Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

— Даже поверить не могу, что сейчас лето… — тихо проговорила Полумна, глядя из окна на улицу. Они все, все пятеро, сняли дом в центре Лондона, и установили в нем круглосуточное дежурство — внизу и наверху, где был лучший обзор улицы и соседних домов. Экзамены позади, а в гостинице ночевать не вариант — персонал мог сдать… Да и опасно было расходиться по своим домам и по одиночке. Приехав после школы, они на три часа остановились в Дырявом Котле, пока Невилл искал объявления по интернет-сети о сдачи дома на лето в аренду и договаривался с хозяйкой. Некоторые из школьников остались в замке с разрешения директора и Министерства — многим больше некуда было возвращаться, да и не к кому… — Лето… — тяжело вздохнул Невилл, не отрываясь от экрана ноутбука. — Но радости я не вижу… Эти нападения… ни уму, ни сердцу… Слишком мелкие, странные… По слухам, что-то весьма серьезное готовится… — Оборотни пытались узнать, но, по все тем же слухам, только внутренний круг знает… и верхушка, главы… Лорд тщательно проверяет своих слуг — не говорит низшим… — изрек Слава, занимаясь с гантелями, пока была свободная минутка перед ужином, — Давайте о более приятном, — спустилась по лестнице ко всем, находящимся в гостиной молодым людям Гермиона. Коротко стриженные волосы чуть отросли; теперь она едва ли когда-нибудь снимет с себя штаны в обтяжку маскировочных тонов и куртку цвета хаки, — как вы оба проведете свое шестнадцатилетие… Оно ведь уже через неделю… — Даже не напоминай, — бросил Рогозин, как истукан теперь стоя у специально занавешенного окна. Рука небрежно гладила по рукоятки снайперской винтовки. — Что… Джинни вышла из кухни, держа навесу сковородку, на которой что-то заманчиво щелкало, и крикнула: — Ужин на столе! Действительно вкусные запахи плыли из кухни. Дежурство было организовано не только дому, но и по кухне. Но дни, в которые на кухне готовила Полумна, не очень-то любили… Готовка у блондинки шла… так себе. Гермиона вообще старалась в такие дни на кухню не заглядывать, обходясь кефиром или ряженкой с фруктами из ближайшего маркета. На журнальном столике, который был весь захламлен газетными номерами, письмами и какими-то свитками, была втиснута пепельница, пачка сигарет и пока закрытая бутылка водки с двумя гранеными стаканами. В гостиной был большой диван, который занимал всю стену — он дико нравился всем трем девчонкам, два кресла, которые исключительно занимали парни, журнальный столик, о котором говорилось выше и в центре — фальшивый электрический камин, который они никогда не включали. По стенами развешены картины Лондона и его пригородов. Так же на полу лежал почему-то ярко-синий ковер, на котором было видно все следы, и который жильцам-съемщикам дома приходилось драить не менее чем раз в неделю. Все, кроме Вячеслава, потянулись на кухню. Тот придвинул к окну складной стул и уселся на него, стараясь игнорировать свой голод. Нет, он знал, что ему оставят вполне достаточно еды, но хотелось все-таки присоединиться к ним и провести вечер всем вместе. Но он не может так рисковать. Особенно своими друзьями. Если у тебя сейчас под рукой нет оружия, то значит — ты труп… На сердце стало тяжелее в разы. Как бы ему сейчас хотелось сидеть в маминой кухне за кухонным столом, как в былые времена… Увидеть ее улыбку, услышать ее ласковый голос… смех… Но всего этого может попросту не быть, если он проявит слабость. Он не даст в обиду никого слабого… Рогозин из внутреннего, потайного кармана куртки вытащил фото свой приемной матери. Дрожащими кончиками пальцев он провел по ламинированному куску бумаги, и ощутил, как дико он по ней скучает. Он бережно спрятал фотографию обратно. Интересно, она сама скучает по нему? С другой стороны у нее есть любимая, хоть и трудная, работа, любящие ее люди, ее отец — его дед… Николай Петрович, свои чувства к которому она, наконец, приняла и поняла… — Слава? — раздался позади ласковый голос, мгновенно вырвавший его из череды мыслей, и возвращающий в настоящее. Рука на рукоятке винтовки нервно дернулась. Несмотря на то, что голос он узнал, он простонал: — Луна, — с умоляющими интонациями проговорил он, поворачиваясь к ней, — сколько можно раз говорить: если я на дежурстве, то не стоит отвлекать меня таким образом! Я же руку держу почти всегда на курке! — Но сейчас ты задумался! И рука покоится в другом месте. — Я виноват. Этого больше не повторится. — Коротко изрек парень. — Обеща… — Слава… Я же видела, как ты прячешь фото… — перебила его Полумна, глядя в его зеленые глаза своими серыми. — Не смей этого хотя бы отрицать — ты скучаешь… Юноша молчал. Она подошла ближе. — Ты меня так давно не целовал, — проговорила она, беря его за левую руку. Рогозин как-то с удивлением глядел на то, как его рука легла в руку его девушки. — Я скучаю… Рогозин устало закрыл воспаленные от бессонницы глаза. И тут же ощутил прикосновение горячих губ Полумны к своей коже — к шее. — Лу-на-а-а, — протянул он, моментально отпуская ее руку, и отворачиваясь от нее, при этом стараясь не глядеть в ее сторону. — Хватит… — предостерег он ее. — Моя смена еще не кончилась. Девушка не стала возражать. Поняла, как он устал, встревожен и думает-думает-думает… Она покорно ушла снова на кухню, к оживленно обсуждающим что-то там друзьям. Веселый смех, шутки, рассказы лились друг от друга как из рога изобилия. Молодость — она везде молодость. Даже несмотря на то, что все видели в этой жизни теперь уже не только радость, но и горе… *** Ночью всегда тихо и темно. Ночь — его время. Невилл, запуская коды на компе, тем самым проверяя написанную им программу, уставился в окно. Сегодня службу ночью несла Гермиона, и можно было лишний раз не беспокоиться — верная подруга его не сдаст. Жаль, что она только глубоко зациклена на одном человеке, и эта привязанность еще не прошла. Даже Рогозин пока не подозревал, что тот курит. Курил друг не постоянно, а от случая к случаю. Обычно — по ночам… — Я на балкон, — проговорил Невилл в пустоту гостиной. Тень, что стояла в углу, почти неотличимая от темноты, отделилась от черной, в темноте, стены и кивнула, не снимая капюшона с лица: — А я тогда в обход… Кости разомну. Короткий жест — и винтовка ложится прямиком на плечо девушки в длинной мантии, и она быстро исчезает за входной дверью. Та неслышно хлопается о косяк, закрываясь. Невилл на цыпочках поднимается наверх, держа пепельницу в руке. Теперь он не такой неуклюжий увалень, коим являлся в далеком своем несчастливом детстве, о котором только так и думала родная бабушка. Еще она думала, что он ни на что не способен… Он, забывшись, что другие отдыхают и спят, пнул дверь на балкон. Матернулся вслух машинально — и тут же сам себе закрыл рот обеими руками. Все продолжали мирно спать и видеть сны. Но он был уже на балконе второго этажа. Потроша новую пачку — «сегодняшнюю» распотрошил и раскурил сам Феникс, он машинально похлопал по карманам, ища зажигалку. Вспомнив, что он вообще-то маг, он из кобуры достал свою волшебную палочку и зажег маленький огонек на конце. Рогозин подарил ее в прошлом году, решив сделать исключение — не дарить подарки связанные с компьютером и компьютерными программами. Желтый миниатюрный огонек на конце его сигареты будто бы «присоединился» к звездному темному небу и выглядел сейчас наиболее уместно. Сделав первую затяжку, Невилл Долгопупс вернулся к своим мыслям. И выдохнул сизый дым… *** — Так, огурчики-помидорчики-салатики, — суетилась Джинни, вставляя на стол ту или иную тарелку со вкусной снедью. Девчонки, не покладая своих рук, работали с самого утра, чтобы побаловать парней-именинников вкусненьким. — Луна, неси лимонад и сливочное пиво! Гермиона… — А я уже с цыпленком, — пропела девушка, неся тяжелый противень с золотистыми куриным мясом, — о-очень вкусно пахнет… Полумна, нарежь, пожалуйста, булку и хлеб! У тебя это хорошо получается, профессионально… И она водрузила противень с жареным цыпленком на стол, где уже стояли столовые приборы. «Именинники» встали сегодня чуть позже, получив единственную привилегию на сегодня. И уже спускались по лестнице, околдованные вкусными запахами, несущимися из гостиной. — С Днем Рождения! — синхронно проорали девушки, и Гермиона хлопнула хлопушку и из нее на них посыпались разноцветные конфети и пестрые, красочные ленты, осыпав тех с ног до головы. — Спасибо! — проговорили парни хором. — Нам-то за стол можно? — Можно! — раздалось три синхронных девичьих голоса, и юноши, которые стали сегодня на год старше, весело сели за накрытый стол первыми… *** У Рогозина сработал его мобильный на поясе, и он вышел из-за стола, чтобы ответить на звонок. В гостиной было очень шумно. Они с Невиллом были сегодня выходными, и поэтому чего-чего, а звонка от Кингсли Бруствера он ждал меньше всего на свете сегодня. — ЧТО-О-О?!!! — проорал он так, что все, кто находился к комнате, затихли, — мы уже в пути!!! Рогозин влетел в комнату как метеор. — СРОЧНО СОБИРАЕМСЯ!!! СЕНТ-МУНГО ГОРИТ!!! — Прокричал он, хватая свой рюкзак, собранный на всякий случай, и оружие. — Подозревают Пожирателей!!! — Нет! — вскрикнул Невилл, моментально белея и меняясь в лице, и вскакивая с места, — мои родители! Мама! Папа! Полумна помертвела — в подвале и на минус первом этаже располагался архив с картотеками и ее «родной» морг с единственными трупорезами на весь магический волшебный мир Англии. А все остальные этажи — забиты хворыми и лежачими волшебниками, среди которых — и дети… *** К Мунго, с которого уже спала вся магическая маскировка, стягивали всех — маглов, магов и спасателей. Подъехала и военная техника. Уже везде были поставлены ограничительные ленты и барьеры. Здание уже все было охвачено пламенем… Маглы-пожарные и спасатели пытались погасить пламя, но все было безуспешно… Маги тоже пытались потушить пламя — но огненный столб, казалось, только рос вверх, поднимая вокруг дикий жар, дым и едкое пламя. К нему было невозможно подобраться… Из пламени доносились поистине нечеловеческие крики боли, страдания и призывов к помощи… Мракоборцы прочесывали соседние здания — в надежде, что еще найдут тех, кто сделал это… Рогозин, прорывающийся к зданию как остальные, понял… Поздно. Здание охвачено огнем, подобраться или погасить нереально: огонь был уже буквально везде — на стенах, на окнах, крыше и внутри… Кто не погибнет от пламени, тот задохнется от продуктов горения и угарного газа… Еще он понял — пламя магического происхождения. Он различил фигуры магических животных, пожирающих все на своем пути. Адское пламя… Крик Гермионы: «Невилл, стой!» моментально вернул его к настоящему. Парень со слезами на глазах рвался внутрь… — Невилл, нет! — Рогозин изо всех своих сил пытался удержать его, всем телом пытаясь не пустить друга, чтобы он бросился в огонь, — ты ничего не можешь сделать, я не могу ничего сделать, никто не сможет! — он тряс его за плечи, пытаясь привести в чувство. Сзади плакала в голос Полумна, и рыдала навзрыд Джинни. Гермиона, оцепенев, неотрывно глядела в огненную ловушку, где сейчас, наверняка, уже мучительно умирали последние из оставшихся в живых там магов… — Стой!!! Ты сгинешь там!!! ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ТАМ НИЧЕГО СДЕЛАТЬ!!! ВСЕ КОНЕЧНО!!! ВСЕ КОНЧЕНО! Он проорал это, срывая голос и все еще держа друга, пытающегося вырваться из его рук. Неожиданно он осознал, что по его лицу струится не только пот, но и слезы… В груди тяжело бухало сердце, а мозг все еще отказывался поверить в увиденное и произошедшее. Невилл еще раз дернулся в его руках и затих. Он рухнул кулем на колени, больно ударившись об асфальт, и бешено зарыдал, спрятав лицо в ладонях и утратив последнюю выдержку. Его крик боли перешел в дикий вой… Ноги Рогозина тоже подкосились и он упал рядом с другом, тяжело дыша. Казалось, легкие не воспринимали сейчас кислород, все окружающее странно мерцало и плыло вокруг. Вячеслав схватился за виски и закрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание и изо всех сил вцепился ногтями в асфальт, царапая его. Слезы из глаз лились сами собой не переставая… Он вцепился руками в грудь — сердце там билось так бешено, что он удивлялся, почему его никто не слышит кроме него… Боль ослепляла… Но и сознание не перестало его мучать, выкидывая вертящиеся перед глазами страшные картины огненного столпа, искр, жара — как из печи, и черного, поднимающегося вверх, пламени, из которого доносятся нечеловеческие крики, стоны и вопли мольб… — Рогозин! Слава! — раздался чей-то тонкий голосок, — Слава… Его как-то подняли на ноги. Удар по щеке — и зеленые глаза встречаются с заплаканными серыми. Луна, такая же обессиленная увиденным, приникла к единственно родной сейчас, находящейся в непосредственной близости, душе. Вячеслав осознал, что ей тоже больно, и почему-то от этого факта ему самому чуть полегчало. В мир тут ворвались резкость, четкость, краски и контрасты, запахи и шумы. Он начал понимать происходящее. Мимо бесполезно сновали мужчины и женщины; кто-то позади тоже рыдал, кричал и бился в истерике… Скорбные стоны только дополняли картину — магическая больница уже догорала… Из опаленных и горящих руин уже никто не взывал о помощи… Слава прижал девушку к себе, чуть убаюкивая, и гладя ее свободной рукой по волосам. Позже к нему приник плачущий Невилл, и Вячеслав, глядя как вытирает слезы с глаз Гермиона, обнял обоих страдальцев. Джинни плакала у Гермионы на плече. К ним пробрался Грюм. А за ним следом — Боунс, все мертвенно-бледная и шатающаяся, и министр магии, Руфус Скримджер, с дергающимся лицом и подрагивающими губами. — Слава, — очень тихо проговорил Аластор, — идем за мной… О друзьях не волнуйся, целители… Целители, многие, смогли выбраться из здания, и сейчас помогают… И врачи… — Хорошо, — ровно сказал парень, передавая Полумну и Невилла Гермионе, — Герм?.. — Не беспокойся. Иди, — коротко отозвалась шатенка. *** — Что вам от меня нужно, — проговорил устало Вячеслав. Сил не было на то, чтобы даже обдумывать слова. Краем уха он слышал шепотки Грюма и Боунс за спиной. — Я понимаю, — начал говорить министр, — вы потрясены происходящем… — Очень «верное» сейчас слово, господин министр… — грубо перебил его парень. — Но мы очень хотим… Все хотим, — обвел Руфус глазами своих «коллег», — чтобы именно вы и ваши друзья занялись расследованием этой страшной трагедии… — Да? — чуть более заинтересованнее проговорил юноша. — И что… — Да. Если вы согласитесь то… Я вам гарантирую законный статус следователя по особо важным делам, и не только в нашей стране… — проговорил министр. — Сегодня же выйдет приказ о вашем особом статусе в России. Я договорюсь. — Соблазнительное предположение. Но прежде чем подписать, я хочу увидеть его своими глазами… — Так вы согласны? — Я хочу карать преступников… Но только в рамках закона. Его зеленые глаза в этот миг словно покрылись коркой льда. Теперь в них отражался тот же стальной блеск, что и у его приемной матери... Горе закаляет…