Время выйти на солнце

      В машине парень забивается в угол и смотрит испуганно. Выглядит он, как затравленная лисица, сжался в комок и разве что зубы не скалит в попытке огрызнуться, но, видимо, понимает всё же, что сила не на его стороне, и потому молчалив и покорен. Правда, даже такое поведение действует Косте на нервы — безвольные забитые создания всегда раздражали его, — и воздух в салоне словно искрится от обоюдного напряжения.       — Как тебя зовут? — спрашивает Константин, пытаясь хоть немного разрядить обстановку. Подросток поджимает губы, словно размышляя, стоит отвечать или нет, но потом всё-таки нехотя произносит:       — Максим.       — Хорошо, пусть будет Максим, — безразлично отзывается Константин. — Давай сразу проясним, Максим. Ты что-нибудь принимал? Может, тебя лучше сразу в больницу отвезти…       — Не надо в больницу, — торопливо перебивает парень. — Я не наркоман, — говорит он, натыкается на недоверчивый взгляд Константина и добавляет: — Просто не спал толком двое суток и, в общем, плохо себя чувствую. Простыл, наверное. Вот и шатает немного…       — Так ты чист?       — Если вы о наркотиках, то да, — отвечает парень и невесело усмехается: — Если о гигиене — вряд ли.       Костя удовлетворённо кивает. Он не верит ни одному слову мальчишки, но тот говорит (врёт?) достаточно адекватно и складно, чтобы можно было надеяться, что он не откинется прямо здесь и сейчас, и ему этого достаточно.       Машина медленно едет по тёмным улицам. Некоторое время парень молчит, только вертит головой, но потом не выдерживает:       — Куда вы меня везёте?       Константин бросает на него недоумённый взгляд.       — Ты же сам сказал — домой.       Подросток нервно облизывает губы. Пару секунд он неотрывно смотрит на Костю, потом резко отворачивается и дёргает дверную ручку.       Дверь не поддаётся.       — Откройте, — тихо говорит парень, не поднимая взгляда. Константин качает головой.       — Послушай, я… — начинает он, но подросток не даёт ему договорить:       — Вы же не можете запереть меня здесь! — вскрикивает он и начинает с удвоенной силой дёргать ручку.       — Ты прав, — говорит Костя, пытаясь перекричать поднятый парнем шум, — не могу. Поэтому я отвезу тебя в ближайший участок.       Подросток замирает.       — В участок? — еле слышно переспрашивает он.       — В полицию. Пусть там с тобой разбираются.       — Не надо!       — Тогда домой, и сдам лично на руки родителям. Выбирай.       Парень открывает рот, но сразу же закрывает его и снова пытается открыть дверь. Константин краем глаза наблюдает за его попытками — не имеющими ни единого шанса на успех, конечно же, — подавляя желание накричать на бестолкового ребёнка. Практически невыполнимая задача, но он справляется.       Через несколько секунд парень немного успокаивается и снова переводит взгляд на Константина.       — Я вам стекло выбью, — говорит он. Голос срывается. Костя лишь усмехается и пожимает плечами:       — Валяй. Я на это посмотрю.       Ответ заставляет подростка недобро сузить глаза. Он шмыгает носом, нервно сглатывает и замахивается, не сводя с Константина испытующего взгляда, но увидев, что тот не собирается его останавливать, безвольно опускает руку и восклицает:       — Да что вам от меня нужно!..       В один момент мелкий едва заметный дождь превращается в стену ливня. Ветер протаскивает по дороге разодранную картонную коробку, и та застревает в глубокой луже у тротуара. Константин вдруг осознает, что понятия не имеет, где он находится — поведение мальчишки отвлекло на себя всё внимание, и последние минут пять он просто ехал, не особо озабочиваясь направлением.       — Послушай, — призвав на помощь всё оставшееся у него терпение, мягко, но настойчиво говорит он. — Уже ночь. Ты весь промок, одет явно не по погоде и просто притягиваешь неприятности. Я не могу оставить тебя здесь.       — А я не могу пойти домой, — упрямо отвечает парень, и нервы Константина не выдерживают. Он вжимает педаль газа в пол, стрелка на спидометре переваливает за явно небезопасные при такой погоде семьдесят, но Костя даже не смотрит на неё — ему хочется как можно скорее сбагрить эту занозу в совести полиции.       Подросток вжимает голову в плечи и вцепляется в сиденье. Происходящее кажется ему каким-то жутким сном — как и многое из того, что с ним происходит в последние годы, — но как бы он ни пытался, проснуться не получается, и на очередном повороте, перед которым Константин даже не потрудился сбавить скорость, он наклоняется к нему и, зажмурившись, шепчет на ухо то, что, возможно, принесёт ему лишь ещё больше неприятностей.       Константин резким движением выворачивает руль, прижимается к обочине и останавливается.       — Что ты сказал? — переспрашивает он, в надежде, что ослышался.       — Олег, мамин сожитель, пьян, и мне лучше не попадаться ему под руку, — слово в слово повторяет парень. — Я не могу домой, понимаете?       «К своему великому сожалению, да», — думает Константин. Достаёт сигареты. Закуривает.       — Но в таком случае тебе тем более нужно в полицию, разве нет? — спрашивает он после пары затяжек. Парень качает головой:       — Нет. Там… сложная ситуация.       — А ты попробуй объяснить.       Мальчишка долго не отвечает. По крыше и в стёкла глухо барабанит дождь; ветер с силой бьёт машину в бок, словно пытается пинком убрать её с дороги. Константин вертит в руках пачку сигарет; подросток с неестественным интересом рассматривает свои пальцы.       — У меня мама… болеет, — наконец произносит он, осторожно подбирая слова. — Она не может работать, и если Олега заберут, нам не на что будет жить.       За те несколько секунд, пока парень говорил это, Константин успел закурить. Он молчит, и с каждой секундой его молчания сердце мальчишки, думает он, бьётся всё быстрее. В тишине слышно, как, потрескивая, сгорает табак.       — Отпустите меня. Пожалуйста, — начинает умолять парень, наклоняясь к Косте и пытаясь заглянуть ему в лицо. Костя тушит сигарету в пепельнице и поворачивается:       — И что ты собираешься делать?       Приготовившийся отражать атаки подросток удивленно на него смотрит:       — Ночь пережду где-нибудь, — опасливо отвечает он, всё ещё не до конца веря, что после всего случившегося его вот так просто оставят в покое. — К утру Олег протрезвеет и уйдёт на склад, он там грузчиком подрабатывает, а я приду домой. Я так всегда делал. Если действительно хотите помочь — просто отвезите меня туда, где есть крыша и никто не попытается сдать меня полиции.       Константин выслушивает мальчишку, задумчиво наклонив голову. Голос подростка звучит уверенно, спокойно и настолько смиренно, даже обречённо, что он невольно оглядывается по сторонам. «Есть крыша и никто не сдаст полиции… — думает, придирчиво осматривая тёмные улицы. — Вот, значит, и всё, на что ты смеешь рассчитывать?..»       — Ладно, — в итоге говорит Константин, когда парень замолкает, и медленно трогается с места. — Я тебя понял.       Елисей — или, как он с перепугу назвал себя, Максим — вздыхает и обессиленно падает назад. В тепле машины он расслабляется, позволяет себе закрыть глаза — ненадолго, буквально на минуту, — и, балансируя на грани сна, вслушивается в шум ждущих его снаружи дождя и ветра.

***

      Константин уже почти успевает забыть о существовании Елисея, когда после небольшой тряски на переезде тот вдруг подскакивает и начинает вертеть головой.       — Куда мы едем? — сонно спрашивает он. Костя вздыхает и отвечает так, словно сам не верит, что говорит это:       — Ко мне домой.       Елисей давится вдохом.       — Что? — вскрикивает он, проглотив вставший в горле ком. В голосе проскальзывают панические нотки. — Выпустите меня!       — Успокойся… — пытается утихомирить Ела Константин, но тот вдруг и сам затихает.       — Вы закроете меня дома и вызовете полицию? — спрашивает он таким тоном, что Косте сразу становится ясно: были у него мысли и похуже, но даже озвучить их — страшно.       — Не буду я никого вызывать. — Константин пытается говорить убедительно, но мимолётный взгляд на подростка показывает, что тот доверяет странному мужчине не больше, чем тот — ему. Приходится пояснять: — У меня уже нет ни малейшего желания возиться со всеми этими… формальностями.       — Тогда отпустите!       — Желания читать завтра в новостях об изнасилованном и убитом парне у меня тоже нет, — устало говорит Костя. — Не истери. Просто переночуешь у меня, а утром пойдёшь домой.       Елисей недоверчиво хмыкает и откидывается на спинку сиденья. Остаток пути он молчит, но настороженного взгляда с мужчины не сводит.       Через несколько минут машина останавливается возле двухэтажного дома. Ворота отъезжают, и Ел пытается рассмотреть его, но не успевает толком ничего увидеть — мужчина загоняет машину в гараж, и рассматривать подростку приходится голые стены.       Шум двигателя стихает, свет в салоне гаснет. Пока Константин вылезает из машины и потягивается, разминая затёкшую спину, парень не двигается с места. С минуту мужчина ждёт, а потом, недовольно цыкнув, открывает заднюю дверь — подросток отшатывается и отползает в дальний угол.       — Ты собираешься ночевать здесь? — спрашивает Константин, тщетно пытаясь скрыть раздражение в голосе. — Вылезай. Ничего я с тобой не сделаю.       — Откуда мне знать?       — По дороге домой у меня было пять километров тёмного леса, в котором очень удобно насиловать и прятать мальчиков, зачем мне было везти тебя сюда? — серьёзно говорит Константин, потом вздыхает и неожиданно улыбается. — Давай выходи. Если бы я хотел что-то с тобой сделать — давно бы сделал.       Несколько секунд Елисей раздумывает, закусив губу, но потом всё же вылезает из машины.       — Иди за мной, — говорит мужчина, когда подросток встаёт перед ним, оглядываясь. — Переночуешь в гостевой спальне наверху. И не вздумай ничего стащить и сбежать — на ночь в доме включается сигнализация, так что поймаю и объясню, почему ты не прав, на месте…       На улице всё так же холодно и ветрено, но дождь закончился. Светят яркие за городом звёзды. Константин идёт к дому, не обращая на них внимания. Его нежданный гость, прихрамывая, плетётся следом и не сводит с них глаз.

***

      — Теперь ты решил заночевать в коридоре?       Насмешливый, но в любое мгновение грозящий снова стать раздражённым голос заставляет Елисея вздрогнуть. Парень нерешительно стягивает куртку.       — Разувайся и проходи в комнату. — Махнув рукой в сторону арки справа, мужчина уходит вглубь коридора и скрывается за поворотом. Елисей осторожно, стараясь не наступать на больную ногу, идёт в указанном направлении.       За аркой оказывается гостиная. Падающий из коридора свет не позволяет толком рассмотреть её, и парень останавливается на пороге, давая глазам время привыкнуть к темноте. Через несколько секунд лёгким прикосновением к плечу его отталкивают от стены, и за спиной раздается тихий щелчок. В комнате загорается свет, бьёт по уставшим, воспалённым от ветра глазам Ела, и он, зажмурившись, отворачивается.       — Парень, ты пугаешь меня своей способностью засыпать в самых неподходящих местах. — Неслышно подошедший хозяин дома снова касается его плеча. Открыв глаза, Елисей видит перед собой телефон. — Вот. Позвони домой. Твоя мать, наверное, с ума там сходит.       — О, в этом я не сомневаюсь!.. — неожиданно для самого себя выпаливает подросток, вспоминая маму — безучастный мутный взгляд, нервно мнущие одежду пальцы, россыпь таблеток на столе по утрам, — и собственный ответ вдруг кажется ему таким остроумным и смешным. Губы начинают дрожать, и Елисей зажимает рот рукой, но беззвучный смех всё равно сотрясает его плечи. «С ума сходит, ну надо же! Как точно!»       Поначалу мужчина просто молча смотрит на парня, сложив на груди руки, но когда понимает, что подобное поведение может затянуться, вздыхает и удаляется, оставляя Елисея наедине с внезапно нахлынувшей истерикой. В тот момент, когда парень уже и сам не может с уверенностью сказать, смеётся он или плачет, рука Константина с силой вцепляется ему в плечо. Другой рукой мужчина подносит к его лицу стакан, наполненный чем-то резко пахнущим спиртом и травами. Ел снова зажмуривается, мотает головой и сжимает челюсти.       — Не бойся, пей. Ты ещё не так сильно достал меня, чтобы тебя травить, — говорит Константин. Елисей чувствует прикосновение холодного стекла к губам, и в рот начинает медленно вливаться горьковатая вяжущая язык жидкость. Парень спешно глотает её, пытаясь не облиться, но несколько капель всё равно стекают по подбородку — мужчина слишком торопится.       — Лучше? — спрашивает он, осторожно забирая из всё ещё немного подрагивающей руки подростка опустевший стакан.       — Да, — отвечает Ел, вытирая губы, — спасибо.       — Домой звонить ты не хочешь, я правильно понимаю?       Елисей качает головой. О доме он не хочет даже вспоминать — по крайней мере до того момента, пока Олег не уберётся оттуда, — поэтому нервно косится на телефон, так, словно он сам может набрать номер его матери или полиции, и лишь потом заставляет себя поднять взгляд на мужчину. Тот едва заметно кивает.       — Ладно. Можешь переночевать здесь. Наверху есть две гостевые спальни, выбирай любую, — говорит Константин и, помедлив, добавляет, устало массируя пальцами висок: — Только прими сначала душ — ты пахнешь так, словно ночевал в канаве.       — Спасибо, — невпопад отвечает Елисей.       — Пожалуйста. — Константин задумчиво хмурит лоб. — Тебя, наверное, нужно во что-нибудь переодеть…       — У меня тут кое-что есть с собой… — начинает говорить Ел, снимая со спины рюкзак.       — Ты носишь с собой сменную одежду? — удивлённо перебивает его мужчина, и парень нехотя продолжает:       — Ну, не то чтобы прям «одежду». Только трусы, носки, зубную щётку, дезодорант…       — Прям джентльменский набор. — Константин смеётся, но Елисею не до смеха — хотел бы он, чтобы у него не было необходимости таскать всё это с собой.       — Пару раз случалось приводить себя в относительный порядок в школьном туалете, — говорит он, безразлично пожимая плечами. На самом деле, подобное случалось далеко не «пару раз», но Елисею до сих пор и самому сложно смириться с этим, не то что признаться кому-то, и он гонит от себя постыдные воспоминания о том, как глупо и неудобно переодеваться в кабинке туалета, о том, какая холодная вода в кранах зимой, о том, как однажды его застукала уборщица…       — Ясно. Жди здесь, я принесу тебе полотенце.       Мужчина уходит, и подросток устало приваливается к стене. Его не покидает ощущение нереальности происходящего. Он не в первый раз проводит ночь на улице, не в первый раз натыкается на небезразличных — или только делающих вид — людей, но его ещё никогда не приводили к себе домой. Случившееся видится парню чертовски неправильным, и единственным верным решением кажется сейчас же сбежать, пока есть возможность, но ему жутко хочется спать, у него болит подвернутая при неудачном прыжке с крыльца нога, болят голова и горло, и в таком состоянии ему, по большому счету, плевать, что будет с ним дальше…       — Когда я говорил «здесь», я не имел в виду строго на этом месте. Мог присесть на диван, — говорит внезапно появившийся рядом Константин, и Елисей вздрагивает. Мужчина протягивает ему ворох вещей. — Здесь полотенце и футболка. Размер явно не твой, но на втором этаже холодно, так что советую не пренебрегать тем, что даю. И выпей это.       — Что это? — спрашивает подросток, недоверчиво глядя на две круглые таблетки, которые предлагает ему Константин.       — Аспирин. — Мужчина берёт руку парня и высыпает таблетки ему на ладонь. — Можешь не пить, если не веришь мне, — добавляет он. Подросток замирает, глядя на лекарство так, словно видит нечто подобное впервые.       — Спасибо, — в который раз повторяет он и вдруг неожиданно для самого себя спрашивает: — А как вас зовут?       — Константин.       — Константин… — неуверенно повторяет парень, ожидая, что мужчина добавит своё отчество, но тот молчит, и подросток растерянно пожимает плечами. — А я Елисей, — говорит он, слегка наклонив голову к плечу и наблюдая за реакцией мужчины, но тот настолько устал, что на странное имя не обращает внимания вовсе — разворачивает Ела за плечо и жестом отправляет в сторону лестницы на второй этаж.       …Выйдя из душа, который так и не помог избавиться от тяжести прошедшего дня, Елисей протирает рукой запотевшее зеркало и встаёт перед ним, оценивая ущерб. Свежую ссадину на пояснице неприятно пощипывает, но внешний её вид не внушает опасений. Со шрамом на рёбрах парень настолько свыкся, что не обращает на него внимания, а вот грязно-красный засос над правой ключицей притягивает взгляд. Подросток хмурится, закрывает его мокрыми липнущими к коже волосами, и он перестает для него существовать. Синяк на бедре Ел прикрывает длинной футболкой, одолженной ему мужчиной.       С ожогом всё не так просто. В ярком люминесцентном свете он выглядит ещё хуже. Кровь никак не перестаёт идти — мыться пришлось, держа руку на весу, подальше от струй воды. Парень обыскивает висящий над раковиной шкафчик в поисках чего-нибудь, чем можно обработать рану, но ничего не находит и, кое-как промыв ожог водой из-под крана, уходит в ближайшую комнату, где сразу залезает под холодное одеяло и засыпает, свесив левую руку, пульсирующую болью, с кровати.

***

      Константин на ощупь тянется за сигаретой и закуривает. В глаза будто насыпали песка, но упрямое жужжание в голове заставляет мужчину и дальше пялиться в темноту, ворочаясь в и без того уже измятой постели. Мысли крутятся вокруг Елисея: «Этот его стеклянный взгляд, и безразличие ко всему, и истерика, внезапно начавшаяся и так же внезапно закончившаяся… Он, конечно, сказал, что ничего не принимает, но какой малолетний наркоман сказал бы иначе?»       Выругавшись, мужчина тушит недокуренную сигарету и встаёт с постели, намереваясь обыскать руки парня на предмет следов от уколов или, на крайний случай, посмотреть, как реагируют его зрачки на свет.       Дверь в ванную на втором этаже открыта, внутри горит свет. Константин заглядывает в дверной проём, видит брошенную на пол и основательно залитую водой одежду и качает головой — к утру она будет в ужасном состоянии, но он убирать за неряшливыми детьми не нанимался. Мокрые следы, поблёскивающие на паркетном полу, ведут в спальню напротив. Мужчина пару раз стучит костяшками пальцев по тёмному дереву и толкает дверь, надеясь, что мальчишка ещё не успел уснуть.       Когда Константин входит, дыхание Елисея сбивается, но спустя пару секунд снова становится спокойным и глубоким. Вне всякого сомнения, парень спит — левая рука свисает с кровати, почти касаясь пола, одеяло откинуто в сторону, футболка задралась, и в падающем из коридора свете видны ноги — пугающе тощие, с острыми коленями. Никакая подростковая нескладность не может оправдать такую худобу, и Константин с трудом подавляет вздох, как мантру повторяя про себя «это не моё дело». На правом бедре подростка темнеет синяк, формой напоминающий отпечаток ладони, словно кто-то схватил мальчишку и долго не отпускал. На запястье левой руки круглая ранка — то ли ожог, то ли какая-то язва. Отпечатком тяжёлого сна между бровей залегла неуместная на столь юном лице складка.       «Чёрт возьми, кого я подобрал…» — проносится в голове у мужчины. Он прикрывает за собой дверь и подходит ближе. В пробивающемся сквозь открытые жалюзи лунном свете Елисей настолько бледен, что если бы не размеренное дыхание парня, мужчина начал бы беспокоиться за его жизнь. Россыпь веснушек на переносице выглядит неправдоподобно яркой, словно является частью театрального грима. Мокрые волосы в темноте кажутся почти чёрными. Константин рассматривает парня, думая, как бы помягче его разбудить, но тот вдруг дёргается и глухо стонет во сне, и мужчина понимает, что верит ему. Даже без заглядывания в глаза верит.       Выйдя из комнаты и неслышно закрыв за собой дверь, Константин идёт в ванную, собирает с пола одежду и относит в стиральную машинку.