Время выйти на солнце

      — Елисей! Хватит прятаться в спальне! Спускайся, я передумал тебя убивать!       Ел пытается рассмеяться и застывает в ужасе — звук, выходящий из горла, похож не то на кашель, не то на хрип. Во всяком случае, со смехом он не имеет ничего общего. Таким только детей пугать — сам Елисей, во всяком случае, пугается…       Однако через пару минут парень всё же спускается и заходит на кухню, пытаясь изобразить на лице дружелюбную улыбку. Константин встречает его недоумённым взглядом.       — Что с тобой? — спрашивает он, неотрывно смотря на губы Ела. — Ты хорошо себя чувствуешь?       — Да, я в порядке, — непринуждённо отвечает подросток, хотя больше всего сейчас хочет удариться лбом в стену и постоять так пару часов. Мужчина брезгливо морщится.       — Тогда убери эту жалкую улыбку с лица — она тебе подходит, как карнавальный костюм покойнику. — Ел перестаёт улыбаться и замирает в ожидании дальнейших указаний. — Так гораздо лучше. Вот, ешь, — продолжает мужчина и пододвигает к нему тарелку с парой кусков пиццы, — а то ты со вчерашнего вечера не ел, да?       — Спасибо, — отвечает Елисей и садится за стол. На самом деле не ел он со вчерашнего обеда, но голода нет. Только осознание, что поесть всё же надо.       — Что думаешь по поводу случившегося? — спрашивает Константин, когда парень усаживается.       — Не знаю. Пока не знаю… — отвечает Ел, откусывая кусок пиццы и борясь с тошнотой.       — Понятно. — Мужчина выглядит недовольным. — У тебя есть номер телефона этой соседки?       — Светланы?       Константин закатывает глаза и устало выдыхает:       — Понятия не имею. Той, из квартиры напротив.       — Да, есть.       — Тогда давай, доедай и звони ей. Узнай, как там дела.       После этих слов Ел запихивает в себя остатки пиццы и глотает, почти не жуя.       — Можно позвонить с вашего телефона?..       Разговор со Светланой получается недолгим, но, судя по состоянию Елисея, насыщенным — мальчишка то хмурится, то вскидывает брови, то начинает тереть лоб. Константин складывает руки на груди и не сводит с Ела глаз, пытаясь хотя бы приблизительно понять, что говорит ему женщина, и жалея, что не заставил парня включить громкую связь. Через пару минут, поблагодарив соседку за беспокойство, парень касается красного значка завершения вызова и протягивает мужчине телефон, не поднимая взгляда и, кажется, даже не собираясь ничего рассказывать.       — Ну что? Какие новости? — в конечном итоге не выдерживает Константин, но Елисей говорить не начинает, лишь принимается кусать губы. Только почувствовав во рту отрезвляющий металлический привкус, подросток вспоминает, где находится, и поднимает голову на мужчину, нахмурившегося при виде крови на его нижней губе. Парень пытается зализать ранку, но кровь никак не перестаёт идти, и Константин качает головой, впрочем, не торопя его — терпеливо ждёт, пока тот сам не начнет говорить.       — Маму на неделю положили в больницу, — наконец с трудом выдавливает из себя подросток. — Олег не говорит, почему и куда именно, а не родственникам отказываются сообщать подробности — Светлана Григорьевна, наша соседка, пыталась…       Ел говорит медленно и неуверенно, словно так до конца и не может смириться с происходящим. Мужчина внимательно слушает, вертя в руках свой огромный телефон, и блики, пляшущие на его чёрной глянцевой поверхности, гипнотизируют парня, не давая сбиться с размеренного ритма повествования или соврать.       Когда Елисей заканчивает, Константин ставит локти на стол и, положив голову на сцепленные в замок пальцы, начинает пристально его рассматривать. Ел пытается понять, о чём тот думает, но выражение лица мужчины непроницаемо. Спустя минуту, за которую Ел успевает пару раз покраснеть и снова побледнеть, Константин достаёт сигареты и закуривает.       — Сколько тебе лет? — после каждой затяжки мужчина отворачивается и выдыхает дым в сторону. Тот сизыми струями вьётся у приоткрытого окна.       — Семнадцать.       — Серьёзно? — Константин прикрывает глаза и касается виска. — Чёрт! Я думал, меньше. Знал бы, что тебе есть шестнадцать, не стал бы вообще с тобой возиться.       Елисей равнодушно пожимает плечами.       — Знал бы, что вы придаёте такое значение формальностям, показал бы вам паспорт и ушёл с миром.       — А ты у нас остёр на язык, как я посмотрю? Сонным и молчаливым ты мне нравился больше, — вздохнув, выносит вердикт Константин и тушит сигарету, так и не докурив её. — Семнадцать лет. Значит, в школу ходишь, так?       — Да. В одиннадцатый класс.       — Пойдёшь туда в понедельник?       — Конечно, — усмехается Елисей. — У меня экзамены скоро, нельзя пропускать… — отвечает он так, словно вопрос ему задали ну совершенно нелепый. Мужчина удивлённо хмыкает — подобного рвения к учёбе от этого парня он никак не ожидал.       — Тебя вроде как из дома выгнали, а ты мне тут про экзамены, — говорит он, улыбаясь уголком губ. — Нет, похвально, конечно, ничего не говорю… Ладно. В какой школе ты учишься?       — В сороковой. Это на пересечении…       — Я знаю, где это, — перебивает парня Константин. — Подброшу тебя по дороге на работу. А теперь скройся куда-нибудь с глаз моих.       «С удовольствием», — думает Елисей и весь оставшийся день пытается понять, разумно ли оставаться наедине с мужчиной, которого пытался шантажировать.