Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Лето все-таки настало. Солнце светило вовсю, свежий ветерок шевелил позеленевшие ветви деревьев, и для студентов наступило экзаменационное время. Студенты, пытаясь не обращать внимание на заманивающие их на улицу заманчивые порывы летнего ветерка, старались по-максимому сосредоточиться на учебе, учебниках, конспектах и лекциях с рефератами и курсовыми. Библиотека стала гораздо больше посещаемая, чем все остальное за все периоды. Пинс едва успевала выдавать и следить за своими драгоценными книгами: многие из «плохишей» поневоле взялись за ум, пусть и в конце учебы, и книги стали наконец-то более актуальными, чем утренние газеты с их новыми новостями о нападении, об очередном разбое и убийствах. Джинни, Гермиона, Полумна, Невилл и Вячеслав тоже, как и все, готовились к годовым экзаменам, а точнее их первой серьезной аттестации. А Вячеслав, к тому же, готовил защиту по диплому — о медленно действующих ядах, чтобы ему легально позволили получить ученую степень, чтобы сварить те или иные зелья. Слизнорт, полностью удовлетворившись дипломом парня, весело написал письмо в ученый совет, по сути давая ему «добро» на путь вперед. Хотя он изменился в лице, когда Вячеслав в разговоре с ним намекнул, что далее первой ступени в зельеварении он не пойдет, и вообще — уедет обратно в Россию… Луна и Джинни сдавали плюсом колдомедицину, а Полумна — еще и магическую анатомию. Гермиона, как-то в момент повзрослевшая после смерти родителей, сдавала годовые плюсом — по рунам, нумерологии и остальными предметам. И, наравне с ребятами — все по военной подготовке, в которой теперь она шла параллельно с Вячеславом. Грюм как раз приступил к интересным урокам, посвященным их спецоперациям, оружию и магическим защитным заклинаниям. Кингсли вел ЗОТИ у младшекурсников, плюс показывал так называемые «связки». Связки — это были заклинания, творимые магом едва ли не одновременно. К примеру это была связка «защита-нападение». Время летело с бешеной скоростью, и на замок опустилась неестественная предэкзаменационная истерия, тишина и пора написания шпаргалок там, где можно… *** — Рогозин! — простонал Невилл, пытаясь снять судорогу в колене, — ты живо-ой?! Только что у них прошел зачет по военной подготовке. Юноши, тяжело дыша и спотыкаясь на каждом шаге, стараясь по дороге не упасть, с облегчением вползали в душевые кабинки, чтобы чуть-чуть очнуться после такой дикой сдачи — почти что гонки на выживание. Многие жадно лакали воду из своих заранее принесенных бутылок. — Живой, — пробурчал парень, закутываясь в полотенце, и садясь на низкую лавку рядом с другом, — иди в душ… — У меня нога-а-а, — простонал Долгопупс, — как же я завтра сдам травологию?! Рогозин аккуратно помассировал его лодыжку и нашел зажатый нерв. Но тут послышался чей-то яростный голос, потом крики, а потом звонкий удар, как от пощечины. Рогозин моментально залез в брюки и направился в душевую, друг поковылял за ним. Застали они оба интереснейшую картину — Рональд Уизли лежал на полу, держась руками за расквашенный нос и что-то хрипя. Кровь из его носа капала на плитки душевой, оставляя кровавые расплывающиеся разводы. С кулаками над ним нависал разозленный донельзя Симус Финнинган и, судя по всему, Рональд в этот раз сильно перегнул палку. — Что стряслось? — грубо поинтересовался Рогозин, поднимая брови. — Рогозин, я кое-чего нашел у него интересное… Там, под повязкой-бинтом на руке… Покажи, Рональд, нам тоже будет весьма интересно увидеть… — прошипел Симус, наступая на Уизли, но Дин мертвой хваткой вцепился в плечи друга, не давая тому причинить дополнительные повреждения гриффиндорцу. — Твое новое тату… Уизли, забыв о «подправленном» носе, схватился за левое предплечье. И тут до Вячеслава дошло… — Тебе даже не надо мне показывать. Я и так знаю, что там… — Рогозин моментально схватил Уизли за плечо и поставил на ноги. Невилл прижал его к стене. А Симус сорвал бинт с плеча, обнажая слишко знакомую татуировку с черепом у которого изо рта вылетала змея… *** — Я хочу знать, Рон, — проговорила белая как смерть Джинни, стоя в дверях мужской спальни рядом с МакГонагалл, — почему? Почему… Почему ты предал нас… Нашу семью… Почему продался Пожирателям? Что мы тебе сделали? — Что ВЫ мне сделали? Родили меня, в семье, где никогда не бывает денег, не бывает ничего нового из одежды и из книг, даже волшебная палочка — позор, чужая… — сейчас Уизли-младший был не похож сам на себя, его лицо искажалось, и приобретало странные, неестественные выражения ненависти и зависти. Его глаза горели алчностью и жадностью. — Никогда… никогда вы меня не ценили, и не любили! — Неправда, — прошептала девушка. — Мама и папа любили… нас всех одинаково! — О, НЕТ, СЕСТРЕНКА, — едва не зарычал Рон, оборачиваясь у ней, и смотря в ее зеленые, заплаканные глаза без жалости и сострадания, — не смей говорить, что всех они любили одинаково! Это тебя они любили… тебя… Старших братьев… Фреда и Джорджа… Но не меня… Я их не сбывшаяся надежда. Я ненавижу их. Рогозин обхватил ее за плечи. Рыжая, рыдая, прижалась к нему. Ей было по-настоящему больно. — И я, — продолжил Рон, — не вернусь к вам, в вашу мерзкую Нору. Я никогда не считал это место своим домом… — Ты предал свою семью, сестру и старших братьев! И за что же? За золото? — Больше, Рогозин. — Рассмеялся парень. — За информацию, которую выведал… Только это тебе никогда не доказать… — Ах ты гад! — взвыл Рогозин, сопоставляя факты — самую упрямую вещь на этой земле. — Это ты тот самый крот, по вине которого косвенно пострадали и были убиты на последних спецоперациях мракоборцы! Ты шлялся рядом со мной и друзьями, вынюхивая все! Это ты разговаривал с сестрой якобы о невинных вещах, а на самом деле… — Но тебе этого не доказать… Джинни зарыдала еще громче и в полном бессилии опустилась на колени на пол, заламывая руки. Ее использовал собственный брат, да еще и в своих целях… — Не доказать, — по непроницаемому лицу Рогозина мало что сейчас можно было сказать, — но в будущем ты за это все заплатишь… — Уизли! — рявкнул Грюм, — на выход! Тебе пора покинуть здание, и мы передаем тебя в руки твоих родителей, так как ты еще не… — Вы думаете, что я действительно там задержусь надолго? — издевательски поинтересовался Рон, подходя с чемоданом к мужчине-магу. Тот дал ему подзатыльник вместо ответа и увел за собой. Джинни осталась плакать на пороге… *** — Вот кто сдавал нас, — тихо проговорила Гермиона, держа ножницы в руках. Она решала сейчас — укоротить длину своего «хвоста» или нет. Грюм прямым текстом ей на зачете сказал, что если она хоть раз коснется своими кудрями минеши или нитку, через которую надо пройти, при этом ее не зацепив или он сам лично сделает ей прическу. Под ноль. Всех длинноволосых парней тоже едва ли не насильственно остригли. Рогозин под этот счастливый процент не попал, хотя и соглашался ходить с бритым черепом, но, поговорив с Грюмом, передумал. Мол, повредит его такой вот… очень воинственный «облик». — Да, — проговорил Вячеслав, откладывая конспект, — она, невольно, рассказывала все своему брату, а тот, соответственно, передавал все на «сторону»… Продался за золото… Низкий и мерзкий поступок. — Бедная Джинни… — Бедная, — согласился парень, — так мне тебя как постричь? Не страдай, а? Волосы — не внутренние органы… Они отрастут. — Спасибо, милый-дорогой, — язвительно проговорила девушка. Но ножницы ему протянула. — А ты прикинь, какой ты фурор произведешь на ужине! — Рогозин взял их у нее из рук, — и вообще, ты этим проверишь чувства Дина… -…я ли ему дорога настолько, что мой облик не зависит от прически? Возможно, — ухмыльнулась Гермиона, — ну, как в фильме, Слав: «пилите»? — Скорее, «… надо, Федя, надо…» Первый срезанный ножницами локон упал на пол… *** — Гермиона, да у тебя «каре» на голове… Только короткое… Н-да, сразу видно руку мастера… — Не ерничай, Лавгуд… Да и вообще — я просила твоего будущего мужа меня обкромсать… Надо, попрошу его такую вот «прическу» и тебе сделать… — Не надо… — Поспешила добавить та. — И с чего ты пошла на воинское дело? — блондинка обходила ее вокруг, рассматривая новую прическу Грэйнджер. — Потому что я не люблю сидеть на одном месте, а лечить магов, людей и вскрывать трупы — увы, не в моем вкусе… — брезгливо поморщилась короткостриженная теперь шатенка. — Мечтаешь отомстить?.. — подошла к ней ближе Лавгуд. — А может и так, только ли в этом смысл жизни? — ответила ей вопросом на вопрос подруга. — Как Джинн? — Хреново ей… Представляешь, а какого родителям? Рон «помеченный», теперь ему ни в одном уголке мира не скрыться от рук Лорда. Тату не стирается ни одним известным заклятием, ее невозможно выжечь или вырезать вместе с кожей. Только Волан-де-Морт лично может снять эту гадость… Да еще он предал семью… Из-за треклятого золота… — Да… Джинни… В гостиную спускалась рыжеволосая Уизли. Теперь она стала единственной в своем роде Уизли, оставшейся в замке учиться. Фред и Джордж завели свой бизнес и против воли матери покинули «родовое гнездо» после получения своих результатов по СОВ. Перси работал в Министерстве и снимал квартиру… Билл — был ликвидатором проклятий, и Рогозин с остальными чаще всего сталкивался именно с этим братом семьи Уизли. Чарли был в драконьем заповеднике и только ожидал от Грозного Глаза сигнала о том, что пора бы и драконам с драконологами подключаться «к делу». Он тоже был любимцем Аластора Грюма, как и Тонкс. — Джинн, — встревоженная Гермиона быстро подбежала к ней, — как ты? — Я в норме, — Джинни выставила руки вперед в защитном жесте, не давая подруге прикоснуться к ней. Говорила она неестественно высоким голосом, совсем не характерным для нее. — Все нормально, правда… А вот воспаленные от слез глаза, полные грусти и боли, лгать не могли. Брат — предатель, она — пусть косвенно, тоже… и срыв двух последних спецопераций и гибель невинных маглов и мракоборцев и на ее совести тоже… Она сейчас люто ненавидела себя за эту открытость. Она сожалела о содеянном. *** — Сла-а-в… — Что такое, Джинни? — обернулся к ней Рогозин, коля булавку с переливающейся «головкой» сделанной под самоцвет, на место на карте Великобритании. — Можно поговорить? — Давай… Присядем? — предложил Вячеслав. Они с ней присели на застеленную кровать. Рогозин, ввиду своей «особой» важности, тоже поселился в отдельной комнате, получив, как и почти все они, особые привилегии. Единственное, им выдали три комнаты. В одной из них ютились Луна с Гермионой, хоть и нехотя. Оба разделили комнату полосой четко на две равные половины (чтобы не ругаться), и расположили вещи по своему вкусу. Особенные бои шли между ними из-за подарка Вячеслава Полумне на Валентинов день — модель скелета в полный рост. Гермиона все время жаловалась, что тот на нее смотрит пустыми глазницами. И поворачивала череп к стене. А Луна разворачивала его наоборот правильно… И так каждый раз, каждый день… — Слав… Мне так на душе плохо. Смутно… Паршиво. Я начинаю думать, что я ему была плохой сестрой… — Нет, не бери в голову. — Рогозин взял ее руками за плечи и слегка потряс. — Это не твоя вина… Он… характером слабый, легко поддается чужому влиянию… Ему казалось, что ему мало внимания уделяется, меньше, чем остальным, меньше денег… Бесило, что не было ни одной новой вещи… И то, что все вы в чем-то его превосходите. Не в одном, так в другом… Хотя все было в его воле — хочешь стать сильным, так становись… Все возможности у него были… Путь между правильным, и между легким… Он выбрал легкий… Самому паршиво… Мерзко так… Эгоист он. Обычный эгоист. — А что мне делать с моим чувством вины?! Что мне делать, если я чувствую себя… причастной к смерти всех этих невинных людей? — Джинни говорила это со слезами на глазах. — Радуйся — ты человек. — Просто сказал он. — Если ты все еще чувствуешь, то значит ты не стала таким, как он, чудовищем… Да ты в их смерти не виновата! Все! Закончили с этим! Бесполезно винить себя в том, что и так, без твоего ведома, произошло… *** — О, господи… — Вячеслав почти что выполз из аудитории, где проводилась защита его диплома по ядам. Закрыл за собой дверь и устало прислонился к ней затылком. — Ну? На него выжидательно уставились четыре пары глаз. — СДАЛ!!! Я СДАЛ!!! ВУ-У-ХУ!!! — радостно проорал парень во все горло на всю рекреацию и запрыгал на месте как ненормальный. — У меня теперь есть степень!!!! Через минуту он скрылся в дружных объятиях четырех человек. — Поздравляем! — наперебой, на разные голоса, поздравили все его друзья. — О, я не верю! Я сдал!!! А как ваши? — Ну, мы сдались… В общем, — скромно заметила Луна за всех. И все после признания дружно засмеялись…