Польские каникулы

Польского Питер не знал, а потому взял на вооружение разговорник — позаимствовал в магазине его и парочку комиксов, чтобы скоротать время. Польша не была велика, но точного адреса отца Питер не знал. Чарльз Ксавье назвал город, упомянул литейный завод, но широты и долготы не сказал, поэтому Питер попинал камешки на площади польского городка, послушал местный язык, понял, что ничего не понял, и побрел искать телефонный справочник. - Chcesz coś?* - спросил Питера грузный мужчина с усами, гуще волос некоторых модниц. - А? - изрек в ответ Питер. - По-английски не говорите, да? - Nie, przykro*, - посочувствовал ему мужчина. - Жаль, удобный язык. Но у меня есть супер-разговорник, и я буду пытаться донести мысль. Я настойчивый. - И болтливый, - неуверенно ответил смутно знакомый голос сзади. Питер должен был резко обернуться, но ноги неожиданно приросли к полу. Удалось только глаза скосить и едва не потерять их, потому что угол обозрения закончился. Это был Эрик Леншерр. Эрик! Леншерр! Рядом — только руку протянуть. Внезапно он оказался именно в том месте и именно тогда, когда там был ищущий его Питер. Правду говорили, что городок крохотный. В руках Эрика были пакеты, а рядом с пакетами — маленькая темноволосая девчушка, серьезно рассматривающая Питера. - Нифига себе сервис, Боже! - пробормотал Питер. - Прости? - удивился Эрик. - А? Не-ет, я сам с собой. Я порой разговариваю. С собой. От безысходности. Брови у Эрика приподнялись, а на лице, между тем, расцветало выражение, которое Питер трактовал как изумление. - А я ведь... Я помню тебя, - сказал Эрик. - Быстрый парень из Пентагона. Это ты, верно? - Ты меня запомнил? - улыбка сама заползла на губы. Питер почувствовал, как внутри начало разрастаться счастье. Запомнил! Как мало ему, оказывается, было нужно, чтобы сплясать от радости. Эрик кивнул. - Волосы и очки. Трудно забыть. Улыбка исчезла, а Питер вдруг подумал, что зря вообще прилетел в эту страну. Волосы и очки. - Путешествуешь?- спросил Эрик. Питер уставился на девчонку. Та — на него. Мелодрамами Питер не страдал, но тоска и на него умудрялась накатить. Он был уверен, что только дочери было позволено так спокойно держать Эрика Леншерра за руку. А потом Питер подумал, что у Эрика за эти восемь лет, что они не виделись, явно появилась семья. И Эрик примерно ходил по магазинам, чтобы закупиться продуктами, а после поужинать вместе с любимыми женой и дочкой. Или дочками? И зачем Питер сюда приперся? Питер посмотрел на потолок и быстро-быстро поморгал, стряхивая с лица детскую обиду. - Мы, пожалуй, пойдем. Не говори, пожалуйста, никому, что видел меня здесь. - Эрик не хотел терять время на малознакомых парней в кепках с рюкзаками за спиной и очками на голове. - Ага, да. - Питер растерялся. - А я... Меня Питер... Питером зовут. Удаляющаяся спина Эрика эти слова проигнорировала.

***

Порой Питер задавал себе философские вопросы, на которые сам же давал туманные ответы. Сняв с разговорником и горем пополам комнату в гостинице, Питер валялся на кровати, маялся от безделья, скучал по маме и Пакману и думал. Главным вопросом на повестке дня оставался: зачем он сюда явился и что делать, раз так произошло? Идти в дом Эрика с благой вестью об отцовстве того было, по меньшей мере, глупо, по большей — подло. Если у Эрика была жена, она явно не взвизгнула бы от счастья, увидев новоявленного сыночка своего законного мужа. У Эрика уже был ребенок. Сдался ли ему еще один, тем более, Питер? Комплексов у Питера было с самую кроху, а может, и вовсе не водилось — не вши и не блохи, — но он полагал, что на рождественское подношение от Санты с бантом на башке не тянул. И вообще, мало походил на чудо, которого все ждали. Скорее, неизбежность или данность. Обидно было быть данностью. Питер проговорил это слово вслух, посмаковал и выплюнул. - Делать-то что? - спросил Питер у комнаты. Обычно, Питер делал и думал, что делать, практически одновременно, но здесь был явно не тот случай. Если Питер полтора года шел к поездке в Польшу, то теперь будет истинным волшебством, если он в ближайшие полгода снова заговорит с Эриком.

***

Питер отправил матери письмо и открытку, выражая в последних строках надежду, что к его возвращению не будут наточены ножи и вилки, а мать не кинется изображать Брюса Ли. С нее бы сталось. Польша была красивой, но чужой. Питер дышал местным воздухом вот уже неделю, но родства с этим местом не чувствовал. А ведь его отец был отсюда. Где таилась память предков, когда была нужна? Питер мог исколесить полстраны, если бы захотел, но за пределы города он выходить почему-то боялся. Ему чудилось, что Эрик снова сменит место жительства по любой причине, а Питер струсит искать его. Местный лес был скопищем приятных ароматов. Питер даже на камешек присел, чтобы насладиться запахами и видами. - Я скучала по тебе, Бусинка, - раздался девчачий голосок. Питера на камне подбросило, и он рванул к дереву, из-за которого были слышны звуки. За то время, что он смотрел на дочку Эрика, мысленно примеряя на нее образ сестры, девочка успела поднять голову. Значит, долго смотрел. Неподалеку подняла крылья бабочка. Пока она лениво взлетала, Питер успел бы дойти до кафе, взять тост с маслом, съесть его и вернуться. - Привет. - Питер вежливо улыбнулся, надумав, наконец, что стоило сказать. - Привет, - настороженно ответила девочка. Питер назвал ее сестрой в голове сотню раз, чтобы это слово отпечаталось там. - Кто такая Бусинка? - полюбопытствовал Питер. - А ты? - Чего? - Кто ты? Папа не велит мне разговаривать с незнакомцами. - Да если б не я!.. - Питер уже запальчиво собирался припомнить Пентагон, но вспомнил, что говорил с маленьким ребенком. У ребенка было сосредоточенное лицо, и Питер почувствовал себя идиотом. - Я однажды помог твоему папе. Он, наверно, говорил или вскользь упоминал. Девочка помотала головой. Питер снова почувствовал себя круглым, как мячик для гольфа, дураком. Приперся в Польшу папу повидать. Ага. А тот вспомнил его по волосам и очкам. С трудом. - Я его... Ну... - Друг? - подсказала девочка. Питер подумал, что вряд ли. Сын — да. И тот только биологический. - Ну... Я его... Просто знаю его. Он... Ого, ты с гусеницей разговариваешь? И как? - Это Бусинка, - сказала девочка. - Это мой друг. - Гусеница? - Да. - Да это ж наследственное! - Питер присел рядом с девочкой и улыбнулся гусенице. - А у меня есть друг Пакман. Он — нереально крутой. Я тоже с ним разговариваю, но, знаешь, мать не всегда понимает. Это игровой автомат. Девочка наконец-то улыбнулась. Питер вынул из кармана пачку с начатым печеньем. - А я Нина, - сказала новоиспеченная сестра, с заминкой взяв себе печенье. - Питер. - Приятно познакомиться, Питер. - Взаимно, Нина. Очень взаимно. Так что там с Бусинкой?