Мгновения

Ямазаки Сагару настойчивый, но не надоедливый – об этом Тама сделала вывод пару месяцев назад. Она не считает его наблюдения за ней чем-то ужасным, а редкие разговоры с ним не вызывают у нее плохих чувств. Напротив, Ямазаки кажется ей очень милым и стеснительным в своих желаниях и мечтах. Ямазаки кажется ей влюбленным мальчиком, привыкшим идеализировать мир вокруг него. Но даже несмотря на какой-то глуповатый вид и доброжелательность, которая прямо-таки исходит от Ямазаки, Тама считает его достаточно сильным духом человеком. Тама и сама не замечает, как начинает приглядываться к нему, задерживать свой взгляд подольше, словно в системе происходит какой-то глюк. В ее жизни становится слишком много случайных наблюдений за Ямазаки Сагару, и Таме кажется это странным, что ей хочется видеть его как можно чаще. Она становится какой-то слишком мечтательной – даже твердолобая Катерин замечает, как Тама витает в облаках на работе, и не упускает возможности вставлять в предложения что-то вроде «… совсем как влюбленная девушка». Тама начинает всерьез беспокоиться, когда в голове начинают появляться мысли в стиле «а что он сейчас делает?», когда подметает, убирает или вытирает столы в закусочной. Ее пугает то, что все чаще она пытается его найти в толпе на улице, когда идет за продуктами по поручению Отосе или просто прогуливается в свои редкие выходные. «Он может здесь патрулировать город, и я могу в любой момент столкнуться с ним». Но Генгай говорит, что с ней все в порядке, что система работает исправно и нет никаких повреждений. Генгай знает технику лучше, чем самого себя, поэтому Тама не сомневается в его словах. Он говорит, что она слишком сильно беспокоится из-за неполадок, которых даже нет. Тама не говорит ему конкретную причину своего беспокойства – это просто глупость, чтобы робот так сходил с ума из-за человека. Генгай говорит, что все в порядке. А вот Кинтоки так не считает. Он вроде как изменился и теперь больше не пытается стать заменой Гинтоки, поэтому Генгай и оставил его себе как работника «принеси да подай». Но Тама все равно мало ему доверяет, даже если Гинтоки и говорит, что в любом случае остановит паршивца с прямыми волосами во второй раз. Гинтоки умеет вселять уверенность, а Кинтоки хорошо разбирается в технике. Он бесшумно выходит из мастерской Генгая вслед за ней. Да так, что даже Генгай не замечает его ухода. Хотя это скорее из-за увлеченной работы над новым роботом. – Ты влюбилась, Тама-сан, – говорит Кинтоки, улыбаясь, нависая над ней сверху. Тама смотрит на него снизу вверх и пытается понять, можно ли в глазах робота рассмотреть ложь. Наверное, все-таки нет. – Почему ты так решил? – спрашивает Тама. Но Кинтоки отходит в сторону, складывая руки на груди и прислонясь спиной к стене. – Да еще и в человека, – говорит Кинтоки, полностью игнорируя ее вопрос. «Любовь». «Ямазаки». «Симпатия». «Сагару». Тама просто не может связать все это в одном предложении. Это не глупо, просто… просто как-то смущает. Таме кажется, что если бы она могла краснеть, то наверняка была бы красная-красная, но ей повезло – ее кожа такая же бледная, как и всегда. Как назло после легкомысленного вывода Кинтоки в голове сам собой появляется образ Ямазаки Сагару. Ямазаки Сагару улыбается. Ямазаки Сагару оборачивается и машет рукой. Ямазаки Сагару покупает ненавистные ему анпан. Ямазаки Сагару наблюдает за ней. В ее голове становится слишком много Ямазаки Сагару, и Тама отчего-то бессмысленно трясет головой. Такого не может быть. Робот чувствовать не может. Он почти что кукла, которая может двигаться. От того, что вокруг нее одни люди, человечнее не станешь, не сможешь перенять их чувства. – Мы не можем любить, – говорит Тама. – Нельзя любить, если нет сердца. – Чтобы любить, – отвечает Кинтоки, – нам сердце не нужно. Он говорит какие глупости – это верно. Но отчего-то Таме так хочется верить в его слова. – Не самый хороший выбор, – вздыхает Кинтоки. – Люди умирают и старятся. – Ты не правильно говоришь, – поправляет его Тама. – Сначала человек стареет и только потом умирает. – Нет, дорогая Тама-сан, – усмехается Кинтоки. – Прежде, чем дожить до старости, люди пытаются не умереть. Иногда это не получается. – Я возьму на заметку, – говорит Тама. – Лучше забудь о том человеке. Это ни к чему не приведет. – Почему? – удивляется Тама. – Потому что ты всегда будешь молодой и прекрасной, ты будешь жить, пока твоя система работает, и проживешь даже больше него. Кинтоки все говорит и говорит, пытаясь в чем-то убедить Таму, пытаясь вложить ей в голову какую-то – возможно, абсурдную – мысль. Но Тама далеко. В своих мыслях она возвращается к бару Отосе, где так часто появлялся человек, который похоже значит для нее немного больше, чем все остальные. Тама думает о глупой возможности на шанс того чувства, которые так часто описываются в книгах Катарины. Она – машина. И по сути у нее не может быть каких-либо чувств, какого-либо понятия о любви, кроме как из каких-нибудь глупых бульварных романов. Любовь – понятие абстрактное, размытое и непонятное. А Тама любит точность. Тама любит системность. Вот только объяснить то, что ее так притягивает Ямазаки Сагару, она не может каким-то другим словом, кроме неконкретного «любовь». – Поэтому мы должны держаться вместе, – заканчивает Кинтоки, придвигаясь к Таме и накручивая выбившуюся зеленую прядь на палец. – Нет, – отвечает Тама. Она поднимает глаза на Кинтоки и вновь повторяет твердое «нет». – Но люди умирают, Тама, – говорит Кинтоки. – После них не остается ничего, кроме боли и одиночества. – Нет, если вам удается создать много прекрасных воспоминаний, – отвечает Тама. – Глупая, – бормочет Кинтоки, возвращаясь в мастерскую. Но Тама так не считает. Впервые в жизни – если так можно называть ее существование – она пытается идти на поводу у своих мыслей, а не чьи-то других. Впервые она ставит под сомнение аксиому «роботам любовь и другие чувства незнакомы». Впервые думает, что стать к людям можно гораздо ближе. К бару Отосе она возвращается быстрым шагом, а потом и вовсе срывается на бег. Тама бежит, расталкивая людей, сбивая их и почти не разбирая дороги. Сейчас для нее главное – попросить у Отосе освободить от работы на сегодняшний день. Пускай тогда забирает все выходные на год вперед, пускай вычитает из зарплаты возможную прибыль, которую могло бы принести ее присутствие. Сейчас Тама просто хочет найти одного человека, заставившего ее думать, что робот не бесчувственная кукла. Тама все бежит и бежит, а люди все оглядываются и что-то кричат ей вслед. Она шумная, доставляет много проблем горожанам в эту минуту, да и сбивает и толкает почти каждого встретившегося. На одного Тама даже наваливается, прижимая к земле своим тяжелым металлическим телом. Она бормочет: «Извините». Ей отвечают таким знакомым голосом: «Н-ничего страшного, Тама-сан». Не доходя до бара Отосе, не отпрашиваясь, не предупреждая, Тама сбивает с ног Ямазаки, совсем непохожего на себя. В голове мелькают мысль о слежке – хоть какое-то объяснение растрепанным волосам и вялому виду. Робот в ней твердит, что человеку нельзя мешать, но девушка говорит, что сейчас самый подходящий момент. Тама слишком сильно прикладывает свои ладони к щекам Ямазаки, да так, что у того сами собой губы вытягиваются уточкой. Он удивленно смотрит на нависшую над ним, лежащую на нем – ох, как же это двусмысленно да еще и на улице – его любимую Таму-сан и бормочет губами-уточками: – Фто фы делаете, Тама-фан? – Пробую признаваться в любви, – говорит она. Ямазаки краснеет, и Тама принимает это за хороший знак. Что же обычно делают потом девушки в книгах Катарины? Вроде как целуют, но как выглядит поцелуй Тама знает, а как целовать – просто не представляет. Поэтому Тама, собравшись с духом, просто прижимается губами к губам Ямазаки, не закрывая глаз, а просто пялясь в его большие удивленные глаза. Таме кажется, что она делает что-то не так, когда слышит у себя за спиной смех прохожих, и отрывается от Ямазаки. Она поднимает голову, пытаясь найти посмевшего смеяться над ней, над невинной любовью девушки-робота. Но она замечает лишь улыбающегося Кинтоки, который хлопает в ладоши, глядя прямо на нее и Ямазаки. Кинтоки говорит: «Надо же, действительно в человека влюбилась». А Тама просто оборачивается к замершему Ямазаки, на котором все еще сидит и который просто витает в облаках, не веря собственному счастью, и говорит: – Не умирайте так скоро, Ямазаки-сан. Я хочу создать с вами так много хороших воспоминаний. Тама не бесчувственная. Тама не кукла. Тама просто девушка, учащаяся любить.