Два шага до черты

Первое апреля две тысячи четырнадцатый год, Припять       Вся компания во мгновение синхронно повернула головы: перед ними предстала личность не то девушка, не то женщина, повидавшая жизнь. На её плечи был наброшен лёгкий плащ из вельвета, а по узкой полосочке губ промелькнула ленивая полуулыбка, глаза пылали азартом. Никто из ребят не ведал, кто это и что ей потребовалось в столь поздний час, к тому же на десятикилометровой, тщательно охраняемой территории. Женщина стояла поодаль между иссохшими деревьями, наблюдая буквально за каждым. Первым вышел из оцепенения Паша, намереваясь узнать, кто почтил их своим присутствием. Девушка, как отметил для себя Вершинин, была удивительным образом похожа на его сестру, которую он, к сожалению, счёл уже давно погибшей неизвестно где. Парень рассматривал незнакомку столь пристально, что казалось, будто она насторожилась. Но нет. — Добрый вечер, чем могу быть полезна? — нарушила тишину Зона, предусмотрительно показавшись в облике Валерии, чуть изменённом. — Кто Вы? — О, я такой же обитатель зоны, как и вы, друзья мои. — Как Вы нас нашли посреди леса ночью? — слишком тихо и отстраненно спросила Романова. — Понятное дело как, — прыснула от смеха Зона, — ваше пламя видно за километр! Я не удивлюсь, если скоро сюда набежит стая этих жалких людишек с пушками наперевес. Да… — Да? — повторил Лёха, уставившись на огонь от костра. — Ваше умение стрелять не поможет, Татьяна. Вскоре незнакомка рассеялась по воздуху, оставив за собой лишь шлейф зловонных запахов, от которых все пришли в сознание. — Это что, блять, было? — Завопил Горелов, придерживая свою подругу за талию. — Я спал? — Коллективный сон?! Смеёшься? — Поинтересовалась блондинка. — Откуда она знает моё имя? Что это? Кто это? Таня начала нервно выхаживать по этой маленькой полянке, где они крутились уже около сорока минут, только течение времени ощущалось здесь слишком слабо. Паша сперва попытался её успокоить, хватая за плечи, несколько раз встряхивая, сминая губы девушки поцелуем, лишенным чувств. Однако всё было тщетно, и Таня, казалось, лишилась рассудка. Настя с Лешей принялись тушить костёр, а Гоша сидел, о чём-то лихорадочно соображая. — Паш, я знаю, кто это… — Гош, не надо! От усталости и радиации мало ли, что нам могло показаться. — Послушай же! — Вскричал Петрищев, предприняв жалкую попытку встать на ноги. — Гошанчик, сиди смирно, пока не получил пиз… — Лёха умолк, посмотрев на Настю, — люлей за свои проделки. Сталкер хренов! На это замечание Гоша не среагировал, буркнув что-то себе под нос. Когда с пламенем было покончено, а Перфилова стала более-менее различать людей сознательно, Паша предложил всем убираться отсюда. Парень не представлял, куда им сейчас идти, но оставаться в лесу, наводненным разными хищниками, было затеей опасной. Ребята условились на том, что Паша поведет Гошу, который был очень слаб и еле шёл после пожара, а Лёше достанется приятная часть — идти под руку с девушками. Таня протестовала, но вскоре сдалась, поражённая слабостью. Настя следила за вещами. Они миновали несколько пологих склонов прежде чем во всей красе увидеть огни работающей станции. Вопреки всеобщему мнению в Зоне кипела жизнь. Четвёртый блок, находившийся совсем рядом, оставался плохо освещенным участком, а вот три других — были снабжены рядами фонарей и прожекторов разной величины. Вершинин только теперь представил, что они заблудились и пошли не в ту сторону. От осознания этого парень сжал кулаки, отчего бледный, перепуганный Гоша, начал жалобно скулить. — Да угомонись. Нам надо возвращаться. Быстро и уверенно! — Но, Паш, нам нужно отдохнуть. Я еле на ногах стою. — Заявила Настя. — Да, Паша прав, рыж. Это охраняемый периметр, мы на виду и тут полно радиации. Нам надо идти. — Горелов сплёл их пальцы вместе, коснувшись губами веснушчатой щеки девушки. — Нам до утра нужно добраться в Припять, переночевать где-то и валить. — Констатировала Таня, посмотрев с ноткой отвращения на Петрищева. — Согласен. Друзья развернулись на сто восемьдесят градусов и зашагали прочь. Георгий двигался крайне медленно, так, если бы не Паша, он бы давно рухнул на землю. Всё это время он отчаянно пытался вспомнить, чем же его устрашила та женщина, словно он был знаком с этим существом — сталкивался лицом к лицу — но память словно стёрли напрочь. Отнюдь даже навязчивая идея спасти сестру казалась ему бесконечно далёкой. — Паш, — парень поправил очки и, невзирая на пышащий злобой взгляд Горелова, отдёрнул руку. — Я вспомнил! — Что? — Эта женщина. Это не совсем галлюцинации. — А что? — Взволнованно спросила Перфилова, не отпуская руки Насти. — Это…это, хотите не верьте, — к нему вернулось привычное беспокойство, — сама Зона! — Чего? — Воскликнули все хором, а Горелов рассмеялся тому прямо в лицо, мол, какие грибы Гоша втихаря съел. — Да правда. Она как бы живая! — Доказательства? — Скептически пробормотал Вершинин, который был одновременно встревожен и зол на старшего брата. Парень поторопился засучить рукав, где тонкой линией вирисовывались крохотные цифры. Они стремительно сокращались, пульсируя в такт венам. На данный момент Петрищеву оставалось жить восемь часов. — У вас такие же, — вынес он вердикт, — просто Вам об этом не сказали. — А потом? — Подала голос Настя. — Смерть. Все принялись рассматривать свои руки от запястья до предплечья. Романова обнаружила на месте покраснения числа, как на таймере: 05:47:13. — Что это значит? — Тебе осталось жить пять часов, если ты не найдёшь ущелье. — Чего? — вступил разговор Павел, которому Зона даровала столько же, сколько и Насте. У Лёши положение было лучше — целых семь часов! «Видно ты понравился Зоне». — Мрачно отметил Гоша. У Тани на руках ничего не было. Гоша счёл это плохим знаком — эдаким предупреждением, но вслух произносить не стал свои мысли, так как Таню не особо жаловал, да и мог ошибаться. Паша заметно разнервничался, устремляясь вперёд и увлекая за собой свою девушку. Они шли так долго и мучительно, что Настя стала спотыкаться периодически о собственные ноги. В кромешной темноте сложно было что-либо разглядеть, но рыжеволосая изо всех сил старалась, цепляя Лешу за кофту. Тот постоянно оглядывался назад. — Что такое? — Шёпот донёсся до его ушей. — Мне кажется, или там кто-то есть? Анастасия с испугом посмотрела назад, и в ту же секунду она готова была поклясться чем угодно, что слышала, как свист пули над её головой пролетел мимо и разрезал воздух. То были военные, на подступах к Припяти ожидавшие сталкеров. Они открыли огонь на поражение.       В свете нескольких крохотных фонарей, что держали эти злые до бесчинства люди в своих руках, невозможно было разглядеть лица. Толпа военных, минутами ранее стремившихся нагнать молодых нарушителей, теперь стояла спокойно, образуя не то круг, не то полукруг. Ряды сомкнулись, выстрелы прекратились. Окружённые, не имеющие пути к отступлению, ребята растерялись. Девушки стояли в центре, плотно прижавшись друг к другу, по правую сторону от Тани высился Вершинин, с другой же стороны прикрывал Лёха. Гоша предпочёл укрыться за спиной брата, нашёптывая песни или молитвы — то было не разобрать. — Вы нарушили закон Украины, предусматривающий уголовную ответственность за незаконное проникновение на территорию зоны отчуждения, или… — один из тех громил сделал шаг вперёд, — у вас имеется разрешение? Последние слова прозвучали с явным подтекстом-издёвкой, от которой у Насти пробежал холодок по спине. Наблюдать за перепалкой с военными не хотелось, поэтому она, невзирая на свой страх и риск, проговорила: — Как мы можем исправить положение? — Гроші? Ні, спасибі! В зоні вони не потрібні.¹ — А что тогда? — Настя, не лезь. — Пробормотал Паша, сомкнув челюсть. — Пройдёмте с нами, — на ломаном русском отозвался командир, махнув рукой, — есть пара вопросов. За попытки к бегству — расстрел чи щось ще². — А у вас тоже таймер на руке? — Поинтересовалась Таня у одного из служащих, силясь рассмотреть его жилистое запястье. — Нет, у нас нет. Больше никаких вопросов. Вперёд пошла! — он подтолкнул девушку дулом автомата, и та побежала догонять компанию.       Ещё издали Паша одним из первых увидел, как на площади перед дворцом культуры, куда они так стремительно приближались, разгоралось пламя. Оно достигало примерно три метра в высоту и столько же — в ширину. Языки пламени взмывали вверх с такой силой, что Вершинин на мгновение замер, а после заметил ряд суетливых фигур, снующих вокруг огненной стихии. Кивком головы (якобы подтверждая свои худшие опасения) он зыркнул на Горелова. Тот плёлся совсем рядом, схваченный по обе стороны военными. Девушек было ещё не видно, а вот Петрищев старался не отставать и на все замечания служащих отвечать какой-то невнятной речью.       Когда группу ребят подвели к устроенной сцене с костром, Лёха насторожился. Про себя парень подумал, уж не сожгут их здесь и к чему этот цирк, вслух же он попытался отшутиться, за что получил подзатыльник. Оказывается, здесь военные хотели сжечь все вещи и ценности друзей, если такие найдутся. Таня поморщилась, когда волосатая рука мужлана скользнула ей под кофту, задержалась на упругой большой груди, и мужчина с довольным видом отступил. Настю забавляла подобная процедура, так как ничего ценного помимо документов она не имела, а за «облапывание» кто-то рисковал получить оплеуху.       Когда военные добрались до вещей Паши, Перфилова встревожилась: у него при себе был пистолет, а также оружие самой девушки так, «на всякий случай». Она стала соображать быстро и, кинувшись в сторону леса, подняла немалую шумиху. Прозвучали выстрелы, что сотрясли воздух. Казалось, Гоша что-то кричал ей, Горелов махал руками, Паша бросился бежать вслед за блондинкой, а вот военные начали настоящую резню, словно и ждали тот самый рисковый маневр. Она бежала, не разбирая дороги, да и в темноте было довольно трудно — Таня! — Крикнул Вершинин, настигнув её недалеко от густой чащи леса. — Что? — девушка дышала размеренно и тихо, прижатая сильным мужским телом. — Ты что, мать твою, вытворяешь?! — Они бы нашли ну… Оружие, конверты и прочее. Отвлекла их. — Ты понимаешь, — насупив брови прошипел парень, — похрен на вещи, похрен на оружие, мы бы могли выбраться из зоны без видимых последствий. — Чего? — Мы бы вышли из Зоны, дали взятку и свалили домой все вместе! А теперь твой побег всё усложнит. — Объяснил Павел и, сдавшись, вздохнул. — Бля… — она виновато похлопала глазами и, прижавшись к парню, постаралась привести в чувства.       На площади разворачивалось основное действие. Словно опьяненные от безумства, военные бросались на поиски убежавших ребят. Одни с азартом бродили по окрестностям леса, высматривая с опаской свою добычу. К счастью для них, друзья оказались обезоружены, а значит не готовые к сопротивлению. Около пятнадцати человек двинулись обратно, ещё трое охраняли изъятые вещи, оставленные у костра, восемь — устремились за Настей и Лёшей. Остальные же больше по глупости, нежели из надобности палили из автоматов. Мало кто знает, но за этим всем наблюдала Зона, казалось, хрюкая от удовольствия в облике Валерии. — Паш… — начала Таня, но ей договорить не дали. Из-за ветвей, с хрустом ломающихся и оказавшихся на земле, показалась фигура самого молодого бойца. Глаза его выражали ненависть и презрение к этим малолетним преступникам, так как из-за их побега ему сулило понижение в должности. Он крепко ухватился за рукоять ножа и свой пистолет. Затем прогремел выстрел. Череда выстрелов, что заставляла Пашу закрывать уши и действовать в секунды.       Первая, как и последующие пули, предназначались именно парню, так как он стоял ближе, закрывая собой девчонку. Однако в порыве инстинкта Паша пригнулся, и пуля задела плечо Татьяны. Девушка от неожиданности подскочила на месте, затем последовал крик. Пули одна за другой будто изрешечивали тело девушки. Вершинин всё видел как в плохо смонтированной замедленной съёмке, пораженный увиденным: он, казалось, что-то кричал, пытался кое-как закрыть её собой, но… — Ось и всё — на смешанных языках прошептал незнакомец и, довольный собой, ушёл, решив, видимо, что с Паши на сегодня хватит. Парень подполз к лежащей на земле Тане, которая ещё дышала. Он в отчаянии принялся поднимать её, что-то наподобие силок пытался найти, гладил Перфилову по волосам, шептал что-то успокаивающее, припал губами к её бледной щеке и сидел. Точно не зная сколько. Может, час-два. — Прощай, Паша. — Послышались звуки над его ухом, и парень не сдержал эмоций. Он посмотрел на свою девушку, зажимая рану руками, из которой хлестала кровь. Таня была уже безвозвратно обречена на смерть, только Вершинин до конца этого не осознавал. — Прощай, Таня.       Когда Павел уходил оттуда, то пообещал себе вернуться сюда, как только найдёт ребят, здорово напуганных этой обстановкой, что накалилась до ужаса. И, собственно, с какой мелочи всё началось? Но необходимо было попрощаться. Он не мог так просто уйти, когда-то ведь Паша был до беспамятства влюблен в эту девушку. Нашёл парень всех быстро: Лёша, раненный в плечо, стонал от боли, но ещё крепко держался на ногах, Настя кружила вокруг Горелова, а Гоша держался за голову, рассматривая главную улицу Припяти. — Таня мертва. — Каким-то неестественно отдаленным голосом заявил Паша, исследуя местность глазами. Костёр был потушен, вещи ребят на месте. — Какой ужас! — С ноткой неподдельной досады прохрипела Романова. — Паша, прости, Лёсику не лучше и с каждой... Я не знаю пока, что сказать. — Мы не сможем вернуться! Лёха ранен, тут нет мест для отдыха, лекарств нет да и вообще…       Над Припятью занималась заря. Всё небо было увенчано нежными переливами ещё слабого солнечного света. Военные разбежались, видимо, зализывать свои раны, а беспорядок остался. Гоша больше от безысходности, чем из интереса поделился, что насчитал восемнадцать трупов. — Это чё, они друг друга? — Отозвался Лёша, шикая от боли. — Ничё, Настён, жить буду. — Девятнадцать, с Таней… — Вершинин ненадолго отошёл, а вернулся с нетронутыми рюкзаками. — Надо же, я думала, разворуют. — Скромно ответила Настя. Все принялись истошно искать хоть какие-то лекарства, так как Горелова вовсю бил озноб. Ему становилось значительно хуже, хотя шатен предпочитал это не демонстрировать перед лучшим другом и девушкой. — Есть идея получше! — Монотонно и вяло сказал Гоша. — Идём в бункер. Там есть всё необходимое и нет радиации. Минут пятнадцать медленным шагом. — Бункер?! — Одновременно изумились ребята. — И ты молчал? — Простите, я забыл… А в голове у Паши крутилось это еле шелестящее: «Прощай, Паша».