Два шага до черты

Тридцатое марта две тысячи четырнадцатый год, Припять       План, сознательно выбранный и продуманный девушками, накануне должен был осуществиться. Вершинина, возбужденная от мечтаний и мыслей, аккуратно делала последние заметки на толстом полотне бумаги. Она склонилась над чертежами, тщательно прорисовывая каждый штришок, чтобы, упаси Господь, не допустить оплошность. На другом конце круглого стола отбрасывала тусклый свет горящая лампа, так, что девушке иногда приходилось менять положение, дабы рассмотреть мельчайшие детали этого важного дела. Лена примостилась на кровати сестры, убаюканная тихим рычанием компьютера, хотя часы, что висели на противоположной стороне от входа, показывали десять сорок пять утра. Девочка ещё не знала, что задумали Валерия и Аня, бурно обсуждая что-то часа три назад. Собственно, её это перестало заботить с того момента, когда Антонова перестала понимать суть разговора. Единственное, чем не переставала грезить маленькая путешественница во времени, это родители. Желание увидеть их настолько возобладало умом малышки, что она переставала верить родной сестре — та же, в свою очередь, утверждала, что непременно скоро встреча состоится.       Аня стояла в импровизированной кухне, задумчиво перебирая продукты. Вернее, то, что оставалось. На самом деле, положение складывалось пакостное: еды едва хватало на три дня, учитывая количество человек в бункере. Антонова не исключала возможности отказаться от положенной порции сухого пайка в угоду Лене. Однако своими соображениями Анна с Лерой ещё не делилась. Все силы были брошены на исполнение плана.       Если говорить только голыми фактами, коротко и сухо, то план заключался в непродолжительном путешествии по зоне отчуждения. Аня всей душой хотела выведать у этого странного существа, что так изрядно отталкивало одним своим видом, как покинуть границы этого мрачного места, конечно же, без вреда для любимой сестренки. Вершинина упорно заявляла, что игра не стоит свеч, то есть данная затея провалиться с треском, но блондинка настаивала. Сама Лера согласилась помочь, потому что скитания по радиоактивной местности ей надоели. Итак, двинуться в путь новоиспеченные подруги решили в полдень.       Анна отвечала за провизию, на случай, если придётся долго блуждать, например, по лесу или среди многоэтажек, Лера дорисовывала своеобразную карту, согласно которой они будут идти. Лену девочки единогласно оставляли здесь. Хотя риск был велик, но выбирать некогда: они не знали, вернутся ли, что с ними сделает Зона, но подвергать десятилетнюю Антонову таким испытаниям было нельзя. — Я все. — Из дверного проёма показалась голова Вершининой, когда Аня паковала последнюю порцию тушенки в рюкзак подруги. — Я тоже, осталось только найти подходящую одежду, поговорить с Леной и… — Ну, — оборвала на полуслове Валерия, — подходящей одежды здесь точно нет, не по размерам, а вот с Леной…хочешь, я поговорю? — Нет, я должна сама. — Как знаешь. Галетное печенье приятно хрустело на зубах и Лера, подавляя смешки, с трудом пережевывала найденное лакомство. Она устроилась на табурете, слегка покачиваясь взад и вперед, высматривая, как лихорадочно и немного растерянно выглядела Аня. Она, ясное дело, переживала по понятным причинам, но откладывать беседу решительно невозможно так долго. Вершинина на раз расправилась с печеньем и, вручив такое же обескураженной блондинке, вышла спокойно в спальню. — Лена, — тихонько пробормотала светловолосая, толкая её в плечо, — надо поговорить. — О чем? — Помнишь, мы подруги? Девочка рассеянно кивнула в знак согласия. — А у подруг секретов нет, так? — Так… — Лена, ты уже взрослая, поэтому мы с Аней хотели тебе кое-что сказать.— Издалека начала Валерия, наблюдая за скучающим видом Елены. — Говори, что-то страшное? — Она нахмурилась, натягивая одеяло на нос. — Нет, — слегка улыбнувшись, ответила девушка, — скорее серьёзное. — Ух ты! — Мы с Аней сейчас уйдем по одному ооочень важному делу. Вернёмся мы или сегодня, или завтра утром. Ты будешь умничкой? — Почему вы не можете взять меня с собой? — оживилась Антонова, заглядывая в глаза собеседнице. — Потому что это дело ооочень важное для двоих только. Больше нельзя никого брать с собой. Это игра. Какая, — опережая вопрос, произнесла Лера, — мы скажем завтра. — Хорошо…       Разговор на том сошёл на нет. Валерия помалкивала, ласково поглядывая на ребёнка, Лена всячески избегала взгляда в свою сторону и притворилась, что засыпает. В это мгновение в комнате, где временами мигали поочередно, должно быть, старые лампы, появилась фигурка Ани. Девушка окончательно завершила приготовления и, заговорщицки поглядев на Вершинину, вскоре заняла её место. О чем беседовали впоследствии две сестры, блондинка старалась не думать. Она ждала у двери, запасаясь вещами. Антонова же, в свою очередь, едва ли не обливалась слезами, всячески скрывая это смутное состояние. Бросить Лену здесь на ночь — затея, конечно, глупейшая, однако отпустить Леру одну, доподлинно предугадывая, что Зона может и, скорее всего вытворит, никак было нельзя. Тогда их шансы оказаться в стенах родного дома сводились к нулю, хотя и сейчас оставались маловероятны. Анна дала Лене последние строгие наставления и, коротко поцеловав её в румяную щеку, удалилась. Тотчас Елена ожидаемо заплакала, и не столько от обиды на Аню, сколько от страха, ведь воспоминания недавних событий были явственно свежи. — Боишься? — шепотом спросила Вершинина, глядя внимательно под ноги. — Боюсь, но за Лену больше. — Так, может быть, — девушка покачала головой в направлении убежища, когда они отошли уже на приличное расстояние — вернешься? — Я не могу так рисковать шансом попасть обратно, ну, в своё время…       Лера понимающе кивнула, ускоряя шаг. Для неё, впрочем, уже мало что было диковинным в этих краях, где, казалось, каждая шероховатость, потертость, поверхность были знакомы. Дорогу девушка знала на твердую пятерку, уверенно минуя те места, где господствовали запредельно высокие уровни. Подобных здесь насчитывалось предостаточно. В ночь трагедии, когда из разверзнутого жерла реактора номер четыре вырывались ядовитые испарения, радиация медленно оседала на землю, образуя радиоактивные пятна, где находиться было просто недопустимо в квадрате. И Лера, будучи в зоне завсегдатаем, изучила подробности катастрофы и её последствий во всех тонкостях. Что вызывало неприятные ощущения в груди пока что — лишь заметное напряжение, повисшее в воздухе как-то противоестественно между спутницами. И, если Антонову такой расклад более-менее устраивал, то Вершинину ничуть. Никто не решался первым открыть свои душевные терзания. Да и надо было ли? Валерия справедливо рассудила, что да: они теперь в одной упряжке.       Анна шла чуть поодаль, размышляя почему-то об Игоре. Ни разу не доводилось ей вспоминать его в этом странном месте, до боли похожим на родную цветущую Припять. Даже тогда, когда над её телом дважды измывались грубые мужланы в военной форме и тип в солидном костюмчике, некий Сергей. А тут…она пребывала в растерянности. Если верить Лере, то сегодня тридцатое марта — день свадьбы Антоновой и Матвеева. Девушка остановилась и, окликнув подругу, смахнула подступающие слёзы. — Куда мы идём? — Первый микрорайон, тот, что ближе к станции. — Валерия ответила безэмоционально, как будто из лёгких выкачали воздух. — И долго? — Ань, ты этот город знаешь, не хуже меня. Поверь. Просто…не можешь понять этого. По понятным причинам. Вообще, минут двадцать, но мы обойдем весь периметр города. — За-зачем? — запинаясь, уставилась на Леру блондинка, и нахмурилась. — Потому что мы должны знать обстановку, чтобы выбраться отсюда. Кстати…покажи запястье. Антонова обреченно вздохнула и, обнажив руку, дала понять, что ей не прожить больше двух суток, отведенных Зоной. Лера одобрительно мотнула головой и заключила, что ей даровано примерно столько же. — День пути туда, ночью обратно. Или утром, посмотрим.       Аня возражать не стала, оценивая их плачевное положение. Они двинулись с точки сразу же — с рюкзаками у каждой на плечах. Мешковатая, а главное, плотно прилегающая закрытая одежда, собранные в тугой хвост у Леры и косу — у Ани волосы, потертая обувь и опечаленные лица. В течение двух часов девушки перекинулись парой фраз. Из-за пышной зелени показались первые очертания покинутого города. Валерия хмыкнула, припоминая свою последнюю вылазку и схватку за жизнь, и показательно насторожилась, её волнение угадывалось также и на лице Антоновой. — Что? — поинтересовалась она, глядя вдаль. — Тебе не кажется странным, что все хорошо? — Кажется, — выдержанная пауза, — но разве это плохо? — Никаких проделок Зоны, никаких зверей и ловушек всю дорогу. А это, между прочим, часа три, не меньше!!! — Вершинина перешла на крик, сдавали нервы. — Тшшш, — успокоила Аня, — идём дальше. Надо. Только Валерия благоразумно хотела согласиться, открыв рот, как слова застряли комом в горле. Она увидела издалека силуэт обнаженной женщины, которая гордо возвышалась на балконе одной из квартир многоэтажного дома, и зубоскалилась, зная, что блондинка её, как всегда, заметила. Острое, отработанное годами, чутье, не сравнимое ни с чем прежде. — Нет! — Настойчиво потянула Вершинина Аню за рукав куртки. — Мы разобьём лагерь здесь, дальше небезопасно. — Почему? — Город, когда начинает смеркаться, патрулируют. Переночуем в палатке, а утром пойдём туда. Недолго осталось и сразу назад! — Хорошо…— жуткая атмосфера чего-то неизведанного, буйство оранжевых красок заката, которыми было окрашено небо, заставили Аню съежиться. Девушки разбили лагерь практически на том самом месте, где днем ранее останавливались Паша, Таня, Настя и Леха, не подозревая, что ходят по одним и тем же дорогам.

***

Тридцатое марта две тысячи четырнадцатый год, Припять       Импровизированная трапеза под сенью избушки, где временно устроились друзья, подходила к концу. Лёша довольно вытирал губы салфеткой, смешно причмокивая, Паша вскорости после начатого диалога перебрался ближе к Тане, так что они сидели теперь, тесно прижавшись один к одному. Смотреть на то, как медленно исчезали запасы еды, всем откровенно наскучило. Анастасия, словно завороженная, грызла затвердевший сухарь, уставившись в одну точку. Разумеется, видение улетучилось моментально, однако осадок в душе Романовой неприятный все же остался. Она глядела на деревянные, совершенно непригодные ни для чего оконные ставни, по которым быстро стекала дождевая вода. Словом, пейзаж открывался удивительно атмосферный. Изредка Настя отвлекалась на беседу ребят, но большинство времени обездвижено сидела, всецело увлеченная бурей. Девушка явно не свихнулась, как подумалось ей сперва, но делиться с кем-либо увиденным рыжеволосая жаждала в последнюю очередь.       Итак, когда с едой было покончено, а огромный поток воды, обрушившийся на территорию зоны, начал идти на убыль, Вершинин отдал команду собираться дальше, несмотря на то, что они потратили часа два на посиделки. Отдых был необходим всем, но Паша почему-то считал, что чем быстрее он с компанией отыщет Гошу и свалит отсюда, тем скорее представиться эта заоблачная, пока что, возможность. Горелов что-то нечленораздельное пробурчал себе под нос и, лихорадочно схватившись за рюкзак, выскочил из построения. — А чё, Настюх, перепихнемся на природе? Смотри, красота!!! — Он воздел руки к небу, и под уничтожающий взгляд друга, мгновенно заткнулся.       Таня выскочила следом за Алексеем в отверстие, куда до аварии было вставлено, должно быть, толстое стекло с двойной рамой. Ныне на том месте красовалась зияющая дыра, а под ноги сыпались остатки штукатурки и краски. Блондинка взглянула краем глаза на дорогу, что пролегала в метрах тридцати от избушки, густо заросшая диким кустарником. — Мы пойдём по ней? — сорвалось с губ Перфиловой, и Павел наконец обратил внимание на этот путь. — Думаю да, — заключил парень, поравнявшись со своей девушкой — по крайней мере, так быстрее до станции и рыжего леса. — Пашк, долго ещё? Сколько идём, ни одного, блять, мутанта! — Лёш, можно без мата, пожалуйста? — обратилась Настя, вышедшая последней на улицу. Дышала она, на удивление, легко и свободно, чувствовала себя наилучшим образом, если не считать ноющей боли на запястье, где ранее рыжеволосая видела ожог или покраснение. — Романова, не командуй, накажу! — Плотоядно усмехнулся Горелов. — Паша, — подала голос Анастасия, — скоро стемнеет, а ты хочешь к лесу? — Прости, Насть, я знаю, это бред, но ночью периметр зоны, по идее, охраняют хуже, что для нас и лучше. Поэтому, да, но прочесывать лес, девчонки, будем быстро, радиации дохрена, так что иногда мы будем брать вас на руки и бежать. Вопросы? Все отрицательно покачали головами — вопросов не последовало.       Четверо людей, тщательно замаскировавшись среди белых шапок снега, лежащих ещё на оголенных деревьях, передвигались бесшумно. Перфилова, что несколько раньше проявляла живой и совершенно бесполезный в данной ситуации нрав, угомонилась, а речи сникли до шепота. Первым, как и всегда, шёл Вершинин, наблюдая за обстановкой, замыкал процессию Лёша — немного напуганный и осторожный. Нет, причиной его беспокойств были вещи, на скорую руку прихваченные с квартиры дяди. Загадочное предостережение, полученное Гореловым перед самой смертью Анатолича, имело место быть. Алексей нисколько не забыл его и свёрток, сложенный где-то на дне рюкзака, не давал ему покоя. В общем, преодолевали ребята расстояние более-менее успешно. Попадались на пути и разные животные: обыкновенная кошка, что притаилась в одном из жилищ, пузо которой сильно выпирало и не было покрыто шерстью, собака — не примечательная, однако хромающая на одну лапу. — Ужас. — Проговорила Романова, значительно ускоряя шаг. — Идёмте отсюда. — А по-моему, милая собачка. Ну, правда! Я бы подарила её Лёше на день рождения. — Хочешь проверить, насколько она милая? — Мотнув головой, спросил блондин, цокнув языком. — А, Тань? Ваш срач достал уже. Бесите! — Чё ты сказал?! — повысила голос Перфилова, резко притормозив на дороге. — Я думаю, ты всё-таки слышала. Будь умнее, Лёха и тот молчит. — Язык в жопу засунул ваш Леха! Вечно я блин всем мешаю, о да, Паш, я херовая! Спасибо, что сказал. — Слушай, — вежливо вклинилась в перепалку Настя, — Леха тебя любить не обязан, я — тем более, Паша и так с тобой. Че тебе надо-то ещё? — Да.да, знаете…! — Татьяне не нашлось, что на это ответить и, взглянув в сверкающие глаза Горелова, девушка взвинченно устремилась вперёд. — Истеричка, блять…на пустом месте. — Насть, всё. Все тихо подбирались к молчаливой, укрытой сумерками Припяти. Между домами вился лёгкий, но безобразный ветер, волнуя кое-где уцелевшие стёкла в домах, которые с треском изредка позвякивали. Романова съежилась, обхватив себя двумя руками, в ту же секунду рядом оказался Алексей, обнявший возлюбленную за плечи. Компания миновала улицу «Дружбы народов», которая размерами уступала местному «Бродвею» — так в доаварийной Припяти именовали улицу Ленина — широкую и неимоверно красивую. Ребята пересекли проспект и, оказавшись на открытой местности, где их могли увидеть, побежали. Спрятавшись за колонной дворца культуры «Энергетик», друзья перевели дух. — Итак, что мы имеем? — одними губами сказал Паша, не спуская глаз с колеса обозрения. — Ты уверен, что Гоша находится в радиоактивном лесу в полной темноте? — скептически ответила рыжеволосая, хватаясь за бок. — Дура, тут всё радиоактивное! — одновременно шикнули Горелов и Таня, переглянувшись. — Да. Во-первых, там много сталкеров обычно, в лес не все военные сунутся, во-вторых, я уверен, у него есть фонарь. — Ладно. — Идём в многоэтажку, переночуем там, нам нужен отдых всё-таки.       Друзья беспрекословно подчинились и поплелись следом за Вершининым. Обессиленные, напуганные, но решительно настроенные найти Петрищева, преследуя при этом свои цели: Паша спасти брата, Настя — друга, Лёша — хорошенько надрать очкастую задницу за гребанный Чернобыль, Таня…— вот тут вопрос оставался нерешённым, хотя, очевидно, из-за Паши: дела до Гоши ей не было никакого.