Золотой пепел

      Свадьба и правда была очень даже своеобразной не только для меня, но и для всех присутствующих здесь.       Я думала, что на каждом шагу будут ждать монахи, священники и девушки, одеты в нарядные кимоно и ютакаты, но ничего такого и близко не было: все выглядело так, словно свадьба происходила где-то на западе.       На основную и самую главную часть, когда жених с невестой приносили друг другу клятвы, нас не приглашали: на них присутствовали только главы клана и родители жениха с невестой, которые и отдавали своих чад.       Как мне и велели, я ни с кем не разговаривала, только и делая, что мило улыбаясь каждому, кто посмотрит на меня, а Итачи старался ни на шаг от меня не отходить, а если и такое случалось, то через пару секунд он нагонял меня. Я была ниже травы и тише воды, потому что мне не особо хотелось привлекать к себе внимание Фугаку, который смотрел на меня так, словно я была национальной преступницей, за голову которой назначена баснословная цена, и он был готов оторвать мне ее в любую секунду.       Мне удалось избавиться от Итачи на пару минут, потому что я уже не могла контролировать свои эмоции, которые прорывались наружу из-за того, что он был каким-то взвинченным, серьезным, холодным и следил за всем и вся застывшими глазами, пугая меня. Мне нужна была небольшая передышка от него и его общества. Послав его за напитком, которого тут точно нет (заранее проверила) и построив из себя обиженную на весь мир, капризную девушку, он, еле удерживаясь от вздоха, все-таки отошел от меня. Надеюсь, он не поймет, что я сделала так специально, иначе мне несдобровать. Рядом с его бесконечным надзором, словно я была преступницей, которую перевозили из одного места в другое или дочерью известного человека под охранной, чувствовала себя как птица в клетке, и мне отчаянно не хватало воздуха.       Облокотившись на одну из колон в огромном зале, которые как бы ограничивали танцпол, где в данный момент танцевали жених с невестой и парочка гостей, я, скрестив руки, рассматривала танцующие пары, задумываясь обо всех, за кого зацеплялся мой взгляд. Хотела бы я к ним присоединится? Возможно, но не думаю, что мой спутник, который на сегодня был выбран весьма негласно, согласится со мной потанцевать или сам предложит, а про то, что будет, если меня пригласит кто-то из присутствующих, я даже не задумывалась, потому как это казалось чем-то из рода фантастики.       На меня, хоть я и была похожа местами на всех местных, странно глазели и чуть ли не обходили стороной, словно прокаженную, и только старое поколение преимущественно со стороны невесты было не прочь со мной поболтать. Задавали мне кучу вопросов, и все почти одновременно, которые я не всегда понимала, и я начинала жутко тупить, пытаясь что-то да выдавить из себя, но Итачи брал все в свои руки и говорил за меня, отвечая старшим с должным уважением. Удивительно, но никто не спрашивал, откуда я, наверное, сразу видели, что я какая-то не от мира сего.       Саске, к удивлению, сегодня тоже был тихим и молчаливым, как никогда до этого, словно его детская голова была забита весьма недетскими, тяжелыми и печальными мыслями, которыми он предпочитал таить в себе, а не рассказывать. Даже когда я спросила его, в чем дело, он отмахнулся, встрепенулся, ярко улыбнулся, сказав, что все хорошо, но через пару минут все началось сначала. Почему-то мне казалось, что это из-за отца, ведь, когда главы семейства не было рядом, Саске был веселым, радостным и разговорчивым, но стоило появиться Фугаку, как младший сын становился все больше и больше похож на старшего задумчивого, холодного и отстраненного брата. Братья, как я понимала, надевают маску перед своим отцом отстраненности и отчужденности, но решить, правильно это было или нет я не могла и, начиная с того момента, как мы только встретились с Фугаку и остальными, устраивала дебаты у себя в голове.       — Выглядят такими счастливыми, — неожиданно услышала я подле себя и, едва заметно вздрогнув, повернула голову влево, на Шисуи, который неслышно подошел ко мне и вместе со мной следил за женихом с невестой, которые в данный момент обнимались, умудряясь при этом танцевать в ритм, и смеялись. Я кивнула. — Но это ненадолго. Не то, чтобы я не хотел этого, — начал оправдываться он, когда я кинула на него непонимающий взгляд. — Я не такой уж плохой.       — Да неужели? — усмехнулась я, но он меня словно не услышала, продолжив.       — Просто на моем опыте такого не было. Ничто не вечно.       — На твоем опыте? — я уже откровенно начала посмеиваться над ним. Когда только началось торжество, мы издалека поприветствовали друг друга легкими кивками и разошлись по разным углам зала. Я, как приглашённая со стороны главной ветви семьи Учихи и спутница старшего сына, сидела за одним из центральных столов. — И много же ты свадеб успел повидать? —       Побольше твоего, знаешь ли, — сказал он с видом знатока, который живет на свете тысячу лет и знает все-все, и я от его наигранного напыщенного вида прыснула от смеха.       — Вообще-то я… — начала я радостно, но потом закусила язык, вспомнив, что мне по официальной версии этого мира шестнадцать и видела я разве что в своей глубинке, из которой якобы вылезла, чистое голубое небо и справочники по медицине. — Неважно, — разочаровано выдохнула я и махнула на это рукой.       Какая разница, сколько я свадеб видела? Свою-то я теперь никогда не отпраздную нормально, как полагается, с близкими, ведь кому я сдалась в этом мире, когда не могу даже к оружию привыкнуть, а тут то, какой ты ниндзя и ниндзя ли вообще, а также то, какую носишь фамилию, — решающие факторы. И по всем факторам я буду самая последняя, если вообще попаду, в списке самых завидных невест этого селения.       Я обманывала сама себя, когда думала, что эта свадьба меня никак не тронет. Постепенно, смотря на то, как эти люди счастливы и веселы, мне становилось грустно, несмотря на то, что на лице была яркая улыбка. Конечно, проведя столько времени здесь, я научилась просто мастерски притворяться и не показывать свои настоящие чувства, но внутри меня скреблись кошки, не давая мне расслабиться ни на секунду. Если быть честной, я не знала, что было бы со мной, если бы не была загружена интернатурой, потому что именно она занимала мои мысли, и я практически ни о чем другом не думала, но в такие моменты, когда у меня было свободное время от работы и я начинала задумываться, я просто понимала, что не знаю, что именно делать со своей жизнью, будущим. В такие моменты я, казалось, сама себя съедаю изнутри, не давая шанса выбраться из пучины. Самое печальное из всего этого — что я понимала, что копаю себе могилу, но продолжала копать все глубже и глубже, не думая о том, как все можно было бы исправить или повернуть в мою сторону. Я предпочитала, чтобы все шло своим чередом.       Проследив за какой-то парой, которая было примерно одного возраста со мной в этом мире, я начала вспоминать один отрывок из своей жизни: выпускной. Большие надежды, вера в светлое будущее и мечты, а в итоге? В итоге я в мире, где мальчик пытался убить влюбленную в него девочку, и я его лечащий врач. Пытаясь не зацикливать свои мысли на этом моменте, я углубилась в воспоминания про свой выпускной вечер, вспоминая его практически в деталях.       Затерявшись в своих мыслях, я совершенно не заметила, как к нам подошел Итачи, а вместе с ним и какая-то девушка, которая была мне как-то смутно знакома. Она, смотря на меня с каким-то странным благоговейным страхом, поздоровалась, на что я ответила тем же, но на большее меня не хватило, и я вернулась к своему занятию. Шисуи, Итачи и эта девушка начали о чем-то переговариваться, смеяться и шутить, но все проходило мимо меня, потому что я их не слушала даже краем уха, пытаясь понять, что не так с моей жизнью, и что именно хочу хотя бы в этот отрезок, но в голову приходило только одна: потанцевать. Мысли о своей теперь недоступной свадьбе и воспоминания о выпускном оказывали на меня огромное влияние.       — Потанцуй со мной, — повернулась я к своему негласному спутнику вечера, перейдя сразу к делу. Они в этот момент обсуждали что-то веселое, но я прервала их, и они застыли с удивлением на лице, даже Итачи, словно не верили в то, что только что услышали.       — Мне нравится смотреть, но чтоб самому — только под страхом смертной казни, — он слегка нахмурился, засунув руки в карманы черных брюк. Я кивнула, не собираясь спорить с ним, и тут же перевела взгляд на Шисуи, призывая хотя бы его потанцевать со мной. На секунду он застыл, словно не знал, что я хочу от него, а затем неуверенно перевел взгляд на Итачи, переглядываясь, словно спрашивал разрешения. Девушка, имени которой я не помнила, даже не уверена, представлялась ли она мне, нахмурилась, смотря на меня. Немного расстроившись, что мне отказали, я, вздохнув, махнула рукой и развернулась, чтобы направится к нашему столику, где грустно и одиноко сидел младший из Учих. Пришла веселиться, праздновать свадьбу, а опять начала грустить; что-то в последнее время у меня почти все, что хочу сделать, выходит ровно наоборот.       Из-за упавшего настроения захотелось выпить чего-нибудь покрепче стакана воды, но «возраст» не позволял.       Микото и Фугаку куда-то отошли, и я была даже рада этому, потому что не особо хотелось о чем-то говорить или что-то объяснять. Даже Саске не особо проявлял желание говорить: он только слабо скосил глаза в мою сторону, когда я села на соседний рядом с ним стул, и уже через секунду вернулся к своим невеселым думам, облокотившись на свои руки, которые скрепил в замке. Атмосфера за нашим столиком царила настолько убийственная, что будь тут Итачи со своими волнами холода, то я бы попросту не заметила.       — О чем думаешь? — первым не выдержал Саске, спросив еле слышно. На какой-то момент я даже подумала, что мне показалась. Я пожала плечами, не отводя взгляда от точки, в которую смотрела долгое время.       — А ты? — кинула я на него быстрый взгляд, замечая, что он пожал плечами, как и я до этого. Усмехнувшись, я покачала головой: вот и поговорили.       Итачи, который пришел через пару минут после меня, также уселся на стул и, поддавшись нашей атмосфере, молчал, смотря вперед.       Большую часть вечера мы так и провели: ничего не делая и почти не разговаривая, думая о своем, что было удивительно, ведь я привыкла, что Саске все время говорил, спрашивал и был, в общем-то, веселым, любознательным ребенком, но сегодня я увидела его другую сторону. Ту, которая однажды предстала передо мной, когда мы встретили его одноклассниц в кафе, когда я только-только начала работать в больнице. Мне было интересно, о чем он так думал сосредоточено, и что его беспокоило, но считала, что раз он не захотел мне это рассказывать, когда я спросила, то лучше подождать, когда он сам захочет все рассказать, если, конечно, вообще захочет.       Втроем мы словно отдалились от празднования, временами только делали вид, что слушаем, с кем-то переговаривались изредка, улыбаясь вежливо и кивая головой, когда надо было, но все было как-то отстранённо, и, наверное, другие не лезли к нам только из-за вежливости или из-за того, что братья из главной ветви семьи сидели по обе стороны от меня. Не знаю, но мне, по правде говоря, и интересно не было.       Я полностью отключилась от реальности где-то через час: стала вспоминать теорию по общей хирургии, случаи из больницы и операции, на которых удавалось ассистировать. По большей части я просто повторяла про себя теорию и что следует делать в тех или иных ситуациях, как оперировать и какой верный порядок удаления аппендицита или замены клапанов, а также думала о лечении пациентов, которых я вела. Вспомнив про Хатаке, я задумалась о том, как сильно его вымотал его один шаринган, и задумалась об Учиха: у них-то их два, что с ними случается в таких ситуациях? Сразу в неотложку попадают? Стало интересно и хотелось побольше узнать, но было так неохота прерывать образовавшуюся тишину, поэтому я просто строила догадки и спорила сама с собой, обдумывая каждую свою мысль дважды.       Постепенно мысли ушли в совершенно другое русло, прежде чем я обратила на это внимание: детство Рин. Я совру сама себе, если скажу, что не начала испытывать жалость к ней после того, как узнала, что она выросла во времена войны, была на фронте и ее пытался убить тот, кто ей по сей день нравится, а теперь в ней что-то да и живет, которое, возможно, ненавидит все живое и меня, видимо, ненавидит за что-то с особой силой. Даже больно иногда становилось за нее, ведь, несмотря на нашу с ней пассивно-агрессивную войну, я все еще остаюсь девушкой, которая знает, что такое женская солидарность. А каково это — жить с тем, что человек, которого ты любишь, не хочет даже видеться с тобой?       Время тянулось невероятно долго, и я уже даже начинала думать, что не выдержу и не дождусь конца этого праздника жизни; то, что я старалась избегать людей, чтобы им вдруг не захотелось поболтать со мной, изматывало, поэтому без каких-либо внутренних сил сидела на стуле, как на спасательном круге.       Пару раз я отвлекалась от своего занятия и замечала, что невеста движется в нашем направлении, но Микото, которая каждый раз тоже это замечала, словно коршун, заметивший свою жертву, подходила к ней, приобнимала и уводила в другую сторону, не давая приблизиться к нам. Для меня такое поведение со стороны Микото было странным — в самом деле, я что, съем ее, что ли? — но вспоминая, что я тут приглашенная и вообще не со стороны ни одной семьи, успокаивалась и продолжала дальше свое монотонное занятие и клевание носом.       Спустя еще час, когда небо начало темнеть и постепенно сгущались сумерки, настала пора наставительных речей глав. Сначала я устало хлопала глазами, не поднимая их, а когда увидела, кто будет говорить речь со стороны жениха, то у меня чуть челюсть на пол не упала, а по спине пошли неприятные мурашки. Шикаку. Как только я подняла глаза, то увидела, что и он тоже смотрит на меня тем самым взглядом, который заставляет чувствовать себя некомфортно, но не настолько, как у Итачи. Посмотрев на меня пару секунд с непроницаемым лицом, он переводит взгляд и произносит очень похожую на ту, что говорят на обычных свадьбах про «семья, любовь, дети», и, конечно же, не забывает добавить про клан. Без клана тут, видимо, вообще никуда.       Получается, он глава другого семейства? Какого? Почему я об этом не знала? Интересно, что за второй клан, потому что сегодня из-за того, что моментами «выпадала» из реальности, погружаясь полностью в свои мысли, я не помню, что мне говорили, какая вторая «великая и могучая» семья, в которую отдают племянницу Фугаку. Я чуть нахмурилась, задумавшись, и боковым зрением заметила, что Итачи кинул на меня быстрый взгляд и тоже нахмурился. Из-за меня? Из-за чего-то еще? Ох уж этот Учиха! Взять бы его мозги, да вложить себе в голову, чтобы хоть раз понять его и о чем он думает. После Шикаку речь произнес отец братьев, которая отличалась разве что по содержанию, а по смыслу оставалась такая. Все похлопали, и, когда обмен любезностями наконец закончился, Микото, наклонившись к нам через стол, тихо сказала, что если мы хотим, то можем возвращаться домой, а они еще тут побудут. Конечно, хотим, еще как хотим! Итачи свел брови на переносице, перевел взгляд на меня, на Саске и, тяжело вздохнув, послушно кивнул, словно его только что попросили стать нянькой для двух грудничков. Я была рада, что нам позволили покинуть этот праздник жизни и появление новой семьи, но я была слишком усталая и будто разбитая для того, чтобы радоваться чужому счастью.       У самого выхода, когда со мной поцеловались и обнялись около трех бабушек, имена которых я честно пыталась вспомнить, но ничего не выходило, нас догнал Шисуи, говоря, что он с нами. Я хмыкнула: свадьба свадьбой, но никто не хочет задерживаться. Попрощавшись со всеми и выслушав наставления Микото, которая говорила старшему сыну, чтобы он проследил, чтобы я вернулась домой здоровой, и ребята ушли только после того, как увидят, что их подопечная зашла в дом, обняла каждого. Этот на первый взгляд легкий и безобидный жест, который сразу же защемил мне сердце, сделав больно, напомнил мне о собственных родителях, но я выдавила из себя улыбку, стараясь забыться. Кажется, мне поверили, и я смогла спокойно перевести дух, когда Микото растрепала волосы на голове Саске, заставив его надуться, ведь «я уже не ребенок!».       Я заметила, что к старшему она не проявляет такой открытой заботы и привязанности. То ли потому, что он сам по себе такой закрытый и отстраненный, то ли потому, что он старший. Такое часто бывает, когда в семьях больше одного ребенка — мне об этом часто рассказывала друзья, у которых есть братья и сестры — но я не думаю, что Микото любит кого-то из своих сыновей больше, чем другого. Почему-то именно к ней я не могу применить такой шаблон: какое-то внутреннее чувство, которое я даже сама до конца понять не могу. Может, это из-за того, что она иногда так сильно напоминает мне мою маму?       Саске, который втиснулся между мной и остальными парнями, все еще предпочитал молчать, в то время как меня изнутри царапали кошки от любопытства. Итачи и Шисуи о чем-то еле слышно переговаривались и до меня только изредка доносились обрывки каких-то слов, но мне не было интересно вовсе, поэтому я не обращала вниманиx на это, думая, как можно отвлечь мелкого от его грустных мыслей, ведь ему еще рано так сильно загружаться. Когда вырастет у него на это будет уйма времени.       — А что за второй клан был? — спросила я, вспомнив о Шикаку, в то время как мы проходили мимо темных, пустых домов, высоких деревьев и заборов. Воздух был свежим, даже несмотря на то, что температура для меня в платье была достаточно прохладной.       Я знала, примерно какие были кланы в этом селении, но узнать по представителям могла только Учих. Даже если бы я проходила мимо кого-то главного человека, то, наверное, вряд ли бы поняла. А раньше даже и не задумывалась, что Шукаку, тот, который видно, что не особо мне доверяет, может оказаться главой какой-то семьи. Хотя я, скорее всего, тоже бы не доверяла кому-то, кто неожиданно появился и два слова связать на моем языке не мог бы.       — Нара, — тут же ответил Итачи. — Мы сейчас на их территории. — Затем, словно вспомнил что-то, нахмурился и чуть повернулся в мою сторону. — Ты знаешь, где их территория?       — На севере Конохи, — я запомнила расположение этого клана после того случая в районе Хатаке, что могла бы даже во сне рассказать, как к нему пройти.       — А клан Инузука?       — Я тебе не карта.       — Конечно же, не карта. Карта бы знала, где он находится, — кинув на него прищуренный взгляд, я отвернулась. За такое количество времени, что мы общаемся, я могла бы привыкнуть к его стилю общения, но мне почему-то показалось это слишком обидным. Меня нельзя обвинить в том, что я не знала расположение всего в этом месте, ведь за то время, что здесь прожила, я была только в паре-тройке мест.       — Да ладно тебе, — обратился непонятно к кому именно Шисуи, который, как обычно, пытался сгладить ситуацию. — Он же не со зла, — немного нервно произнес он и занес руку, чтобы почесать затылок. — Представь, что будет, если ты потеряешься и не будешь знать, где находишься.       Один раз такое уже бывало, что и представлять не нужно было. Повторения мне как-то не особо хотелось, потому что я была уверена, что моя задница не переживет еще одного приключения.       Решила не отвечать на это, потому что знала, что спорить с Учихами почти равносильно разговору со стеной, даже при том, что я девушка, а мы, как известно, может переспорить даже мертвого.       — А у Нара тоже есть что-то вроде шарингана? — спросила я, задумавшись.       В селении было полно разного народу и семей, но если и их как-то выделяли, значит, и с ними было не все так просто и где-то был подводный камень, который я не замечала.       — Неужели у тебя появился интерес к окружающему тебя миру? — хмыкнул он, а я кинула на него тяжелый взгляд, смотря через голову младшего. То ли он себя как-то по-особенному вел и выводил меня, то ли у меня было настроение ни к черту, и каждое его слово, действие, взгляд был способен вывести меня из себя. Или вогнать в депрессию. Может, это приближающее ПМС? Да нет, вроде рано же еще… Решив, что это Учиха сам виноват, я посмотрела выжидающе на Шисуи, как обычно, ожидая, что он мне расставит все по полочкам.       — Да, они могут управлять тенью.       — Э, — издала я непонятный звук, который отдаленно напоминал кряканье. У меня было почти такое ощущение, как когда мне показывали фокус с ножами. То есть как они могут управлять тенью? Вспомнив какой-то мультик, где говорилось о том, что если человек, который потеряет свою тень, так и не вернет себе обратно, умрет, я уставилась на них, сведя брови. — И что они делают с этой тенью?       Я так и видела, как взгляд Итачи повторял то, что сказал Шисуи минуту назад: «управляют».       — Ты не можешь двигаться, если твоя тень под их контролем, — пожала плечами моя личная энциклопедия в этом непонятном мирке.       — Круто, — только и смогла я выдавить из себя, потому что перспектива испытать на себя что-то такое когда-либо пугала до чертиков. Наверное, это было похоже на то, как Итачи заключил меня в иллюзию… Черт! Я и забыла об этом тогда. В этот раз я ударила его по плечу чуть сильнее, чем обычно. Он ошарашенно посмотрел на меня, останавливаясь, из-за чего остановились и другие, выглядевшие не менее удивленными. Я предупреждающе наставила на него указательный палец. — Еще раз используешь на мне силу своих глаз, то я тебе эти глаза на… — я осеклась, замолчав, потому что вспомнила, что обещала себе быть сегодня хорошей девочкой. А хорошие девочки так не выражаются. — Больно тебе будет, в общем. Понял?       Итачи словно испугался такого внезапного моего нападения и угрожающего вида с указывающем на него пальцем, кивнул еле заметно, продолжая смотреть и не двигаться.       — Ты что-то с ней сделал? — удивился и одновременно возмутился Шисуи тотчас.       — В воспитательных целях, — начал оправдываться он, отвернувшись от меня к другу. У Шисуи было такое лицо, словно ему только что сказали, что меня чуть не убили, и это почему-то посмешило, и я захихикала, и его праведный гнев тут же перешел на меня.       — Ты чего смеешься? — но вместо того, чтобы прекратить, я прыснула от смеха, не сдержавшись. — Это опасно, вообще-то! Посмотри, — повернулся он к Итачи и указал на меня рукой, — ей уже мозги отшибло.       — Неправда! — одновременно со старшем из братьев ответили мы. Шисуи, словно не веря происходящему, покачал головой, а затем приложил ладонь ко лбу и потер виски: — Господи, прям как дети…       Я наконец-то справилась со своими эмоциями и, сделав серьезное лицо, приготовилась возразить ему, но Саске, который до этого момента молча наблюдал за ситуацией, сказал что-то еле слышно. Мне даже сначала подумалось, что я ослышалась, но что именно сказал, я не поняла. Итачи и Шисуи тут же переглянулись и замолчали, принимая отстранённое выражение лица. Нахмурившись, я оглядела всех троих: такое выражение лица у старшего из братьев было привычным, но у Шисуи и Саске это выглядело как-то странно. Я только собиралась спросить, в чем дело, как меня заткнули взглядом, и мы в сумерках и давящей тишине двинулись дальше.