***
В день выписки я чуть ли не летала по палате от того, что скоро выйду и начну заниматься хоть чем-то. Я была безумно измотана тем, что находилась взаперти в четырех стенах и не имела никакой возможности выйти. Ко мне пришла та рыжеволосая докторша — Карли, если не ошибаюсь, — на пару с Рин, которая была одета не в больничную одежду. Карли быстро произнесла стандартную речь при выписке пациентов, пока Нохара села в свое излюбленное кресло, чуть развалившись. Затем мне рассказали что можно делать, чего нельзя, за чем следить и, в конце концов, Карли перешла к тому, что начала говорить о стажировке. Кто я, под чьим руководством, сказала, у кого уточнять расписание и, кинув быстрый взгляд на Рин, которая тяжелым взглядом уставилась вперед, вернулась ко мне. — Ну, и если будут еще вопросы, спрашивай у Рин, — также лучезарно улыбнулась Карли, как в нашу первую встречу. — В смысле? — ответила я, нервно улыбаясь. Прокрутив в голове монолог Карли, я не нашла там никакого отголоска того, что может указывать как-то на Рин, ведь у меня даже руководитель был другой. Карли, нахмурившись чуть, почесала затылок. — Ой, кажется, я забыла сказать тебе главное: вы с Рин в одной группе интернов. Она уже более-менее в курсе, если что, подскажет тебе, — она снова улыбнулась. — Ну, увидимся завтра, пока! — Карли, помахав рукой, развернулась и быстро ушла. О-одна группа интернов? Я покосилась на Рин, ожидая, как ее накроет буря, но ничего не произошло. Нохара лишь устало выдохнув, поднялась и покосилась на меня, ожидая. — Я вечно тебя ждать не буду, — сказала она через какое-то время, пока я в шоке пыталась переварить слова Карли. Зная Нохару и понимая, что она не шутит, я поспешно скрылась в ванной комнате, собираясь и умываясь. Она куда-то меня поведет? Больница, как я поняла, была огроменной. Только из хирургического крыла к выходу мы шли минут двадцать, с учетом лифтов. Я только и успевала диву даваться, осматривая все, не ожидая увидеть такого чуда из чудес в этом мире! Люди, которые прыгают по деревьям, вместо того, чтобы заиметь себе нормальный транспорт, на такое способны? Если да, то, черт возьми, почему именно Коноху технический прогресс-то обошел, и почему я попала именно туда? Нохара, к моему большому удивлению, даже бровью не повела при виде лифта, но я вовремя вспомнила, что она тут относительно давно, может, уже привыкла и не удивлена. Хотя, украдкой я все равно наблюдала за ее реакцией, когда сама отходила от впечатлений и вспоминала о ней. Но какие-либо мысли о Рин покинули мой разум, как только мы вышли за пределы больницы. На минуту я даже остановилась, как вкопаная, думая, что это все какой розыгрыш. Я словно попала в совершенно другой мир, и даже наше путешествие, которое мы провели в бесконечных лесах, странных городах, показалось бредом сумасшедшего. Все было таким…современным, будто я очутилась в каком-нибудь мегаполисе в Америке. Нью-Йорке, Сиэтле, да даже Атланте, на худой конец. Вокруг было полно высоток, которые окружали со всех сторон, нависая над нами, и уходили высоко в небо. Люди были в нормальной одежде, которая отдаленно, но все же напоминала мою, в которой я оказалась здесь впервые. Честно, мне даже подумалось, что я попала обратно в нормальный мир, но затем взгляд упал на Рин, которая терпеливо ждала рядом, когда я насмотрюсь. Я не стала у нее ничего спрашивать, потому что говорить в данный момент было выше моих сил. Она повела меня в сторону от больницы, затем мы перешли дорогу, пройдя пару кварталов и пришли в…подземку?! Да, точно, она ведет меня в метро. Господи, прости, у меня точно когнитивный диссонанс начнется, если такое и дальше будет. Стараясь не лыбиться, как полный идиот, от шока и от радости, что хоть что-то адекватное есть в этом мире, я шла за ней до самого вагона поезда, а после и села рядом с ней. Было не сильно много людей, но я все равно с жадностью осматривала каждого, стараясь запомнить и рассмотреть каждую деталь. Я даже видела что-то вроде наушников и какую-то технику, которая напоминала мне мобильник! Вышли мы через пару станций и двинулись на выход; жадно рассматривая каждую вывеску, каждую деталь, каждое название улицы, я впитывала в себя информацию. Нохара довела меня до какой-то высотки, у порога которой стоял швейцар, открывая всем двери, здороваясь и желая приятного дня. Таких еще раньше показывала в фильмах, когда главные герои приезжали в безумно дорогой отель. Швейцар вежливо с ней поздоровался, перекинулся парой фраз, приглашая нас внутрь, затем поздоровался со мной. Я сначала опешила, не ожидая, что нам действительно сюда, ведь в таких роскошных домах точно не живут интерны. А, впрочем, это просто промежуточная остановка? Зайдя в лифт, где играла приятная тихая музыка и полы блестели так, словно их только что натерли, Нохара нажала кнопку двадцать первого этажа. — Завтра смена начинается в 4.30 утра, — коротко бросила она, прислонившись к одной из стен. — Я зайду за тобой в четыре. Сначала я кивнула, но, подумав о дороге, метро, спросила: — Как мы доберемся? — За нами заедут, — произнесла она после продолжительного молчания, когда я уже начала думать, что она не ответит. — Ты тоже где-то здесь живешь? Мне уже стало понятно, что, по-видимому, она привела меня туда, где я буду жить. Мысль о том, что мы, возможно, живем вместе, немного маячила на затворках сознания, но я упорно ее игнорировала. Я и так с ней в одной группе, не дай боже мы еще и живем вместе, я же повешусь на стетоскопе! Или, если быть точнее, она меня повесит. Я нервно покосилась в ее сторону. — Ага. Лифт мягко остановился, прозвучал негромкий звоночек, оповещая о том, что мы на нужном этаже, и Рин почти что рванула побыстрей из него. Может, она, конечно, и привыкла, но боялась этого чуда техники? Пройдя по длинному коридору, мы остановились перед дверью с табличкой «218», и Рин, запустив руку в карман, стала искать ключи. Пришлось пару минут подождать, потому как она каждый раз доставала что-то не то: то пейджер, то какой-то блокнот, то другую связку ключей, а потом, когда нашла, наконец-то протянула ключи мне. Один маленький, похожий на тот, что у нас для почтового ящика, и два побольше; держа за один большой, она подала связку мне. — Открывай. Несмело взяв у нее ключи, я посмотрела на них. У меня было какое-то странное чувство, словно… Даже не знаю, очень трепетное, личное. Конечно, я понимала, что это не совсем моя жилплощадь, как и в Конохе, но это было чем-то большим, чем тот дом Минато, хоть я еще и не заходила внутрь. Я пару секунд смотрела на ключи, затем на цифры «218» и, со вздохом, открыла. — С новосельем, — хохотнула Рин, видя, как мои глаза распахнулись от шока: боже мой, технический прогресс, как и нормальная мебель, явно избежал Конохи!***
В команде интернов под начальством темнокожей женщины, которая не выглядела азиаткой, нас было пятеро: четыре девушки и один парень. Тут вообще место было какое-то странное: больше половины выглядело не как азиаты, которых я привыкла видеть, да и темнокожие тут были! Имена не такие, как у нас в Конохе, более того, европейские, что ли, западные; они ставили меня в ступор, заставляя думать и надеяться: «а что если?..». А что если где-то за бугром все-таки моя родная и любимая Сибирь? Но я упорно гнала прочь такие мысли, иначе работать было бы невозможно — наш ординатор была еще жестче, чем Рин, что, как мне казалось, в принципе нереально. Но жизнь здесь меня постоянно учит — невозможное возможно, поэтому я старалась сильно не удивляться и не шокироваться по возможности. Нохаре, как я узнала, абсолютно и полностью запретили пользоваться чакрой; сказали, что она здесь для того, чтобы получить знания, подобные моим, а если она используют чакру, то смысл обучения? Она была с этим согласна и лишь пожала плечами, когда я ее спросила, мол, ничего страшного. Рин вообще стала какой-то странноватой, то есть, более спокойной, легкой, но от этого и было странно. Было ощущение, что ее резко отпустило, или, на худой конец, она наконец-то «удовлетворила» свои потребности. Хотя и маловероятно — мы по тридцать часов работали, и я была уверена, что у нее нет никакого поклонника; как выяснилось, она жила в соседней квартире. Нам попалась хорошая команда интернов, ординатор, и мы моментально вписались в коллектив, который был как капли воды похож на мое мышление, когда я была в своем мире. Мне было легче с ними общаться, потому что я понимала их больше, но они провели с Рин больше времени, привыкли к ней. Даже иногда они служили буфером между мной и Рин, как в Конохе это делал Шисуи. Удивительно, но спустя какое-то время я заметила, что именно благодаря им мы с Рин и подружились. Всей нашей «интерной» компанией мы частенько куда-нибудь выбирались, когда появлялось свободное время. Иногда ходили в бар, который был прямо через дорогу от больницы, выпивали и разговаривали. Это были потрясающие люди, без которых мы бы с Нохарой не пережили эту практику и точно бы перегрызли друг другу глотки. Через месяц как я приступила к практике, мы с Рин отправились к пациенту по приказу нашего ординатора. Нам было необходимо осмотреть его снимки головы, просмотреть историю болезни и, если что-нибудь заметим, сообщить ординатору и предположить дальнейшее лечение. Пациент, который был молодым парнем, утверждал, что его время от времени посещают «видения», и по лицу Рин было понятно, что она настроена более, чем скептически. Она прямо так и сказала интерну из психологического, который привел его к нам, в то время пока я читала карту. — Этому парню место в психушке! — Это подарок, — кивнул он на его снимки мозга. — Два дня назад у него был припадок и еще один сегодня. Рин подвинулась поближе ко мне, заглядывая в карту, чтобы посмотреть ранние записи. — Здесь сказано, что он разговаривает с мертвыми. Родственники считают его опасным, — мы втроем кинули быстрый взгляд в палату, где находился парень: он сидел в позе бабочки, пытаясь достать до кончиков пальцев. — Вам надо в психиатрию, а это, — я вскинула руками, обводя помещение, — неврология. Я снова всмотрелась в карту, просматривая все. Мне, как и Рин, не хотелось попросту тратить время, когда его и так почти нет. Если нам подсунут этого недо-Шепса, то мы встрянем. Пока я думала, как помягче отвязаться, Рин пошла в атаку: — Ты в мединституте не учился? Еле сдержав смешок, я украдкой посмотрела на Рин. Недовольная, серьезная, пытается показать свое превосходство, но я-то знаю: в Конохе даже обычного института нет, не то, что медицинского. — В отличие от Вас, я… — Нохара тут же оживилась, чуть ли не подпрыгнув, раскрыла глаза и с сарказмом спросила: — О, ты про Сэппен? Как мне раньше объясняли, у них в стране существует несколько медицинских университетов, но в честь самой страны назван самый лучший, и попасть туда практически нереально. По виду парня стало сразу стало понятно, что он «сдулся», как только Рин его упомянула и подошла к нему на два шага ближе, стоя лицом к лицу. -…Я научился не делать поспешных выводов, — закончил он свою фразу, выпрямляя осанку, — Мы не можем его забрать, пока вы его не осмотрите… — И ты сваливаешь его на нас?! — в шоке Рин загородила ему путь, не давая уйти от ответа. — Он думает, что его припадки — это видения, — сказал он свое последнее слово, разворачиваясь и уходя прочь. Я подошла к Рин, которая в шоке уставилась в его спину, и как раз в этот момент пациент из палаты, о котором и шел разговор, подал голос: — Это не припадки! Я ясновидящий! — Ну да, а я курица, — раздраженная, но полная сарказма ответила ему Рин, затем снова посмотрела в сторону того, кто его привел и, надеясь, что он образумится, крикнула: — Эй, гений! Но он не обратил на нас никакого внимания, поэтому Рин, махнув, последовала в палатку. Делать нечего, наш ординатор нас в порошек сотрет, если мы не выполним задание. С еле сдерживаемой ухмылкой, я пошла вслед за ней: никогда бы не подумала, что Нохара такая. Она, оказывается, даже шутить умеет! — Хорошо, мы начнем обследование, — сказала я. Рин, стоящая рядом со мной, была раздражена, что я буквально чувствовала, поэтому решила, что с меня не убудет, если начну я. — Обследуйте хоть снизу, хоть сверху — пустая трата времени, — проговорил парень, пока я светила ему в глаза, проверяя реакцию зрачков, и Нохара, после его реплики, ожила. — Очень смешно, — она протянула к нему руки, беря за пальцы, собираясь проверить реакцию: — Сожмите мои пальцы, пожалуйста. Закончив, я убрала фонарик, замечая, что что-то не так. Парень словно вовсе и не смотрел на меня, будто бы меня и не было. Взгляд моментально стал потерянным, неосознанным, а через пару минут и вовсе заметался туда-сюда, словно наблюдал за игрой в футбол по телевизору, поспевая за действиями игроков. — Рин, — негромко произнесла я, кивком указывая на это. — Вам плохо? — Рин протянула руку, потряся его несильно за плечо, и он снова сфокусировался на нас двоих. — Кто-то… — начал он и резко замолчал. — Кто-то что? — Кто-то сегодня умрет. — Он точно спятил, — устало прошептала Рин, смотря на меня дико усталым взглядом. Я улыбнулась. — У меня кружится голова, но я не глухой. Говорю вам: на четвертом этаже кто-то умрет. Я уж было открыла рот, чтобы сказать Нохаре не заводиться сильно, но тут в коридоре включился громкоговоритель: — Четвертый этаж, код синий! Четвертый этаж, код синий! Позади нас, в коридоре, послышался топот ног, скрип тележек, голоса медсестер. Я глянула на Рин, не зная, что и сказать, а через секунду и она посмотрела на меня. Не зная больше, что и подумать, мы просто развернулись и вышли их палаты одновременно. В итоге, найдя нашего ординатора, Рин уговорила дать ей другого пациента, потому что с этим работать было невыносимо, и ее с охотой заменила Хлоя Ар, вечно веселая блондинка, которая была с нами в группе. Она утверждала, что знает, как обращаться с такими «экстрасенсами». Нашего ординатора попросил врач-нейрохирург, чтобы я ушла к нему, потому что у него появилось интересное дело. Во время небольшого перерыва, когда я ждала анализы своего пациента, мы всей нашей пятеркой собрались на посту медсестер. Рин разбиралась с документами, но когда я подходила, то увидела, что она держит в руках кусочек сэндвича и очень тщательно его осматривает и даже нюхает. Скривившись, она отложила его в сторону. — Если это индейка, то можно я доем? — спросил Крис, заметив сэндвичи Рин. Крис был единственным парнем среди нашего женского царства, поэтому мы его иногда жалели и многое прощали. — Она сырая, — коротко бросила Рин, но Крис не понял, то ли она так запретила, то ли разрешила. А после и вообще вспомнил, что Рин по большей части все равно, и взял кусочек. — Помрешь — меньше проблем! — заявила Саюри. Она хоть и была девушкой, но часто ее характер был отвратителен донельзя. Я в этот момент как раз подошла с папками в руках, чтобы их расставить, и встала между ними, отбирая нужные. — Я бы его интубировал! У меня это хорошо получается, — Крису пришлось выглянуть из-за меня, чтобы ответить. — Крис, все совершают ошибки, — сказала Хлоя, которая только подошла и села на стул; я заметила за небольшое время, которое провела здесь, что Крис хоть и был способный, но у него не хватало смелости или ему мешало стеснение, что ли, во многих делах, но Хлоя была тем, кто его постоянно поддерживал, вселял надежду и уверенность. А Саюри тем, кто крушил его надежды об скалы реальности. — Я многое умею! — воскликнул он, пока Саюри тихонько засмеялась. — Знаешь, что я тебе скажу, Крис? — неожиданно Рин схватила его за руку и развернула к себе, а после указала ручкой в нужном ей направлении. — Тебе нужен секс! Видишь ту медсестру? Она одинока, у нее красивые волосы, пригласи ее на свидание! А затем снова, будто ничего и не произошло, вернулась к документам. — Я интубировал пищевод! — Приятель, ты бредишь, — усмехнулась Саюри, — Может, тебе сходить к тому ясновидящему? — взяв нужную папку пациента с поста медсестер, Саюри поспешно удалилась. — Он не ясновидящий! — крикнула ей вслед Хлоя. Рин вздохнула, резко закрыла папку и поднялась со стула, собираясь уходить: — Я пыталась тебе помочь. Купи ей кофе и займись делом! Тихо посмеиваясь над ситуацией, я тоже ушла по своим делам.***
В итоге Крис воспользовался советом Рин, но без последствий это не обошлось: он обнаружил у себя сифилис. Я весь день моталась по больнице, выполняя поручения, и почти не видела Криса, но однако эта новость моментально облетела всю больницу. Встретилась с ребятами я только в обед в столовой, и на Криса, который шел в компании Саюри, не смотрел разве что ленивый. — Крис, пойми наконец: сифилис — лучшее, что с тобой было. В их глазах ты герой! Он, обдумывая слова, завис на секунду, но потом все-таки сел на стул, ставя свой поднос с едой, пока Саюри уже вцепилась в свой бутерброд. — Привет, сифилетик! — безэмоционально поздоровалась с ним Рин. — Ты ей сказала? — испуганно прошептал Крис, смотря на Хлою, которая сидела рядом, виновато пряча глаза. — Только Рин и Хейве. — Сифилетик, — повторила Саюри, смотря на Криса оценивающе, — звучит как настоящий герой. — Хлоя, могла и не говорить: слухи здесь распространяются быстрее заболевания. — Уже все знают, — обреченно выдохнул он, когда я подтвердила слова Рин. — Знают, что ты игрок! — стояла на своем Саюри. — Ты ненормальная. Мы еще немного поговорили, переходя на более отдаленные и дружелюбные темы, а после и вовсе разошлись по делам.***
Где-то недели через две, когда день выдался безумно плохим, а моя смена закончилась раньше, чем у остальных, я отправилась в бар по соседству. Мне не было плохо, просто неожиданно все переменные сошлись, и просто «накатило». Я почти не виделась с Учихой из-за постоянной занятости, и это очень сильно давило, потому что чувствовала себя так, словно меня поматросили и бросили, хоть между нами ничего и не было. Я понимала, что вскоре придется уехать отсюда, места, где я больше всего вписывалась, где я понимала все, где могла стать кем-то! Мне так и не перестали сниться кошмары и лица тех двоих, что я убила, поэтому отсутствие нормального сна тоже попадало в этот длинный список. Я выпила рюмки три алкоголя (у меня не спрашивали документов, так как я часто приходила с пропуском из больницы, гласившем о том, что я там работаю), когда ко мне присоединилась Рин, которая только-только закончила свою смену. Она молча села ко мне, оглядывая меня с ног до головы, но промолчала, а затем проговорила так, чтобы я слышала: — Я беременна. В этот момент я как раз делала новый заход и, не ожидая такого, поперхнулась, и алкоголь ударил в нос, обжигая. Я закашлялась, в шоке на нее смотря. Мне показалось, что я впервые ее вижу. Она не выглядела как будущая счастливая мать, наоборот, она была уставшая, печальная и с отсутствием какой-либо радости смотрела на меня. Как она, черт возьми, может быть беременной, если мы все свое время проводим в больнице? В больнице мы живем в одной комнате, у нас койки друг над другом, я бы уж заметила, если бы там был кто-то кроме Рин, помогая ей обзавестись потомством. Как?! С кем?! Зачем и почему она сказала это мне?! И что собирается делать? — Так, факты. Что ты будешь делать? — Ты же знаешь, что бывает с беременными интернами, — она посмотрела на мой прищур, махнула рукой, как бы говоря «не важно», и продолжила: — Я слишком талантлива, чтобы уходить из хирургии. Хирургия — моя жизнь! Я зависла на пару минут, потому что даже несмотря на такие новости и откровения, я достаточно выпила. — Тогда напрашивается вопрос: с кем ты спишь? — Да с парнем… — Действительно, а я-то думала! — всплеснула я руками. Она скривила лицо, смотря на меня, но и сама прекрасно понимала, что я права. Рин только открыла рот, чтобы рассказать что-то, но у нее запиликал пейджер. Она спешно его достала, кинула взгляд и вздохнула: — Мне нужно обратно в больницу, позже поговорим. И не говоря больше мне ни слова, убежала обратно. Чуть ли не с открытым ртом я посмотрела ей в след; чуть помедлив, я сделала знак бармену, чтобы мне повторили. На следующий день у нас не было возможности встретиться и нормально поговорить, поэтому вечером, после смены, мы снова встретились в баре. Она практически подкралась ко мне, заставив вздрогнуть, когда дала о себе знать. Рин пару минут молча посидела, даже не раздеваясь, а затем шумно выдохнула. Я терпеливо ждала, пока она соберется с мыслями. Она не тот человек, который легко доверяет. То, что она вообще мне рассказала об этом, уже удивляет. — В клинике есть свои правила. Там сказано, что больной должен указать человека, к которому можно обратиться в чрезвычайных ситуациях. Который мог бы просто поприсутствовать на всякий случай, помог бы добраться до дома после, — она тяжело выдохнула, пока обдумывала, подбирала слова. — В общем, я записала тебя. Поэтому я и сказала, что беременна. Ты мой человек. — Правда? — я повернулась к ней, рассматривая ее профиль, пока она упрямо смотрела вперед, не обращая на меня внимания. — Да, — после долгого молчания, когда я думала, что это все, что она хотела сказать, и уже отвернулась, Рин снова заговорила: — Он меня бросил. Я снова посмотрела на нее и даже в таком тусклом свете смогла разглядеть, что она сдерживает слезы. Зная Рин, и зная про ее какую-то странную, местами резкую, необоснованную резкость, я не знала, что мне делать в данной ситуации. Но я видела, что ей больно, что она оказалось брошенной, что идет в больницу, чтобы избавиться от ребенка, и я поняла, что сейчас и у нее переменные сошлись, и ей, как и мне, тяжело. Приглушив голос разума, я подвинулась ближе к ней и обняла ее одной рукой. Мы просидели так пару минут, не двигаясь. — Ты понимаешь, что это расценивается как объятья? — ее голос дрогнул. — Перестань, — мягко сказала я, не отстраняясь и став смелее с алкоголем в крови: — Я твой человек. В клинику Рин была записана через неделю, но до нее еще нужно было дожить. В середине недели ко мне под конец дня прибежала испуганная Хлоя, запыхавшаяся от бега. Она судорожно хватала ртом воздух, пытаясь сказать хоть что-то, но у нее ничего не получалось. Я успела не на шутку испугаться от ее вида. Она пришла как раз в тот момент, когда я выходила из операционной после четырехчасовой операции. Хлоя рассказала мне, что во время учебной операции Нохара упала в обморок, и сейчас ее оперируют, обнаружив, что у Рин внематочная беременность. Я лихорадочно думала, меня хватило только на то, чтобы дослушать Хлою до того момента, как она скажет, где именно Нохара сейчас. Узнав, я помчалась в операционную. Я зашла, видя, что возле нее стоит наш ординатор, ласково поглаживая ее голову. Схватив маску, я стала ее надевать, направляясь ко входу, но мне перегородили путь. — Чего тебе? — грозно сказала мне наш ординатор. — Я зайду. — Нет, не зайдешь. — Зайду. Я ее друг. — Вот именно, — кивнула она головой. — Она лежит на операционном столе, обнаженная. Она хоть и под наркозом, но безумно напугана. И сейчас она не врач, не твоя подруга, она пациент и заслуживает уединения. Я за этим прослежу! — видя, что я не собираюсь сдаваться, она четко, с расстановкой произнесла: — Ты сюда не зайдешь! Обессиленная, я сорвала с себя маску и вышла. Через пару часов операция закончилась, и с Рин все было в порядке. Ей нужно было несколько дней на восстановление, но она начала пытаться выбраться и вернуться к пациентам намного раньше, выводя из себя медсестер. В конце концов, после долгих скитаний по больнице, она влезла в одно дело, помогая, но стресс на ней сказался, и к вечеру у нее случился гормональный всплеск, из-за которого она не могла прекратить рыдать. Хлоя и Крис не на шутку перепугались и даже подходить к ней боялись, протягивая ей салфетки, словно она в любой момент могла им руку откусить в таком состоянии.***
За месяц до окончания нашей практики мне поступило предложение от шефа хирургии остаться. Конечно, это повлекло бы многие волокиты, некоторые проблемы во взаимоотношениях с Конохой, но он гарантировал, что если я захочу, это может устроиться. Весь месяц я провела в раздумьях. Хочу ли я этого? В голове при таком вопросе чуть ли не вывеска с огромными буквами «да» горела, потому что я знала, что это реальный шанс остаться здесь. Я могла расти здесь как профессионально, так и как личность. Как бы я не думала, но я не видела такого шанса становления себя как человека в Конохе. Там не было таких устройств, препаратов, людей, которым бы требовались мои знания. Для меня там не было будущего, в которое я бы вписалась достаточно хорошо. Но, несмотря на все разумные доводы, я все равно выбирала Коноху. Она столько для меня сделала, она нашла меня, приютила, дала кров и еду, научила этому языку. Если бы не Коноха, то я и не знаю, что бы со мной было. Кем я была? И была бы вообще? Я думала о своих друзьях, которые остались там, о Саске, Шисуи, Минато. Я так соскучилась по Саске! По его звонкому голосу, и как его можно задирать, наблюдать, с каким обожанием он смотрит на Итачи. По Микото и ее еде. Коноха была моим домом, но я действительно долго в этом сомневалась и только за день до окончания стажировки окончательно поняла. Она и ее жители всегда давали мне шансы, помогали. Я не могла так по-скотски их кинуть, после того, как они столько для меня сделали. Вдобавок ко всему, я же обещала Шисуи, верно? Обещала; а обещания нужно сдерживать. У меня был выходной, и я только-только прибрала весь дом, потому что знала, что уже через пару дней меня тут не будет. После приняла душ, переодеваясь в пижаму и готовясь отойти ко сну. Время близилось к одиннадцати, когда в дверь постучали. Я никого в такое время не ждала, Рин, я знала, была сегодня в больнице, да и она не была большой любительницей посидеть вечером вместе, поэтому я сильно удивилась. Постучали снова, и я пошла на звук, думая и гадая, кто мог прийти. — Да? — приоткрыла я немного дверь, выглядывая. Увидев, что мой незваный гость — Учиха, я открыла дверь. — Сюрприз, — он протянул мне небольшую коробку конфет, вручая их, и не спрашивая разрешения, прошел в квартиру. Сдержанно улыбнувшись, я приняла конфеты, поблагодарив. Не люблю конфеты. Мне было интересно, зачем он пришел? Наши недоотношения плавали где-то между чем-то мне не понятным, хотя я из двадцать первого века где всякое случалось! А последний месяц я его и вовсе избегала после того, как мне предложили остаться — я чувствовала, что предаю Коноху и его, просто даже раздумывая о том, чтобы остаться. — Да, сюрприз, — натянуто улыбнулась я. По нему было видно волнение, его глаза то и дело бегали по мебели, стенам, картинам и прочим вещам в квартире, избегая моего прямого взгляда. У него заметно отросли волосы с тех пор, как мы здесь, и он то и дело смахивал челку, которая застилала глаза. Одежда стала более простая, обычная, выдавая в нем самого простого подростка, а не того, кто может убить тебя сотней разных способов, не повторяясь ни разу. Итачи стал походить на совершенно ничем не примечательного человека, пока мы были здесь, и я временами задумывалась над тем, нравится ли мне это, или же нет. Я закрыла за ним дверь, понимая, что это был не просто визит. Почему-то мне казалось, что он хочет поговорить, даже думалось, что он знает про то, что я раздумываю остаться тут. Мне сразу стало не хорошо, бросило в жар, и я, чтобы успокоиться, прошла на кухню и налила себе воды, стараясь привести мысли в порядок. Пока я пила, облокотившись на кухонный столик, Итачи подошел ко мне, становясь напротив и наблюдая за мной. Ясно, все-таки разговор. Допив, я убрала стакан, следя за ним и ожидая, что он хочет сказать. Он пришел сюда, значит, ему точно есть что сказать. — Хейва, ты мне нравишься, — от неожиданности я открыла и закрыла рот, не думая, что тема зайдет в это русло. Я уже давно смирилась с тем, что он не любит говорить откровенно, так, чтобы я понимала его, будто у него все на его кирпичном лице написано. Однако он пошел еще дальше: — Я знаю, что это не твое имя. Тебя зовут Кая. Он произнес мое настоящее имя немного коряво, но я его поняла. — Как? — спустя пару минут мне удалось выдавить. — В стране Мороза, когда у тебя была лихорадка, ты назвала свое настоящее имя, — он отвел взгляд на какое-то время, пока снова не посмотрел на меня. Первой мыслью было, что он думает, что я враг, шпионка, которая была послана к ним, чтобы что-то разнюхать, а он пришел сейчас ко мне, чтобы расставить все точки над «i» и, если придется, уничтожить. Невольно я попыталась отойти, но идти было некуда, и я только сильнее вдавилась в гарнитур. — Я не причиню тебе вреда. — Я не смогу это объяснить, — сразу же сказала я, опережая всякие его вопросы. Как мне объяснить ему то, что я сама не понимаю? Я просто однажды очнулась здесь. — Ты мне нравишься, — снова вернулся он к начальной теме. Он волновался, избегал моего взгляда, нервничал, иногда кидая взгляд на свои руки и я понимала — я и вправду ему нравилась. — Я поцеловал тебя тогда не потому, что был ранен, а потому, что действительно этого хотел. Мой разум паниковал. Я не могла думать ни о чем, кроме как того, что он знает мое настоящее имя. Он его знает! А что если он кому-то рассказал? Но почему он говорит мне это только сейчас? Итачи что-то замышляет против меня? Может, хочет запутать? В ожидании ответа он смотрел на меня, пока я думала, не издавая ни звука и не шевелясь. — Ну, вот, я сказал, — неуверенно начал Итачи, — Теперь ты что-нибудь скажи. Хорошо, если я ему и вправду нравлюсь, то можно поиграть на чувствах, чтобы выиграть время и понять, что происходит. Нужно выиграть время. Чуть ли не силой я заставила себя оторваться от гарнитура и, преодолев расстояние, которое разделяло нас, притянула его к себе, целуя. Медленно, нежно, осторожно, боясь, что в следующий момент мне может кунай меж ребер ударить. Я проверяла его и его чувства ко мне; проверяла, можно ли доверять его словам. Прервав наш недолгий поцелуй, я отстранилась, но не отпустила, рассматривая его. Он как завороженный, уставился на меня, будто видел впервые. На секунду мелькнули красные глаза, а после он возобновил поцелуй, прижимая меня к себе. Мы провели часа два, разговаривая обо всем на свете, болтая, как и раньше. Я все еще следила за каждым его действием, но чем дольше он был со мной, раскрываясь, тем больше я понимала, что он и вправду мне ничего не сделает плохого. Мы смеялись, ели, разговаривали о детстве, родителях, учебе. Я старалась не касаться тем своего мира, ведь ему это никак не объяснишь, но некоторые завесы тайн открывала. То, что могла объяснить и донести ему. Действуя против всех логических доводов, я допускала его к своей душе, открываясь в ответ. В какой-то момент мы сели на большой подоконник, укрываясь пледом. Была уже глубокая ночь, свет давно погашен, пока мы разглядывали улицу и редко проезжающие машины, тихо переговариваясь. Я облокотилась на его грудь, пока его рука обнимала меня и чуть поглаживала. Во всем доме стояла тишина и покой. Словно как затишье перед бурей. — Мне действительно нравится это место, — сказала я тихо в какой-то момент. Я неотрывно смотрела на небо, наблюдая за многочисленными звездами, но от меня не скрылось то, что его рука моментально замерла. — В Конохе никогда не было снега. — Я чувствовала, как он напрягся. Нужно расставить точки над «i», я не смогу так жить. Чувствуя, что и я тоже напряглась, Итачи поцеловал меня в макушку, стараясь успокоить. — Итачи, зачем ты приехал? — Я же сказал. — Нет, я… — усмехнувшись, хотя ничего смешного не было, я продолжила: — Хочу сказать… Только это, и все? Вот это? Сейчас? Мысли стали заполнять голову, дышать постепенно становилось труднее. — Вернись со мной в Коноху, — произнес он. И до меня дошло. Это… это всего лишь был спектакль, чтобы я вернулась? Вернуться? Вернуться в Коноху? Туда, где мои знания не стоят ничего и не нужны? Где я не смогу реализоваться как врач в полной степени? Туда, где моим способностям никогда не превзойти таких, как Рин, как сильно бы я старалась? Я высвободилась из его объятий, вставая, откидывая плед, и подошла к столешнице, облокачиваясь на неё. Итачи почти сразу же тоже привстал, внимательно наблюдая за мной, но не говоря ни слова. Изподлобья я посмотрела на кувшин с водой, затем налила в стакан немного, отпила и попыталась привести мысли в порядок. Однако не получилось. — Вернуться? У меня нет там будущего! Там я никто и у меня нет возможности этого изменить, как ты вообще можешь просить меня об этом?! Плевать, что я сама думала об этом ещё недавно. Итачи только открыл рот, чтобы возразить мне, но я продолжала нападать на него. — Ты прекрасно знаешь, что моя фамилия — липа, и ни из какого я не клана! Да мне повезёт, если я вообще за кого-либо смогу выйти замуж и не тащить все на себе, каждый день думая, что могу лишиться работы из-за таких, как Рин, и останусь не способной себя обеспечивать! В конце концов я перешла на крик, хотя и не хотела. Я чувствовала приближающуюся истерику, которая уже вместе со всеми моими потаенными страхами стучалась в дверь. — Это все, что тебя беспокоит? Что ты без клана и можешь лишиться работы, оставаясь без денег? Только и всего? Я хотела закричать, что значит только и всего, но он сделал шаг ко мне, его лицо в полутьме меня пугало, и я попятилась, упираясь спиной в холодильник. — Кая, — произнес он, усмехаясь. — Я не знаю, как это делается в том месте, откуда ты, но… Он резко развернулся, испугав меня, заставив испуганно прижать руки к груди в защитном жесте. Итачи прошёл в спальню и вернулся обратно буквально через секунду, держа в руках свой меч, заставляя меня чуть ли не впечататься в холодильник, и пугая меня почти до потери сознания. Он встал на то же место, с которого ушёл, сделал один шаг ко мне, смотря на меня странным взглядом, затем, слегка улыбнувшись, опустился на одно колено, опуская голову, но поднимая меч над головой, и словно протягивая его мне. — Окажешь ли ты мне честь, присоединившись к моему клану, и став моей женой? Я застыла. На секунду мне даже показалось, что я неправильно его поняла, не расслышала и вообще перевела неправильно, но его поза не давала сомневаться в сказанном. — Фугаку не разрешит, — только и смогла выдавить я из себя, а затем встала к нему полубоком, смотря в стену. Я прижала руки ко рту, пытаясь осознать всю серьёзность ситуации, но не получалось, и чуть погодя я закрыла ещё и глаза руками, чтобы сосредоточиться. Всё равно ночь сюрпризов. В бессилии я стала расхаживать туда-сюда по кухне. — Разрешит, — сказал Итачи уверенно, все так же оставаясь на коленях. — Откуда ты можешь знать? — словно назло в голову ударило воспоминание о свадьбе клана Нара и Учих, — Ты старший сын главы клана. Тебе не разрешат жениться на беспризорнице, — я скривилась, произнеся это, — Ты — наследник. — Наследником может стать и Саске. — Саске? — насмешливо спросила я, вспоминая отношение Фугаку к нему. — Ты сам-то в это веришь? Фугаку на него смотрит, словно тот и вовсе не его сын. Я задела Итачи за живое, и его желваки заходили, хотя он все ещё оставался на одном колене. — Кая, доверься мне. На пару секунду я отвернулась от него, закрывая глаза и думая над ситуацией. Я попыталась рассмотреть все под другим углом. Довериться? Почему я должна доверить свою судьбу и дальнейшую жизнь какому-то парню? Но что если, что если вдруг… Я украдкой посмотрела на Итачи, который все еще стоял и ждал моего решения. Что если и вправду высшие силы сжалятся, и мы поженимся? Будем вместе? Люблю ли я его? Счастлива ли с ним, или буду? Правда ли, что он что-то ко мне чувствует, или это спектакль? Может, все это какая-то ловушка, которой я не понимаю, игра? Как ни посмотри, Итачи был неплохим, даже прекрасным вариантом для женитьбы. Его внешность, способности, характер шли ему только в плюсы. Он был молод, из хорошей семьи, что здесь очень сильно ценится. Я не знала, что я к нему чувствовала и чувствовала ли вообще, но факт был фактом: вариантом для женитьбы он был самым лучшим. И, возможно, единственным, который у меня есть. Повернувшись к нему, и, в который раз игнорируя железную логику, я сказала: — Хорошо. Да, я согласна. Я просто пытаюсь выжить в этом мире, подстраиваясь под него. А на войне, как известно, все средства хороши.