Алхимик с Земли

В центре помещения стоял пожилой человек в просторной, бывшей некогда белой сутане. Он стоял на возвышении, откуда в своё время велись проповеди, и пастырь просвещал свою паству... Запустение и разруха, вот как сказалась война на этом месте... По стенам пролегли трещины, и были видны множественные щербины от пуль. Большие витражные окна уже не мерцали разноцветными стёклами - они были либо пустыми, либо в них был вставлен картон, чтобы хоть как-то ослабить появившийся сквозняк и сохранять тепло по ночам. Одинокие солнечные лучи, что прорезали полусумрак помещения, создавали ещё большее ощущение опустошённости и заброшенности, впрочем, это было не так... И единственным признаком этого, если не считать стоявшего за "помостом" человека, поднявшего голову вверх, чтобы разглядеть старые потрескавшиеся фрески с сюжетами из книги божьей, был лишь чистый пол - на нём не было ни единого осколка, ни единого камешка, вообще чего-либо, что можно было назвать мусором и хламом, а старая и потрёпанная временем мебель все ещё не была поломана, если не считать невидимых из-за сумрака дыр от пуль и осколков, казалась даже целой... Впрочем, лишь проведя рукой по доскам, из которых были сделаны скамьи, всё становилось сразу понятно. Внезапно раздался резкий скрип, и отворились двери. Входные. В дверном проёме стоял человек, одетый в традиционную одежду пустыни, и с намотанным на голову тюрбаном. Свет, падающий из-за него, не давал чётко разглядеть его лицо. Он твёрдо и уверенно направился вглубь церкви. По помещению разнеслось громкое эхо шагов. Шагов твёрдых, уверенных и, казалось, несущих на себе груз ответственности не за одного человека, а за целый мир... Двери с тихим скрипом закрылись за его спиной. Пожилой человек опустил свою голову, прекратив разглядывание потолка, и обернулся на скрип входной двери. Он стоял спокойно и незыблемо, ожидая, пока гость подойдёт к нему. Наконец, подойдя ближе, гость остановился и осуществил глубокий поклон, после чего сложил руки на груди и, склонив голову, произнёс: - Настоятель... - Калим... Я вижу, годы в монастыре не прошли для тебя даром... Ты вернулся к нам в весьма неспокойную пору... Ты закончил обучение? - Да, отче, я сделал всё, чтобы уложиться в кратчайший срок, как только услышал о беде, постигшей наш народ. Хвала богу нашему Ишвару, мы смогли добраться сюда. Со мной прибыло около трёх сотен неофитов, среди них полсотни подмастерьев и десяток мастеров. - К счастью, Ишвар услышал нашу молитву и не оставил нас сей трудный час одних... Калим... Еретики предались грехам, и для воплощения их они возжелали уничтожить наш богоизбранный народ... Их ведут низменные страсти... К сожалению, нам стало известно, что некоторые грехи обрели плоть... - Что!? Настоятель... Как это возможно? - спокойствие прибывшего дало трещину, и на лице его проступило изумление, перемешанное с ужасом... - Грешники пали настолько низко, что сами воплотили их... Как же им удалось это сделать, нам пока неведомо, так же неведомо нам, как и отличить их от обычных людей. Но тут мы полагаем, они будут подвержены своим страстям, ибо помни, семеро их - чревоугодие, прелюбодеяние, сребролюбие, гнев, уныние, тщеславие, гордыня. Они будут следовать своим порокам и развращать души вокруг. Калим... Я буду откровенен... Пусть Бог не оставляет нас, но враги сильны очень... Мы в любой момент можем быть захвачены - у еретиков хватает сил на это, нас спасает лишь их непонятная жажда наживы, да провидение Бога нашего, что позволяет нам удерживать ситуацию в равновесии и даже готовиться к наступлению... Враги медлят, предаваясь своим порокам и борясь у себя за власть, и это даёт нам время... На тот случай, если мы не сможем победить силой оружия, ты, Калим, должен будешь подготовить способ не дать погрязнуть во тьме нашему народу. Нельзя, чтобы в случае поражения мы растворились среди еретиков, мы всегда должны оставаться богоизбранным народом Ишвары. На тебя надеется весь наш благословенный мирный народ, Калим, - окончил монолог старец в серой, бывшей некогда белоснежной рясе. - Я сделаю всё, что в моих силах, отец-настоятель. Сколько братьев я смогу взять себе в помощь? - Ты сможешь взять двух мастеров и десяток подмастерьев. В том числе возьми и своего родного брата... Калим, пригляди за ним, не допусти, чтобы он скатился во тьму, начав изучать эту богопротивную ересь. Мы все понимаем, что он не убоялся запачкаться во зле ради спасения нас, и ценим это, но и мы должны позаботиться о нём, не допустить, чтобы зло, коим ему пришлось запятнать себя, пустило ростки в его светлую душу... - Вы правы, настоятель, разумеется, я не оставлю моего родного брата в беде и не позволю ему погрузиться во тьму! А пока позвольте мне узнать, куда нам следует отправиться в ближайшее время? Где воины господни необходимы ещё вчера? - взор Калима был твёрд и решителен. *** Я стоял и смотрел в окно. Был поздний вечер. Этот суматошный день наконец-то заканчивался... По улицам Централа маршировали группы солдат, прибывших сюда на размещение, на временный отдых от войны, а также на пополнение личного состава... А вот назад вместо них отправили свежие кадры... Ротация осуществлялась постоянно, чётко и своевременно. С такой же чёткостью работали новенькие английские хронометры... Это показывало, что, не смотря на все внутренние тёрки, аместрийская машина смерти работала, и работала она без видимых дефектов. Чётко налаженная система пропаганды удержала народные массы от возмущения и продолжала их удерживать впредь, время от времени печатая статьи определенного содержания... Зная ишварцев, могу сказать одно - ложь... Так же думают и те, кто хорошо знает их, но таких в стране не много - тут сыграла религиозная замкнутость их общин... В городе висел целый коктейль чувств - страха от тех, кто ещё не успел отбыть, и радости, и стремления к забытью среди вернувшихся... Увеличится количество происшествий... Ничего страшного... Обычные будни... Я отошёл от окна и сел за свой стол. Через пять минут рабочий день подходил к концу... Расслабленно вытянул ноги и прикрыл глаза. Завтра прибудет Финч, и вскоре будет Шноббс... Головной боли станет ещё меньше. Я, конечно, уже распределил обязанности между младшими офицерами, что остались тут со времен прежнего состава, но нельзя их оставлять без присмотра. На текущий момент они лишь разгребают проблемы, которых становиться всё больше. Надо будет послезавтра у Веллингтона запросить разрешение на расширение личного состава: ещё хотя бы на четыре взвода, и лишь тогда мы сможем пусть и с трудом, но охватить столицу и пару десятков прилегающих километров... Я уже часов пять отслеживал эту чёртову радиопередачу и пока никак не мог услышать песню... Кет пока не давала о себе знать... Я грустно вздохнул и, бросив взгляд на часы, уже было протянул руку, чтобы выключить радио, как оттуда, наконец, донеслась заветная песня... Явка завтра будет. Я получу указания к действию... А заодно надо придумать другой способ для срочной связи - весь день отслеживать, что поют по радио, и одновременно работать довольно сильно утомляет... Никакой концентрации на одном деле... Я подошёл к окну и глянул вниз последний раз перед тем как лечь спать, и позволил себе полюбоваться пару секунд на передвигающихся прохожих и на тонкие струйки солдат, что следовали друг за другом среди различных переулков... Идёт пора призыва... Народ напряжён - никто не хочет в Ишвар... Никто не хочет умирать... Надо будет сегодня выспаться, есть у меня смутное предчувствие, что в ближайшее времени на сон мне будет катастрофически не хватать... Тем не менее я ложился спать в хорошем настроении. Поход по магазинам с Фрюлунгом позволил мне купить подарок для послезавтрашнего мероприятия и придумать что подарить Кет. Но, что важнее, я смог найти кузнеца и заказать ему саблю. Пришлось немного помучиться, чтобы кузнец понял, что мне надо. Он всё порывался мне впарить клинок, как у фюрера, намекая, что с моим мундиром это будет смотреться гораздо лучше, и мне пришлось настоять на своём - мне это оружие нужно будет применять по прямому назначению, а не для парада. Общая длина сабли составляла 96 сантиметров, из которых 81 была длина клинка. Сам клинок был почти прямым - он начинал немного изгибаться за 20 сантиметров до конца, ширина гарды - 11,5 см. Так же, помимо всего, прочего меч должен был выйти лёгким - всего один килограмм триста граммов. И то, снижения веса удалось достичь за счёт чистого материала, что я изготовил кузнецу на месте, и что сбило мне треть цены. К сожалению, алхимией создать меч подходящего качества не удастся - я пробовал, необходима закалка, а кузнечное ремесло - это не та область знаний, где я смогу превзойти мастера. Клинки, получаемые с помощью алхимии, были слишком мягкими и недолго держали заточку. К тому же гибкость и прочность их были, откровенно говоря, паршивы. Так что, если учитывать умение турков ломать сабли ятаганами, то я сомневаюсь, что эта откровенная халтура сможет выдержать удар правильно изготовленного клинка из качественного материала... Нет, конечно, можно и алхимией добиться высочайшего качества продукции - но это надо не только высчитать формулу сплава для преобразования, но и внести в неё изменения, чтобы придать определенные свойства молекулярной решётке, по другому расположив атомы... А это займёт слишком много времени, которого у меня нет. Да и сложно это, заказать у кузнеца гораздо проще... Так что я предвкушал обретение в скором времени нормального оружия ближнего боя, взамен потерянного мной в лаборатории - клинок тогда застрял в голове химеры, а вытащить его просто не было времени... Так что я и себе подарок сделал... По крайней мере надеюсь, что этот мастер окажется не менее умелым, чем мне его расхваливали... *** Совет старейшин В небольшом домике на окраине городка, находящегося рядом с Великой пустыней на востоке Аместриса, собрались несколько людей. Они все были весьма преклонного возраста, носили белые рясы, и некоторые из них имели пышную бороду. Вид же их был весьма и весьма плох - огромные синяки от недосыпа под глазами, старческие болезненные пятна на коже, и самое худшее - выражение их лиц... Всё это создавало атмосферу безнадёжности, в которой, тем не менее, время от времени проскакивали искры надежды... - Значит, уважаемый Саид, ты утверждаешь, что Ксинг отказался поддержать нас людьми, - произнёс одноглазый старик с прямой осанкой и выцветшим цветом единственного глаза... - Да, достопочтенный Асад, они категорически отказались предоставлять нам людей сверх того, что уже отправилось к нам, дальнейшую поддержку нам окажут лишь поставками оружия. - Это печально, - произнёс третий человек, - так наш народ не победит, все мужчины просто полягут на полях сражений. Мы веками не воевали, в этом не было нужды, нас хранил Ишвар и его воины, раньше этого было более чем достаточно. - Это было раньше, Гасан, мои люди сказывают о том, что причина задержки наступления богохульников кроется в их грызне за власть, они уже осмелились делить трофеи, не получив их!! - Неверные!! Еретики! Как жаль, что мы не предвидели это заранее! - Успокойтесь, достопочтенный Асад, скажите лучше, как там с продовольствием? - Если допустить, что мы не потеряем склады и людей, то текущих запасов хватит на два года. Старейший Расул, что нам сказал народ Аэруго? - Они сумеют оказать нам продовольственную поддержку, но как надежны их контрабандные пути, нам только предстоит выяснить... Договоренности были заключены буквально вчера. - И во что нам это стало, старейший? - В треть от будущих урожаев десятых годов, а также мы поможем им с организацией путей. - Это всё отлично и показывает, что мы ещё не на самом дне, - произнес хмуро Саид, - но что мы можем сказать по людям? Удалось ли нам найти кого к нам в помощь? - Увы, - ответил Гасан, - никого, а на наёмников денег нет. Могу лишь сказать, что монастыри наши со всех земель прислали нам в общей сложности пятнадцать тысяч неофитов, но этого не хватит для удержания фронта, который нам недавно удалось организовать. Количество потерь сразу показало, что покойный Хадджа-Паша был прав, и нам надо вернуться к ведению партизанской войны. Это поможет снизить количество потерь в разы. Поддержку партизан будет осуществлять местное население. Еретики пока ещё не опустились настолько низко, чтобы массово убивать женщин и детей. Пусть они остаются, а все мужи идут в степи, леса и холмы. Глядишь, длинная война окажется настолько экономически неподъёмна для еретиков, что они оставят нас в покое. Нам следует ударить по их кошельку, это будет удар по их пороку, что сокрушит их. Мы будем возить контрабанду, проводить все возможные диверсии: от разрушения плотин до убийства их воинов у себя дома!! Мы не звали их к нам, а они пришли!! Пусть ждут достойного ответа!! - Достопочтенный прав! Мы должны заставить их бояться!! Пусть познают наш гнев! Да пребудет с нами Ишвар!! ***