Мгновения

У Ямазаки за плечами тридцать два года бесцельного существования, а за душой почти ничего, кроме должности в Шисенгуми и кое-каких сбережений, которые даже не на что потратить. За свою жизнь он видел много красивых девушек, с которыми можно было бы начать отношения, но кто бы мог подумать, что в сердце ему западет та, что только выглядит как человек. Мать ему твердила, чтобы он не растрачивал жизнь попусту, а стремился к повышению, нашел наконец-то себе девушку, женился, стал отцом. И когда на омиай не осталось сил ходить, и когда девушки уже начали вести разговоры о каком-то привередливом странном теннисисте из Шинсенгуми, Ямазаки как-то поумерил пыл матери и ее идея найти себе невестку отошла на второй план. Красивое лицо, идеальная фигура, прекрасная кожа и мелодичный голос – это все ничего не значит, если девушка не понимает самого Ямазаки. Слишком разные, не слишком похожие – все те же слова об одном и том же. Девушек зовут «Мегуми, «Каору», «Наоко», «Тсубоми» и «Харухи». И это тоже одни и те же слова обо одном и том же. Разговоры с ними пустые, бессмысленные, и Ямазаки развлекается тем, что прикидывает, какими будут их мужья. Наверняка, все будут вестись на их красоту и бесконечную глупость. Глупая жена всегда соглашается с мужем за неимением каких-нибудь аргументов. А Ямазаки ищет жену не куклу, жену, которая будет способна поддержать беседу в нужном русле. Ямазаки говорит: «Погода хорошая». Девушка отвечает, что она любит фиалки. Жена должна не только радовать глаз, но и вдохновлять. Ямазаки, возможно, гонится за фантазией, но ему хочется найти такую женщину, на которую просто стоит взглянуть и понять, почему он все еще защищает Эдо в рядах Шинсенгуми. Это глупо, это нереально и это что-то вроде фантастического стимула продолжать поиски, сочетая с работой, иногда откладывая поиски на второй план, на третий, на последний. Такой девушки не существует. Прекрати хвататься за выдумку, Ямазаки Сагару. Но… Тама-сан – это удачное сочетание технологий и человеческой фантазии, а он просто не может себя вести себя так, будто она не человек. Она воплощение этого века, видимый след резкого скачка науки с приходом аманто на Землю. Она и есть та самая выдумка, которую так долго искал Ямазаки. Ямазаки искал девушку, способную поговорить с ним, поддержать его, а не просто куклу. И вся ирония в том, что единственной, кто это смог это сделать, была кукла, девушка-робот, созданная чтобы служить людям. Внутри Тамы-сан нет ни крови, ни органов, ничего, что бы позволило считать ее «живой». Но для Ямазаки она самое живое, самое ранимое и чувствительное существо во всей Вселенной. По факту у нее нет даже сердца, чтобы любить, но ведь это не мешает ей быть любимой? Как бы унять эту дрожь, когда протягиваешь цветы любимой девушке? Ямазаки не знает – в любовных делах он такой же чайник, как и его командующий. В выборе цветов он положился на вкус женщины, продававшей их. Но Тама-сан так странно смотрит на протянутый букет, словно не понимает для чего он. А Ямазаки уже проклинает себя за выбор, корит за то, что зря выбирал его всего полтора часа. Не слишком маленький? Не слишком простой? Тама-сан достойна лучших букетов, лучших подарков, лучших мужчин, но в цветочной лавке остались только камелии, а влюбиться в нее угораздило именно Ямазаки. – Зачем Вы погубили цветы, Ямазаки-сан? – спрашивает Тама. Восхищение и ужас – это такое странное сочетание чувств, что раньше Ямазаки бы не поверил, что их можно чувствовать одновременно. Он восхищен тем, что для такого не_живого существа как Тама жизнь даже простого цветка так ценна, и просто в ужасе оттого, что не подумал об этом раньше. Дарить цветы это такая глупость. И именно цветы сразу же летят в ближайший мусорный бак. – Зачем Вы выбросили их, Ямазаки-сан? Ямазаки в ужасе от мысли, что его любимая Тама-сан сейчас подумает, что он какой-нибудь легкомысленный дурак, бросается к мусорному баку, доставая несчастные камелии. – Зачем Вы копаетесь в мусоре, Ямазаки-сан? Камелии вновь отправляются в полет, но уже не в бак, а на землю. – Зачем Вы мусорите, Ямазаки-сан? Она понимает все неправильно, а Ямазаки слишком смущен и растерян, чтобы объяснить, что пришел объясниться в чувствах. А такая прямолинейная, понимающая Тама похоже просто не понимает его. – Я… Я… – как же сказать ей, что уже очень долго она не идет у него из головы? Наверняка лицо у него сейчас под цвет этих розовых камелий. И прохожие на улице косятся. И, возможно, Йорозуя и обитатели закусочной Отосе притихли, прислушиваясь к их разговору. А может все совсем наоборот и никому они не нужны. Но для Ямазаки это сейчас не настолько важно, чтобы отвлекаться. Нужно просто сказать заветные слова. «Я». «Вас». «Люблю». «Тама-сан». Это так просто, так почему это так сложно произнести? – Я… В-вас… – Я знаю, что Вы хотите сказать, Ямазаки-сан, – говорит Тама-сан, прерывая его попытки признаться. – П-правда? Непонятно: то ли от неловкости хочется провалиться на месте, то ли вздохнуть от облегчения. Его чувства были слишком очевидны, его любовь не получилось скрыть. – Тама-сан… Но Тама разворачивает Ямазаки спиной к себе, и он совсем не удивляется ее силе. Все же знал, что не в обычную девушку влюблялся. Но ладошки Тамы, упирающиеся в лопатки Ямазаки, такие же теплые и мягкие, как и у настоящих девушек. – Ямазаки-сан, – говорит Тама, – Ваши чувства мне приятны. Так обычно начинают отказ – такое он слышал в дорамах. А еще примерно такое же количество раз он слышал, как Тама так же отказывала посетителям закусочной, где работает. Мужчины напиваются, мужчины признаются, Тама отказывает – это что-то вроде старой привычки, доведенной до автоматизма. Но ведь Ямазаки совсем не пьян. Он лишь чуть-чуть опьянен Тамой. – Но я не могу ответить на них, – говорит она. – Тогда… тогда, Тама-сан, – произносит покрасневший Ямазаки, разглядывающий свои ботинки, – почему Вы обнимаете меня? Тама не знает. Просто к его спине нельзя не прижаться.