***
Морщась от уже привычной боли, я сняла рюкзак с плеч. На экзамен приползла. В буквальном смысле этого слова. Под смешок Ягари-сэнсэя, сняла кофту, демонстрируя экзаменаторам бинты на теле и новые швы, которые мне заботливо (насколько это вообще возможно у Зеро) обработал брат. Кто-то позади присвистнул. Я чувствовала себя мумией на аукционе. Все мною любуются, но боятся подойти. Правда, там страх повредить исторический экспонат. А тут от риска быть задушенной той самой кофтой в моих руках. Так, перед тем, как вступить на поле битвы непонятно с кем, подведём итоги: Все две недели Кросс тренировал меня. Конечно, «тренировал» — мягко сказано. Он устроил мне настоящий полигон с лозунгом «Умереть или выжить». Практически каждый день тренировки до потери сознания и звёздочек перед глазами. Зеро и Юуки были в шоке. Они наблюдали за тренировками. Сестра один раз не выдержала и сказала, что это мясорубка, где в роли животного на убой была я. Кирию был иного мнения, но один раз не выдержал, вырвал катану из моих рук и рванул на «махач» с Кайеном. Парень летал ласточкой по всей площадке… Из-за такого темпа мне пришлось сменить оружие с ножей на катану. Ножи далеко я не убрала, оставив их на случай перехвата. От последнего Кросс был не в восторге. С этим диким темпом мне было тяжело думать о чём-либо, хотя временами в сознании всплывали слова Ичиру. И я задумывалась: так отлично научиться драться за несколько лет просто невозможно! Это долгие годы тренировок и, подозреваю, в таком же ритме. Это обратно возвращает меня в думы о прошлом приёмного отца. Мало того, когда я разозлилась и не выдержала, всё-таки смогла задеть Кросса. Как он сражался? Представьте человека с двумя катанами, который буквально парит и кружится вокруг своей оси, нанося удары, которыми при желании можно вбить соперника в землю, либо черепушку расколоть. Но из-за такой «мельницы» задеть его было проблематичным заданием, и сама получила такие удары, что потом Зеро и Юуки приводили меня в чувства пол ночи. Один раз мне тренер сломал рёбра и вывихнул плечо. Нет. Про больницу пора забыть. Спасал меня… брат. И сестра была на подхвате. Короче, дома теперь медики. И у меня появилась интересная мысль: пнуть «родственников» в медицинский институт. Зеро, чтобы, наконец, успокоился и жить начал. А Юуки… Ну, спасать жизни — её призвание (поживите с этой «милой» девочкой для начала). А Куран заодно поймёт, что это такое — быть парнем или женихом врача. Скажу честно, весёлого ничего нет… Сестра просто будет смотреть на него и вслух повторять все кости, мышцы, связки и определения, если заучится. Но это мечты. Но их надо воплотить в жизнь. Ладно, шутки в сторону. Я сделала два вывода за все каникулы: Кросса, если жизнь дорога, лучше не злить и принимать амплуа милого ангела без всяких кривляний; Зеро отличный врач. Пусть лечил он меня вампирским способом — отпаивал своей кровью, чтобы моя регенерация утроилась, заодно он умело вправлял кости и рёбра. Не знаю как, но, видно, этот парень анатомию знает, как таблицу умножения. Заодно учил Юуки и объяснил то, чем отличаются локтевая и лучевая кости. Странно, а тогда мне почему ничего объяснять не хочет? Выйдя на ринг, даже не подала вида, когда вышел… Рин. А вот тут мне стало немного паршиво на душе. Хотя за две недели тренировок меня колошматил опекун, чего я сейчас сомневаюсь? Почему-то у меня появилось чувство, что, если я провалю этот экзамен, то оскорблю Кросса и тренировки пойдут коту под хвост. А, чего греха таить, несмотря на боль, они мне нравились. Было как-то приятно наблюдать, как под бледной кожей играют мускулы, как сама кожа покрывалась потом, да и взгляд ректора становился совершенно другим. И этого не увидишь же под свитером… Ну, не только физические изменения привлекали, но и… Психологически что-то менялось. Вроде бы вот он, рядом, но недосягаемый. И я стремлюсь его узнать поближе. А тренировки — это единственный пока вариант. — Мичи, ты, это… Извини меня, если что, ладно? — как-то неуверенно произнёс парень, а я кивнула, улыбнувшись во все зубы. — Конечно. И ты тоже прости. Тренировки Кросса не ограничивались одними приёмами в режиме выживания. Ещё были лекции. Другой человек, послушай их, решил бы, что меня хотят сделать киллером, или наёмником, чтобы без угрызений совести могла грохнуть кого-либо. Очень смешно. Но сейчас мне было не до смеха. Прозвучал сигнал, оповещающий о начале экзамена. Про себя сосчитав до трёх и приняв решение моментально вырубить друга, первая пошла в атаку. Заходя немного вперёд и пропуская нудный рассказ о том, как мы кружили, пытаясь уложить друг друга, скажу одно: я сдала этот грёбанный экзамен, а вечером принесла парню сеточку мандаринов в лазарет в знак извинения за один подлый удар в грудь. И за сломанные рёбра бананы...***
Знаете, как оно бывает? Когда время просачивается сквозь пальцы, подобно песку, ты это видишь, но сделать ничего не можешь. Прошло три месяца после экзамена в академии охотников. Теперь занятия начались с новой силой. Удивительно. И даже не верится, что в академии Кросс нам остался ещё год. Может, чуть меньше. Но факт оставался фактом: учиться здесь осталось недолго. Юуки, Зеро и я вернулись к своим обязанностям префектов. Снова начались: ловля нарушителей, раздача пинков вампирам. Пусть, Ханабуса и завоевал моё расположение, но это не спасало его от наказаний за нарушение устава академии. Октябрь уже подходил к концу, обещая вот-вот передать права ноябрю. На улицах начал потихоньку сыпаться с неба снег. Но он быстро таял и насладиться его красотой было невозможно. Такое, кстати, можно было наблюдать в Риме. Из-за учёбы тренировки с Кроссом сошли на нет. К сожалению, обязанности префекта и ученицы, ректора и учителя не позволяли больше проводить такие тренировки. Да и Зеро бы убил меня. Лицо любимого мужчины я могла видеть теперь лишь в кабинете перед дежурством или на завтраке. Больно? Да. Но мысли и страхи о том, что я рядом с ним на правах приёмной дочери, и один мой неверный шаг может запросто разрушить то, что есть. Если честно, я не знала, как поступить. Руки у меня опускались, и я с ужасом понимала, что мой дар — моё проклятие — начинает обретать иную форму существования. Это больше напоминает шизофрению. Ты слышишь голоса, во сне видишь чью-то фигуру, а просыпаешься от боли. Пару раз я так действительно просыпалась. Иногда просыпалась от того, что переставала дышать в реальности, а временами причинами моего пробуждения становилась Юуки. Ночью я её боялась. Этот страх жил где-то внутри меня и срабатывал, как защитная функция. Просыпалась я под внимательным взглядом алых глаз и мне уже мерещилось, что это она причина моих галлюцинаций. От этой «не сестры» я не чувствовала ничего, кроме сонливости. Казалось, существо внутри Юуки дремлет днём, но просыпается ночью, не понимая, что происходит. Раньше оно считало меня опасной, теперь просто наблюдало. И я не шевелилась. Это как оказаться на безлюдной улице напротив бездомной собаки, которая одичала от голода и хочет вонзить в тебя свои клыки. Но я пока ни шевелюсь, ни дышу, чтобы не провоцировать нечто внутри сестры. Высыпалась ли я после такого? Нет. Мои сутки были примерно двадцать четыре часа, из-за чего счёт времени терялся. Эта потерянность смешивалась ещё с болью в груди: от недостатка определённых эмоций, внутри меня выл и скрёбся от голода энергетический вампир. В петлю залезть легко, но держусь. Потому что жить хочу. Однако, всему приходит конец. Если честно, та ночь стала для меня чуть ли не последней в жизни. После пережитого я поняла, что мне просто продлили лимит «Человеческая жизнь». Боясь оставаться с Юуки наедине и дождавшись, когда она заснёт, я быстро переоделась в форму, схватила оружие и выскочила из комнаты. После того, как в наши ночные дежурства включился Ягари-сэнсэй, у нас появились смены. Одну ночь дежурят мужчины — Кирию и учитель; вторую ночь мы с Юуки. Это было удобно: успевали уроки сделать и поспать. Точнее, спали все, кроме меня. Я не спала, боясь стать ужином для нечеловеческой сущности Юуки. Я не спала, боясь, что во сне сойду с ума от голосов и тогда перестану дышать. Выбраться на свежий воздух ночью казалось мне отличной идеей. До той поры, пока на крыше учебного корпуса шёпот не нагнал меня. Этот шёпот не имел пола. Этот шёпот рассказывал о смертях, которые он наблюдал и провоцировал. Этот шёпот бил кнутом по обнажённой спине и сыпал соль на раны. А ран было достаточно, чтобы от одного шага упасть, замкнуться в себе и потерпеть поражение. Этот шёпот умело давил на больные точки и страхи, заставлял видеть то, чего я абсолютно не желала. Он реализовывал слова Кайена, преподнося их не в лучшем свете. Этот шёпот окрашивал Курана в более тёмные и кровавые тона. Темнее тех цветов, в которые моё сознание окунуло его. И нет бы сесть около стенки и бормотать себе под нос нелепые оправдания, я успешно стояла на ногах, тёрла виски, что-то шептала под нос и ещё думала про температуру. Всё-таки, на улице холодно, а я выбежала в форме. С закрытыми глазами я ходила по крыше, стараясь успокоиться. Дрожала я от холода. Но стоило вспомнить, что меня поджидает в комнате вторая сущность сестры, так и от этого нехило так потряхивало и удерживало здесь. Меня снова сковал страх. Пережиток прошлого от случайного убийства вампира давал о себе знать. Я осознанно боялась их всех и мне было страшно, что, если Юуки в этом состоянии накинется на меня, то моё тело на автомате может убить её. Как с той девочкой. Я боялась Юуки. Ту, которая просыпалась ночью. Ту, которая смотрела на меня, как на жертву. Ту, чей взгляд выдавал себя с потрохами. Она голодна. И её нападение — вопрос времени. Вдох. Выдох. И дышать становится на секунду легче, а органы брюшной полости неожиданно давят на диафрагму… — Мичиру! Чей-то крик прозвучал позади. Крик выдернул меня из объятий страха, но я только оступилась и, по всем законам физики, начала падать вниз. В голове возникли две сумасшедшие мысли: со мной снова творится необъяснимая чертовщина, которая мечтает загнать меня в могилу и, я подошла слишком близко к краю. Перед глазами промелькнуло чуть больше дюжины сценариев моего трупа на земле, как мою руку резко поймал… К-у-р-а-н. Секунды, из-за которых адреналин гуляет в крови и ломаются все маски и замки. Подняв голову, я увидела Курана и даже не поверила своим глазам. В его глазах я увидела страх. Страх за мою жизнь. Страх человека, который боится потерять что-то дорогое его сердцу. Всего момент, а отпечатался в памяти на всю жизнь, потому что таким испуганным Курана Канаме я больше никогда не увидела и не увижу. Дышать снова стало тяжело. Свободной рукой схватившись за горло, я попыталась скинуть невидимую удавку. Рука вампира начала слабеть, как и моя хватка. Темнота больно ударила по голове, оглушив меня. Моя рука выскользнула из ладони чистокровного. Полёт был недолгим, как и боль. Очнулась я непонятно где. Открыв глаза, я несколько минут с удивлением смотрела в безмятежно голубое небо без единых облаков. Такое чистое и необычное небо, от которого почему-то дух захватывало. Не чувствуя боли и отметив, что шёпот исчез, я села и осмотрелась. Я лежала на поле. Молодые колосья то ли ржи, то ли овса отливали на солнце золотистым цветом. Наверное, ещё неделя, и можно будет их собирать. Недалеко были слышны голоса людей. Встав и отряхнув пыль с одежды, похлопала себя по карманам формы. Да. Телефон, конечно, я не взяла. И ни времени глянуть, и ни числа. Какая красота! Конечно, всё это не убирало вопроса — где я? Дойдя до людей, я невольно присвистнула от… восхищения или удивления? Нет. В нашем веке, благодаря компьютерным программам, люди запросто могут воссоздать образы той или иной эпохи. Ради фильмов стараются делать всё максимально реалистично. А косплееры? Они тоже стараются, но на фотосетах столько фотошопа (не спорю, всё зависит от мастерства фотографа) ради нужного эффекта. А тут… Такое чувство, что я попала на съёмки фильма. Не хватает недалеко вагончика с аппаратурой, камер, режиссера, его ассистента и прочих людей. Чувствуя себя крайней неловко в своей форме, попыталась отойти подальше от людей. Но что-то пошло не так. Во-первых, на меня никто не обращал внимания. Всё-таки, если есть нарушители в кадре, их стараются поскорее убрать. А я в форме академии никак не вписываюсь в атмосферу древней Японии (или это Китай? Так, пора учить историю). Не буду я лезть в классификацию эпох, так как боюсь соврать. Меня не убрали. Людям было всё равно. Все кругом столпились около одного человека. Средних лет мужчина лежал на земле и тяжело дышал. Покрасневшая кожа, отсутствие сознания и дыхание говорили за себя. Мало того, на голове ничего не было. Возможно, пекло солнце. Во-вторых, да, я не чувствовала температуры вокруг. Ни капельки. От этого мне стало не по себе. Но меня добило третье. В-третьих, сквозь меня пробежал мальчишка. Шустрый ребёнок с широченной и гордой улыбкой на довольной физиономии. В любой другой раз, я бы нагнала наглеца и схватила за уши, но… тут были проблемы. Я была в ступоре, потому что мальчик пробежал сквозь меня. Словно я была призраком. Или я есть призрак? Картинка померкла перед глазами. Теперь я стояла перед дверями странного жилища, которое даже в музее не найти. Попытка постучаться провалилась. Моя ладонь прошла сквозь дерево. Не знаю, почему я тут не ударилась в истерику и не закричала от ужаса (только вздрогнула). Может быть, у меня наступил момент, когда после эмоциональной нагрузки «удивить больше нечем». Или у меня выработался иммунитет? Тем не менее, через минуту я наблюдала следующую картину. Тот самый мальчишка с тёмными и растрёпанными в творческом беспорядке волосами ходил за пожилым мужчиной. В домике насквозь пропахло всё травами. К удивлению, я даже не чихнула, а тупо наслаждалась запахом. Если честно, напоминало чем-то привычку Кросса. Только мы чаи завариваем, а не лекарства… В голосе ребёнка было сплошное любопытство и жажда знаний. Нет, не поймите меня неправильно, просто… не всех детей я люблю. Определённые подгруппы вызывают у меня желание отшлёпать и поставить их в угол… А тут… не хватает только надеть этому мальчику кошачьи ушки и попросить сказать «Ня». Чёрти что, если честно… Перед глазами снова всё погасло. Но спустя секунду… В голову резко ударило что-то тяжелое, но безумное знакомое чувство. Выдохнув, я подняла голову. Мальчик изменился. Он вырос. Тот ребёнок, который вызвал у меня улыбку и желание обнять, исчез. На его месте стоял знакомый-не-знакомый мне юноша. Но он отличался от Курана. Цвет глаз, цвет кожи, цвет волос, эмоции, взгляды на мир. В его душе прочно засели боль и разочарование в семье. Кейтаро, да? Он боролся. И сейчас он снова пытался объяснить что-то своему… брату. Внешнее сходство всё-таки было, да и родственные узы пока прочно прощупывались. От этих чувств я вжала голову в плечи. С ужасом я начала понимать, что происходит. А ещё меня пугало то, как я остро реагирую на все эмоциональные изменения. Я в воспоминаниях. Я нахожусь сейчас в воспоминаниях Курана и, чёрт подери, не знаю, как выбраться! А я не горю желанием наблюдать его жизнь. Если на меня сейчас так давят нынешние эмоции, что будет потом? Этого узнавать я не хотела. Но, видимо, либо судьба решила поиздеваться, либо Куран решил повеселиться и проявить себя со стороны садиста, как я оказалась в аудитории. Нет, всё-таки большие помещения везде были так… под учёбу отданы, если это только не зал приёмов императора. Конечно, историю я знаю только по школьной программе, и, да больше итальянскую (моя родина — Италия). И, если прикинуть, как мало дают ученикам в учебниках информации, то не удивительно… Или удивительно? Рассматривая студентов в серых одеждах, я искала нужного мне человека. Потому что воспоминания крутятся вокруг Сакураи-Курана. И где мне тебя искать, мил ты человек? «Человек?» «Пока человека», — поправило меня сознание, от чего стало жутко. Если на чистоту, то я боюсь всего этого. Я боюсь увидеть превращение человека в вампира. Ещё бы разобраться, что и к чему. Я боюсь видеть, что он пережил. Чужие эмоции и чувства убивают, когда нет возможности ими питаться. Эмпатизм — настоящее проклятье. Быть эмпатом — это подвергнуть себя моральному изнасилованию по милости Свыше. К сожалению, за это на электрический стул не посадят Их. Чувство влюблённости напоминает сладко-кислые плоды вишен. Казалось бы, до чего сладок этот сок на губах, но стоит его слизнуть языком, как почувствуешь эту кислинку и удивишься этому. Это было странно. Чувство дурманило разум, напоминало мне о другом чувстве, но я боролась. Прикусив себя за руку, чтобы вызвать отрезвляющую боль, заметила Курана-Сакураи. Он стоял рядом с какой-то девушкой, чьё лицо было скрыто тенью. Что-то подсказывало мне, что Куран спустя… века забыл её. Забыл её лицо, черты глаз, губ, скул. Тут я не узнавала нынешнего вечно холодного Курана. Тяжело выдохнув, я искала место, где можно сесть или способ, как прервать эту экзекуцию. Ещё парочка таких затягивающих в эмоциональном плане воспоминаний, и поминай, как звали. Не успела я прикрыть глаза, как в нос ударили запах гари, палёного мяса и крови. Приступ кашля вызвал слёзы, а в голове началась паника. Я хотела жить, а оказаться в огне и повторить судьбу одной французской воительницы не горю желанием. Но всё было куда трагичнее, что ли? Начало войны. Первые разрушения. Первые погубленные жизни. И боль, которая разрывает грудную клетку. Боль, которая поселяется в сердце и становится чёрной дырой, или яростным пламенем. Увы, что одно, что второе одинаково. Они одинаково сотрут эмоции и оставят после себя ничего, они убьют людей и носителя. Разница лишь во времени. Увидев труп молодой девушки, я зажмурилась и согнулась пополам от ужаса. Я вспомнила то, что похоронила очень давно. Воспоминания вернули мне страх. Забытый и похороненный страх. Будь ты проклят… Не только я и Сакураи-Куран, но и остальные люди боятся потерять дорогих сердцу людей. И самое страшное, если они умрут на наших руках. Будь то любовь, будь то учитель на руках… Темнота, которую я раньше проклинала, сейчас стала передышкой и спасением. Скатившись «на пол», я лежала и считала секунды. Сто двадцать пять. Сто сорок семь… Ночной лес предстал во всей своей красе. Отличный вид на небо, которое я не успела рассмотреть… Боль пронзила всё моё существо. Один удар раскололся на тысячи, выбивая воздух из лёгких. Стало трудно дышать, а перед глазами темнело. Что-то происходило, в груди гуляло пламя потери, а боль убивала. Кое-как, я открыла глаза и увидела его, молодого мужчину, которого, возможно, сломала судьба, перед этим вырвав душу, выпотрошив её, а после затолкав обратно, даже неаккуратно зашив. В глазах угасала жизнь, а я чувствовала приход смерти. Кейтаро закрывал глаза, смотрел сквозь меня, мои руки леденели. В этот миг я уже проклинала свой вампиризм и молила всех богов вытащить меня отсюда. Болезненный стон, раздавшийся над моим ухом, начал приводить меня в чувства. Я не помню, как очнулась. Всё это время я лежала и смотрела в пепельно-серое небо. Снежинки падали, обжигая своим холодом моё лицо и ноги. Я не двигалась, потому что тело болело. В голове было одновременно пусто и звонко. Теперь у меня было такое чувство, что это из меня грубо вырвали душу. Подо мной кто-то зашевелился. Прохладная рука (не холодная, потому что я достаточно замёрзла) легла мне на живот. Спасибо пиджаку, прикрывал немного кожу. Да, без куртки и штанов жить не очень как-то… Посмотрев на крышу, с которой начался мой ад, я сглотнула и вспомнила, что меня поймал Куран. А после…, а после началось это. Я не разбилась. В последний момент меня всё-таки спасли. «Зачем ты это делаешь, идиот? Я тебя просила? Юуки мало?», — подобные вопросы крутились у меня на языке, но не спешила задавать. Это было лишним. В моём мозгу словно выключили одну лампочку, и сейчас мозг соображал, что произошла ошибка на производстве. И она была. И я не могла понять, почему… Что мне мешает сейчас отчитать Курана за это безумство? Сказать, что я не просила о защите? Что. Мне. Мешает. Это. Сделать? Что, чёрт возьми, происходит? Самое странное сейчас было то, что мы лежим на асфальте. Точнее, вампир лежит на асфальте, я лежу на вампире, уже окоченела, но нет никаких сил ни встать, ни спросить, что произошло. Вторая рука президента Ночного отделения легла мне на лоб. Наверное, увидь нас ученицы Дневного отделения, такое бы придумали… Смешно. Глупые наивные школьницы. Интересно, знай они о секрете Ночного отделения, бегали бы так шустро за ними? — Мичиру? — я закрыла глаза, так как его ладонь начала опускаться вниз. — Ты вся ледяная… Голос Курана был хриплым и тяжёлым, словно он минуту назад был человеком и его заставили без паузы пробежать тридцать километров. При этом он сам ещё болел гриппом. Короче, Курану тоже досталось. Интересно, как он умудрился поймать меня, но упасть на спину? От удара он себе что-нибудь сломал? Всё-таки, я один раз лёгкие ему чуть не сплавила. А тут… может ещё что-нибудь сделала. — Что… произошло? — вот тут настал черёд бить себя. Голос снизился до шёпота. Определённо, я простыла, и мои голосовые связки решили взять отпуск. Удерживая меня двумя руками, чистокровный сел и, придерживая меня, встал. На его лице не дрогнул ни один мускул, но где-то в глубине сознания я чувствовала отголоски боли. Всё-таки, пострадал. — Это будет долгий разговор. Сейчас тебя надо отогреть.Небольшое такое отступление, пожалуй. Мы, люди, привыкли видеть во врагах всё зло мира. Как объяснить то правильно и не ошибиться? Один раз я увидела отчуждённость и равнодушие Курана к Мичиру, потом нашла документы со старыми диагнозами и в душе возненавидела семью Куран. И этого парня в том числе. Да, ненависть обоснована и всё прекрасно. Но мы забываем про термин «время» и, соответственно, до конца не знаем ничего. Но я забыла одну маленькую деталь. Мы меняемся, обретаем с возрастом иные ценности, взгляды на жизнь, стараемся сделать что-то во благо мира или против мира. Позиция Курана меня отталкивала до последнего. В частности, из-за ненависти. Переломный момент случился сейчас. Сейчас, когда я увидела, что этот чистокровный король вампиров всё ещё способен на человеческие эмоции. Страх. Он испытал самый настоящий страх и ужас. Не успей он, и я бы разбилась. Насмерть. Но он успел и схватил за руку в последний момент. Он сделал это не ради Юуки, а ради себя и меня. Он упустил что-то, и я от страха перед смертью пробила его защиту и увидела то, чего не следовало. Тем не менее, он не оставил и сейчас нёс в кабинет ректора, укутав меня в свое чёрное пальто. Запоздало я вспомнила одну вещь, которая меня отталкивала от Курана сильнее: я боялась, что Куран подобен Данте. Точнее, я боялась, что Куран Канаме и есть Данте Конте. До этого момента я видела столько сходств между ними и осознанно боялась, что этот вампир также сможет хладнокровно направить на меня дуло пистолета и, улыбаясь, выстрелить. Я боялась и боюсь этого. Но сейчас поняла, что этот страх не имеет почвы. По крайней мере сейчас. Когда-то я сказала, что с прошлой жизнью покончено. О, нет. Солгала. Я жила со страхами прошлой жизни и с потрясением смерти все нынешние года. Глупее ничего нет, наверное, да? Но в этом вся я. Параноик до мозга костей. Из-за страха я не видела, что всё это время мне протягивали не подачку, а руку помощи. И эта рука вовремя успела схватить и спасти. Я — дура. И открыто это признаю. Я — параноик, так как не знаю чему верить, кому верить, за что цепляться и как жить. Я боюсь верить всем и сразу. Я боюсь ошибиться. Я боюсь проснуться однажды и понять, что всё кончено. И не в мою пользу. Это страшно.
Вампир молча нёс меня к знакомому кабинету, не позволяя засыпать у него на руках. Сначала меня раздражали его попытки вызвать меня на разговор, потом мои скудные знания собрались в кучку, и я вспомнила, что от холода можно заснуть и не проснуться. Куран сейчас добивался моей бодрости, прекрасно понимая, что ничего ещё не закончено. Решив поддержать разговор и попытавшись сдержать зевок, я сказала: — Это… нормально слышать голоса? — вампир не остановился, хотя его руки напряглись. Я продолжила изливать накопившееся в душе своему почти-врагу. Это напоминало мне сцену из дешёвого сериала, где злодей неожиданно начал благосклонно относиться к жертве. — Просто за последние несколько месяцев меня изводит один и тот же шёпот. Он может появиться в любое время суток. Он требует смерти, рассказывает ужасные вещи, описывает убийства… Блин… Да я реально сошла с ума. — Не спеши себя в психушку отправлять, хорошо? — о, люблю, когда со мной говорят, как с пятилетним ребёнком. И, да, это сарказм. — Если не крыша поехала, то что? На этот вопрос мне не ответили. Как раз пришли к заветной двери. Вот, честно, сколько в этом кабинете бывала я из-за проблем? Начну считать и не сосчитаю. Всё-таки, это странно. Глаза снова закрылись. Противиться сонливости было очень трудно. Опустив голову на грудь вампира, услышала, как открылась дверь. Как сквозь воду доносился испуганный голос ректора. Мозг начал терять связь с реальностью. Я уже не чувствовала, что вампир пытается меня вылечить: ищет раны физического типа и не находит их. О, нет, Куран. Тебе тоже известно, что есть моральные, психологические и прочие травмы, с которыми справиться магия и другие способности не помогут. Только ты сам со своими ранами и страхами. Со своей болью и воспоминаниями. С самим с собой.***
От тёплых и нежных прикосновений стало легче. Это напоминало мне о матери, которая умерла слишком рано для меня. Но я храню в памяти её объятия: крепкие, тёплые, нежные и ласковые. Мама была солнцем в семье. Повинуясь этому пьянящему чувству и сдерживая слёзы, открыла глаза. Над головой было серо-голубое небо. Собирался дождь. Скосив взгляд в сторону, я увидела незнакомую женщину, которую ошибочно приняла за маму. Капюшон скрывал её лицо, но её руки продолжали обнимать меня и гладить по голове, как ребёнка. Я замерла и прислушалась. Стук сердца. Я его не слышу. — Поспи, дитя моё. Ты слишком устала. — Кто вы? — спать рядом с незнакомым человеком? Увольте. В её голосе была добрая усмешка: — Успокойся, дитя. Я не причиню тебе вреда. Сейчас ты должна отдохнуть, чтобы мы могли поговорить… — её голос был мягок, уверен и спокоен. Эта женщина словно ласковым ветерком нагоняла на меня дурман, от чего хотелось спать. Веки слипались против воли. Моя голова лежала на её коленях. Странная женщина и странное место. Но на душе было так спокойно и хорошо. Исчезли тревоги и боль. Хотелось просто засыпать под нежный голос незнакомки.