Два шага до черты

Тридцатое марта две тысячи четырнадцатый год, Припять       Одним, надо бы уточнить, механическим, словно годами отточенным движением руки, Анастасия медленно вплетала в пышные косы цветок. Ей посчастливилось прихватить его точно так же — машинально — перед отъездом. Когда с прической было более-менее покончено, девушка наконец обратила внимание на то, что компания засобиралась дальше в дорогу. Паша вознамерился пройти около десяти километров на восток, что, по его расчетам, заняло бы у них ещё добрую половину дня. Миновали они от силы лишь три-пять километров. Рыжеволосая усмехнулась, набирая скорость и догоняя друзей, так как вновь рисковала заметно отстать, а перспектива кружить по Припяти в гордом одиночестве, Романовой отнюдь не улыбалась. Леша, хоть и занялся привычным для него делом — болтовней с Вершининым, изредка посматривал назад, укоризненно цокая языком каждый раз, как бы приговаривая: «Рыжая, поторапливайся!». И она стремилась, неслась со всех ног, несмотря на удушливую жару и усталость. С Таней Романова диалог не начинала. — Что это? — как бы невзначай начала Перфилова, заметив искусственный цветок в волосах Насти. — Да так, ерунда, не более. — Никогда раньше такого не видела. — Перфилова, шла бы ты молча, и без тебя голова звенит!       История приобретения этой вещицы была очень занимательна. Настя любила, будучи ещё ребёнком, подолгу рассматривать у зеркала этот витиеватый, пестрый алого оттенка цветок, будто шелковый на ощупь. Казалось бы, обыкновенное украшение для волос, но за одним важным исключением — для самой девушки цветок выступал символом, своеобразным оберегом. Она не помнила точно, когда у неё в руках впервые оказалась эта резинка, однако с поразительной уверенностью и каким-то маниакальным восхищением смогла бы воспроизвести эмоции, которые чувствовала. Это был ничем не примечательный подарок то ли на день рождения, то ли на новый год. Романова отчётливо хранила в памяти вид маленькой, сложенной втрое и небрежно подписанной открытки с поздравлением, и тот самый цветок, расположенный поблизости на письменном столе. Девочка его детально изучила и первый раз рискнула примерить — вышло, следовало бы подчеркнуть, забавно. Анастасия уже длительное время кружилась перед зеркалом, крепко-накрепко схватив все свои подарки. Когда взгляд Насти в очередной раз остановился на крохотном цветке, ей стало дурно. На вопрос, откуда взялось украшение и кто его принёс в тот вечер, никто из гостей внятно объяснить не мог, да и об инциденте за разговорами все как-то быстро забыли. Но не маленькая испуганная и одновременно любопытная рыжеволосая девочка. — Земля вызывает Романову! Приём! — щелчок пальцев перед носом заставил девушку вырваться из воспоминаний. — Что? — Что с тобой, Настюх? — обеспокоенно поинтересовался Вершинин, изучая карты города. — Задумалась, все хорошо. Почему мы стоим?       Вскорости ей объяснили, что дорога, ведущая прямиком в город, сейчас оказалась слишком поврежденной из-за ночной непогоды, поэтому придётся потратить ещё несколько часов на то, чтобы попасть в Припять. На сей раз Горелов вышагивал рядом, с упоением и загадочностью разглядывая однотонный, но оттого не менее притягивающий пейзаж местности. Где-то на заднем плане прозвучали наблюдения Паши о чем-то, что Настю абсолютно не тревожило, и она вновь погрязла в детских воспоминаниях…       За окном мерцал фонарь, отбрасывая на асфальт тускло-оранжевым светом. Девочка любовалась красотой тихой, полной таинственности ночи, теребя в руках преподнесенный подарок. Ей нравилась атмосфера спокойствия и мрака. Страха и умиротворения. В соседней комнате не смолкали голоса гостей, хотя время перевалило давно за полночь, однако Романова любые разговоры пропускала мимо ушей, сосредоточившись на этом волшебном мгновении. И чёрт знает, сколько ей стукнуло лет в этот день — считать Настенька ещё толком не научилась. Когда девочка хотела было лечь в кровать, спрыгнув с кресла, ставни окон задрожали и в комнату ворвался ледяной ветерок. Анастасия резво забралась в постель, укутавшись с головой в одеяло. Ничего больше пока не происходило, и рыжеволосая продолжила тихонько, забывая дышать, следить… — Настя, я тебя люблю! — Горелов аккуратно, совсем по-мальчишески дернул Романову за косу, и она моментально вернулась в реальность. — Ну-ка, повтори-ка! — заголосила Татьяна, усмехнувшись. — Леш, — прошептала девушка, придерживая его за локоть. — Что происходит? — Я предложил тебе секс…— плотоядно зыркнул Алексей — ты согласилась. — Дурак! — Сама выбрала. С последним было трудно не согласиться, поэтому девушка молчаливо кивнула, глядя перед собой. Павел вроде бы вдоль и поперёк проанализировав многочисленные карты, стоял с каменным лицом, что-то, по-видимому, активно соображая. После недолгой паузы, поразившей всю компанию, парень дал распоряжения ускориться, так как надвигалась гроза, подобная той, что ему довелось видеть здесь раньше. И правда, если хорошенько всмотреться, можно было бы с лёгкостью заметить, как небо периодически то затягивалось серыми нависшими тучами, то на миг становилось светлее, пропуская сквозь плотную завесу облаков редкие лучи весеннего солнца. Леша поморщился, сжимая холодную ладонь своей девушки, и поплелся вперёд, обгоняя Таню и Пашу. —  Итак, народ, идём дальше, в первом же доме остановимся и переждем. — Да, кажется дождь будет. — Вставила слово Таня, когда Павел посчитал нужным заключить её в объятия. — Ничё ты гений, а? — Возмущенно выразился Горелов, но вовремя был остановлен Настей, не менее задумчивой, нежели раньше.       Девочка изо всех сил пыталась не дрожать. Её тело сковал такой страх, что пошевелиться не представлялось возможным. Единственное, на что юная Настя отваживалась — сидеть в своём укрытии из нагроможденных одеял и помалкивать. Прошло ещё несколько минут, прежде чем явление повторилось — на сей раз ставни отворились так широко и громко, что Романова протиснулась бы в окно, если бы имела желание. Во дворе девочка уловила какое-то постороннее движение и, прикрыв рот ладошкой, затаила дыхание. — Доченька, это я — твой папа — из темноты сперва показалась голова небритого мужчины, а затем Настенька рассмотрела и руки отца, тянущиеся, чтобы обнять её. — Папа? — переспросила удивленная рыжеволосая девочка и нерешительно встала с кровати. — Да. — Но мама не разрешает тебе приходить сюда, говорит, ты плохой и вредный.и опасный. — Это неправда, — ответил шепотом мужчина и улыбнулся, — тебе понравился мой подарок? — Какой? — изумленно парировала Настя, переминаясь с ноги на ногу. — Цветок, что у тебя в волосах. — А…— Романова слегка замешкалась, передернув плечами от холода. — Да, спасибо.       Ребята стремительно вбежали в маленькую избу, что располагалась на отшибе города, в тот самый момент, когда вовсю пустился ливень. Крыша строения немного протекала, о чем свидетельствовали недовольные возгласы Перфиловой и мокрый пол, но в целом обстановка складывалась благоприятная, насколько было возможным. Им жизненно необходимо было набраться сил, выпустить пар и наконец просто и обыденно поговорить всем вместе. Паша выбрал, пожалуй, самое удобное место, разместившись на ободранном диване, сохранившимся с далекого тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Рюкзак он примостил у себя на коленях, а ноги поставил на чуть намокший пол. Алексей устроился чуть скромнее, выбрав самый дальний угол комнаты — шатен громко вздыхая или издавая нарочно какие-то звуки, привлекал все внимание напряженных ребят, и, если Тане удавалось блистательно его игнорировать, то Анастасия не выдержала: — Завязывай! — громко сказала она, перекрикивая шум дождя за пределами их убежища. — А то че? — Останешься без сладкого. — Намекнул Вершинин, желая разрядить обстановку. — Есть что пожрать? — Да. — Спокойно откликнулась Татьяна, обращаясь к Леше. — Отлично. Тогда отдыхаем, едим, и в путь, только это.ребят, мусор не оставляем и меньше ко всему прикасаемся. Настя послушно встала со своей кофты, которую подстелила в качестве одеяла, и, не сказав никому ни слова, бросила рюкзак, наполненный их едой на ближайшие пару дней. Друзья принялись обедать, тогда как девушке кусок в горло не лез и вспоминались последние, сказанные отцом в её адрес слова: «Теперь это твой оберег! Прощай, доченька, мне пора». Где-то вдалеке лязгнул гром, а через пару секунд безжизненное, лишенное красок небо, занялось фиолетовой вспышкой молнии. Романова вздрогнула: прямо перед ней, в отверстии, что некогда было окном, показалась фигура её отца — девушка узнала его на все триста процентов. Анастасию обуял животный страх, так как, судя по всему, она медленно, но верно лишалась рассудка. Она коснулась цветка пальцами и видение, что ей померещилось так живо и красочно, рассеялось по воздуху, а вместо него перед рыжеволосой предстала незнакомка ангельской красоты.