Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

— ГалинаНиколаевна! Галина Николаевна!!! — с ошарашенным видом и с округлившимся глазами влетел как молния в ее кабинет начальник компьютерного отдела. Следом за ним вбежала явно изумленная Амелина. — СРОЧНО ВКЛЮЧИТЕ ТЕЛЕВИЗОР!!! — Иван… — Рогозина даже не успела ничего сделать — пульт перекочевал из ее рук в руки программиста. Тот спешно врубил телевизор, и диктор начал говорить. Внизу горела бегущая строка («Молния»: в народе) с надписями. -… итак, все взоры общественности всех стран устремлены сейчас на скорбящую Великобританию. — Говорил тот монотонно. — Вчера вечером на пульт пожарных поступило сообщение о возгорании здания больницы Сент-Мунго в центре Лондона… Приехавшие на место спустя пару минут пожарные и спасатели, уже не смоги пробиться к месту трагедии: здание уже было все объято пламенем и пылало, а люди — оставались забаррикадированными в здании… Несмотря на все, что они пытались сделать вместе с военными, люди либо сгорели, либо задохнулись в пожарище… — О, господи, — выдохнула Рогозина, падая в кресло. Сам Иван тяжело дышал — как после бега. Позади диктора начали крутиться кадры с места происшествия. Потом картинка заслонила все, и голос говорившего оставался как бы «за кадром». Показали все — сгоревшие и тлевшие руины, разгром перед зданием, оцепление, рыдающих и бьющихся в истерике людей, которых уводили силой и увозили на машинах «скорых» и реанимобилях, полицейских, военных, спецназ, пожарных и врачей, снующих в полнейшем беспорядке и хаосе. — По неподтвержденным пока данным, погибло свыше пятисот человек, в том числе и врачи… Подозревают, что это было намеренно, умышленно, поджог… — Ужас какой, — проговорил Круглов, появляясь в дверях, — бедные люди… — Подозрения по организации этого падали на террористическую группировку, которая ныне хозяйничает в стране. Правительство и все государственные структуры берут под особый контроль расследование этой жуткой трагедии… Стоп! — Диктор резко выключил картинку с места трагедии. — Пометка, очередная «молния»: расследованием трагедии в больнице будет заниматься один следователь по особо важным делам, которого порекомендовали одновременно правительства двух стран, России и Англии! Это некий Вячеслав Вячеславов Рогозин… — Галина Николаевна, — Оксана была потрясена, — я не ослышалась? Ваш сын… — Тихо! — рыкнула Рогозина и включила звук громче, отобрав при этом пульт у Тихонова. Тот и Николай Петрович с изумлением переглянулись. Программистка только изумленно хлопала ресницами. -… англичанин, потерявший родителей еще во младенчестве, выращенный нашей соотечественницей, кстати, известной нам начальницей Федеральной Экспертной Службы, Галиной Николаевной Рогозиной, на территории Российской Федерации… А, вот, вся информация на него… Молодой, едва исполнилось шестнадцать… Был организатором Особого отдела, который и ныне успешно раскрывает преступления. Работает, по слухам, на нашу русскую разведку… Про такого говорят: пусть рухнет мир — но свершится закон… Есть государственные дипломы, награды в помощи властями по раскрытию дел… — Хреновы же дела англичан, — как-то насмешливо проговорил Круглов вслух, — что они привлекают шестнадцатилетнего пацана, не имеющего никакого официального юридического образования… Да еще и из России, по сути — их потенциального врага… Женщина показала Круглову сжатый крепкий кулак, и тот моментально затих. Диктор еще что-то бормотал, но снова изумленно воскликнул: -… у нас есть шанс сейчас увидеть мини-интервью с ним, которое было сделано сегодня еще рано утром… Картинка выкинула Вячеслава во всем черном. Тот молча стоял на ступеньках у здания, незнакомого всем находящимся в кабинете Рогозиной, в окружении разнообразных журналистов с микрофонами, камерами и диктофонами в руках. Но пока камера показывала его не близко, так, что нельзя было разглядеть его лицо. В руках у Рогозина была черная кожаная папка на молниях, очевидно — материалы по поджогу. — Мистер Рогозин! Мистер Рогозин! — наперебой рвали его газетчики. — Скажите-объясните-расскажите… Лицо юноши показали сейчас гораздо ближе. Он был бел (или это было такое качество съемки), веки глаз были чуть покрасневшие — явно не спал значительное количество времени. Выражение на лице застыло жесткое, едва ли не жестокое. Мать, знавшая приемного сына много лет, поняла, что он зол, и причем нешуточно. Он поднял руку — и журналисты моментально стихли. Рогозин приоткрыл рот и монотонно заговорил по-английски: — Я отвечу не на все вопросы, но постараюсь дать максимально точный и короткий ответ. Но учитывайте — мое время дорого… — будто бы выплюнул он. — Мистер Рогозин, — затараторил один из них, раньше чем кто-либо, — вы действительно считаете, что это не роковая случайность? — Я не верю в случайности. Тем более, даже сейчас, судя по части собранных улик, первых показаний свидетелей, и моих, личных наблюдений (я тоже оказался невольным свидетелем этого), ясно одно — это умышленный поджог. — Глаза при этом сверкнули мрачным пламенем. В глубине их (и это показала камера) словно бы зажегся холодный огонь. Рогозина даже непроизвольно поежилась: такого взгляда у своего ребенка она еще не видела никогда в своей жизни… — Мистер Рогозин, Дейли Мейл! Как вы собираетесь расследовать? — Стандартно. Сначала мы соберем и составим списки пострадавших и погибших… — Рогозин вздохнул. — Работа будет титаническая и очень сложная: собрать останки, фрагменты тел… Восстанавливать утраченный облик… Собрать у родственников образцы ДНК… Потом работать с родственниками и друзьями — проводить опознание… Сейчас мы уже смотрим план, который у меня уже есть при себе, определим с помощью спасателей и пожарных очаги возгорания, соберем улики и начнем опрос свидетелей… Смоделируем ситуацию… В голосе — ноль эмоции. Изложение скупых фактов, и так понятных всем присутствующим. — Мистер Рогозин! — один особо «бодрый» журналист прорвался вперед с микрофоном. — А почему именно вы расследуете столь важно и громкое дело? У вас же нет… — Без комментариев, — сразу же перебил парень, стискивая папку. Посмотрел на правое запястье, где красовались красивые, крупные часы, — извините, мое время вышло… — Еще один вопрос! Еще один-единственный вопрос! Но Вячеслав помахал лишь рукой на прощание, вырвался из толпы и быстро сел в черную длинную машину, с флагами по краям. Та увезла его, несмотря на старания журналистов чтобы задержать его на подольше. Рогозина щелкнула пультом, выключая эфир. *** — Галь… Галя! — Круглов потряс полковника за плечо, возвращая в настоящее. Женщина, казалось, что-то изучала на абсолютно белом листке бумаги. Она как-то испуганно посмотрела на него, и сбросила с себя оцепенение… — Что? Задумалась? — Думаю о сыне… Он не зря взял это дело… Что-то случилось, то, что заставило его взять… Вероятно, и я, думаю, что не ошибусь, связанно с Невиллом… — С его другом? А что? — поразился ее ответу Николай Петрович. — Его родители, насколько я знаю, лечились в какой-то магической больницей… На заднем плане я заметила некоторых людей в странной одежде и узнала… — Маги? — Маги. Они плакали. Больница была магическим госпиталем… Неволшебники и маги в Англии сейчас вынуждены действовать заодно — чтобы выжить… А кто больше подходит на роль следователя, не заинтересованного в обоих сторонах? Лучше, чем Вячеслав, наверняка с этим никто не справиться… И… знаешь что? — Что? — Дело широкорезонансное. Если Вячеслав его раскроет, да еще и посадит всех… — Галина Николаевна! — в кабинет влетел взъерошенный программист, — вы попросили меня отслеживать информацию о Славе… — Да, Иван, — подняла голову на юношу Рогозина, — что? — Вот… — на стол перед «верхушкой» ФЭС легли распечатки. — Это появилось на сайте Министерства Обороны… Вот это — на сайте ФСБ… Это на английских сайтах тех же ведомств, а еще — с сайта Черного Феникса… Рогозина начала просматривать информацию с английских распечаток. Потом быстро — по диагонали просмотрела и российские. Последними распечатками оказались с сайта Черного Феникса… — Тихонов! Срочно за Борисом в морг! Живо! — рявкнул Круглов, ловя сползающую с кресла женщину в бессознательном состоянии. *** Пока над ней колдовал, приводя в чувство, Борис Селиванов, Круглов и Иван, на пару, читали распечатки. Иван, который стоял на ногах, поражено зачитался, с трудом нашарил пальцами ближайший стул, выдвинул и сел, едва не упав при этом, так как точно не видел, куда и на что опускался. Николай Петрович не спускал глаз с белого лица Галины Николаевны. Полковник, после уколов какого-то лекарства, постепенно приходила в себя. — Галь, ты, это… Себя-то побереги… — Селиванов удалился, унося чемоданчик с медикаментами. — Отдохни чуть-чуть… — Ничего себе, — присвистнул Тихонов, читая распечатку из Англии, — Николай Петрович, тут говорится, что ко всем, кого поймают по этому делу и чья вина в содеянном действительно будет доказана, будет осужден на высшую меру наказания — смертную казнь… — Господи, как же Вячеслав так мог вляпаться?! — Круглов поднял глаза к потолку. — Если будет допущена хоть одна ошибка, то… — Осужден и казнен будет невиновный… — проговорила женщина, наконец беря себя в руки, — я… я не понимаю, как он на это согласился?! Как он вообще все это будет… Или же… Нет, тут дело не только в жуткой смерти родителей его друга… — казалось, полковник не замечала сидящих перед ней двух мужчин, — что еще его вынудило заняться этим… Что же?.. Что… — Обычно людей толкают на преступления — любовь, ненависть, корысть и зависть… — заметил Круглов. — Но что же его подтолкнуло к этому безумному поступку? — Галина Николаевна, — проговорил Тихонов, — а вы до сих пор находитесь под охраной? — Странный вопрос. — Недоуменно сказала она. — Вообще-то уже больше нескольких месяцев, а что? — А вы в курсе, что вас охраняют уже четверо? — глаза компьютерщик смеялись, говоря это. — Что… — На стоянке около ФЭС уже месяц как паркуются две незнакомых тачки. Там и там — сидят двое… — расплылся Тихонов в улыбке. — Он удвоил мою охрану… Я поняла! — с озаренными внезапно мелькнувшей мыслью глазами проговорила она, — господи, какая же я идиотка! — ее сжатый кулак с грохотом опустился на лакированную поверхность стола. — Его шантажируют!!! Мной… — серо-стальные глаза заледенели. — Министр… короче тот, кому подчиняются сами-знаете-кто, дал мне понять, что его не интересуют такие, как я или ты, Коль… — Да, он мужик специфический, — проговорил Иван Тихонов ежась. — Я-то больше его знаю, чем вы… Такие как вы — являетесь для него вторым сортом… Первым он считает нас… Неприятный, лживый насквозь тип, который ничем в этой жизни не гнушается… — Тогда, Галь, нужно чтобы ты постоянно была с кем-либо… Да еще и успешно играла роль ни о чем не подозревающей… — начал было говорить Николай. — С этим у меня проблем нет, — женщина улыбнулась мужчине, — ты же знаешь… — Я, на всякий случай, Галина Николаевна, установлю вам программку следящую в телефон, а еще заставлю вас надеть пару амулетов… — Тихонов снизил голос: мимо прошли две хихикающие лаборантки. — Да, до чего же я дошла… *** Холодно. Казалось, весь мир застыл и заледенел. Анна взяла сигарету из новой пачки, и закурила, выйдя на крыльцо офисного здания, делового центра, где располагалась приемная благотворительного фонда «Черный феникс». В голубых глазах застыли слезы. Тушь размазалась, но сейчас дело было далеко не в косметике… Выдыхая дым, она увидела на своей руке золотой блеск. Так больно-пребольно резануло по сердцу, что она с каким-то остервенением, обдирая палец до крови, содрала обручальное кольцо. Повертев его в руках, она сняла цепочку с крестиком; она повесила кольцо на эту же цепочку и снова надела все на шею. Очень холодно. Смс-сообщение с адресом и временем пришло не вовремя. Она щелчком пальцев, прицельно, метнула догоревший до фильтра окурок, который уже чувствительно обжигал пальцы, в урну и, развернувшись на каблуках, пошла обратно, на работу… В воздухе потянуло осенью… *** — Анна Воропаева? — Да, я слушаю вас, Галина Николаевна, — отозвалась девушка. Но Рогозина ощутила в голосе на том проводе усталость. — Что вам нужно? — Просто… Тут такая ситуация возникла… — Рогозина постаралась вкратце изложить историю обманутой кассирши и ее дочери Сони Конаплевой, которой требовалась срочная операция. — Ваш фонд сможет сделать девочке, оставшейся сиротой, дорогостоящую операцию? — Не вопрос… Давайте я сама приеду за документами… И за девочкой — как раз все анализы возьмут… Карточка девочки, как я понимаю, у вас? — сразу же перешла на деловой тон Анна. — Да. — Начальница ФЭС вертела в руках толстую историю болезни. — Во сколько вы сможете подъехать? — Я… Где-то к семи часам… Встретимся у вас, в ФЭС, ладно? Только, вот, пропуск… — Я выпишу… До встречи! — временно попрощалась с ней Рогозина. — До встречи. *** Галина Николаевна наблюдала, как маленькую девочку с косичками сажают в машину фонда, в детское кресло, но Воропаева осталась стоять рядом с ней на крыльце ФЭС. — У вас тут покурить можно? — осведомилась рыжая. — Тут можно, — коротко проговорила полковник, отворачиваясь от посаженной в кресло девочки, и встречаясь глазами с уже закурившей Анной. — У меня сегодня был тяжелый день, — выдохнула она в воздух клубы сигаретного дыма. — Наверное, самый тяжелый за всю мою недолгую жизнь. Она снова сделала затяжку. Рогозина терпеливо ждала. — Ездила я в один из моргов, на опознание… Точнее, привезла образец ДНК… — очередная затяжка. — Кто? — спросила женщина с неким участием. — Муж… Мы с ним из богатых семей, поэтому наше будущее было расписано заранее. В шестнадцать лет нас друг с другом по всем канонам познакомили, и поженили… Сначала особой любви не было… Зато потом мы вроде бы притерлись, а затем Андрей меня на руках начал носить… пока его папаша не отправил его в Англию, доучиваться… В частную магическую школу-пансион. Да-да, я тоже маг, точнее ведьма… И тут эта война… Думала — нас минует… А потом он резко перестал выходить на связь… Я связалась с Англией, подала по электронной почте официальный запрос на поиски (к тому времени, его биологический отец уже умер, а мачеха, быстро разделив имущество между ними, укатила с любовником в Прагу)… Не так давно его нашли… То, что от него осталось. Оказалось, что он волей случая оказался в Сент-Мунго в тот роковой день — сдавал какие-то чертовые анализы для этого дебильного пансиона… Ребята из Феникса работают там вот уже несколько месяцев — ищут останки… Там друг Вячеслава придумал какой-то щуп, который реагирует на костные останки человека в почве… В общем, его нашли… прах, и чудом сохранившуюся кисть правой руки, а на ней — обручальное кольцо… Так Полумна и опознала моего Андрея — она была знакома с ним, и много раз видела это кольцо, а кольцо было уникальным… Смогла передать прах с очередным самолетом… По ДНК точно и определили — это он… — Соболезную, — тихо проговорила Рогозина, — это… очень горько, потерять любимого человека… — Хорошо, что до этого его отец не дожил… Сломался бы окончательно… — временно управляющая фондом стряхнула с кончика сигареты пепел в урну. Впрочем, сигарета вот-вот почти сгорела. — А мне больно. Как жаль, что судьба мне даже его останков-то не оставила… Я решила его прах и руку кремировать, а потом все это развеять над Москвой… Ладно, меня очередная подопечная ждет, — девушка выбросила потушенную ей сигарету. — Если хотите — можете ее навещать. Обещаем за ней качественный присмотр… — Обязательно. Пусть Соня только поправится… Очень жаль ее и ее мать… — Рогозина взглянула на светловолосую девочку с косичками, старательно водящую по стеклу машины своим маленьким пальчиком. В глазах читалась боль. — Да, мать действительно жаль… Пришла бы к нам — уже бы давно девочка была здорова, и она бы не погибла так… бесславно, — проговорила Анна, пряча сигареты с сумке, — до свидания! — До свидания… Держись… Рыжая чуть дернула подбородком, и зашагала к машине…