Время выйти на солнце

      Константин спускается на парковку, когда телефон снова коротко вибрирует. Мужчина достаёт его из кармана, читает смс и усмехается. Елисей пишет ему с самого утра. Сегодня у парня последний звонок, и он ведёт оттуда прямой репортаж, описывая свои впечатления практически поминутно. Мужчина читает и посмеивается, но не отвечает — не хочет поощрять, кажется, зарождающуюся у подростка привычку строчить ему всякую ерунду.       В машине прохладно. Константин берёт с переднего сиденья пиджак, накидывает его на плечи, потом достаёт из кармана сигареты и закуривает. День начался отвратительно — на созванном ради обсуждения нового контракта совещании Константин не смог предложить ничего, что помогло бы этот контракт заключить, и чувствовал, что подвёл возлагавшего на него надежды директора, но тот лишь кивнул, выслушал оправдательную тираду мужчины и попросил его задержаться.       Как оказалось, совещание было лишь фикцией — директор давно уже нашёл какой-то выход из ситуации, но посвящать в него Константина не стал, ссылаясь на то, что «ещё ничего окончательно не решено». Вместо этого он сказал, чтобы мужчина перестал ломать над этой задачей голову, и отправил его встречать каких-то внезапно приехавших коллег, по-отечески похлопав по плечу.       Выкурив две сигареты подряд, Константин выезжает в город. На улице светит солнце, но тускло, сквозь дымку, и все цвета кажутся приглушёнными. Мужчина чувствует, что хмурится, и уговаривает себя расслабиться, ведь проблема с контрактом уже практически решилась, но вдруг осознаёт, что это совсем его не радует — мысли о работе позволяли не обращать внимания на другие проблемы. А точнее, одну конкретную проблему. «В конце концов, — рассуждает Константин, — чем больше работы, тем меньше времени на осознание одного простого факта: я достаточно обеспечен, привлекателен и эгоистичен, чтобы не отказывать себе практически ни в чём, ограничиваясь разве что уголовным кодексом, но вместо этого поселил у себя совершенно чужого человека, к которому к тому же проникся неискоренимым чувством ответственности и ещё чёрт меня знает чем — об этом даже думать не хочется, — и теперь всё своё свободное время трачу на него…»       Мужчина вздыхает — засыпать с этими мыслями почему-то не очень приятно и вообще плохо получается. А гнать их от себя с каждым днём всё труднее.       Небо затянуло белёсыми облаками; день выцвел и посерел. Путь до аэропорта не близкий, но ехать легко — дорога в середине дня свободна от пробок. Из-под прикрытых век смотреть на ровной чертой ползущую к горизонту трассу не надоест, кажется, никогда, и Константин позволяет себе сбавить скорость, наслаждаясь первыми за последние несколько дней минутами покоя. Мужчина снова закуривает, и, казалось бы, ничто не должно помешать ему хоть немного привести свои напрочь разболтавшиеся нервы в порядок, только вот непрошеные воспоминания тонкой струйкой вливаются в его уставшее сознание, и он никак не может закрыть эту брешь в своих обыкновенных собранности и отстранённости.       Константин всегда удивлялся, как Дмитрий — нынешний директор фирмы — и его отец могли быть друзьями. Двое самоуверенных, эгоистичных, помешанных на карьере мужчин весьма предсказуемо соперничали абсолютно во всём, но при этом действительно были Друзьями с большой буквы. Лишь повзрослев, мужчина понял — их дружба только на соперничестве и держалась. Это стало ясно, когда отец заболел. Тогда ещё совсем юный семнадцатилетний Костя видел, как мужчина собирал последние силы и держался, когда Дмитрий был рядом; как тот, в свою очередь, неловко шутил и отводил взгляд от истощённого, с тёмными синяками под глазами, лица друга; как отец обессиленно падал на подушки, стоило Дмитрию скрыться за дверью…       В конечном итоге болезнь отца вымотала их обоих. Такими трудами созданная фирма рассыпалась на глазах. И тогда отец уговорил Дмитрия на эту грёбаную командировку — фирма приобрела поставщиков в Германии, что позволило в последний момент погасить пугающие своими размерами кредиты, отец же, отправив от себя своего вечного соперника, а с ним и необходимость «держать марку», сдался и перестал бороться за жизнь. Константин слишком поздно заметил, что он перестал принимать лекарства. «Что ж, наверное, он поступил благородно», — до сих пор пытается убедить себя мужчина, но всё равно не может смириться с произошедшим. «А Дмитрий сильно постарел за последний десяток лет, — думает он. — Словно все эти годы живёт за двоих…»       Константин морщится, силясь отогнать призрачное видение — гора измятых, в беспорядке сваленных на кровати подушек, худое бледное лицо отца утопает в них, сливается с белизной наволочек, тонкие жилистые руки теряются в складках одеяла, и лишь синяки на них выделяются на фоне всей этой блекнущей, угасающей картины. Красные, фиолетовые, сизо-синие, грязно-жёлтые и зелёные, как мутное болото…       Из трясины мыслей Константина вытягивает звонок. Мужчина уже готовится сбросить вызов, ожидая увидеть на дисплее имя Елисея или той рыжей девушки из бара, которая всё ещё периодически пытается до него дозвониться, но телефон сообщает, что звонит «Лена».       Константин берёт трубку и хмурится: звонок от сестры в середине дня может означать только одно — она снова поругалась с мужем и хочет переночевать у него.

***

      Елисей сидит в гостиной и прислушивается к доносящимся с кухни голосам. Ноутбук стоит перед ним на столе, на экране идёт фильм, но парень не смотрит его. «Я приеду не один. Если что, ты четырнадцатилетний сын моей коллеги, живущий у меня, пока та в командировке», — было написано в смске, которую он получил пару часов назад. «Перенеси свои вещи в гостиную. Сегодня ты спишь там», — прислал Константин ещё через пару минут. Ел пытался дозвониться до мужчины, чтобы спросить, что вообще происходит, но тот не брал трубку, а потом и вовсе выключил телефон, и Елисею ничего не оставалось, кроме как спустить свои вещи вниз и ждать.       Как оказалось, к Константину внезапно нагрянула сестра, прихватившая с собой ещё и подругу. Мужчина быстро представил им Елисея и отправил парня в гостиную, явно опасаясь дальнейших расспросов. Сестра — молодая брюнетка, поразительно похожая на Константина внешне и настолько же поразительно отличающаяся по характеру — скептически прищурилась, провожая парня взглядом, но ничего не сказала; её подруга и вовсе приняла факт существования «сына коллеги» как данность.       Как только девушки ушли наверх, от улыбки Константина не осталось и следа. «Они пробудут здесь все выходные, — сказал он парню, устало проводя рукой по лицу. — Постарайся не особо отсвечивать…»       И вот теперь Елисей сидит и послушно изображает элемент интерьера. За окном давно стемнело, постель на неудобном жёстком диване расстелена, но спать парню не хочется. Голоса на кухне — вернее, по большей части один голос — становятся всё громче и пьянее.       — …и оказалось, что мы учились в одной школе, представляешь! Ну, я и говорю, поехали со мной…       Лена не затихает ни на минуту. Её знакомая, с которой, как оказалось, они встретились буквально несколько дней назад, в основном только смеётся. Сам же Константин изредка вставляет комментарии неизменно вежливым тоном, от которого у Елисея сводит скулы.       — Ой, времени уже первый час! — восклицает вдруг сестра мужчины и понижает голос. — Мы там твоему подопечному спать не мешаем?       — Не думаю, что он уже спит, — отвечает Константин.       — Ой, он так тихо себя ведёт. Какой воспитанный ребёнок, — снова громко тараторит девушка. — А может, позовём его? Пусть посидит с нами, раз всё равно не спит.       Елисей невольно напрягается и задерживает дыхание, прислушиваясь.       — Да ему будет скучно со стариками сидеть, — возражает Константин. Он смеётся, но Ел слышит, что мужчина недоволен — он хорошо научился распознавать эту эмоцию в его голосе.       — Вот ещё! Не такие уж мы и старики! — возмущается сестра. Язык у неё уже порядком заплетается. — Костя, ну позови его!       — Это плохая идея… — начинает мужчина, но Лена будто не слышит его.       — Елисей! — кричит она и уже тише добавляет: — Ой, такое имя красивое…       Ел, по его собственным ощущениям, начинает сливаться с диваном. Через несколько секунд в комнату заглядывает Лена. Константин идёт следом, и выражение его лица не сулит парню ничего хорошего.       — Хватит тут прятаться. Пойдём, посидишь с нами. У нас там тортик, — заговорщицки подмигивает девушка. Елисей переводит взгляд на мужчину за её спиной. Тот устало прикрывает глаза и кивает.       На кухне Лена не замолкает:       — Так, чего тебе положить?       — Да я не голоден, — слабо пытается возразить парень, но девушка его не слушает.       — Ну конечно. Весь вечер там просидел, даже не поужинал! — возмущается она и обращается к Константину: — Ты чего ребёнка голодом моришь, м?..       …Разговор идёт своим чередом. В какой-то момент Константин и Марина — подруга сестры — выходят покурить, и Елисей сжимается, понимая, что ближайшие несколько минут внимание уже порядком пьяной Лены будет направлено на него.       Интуиция парня не подводит.       — Так сколько, ты говоришь, тебе лет? — спрашивает девушка, едва дверь на веранду закрывается.       — Четырнадцать, — с готовностью отвечает Елисей. Лена окидывает его взглядом.       — А меня в твоём возрасте одну оставляли, — говорит она. — Хотя у меня был старший брат…       — Ну… Мне недавно четырнадцать исполнилось, — бормочет Ел, пытаясь оправдаться и чувствуя, что краснеет. — Всего два дня назад.       — О, так у тебя день рождения недавно был! — неожиданно восклицает девушка. — С прошедшим. Как отметил?       — Да, в общем-то, никак…       — Непорядок! — Лена хлопает в ладоши, окидывает стол взглядом и тянется к начатой бутылке вина.       — Нет, мне нельзя, — пытается отказаться парень, когда девушка начинает наливать вино в его стакан с остатками сока.       — Немножко можно, — возражает она. — Нужно отметить!..       Константин заходит как раз в тот момент, когда в стакане Елисея уже почти ничего не остаётся.       — И как это называется? — устало спрашивает он, глядя на парня. Тот поджимает покрасневшие от вина губы.       — Да ладно тебе! — приходит на помощь подростку Лена. — Тебе в его возрасте уже наливали, так что не возмущайся.       Мужчина качает головой и пододвигает к парню тарелку.       — Поешь чего-нибудь и иди спать, — бросает он и перестает его замечать, увлекаясь беседой с Мариной.       Но Елу кусок в горло не лезет. Вино, выпитое на голодный желудок, быстро ударяет в голову. В животе становится горячо, и парень сам не замечает, как начинает участвовать в беседе, а когда Лена предлагает всем выпить за его прошедший день рождения, протягивает девушке свой стакан, делая вид, что не замечает, как Константин на него смотрит. За всё время, что Елисей просидел на кухне, мужчина не сказал ему ни слова — лишь ещё один раз попытался отправить в постель — и даже почти не смотрел в его сторону, сосредоточив все внимание на подруге сестры, показавшейся Елисею какой-то глупой и поверхностной, и это почему-то жутко раздражает парня.       — Спасибо, — улыбается Ел снова подлившей ему вина Лене и делает глоток. Константин явно злится, но его сестра беззаботно хлопает его по плечу.       — Надо же, мужик растёт! — смеётся она. Марина тянется к Константину, явно намереваясь выпить на брудершафт, и Ел невольно кривится. «Надеюсь, они не будут целоваться, — думает он, — не хочу этого видеть…»       К счастью, женщина лишь обменивается с Константином взглядом, но выглядит это настолько откровенно, что парень не выдерживает и отворачивается, правда, подозревая, что ответный взгляд, которым мужчина одарил Марину, ещё долго будет являться ему во снах.       Вскоре даже неуёмный энтузиазм сестры Константина стихает — как-то неожиданно и резко.       — Пойду я, — говорит она чуть ли не посреди разговора и, запинаясь об себя, уходит наверх. Её подруга тоже встаёт из-за стола.       — А я на минутку, — говорит она, и Елисей, который уже обрадовался было, что она тоже уйдёт спать, снова погружается в уныние.       Воспользовавшись временным затишьем, Константин обращается к подростку:       — Пойдём на улицу, проветришься, — настойчиво, но вполне добродушно предлагает он, приобнимая парня. Елисей демонстративно отворачивается.       — Не хочу, — шепчет он, дёргая плечом, и мужчина медленно выдыхает — ему хочется взять мальчишку за шиворот и вытащить из-за стола, но вместо этого он сжимает пальцы сильнее, наклоняется к нему и тихо, но твёрдо говорит на ухо:       — Пойдём со мной.       Неожиданное сокращение дистанции пугает Елисея. На секунду он, кажется, даже трезвеет, но потом его разум снова заволакивает пьяный туман — парень с вызовом вскидывает подбородок, и Константину всё же приходится поднимать его силой.       На улице парень тяжело приваливается к стене. Константин опирается рукой справа от его головы, нависая над ним, как неотвратимая кара.       — Елисей, — говорит он, — я понятия не имею, что и кому ты пытаешься таким способом доказать, но будем считать, что ты это доказал. А теперь иди в комнату.       — Нет. Я ещё с вами посижу, — упрямо бормочет парень, задрав голову и пытаясь с вызовом посмотреть мужчине в глаза. Свет из кухни падает ему на лицо, и Константин наклоняется ниже, всматриваясь в него.       — У тебя красные пятна на щеках. — Он откидывает волосы подростка назад и оттягивает узкий ворот его рубашки. — И на шее, кстати, тоже. Елисей, у тебя, случайно, нет аллергии на алкоголь?       — Нет у меня никакой аллергии. Мне просто жарко, — отмахивается парень и отворачивается от света.       — Это не похоже на «просто жарко». — Мужчина проводит пальцами по раскрасневшейся коже, поражаясь тому, какая она горячая, словно у Елисея жар.       — Всё со мной нормально! — неожиданно шипит парень Константину в лицо, вцепляется в его руку и резко отталкивает её, полоснув ногтями по кисти. В одно мгновение всё скопившееся раздражение вскипает в мужчине — не отдавая себе отчёта, он замахивается…       — Вот вы где! А я вас ищу. — Дверь открывается, и на веранду выходит Марина; рука Константина застывает в воздухе. — Зажигалка у тебя? — продолжает девушка, не обращая внимания на странную позу, в которой замер мужчина.       — Нет. Она где-то на кухне.       — Ага, сейчас принесу. — Марина кивает и скрывается за дверью. Константин переводит взгляд на Елисея — тот стоит, вжав голову в плечи и зажмурившись, но даже не пытается прикрыться.       — Елисей. — Мужчина осторожно опускает руку ему на плечо. — Пожалуйста, иди спать.       Ел поднимает на Константина неожиданно серьёзный взгляд, и внутри у мужчины всё словно переворачивается. Он вздыхает и начинает осторожно водить большим пальцем по плечу парня. «На нём наверняка остался синяк, — думает он. — На его бледной коже они появляются так легко, а я явно не рассчитал силу, когда вытаскивал его из-за стола…»       — Иди ложись. — Константин пытается говорить как можно мягче. Елисей молчит, внимательно рассматривая его, и мужчине хочется сквозь землю провалиться от этого взгляда. Он нервно облизывает губы, замечая, как Ел почти синхронно повторяет это движение, непроизнесённые слова повисают в воздухе, кажется, ещё секунда, и что-то произойдет, но тут в прямоугольнике света, падающего на деревянный пол веранды, появляется тень, и Константин спешно убирает руку с плеча Елисея, отступая на шаг.       Дверь с тихим щелчком отворяется.       — Я её не нашла. — Марина выходит на веранду, пожимая плечами.       — Минутку. — Константин проводит рукой по брюкам и виновато улыбается. — Ох, прости. Она у меня в кармане.       — Так и быть. Прощаю. — Едва заметно улыбаясь мужчине в ответ, Марина достаёт длинную тонкую сигарету и подходит к нему. Константин щёлкает зажигалкой, мягкий тёплый свет выхватывает из синего сумрака красивое смуглое лицо девушки, и мужчина с какой-то непривычной для себя отстранённостью отмечает, что та сложила ладони вокруг его руки, хотя в этом нет никакой необходимости — погода совершенно безветренная, пламя зажигалки лишь слегка качнулось от дыхания.       — Спокойной ночи, — раздается шёпот у двери.       — Спокойной ночи, Елисей, — отвечает Марина, оборачиваясь. Константин кивает, глядя в пол.       Когда дверь за парнем закрывается, становится настолько тихо, что слышен треск сгорающего табака. Мужчина молчит, всё ещё приходя в себя после того, как чуть не сорвался на совершенно не виноватого в его проблемах мальчишку, но тишину нарушает Марина:       — Костя, — зовёт она его. Константин поднимает голову и заставляет себя улыбнуться.       — Да?       Девушка делает длинную затяжку, открывает рот, позволяя вишневому дыму клубиться в прохладном воздухе, а потом вдруг усмехается и выпаливает:       — Мне надоело строить из себя невинность и делать вид, что я пьянее, чем есть на самом деле. Я просто скажу, что хочу сегодня провести ночь в твоей постели.       Ответить Константин не успевает — Марина подходит к нему вплотную, встаёт на цыпочки, осторожно касается его губ, и мужчина невольно отвечает на поцелуй. Кровь приливает к вискам, начинает стучать в голове, напрочь вытесняя все мысли, и Константин притягивает девушку ближе. Она с готовностью прижимается к нему, запускает руки под рубашку, проводит кончиками пальцев по спине, и мужчина, даже не пытаясь контролировать себя, скользит рукой ей в волосы, хватает за них и ощутимо дёргает, заставляя девушку разорвать поцелуй и запрокинуть голову. Марина шумно втягивает воздух сквозь сжатые зубы и впивается в его спину ногтями. «О да, так гораздо лучше», — усмехнувшись про себя, думает Константин. Под его губами бьётся сошедший с ума пульс, и мужчина откидывает волосы девушке за спину, прикусывает прохладную кожу шеи…       «…а кожа Елисея такая горячая…»       Неожиданно всплывшее в голове воспоминание мгновенно отрезвляет. Волнение за оставленного явно не в лучшем состоянии парня начинает расти, разгоняя затмивший разум туман возбуждения, и по телу проходит неприятная дрожь — Константин чувствует себя так, словно его засунули под ледяной душ, и тактично отстраняется.       — Марина, послушай…       — Это ни к чему не будет нас обязывать. Просто закономерное продолжение приятного вечера, — неверно истолковывает его замешательство девушка и снова тянется к губам, но мужчина поднимает голову.       — Нет.       — Что-то не так?       Константин медленно выдыхает.       — Всё так, — поспешно заверяет он обиженно поджавшую губы Марину, — ты замечательная, просто… Сегодня я не могу. Елисей… — Мужчина качает головой. — Не знаю, был ли у него до этого случая опыт столь близкого общения с алкоголем. В общем, я волнуюсь за его самочувствие. Думаю, мне лучше пойти к нему.       Марина удивлённо вскидывает брови. Пару секунд её руки ещё скользят по спине Константина, дразня недавно оставленные царапины, но мужчина убирает их и, пожелав замершей в недоумении девушке спокойной ночи, уходит.

***

      В гостиной темно. Слабый свет от фонаря над входом не может пробиться в неё, запутываясь в шторах. Елисей лежит раздетый поверх одеяла — жарко — и пытается дышать глубоко. Голова кружится, воздуха как будто не хватает, но состояние всё равно расслабленное и приятное. Услышав шаги, Ел пытается накрыться, но для этого нужно совершить слишком много движений, и парень быстро сдаётся. Константин подходит к нему.       — Как ты? — спрашивает мужчина, присев перед диваном на корточки.       — Нормально вроде бы… — неуверенно тянет Ел. — А вы что-то быстро, — добавляет он, язвительно усмехнувшись.       — Я даже не буду это комментировать. Спокойной ночи, — вздыхает мужчина и собирается уйти, но парень вдруг хватает его за штанину.       — Подождите. — Он садится на кровати и, кажется, неожиданно даже для самого себя выпаливает: — Можно мне сегодня спать с вами?       Мужчина недоуменно хмурится, чувствуя, как сердце пропускает удар, и, делая голос таким равнодушным, насколько это вообще возможно, осторожно спрашивает:       — Это ещё зачем?       — Ну, вдруг мне плохо станет… — бормочет подросток, всё ещё не разжимая пальцы. Константин хмурится.       — Станет плохо, переместишься в туалет и…       — Нет. Я не об этом. — Елисей мотает головой. — Если вдруг у меня аллергия, как вы сказали…       — Думаю, она бы уже проявилась, — бросает мужчина, не давая парню договорить. «Я чуть не ударил его несколько минут назад, — думает он, — а теперь он просится ко мне в постель? Как это вообще понимать?»       Ответ в голову не приходит. Ел тоже молчит, нисколько не облегчая мужчине его поиск, а потом и вовсе отпускает его штанину, устало откидывается на спинку дивана и закрывает глаза. Но Константин не уходит. Сейчас Елисей кажется ему таким безобидным и несчастным, что он не понимает, как вообще мог чуть не ударить его на веранде. Совесть коварно посмеивается где-то на задворках разума.       — Ладно, — вздохнув, говорит мужчина, глядя на парня сверху вниз. — Ладно. Бери подушку и иди за мной…       В спальне Константин закрывает окно, опускает жалюзи и включает тусклый ночник.       — Ты точно хорошо себя чувствуешь? — спрашивает он, мельком окидывая подростка взглядом.       — Ага, — отзывается Елисей, из-под прикрытых век наблюдая, как мужчина стягивает покрывало с постели. В этой комнате холодно, и кожа парня покрывается мурашками, но мысли остаются душными и несвязными, вяло перетекают друг в друга, не давая сосредоточиться на чём-то одном, обрываются, едва успев начаться. Пол пытается сбежать у Ела из-под ног, тело будто налито свинцом, голова, наоборот, лёгкая, как воздушный шарик. Парень садится на расстеленную кровать и пальцами цепляется за простыню — так комната перестаёт качаться.       — Если станет плохо, разбуди меня. — Голос Константина доносится глухо, словно издалека. Ел утвердительно мычит и залезает под одеяло. Трётся лицом о прохладную подушку — щёки горят, кожа почему-то стала слишком чувствительной. Глаза открывать не хочется — перед ними всё плывёт, и от этого кружится голова. Или наоборот — кружится голова, и от этого…       Сквозь волнами накатывающий на него сон Елисей слышит шорох одежды. Парень поворачивается лицом к мужчине, собираясь что-то сказать, но тут же забывает, что именно. Одеяло мягким коконом обнимает его. Кровать прогибается; тусклый свет ночника, пробивающийся сквозь закрытые веки, сменяется полной темнотой.       — Эй, Ел.       Парень не отзывается. Обволакивающее хрупкое состояние, нечто среднее между сном и бодрствованием, затягивает его, и кажется, даже одно произнесённое слово может всё разрушить. Константин осторожно тянет одеяло, в которое замотался Елисей, на себя, и подросток поворачивается за ним, утыкаясь мужчине куда-то в грудь. Тот замирает.       — Елисей?       Ел лежит, не двигаясь. Дыхание тёплым облачком отражается от кожи мужчины, и он слегка поворачивает голову, скользнув по ней губами. Константин отстраняется, перевернувшись на спину, но Елисей придвигается ближе, прижимается лбом к его плечу, обвивая его руку своей. Мысли в его голове бормочут невнятно и сбивчиво: «…не пущу… мне так холодно… и я пьян… подростку, только справившему восемнадцатилетие, многое дозволено, когда он пьян… почти всё…»       Через несколько секунд Елисей чувствует, как напряжение, поначалу сковавшее тело мужчины, постепенно начинает отступать, и прижимается сильнее, окончательно теряя связь с реальностью…