— За этой дверью решится твоя судьба. Надеюсь, ты не настолько глупа, чтобы пожертвовать своей жизнью ради людей, которые все равно умрут, — Елизаздра окинула ее холодным взглядом и открыла перед Кэрол дверь.
Она зашла в комнату, похожую на салон отдыха в престижном загородном клубе. Там царила атмосфера, словно в сериале о богатых банкирах, которые обычно решали свои дела в непринужденной обстановке, попивая виски в подобных помещениях. Красивая кожаная мебель, картины, множество полок с книгами… На столе лежала скрипка.
Внезапно к ней подбежал небольшой светло-коричневый спаниель и, запрыгнув передними лапами на ее колени, начал игриво вилять хвостом и подставлять голову.
— Добрый вечер, Ангел! Надеюсь, ты не испугалась. Прости, он очень общительный. Риччи, оставь даму в покое.
Она повернула голову и опешила.
Человек, стоявший в нескольких шагах от нее, совершенно не вязался с образом, который она успела нарисовать в своей голове, представляя лидера подобной группы.
Его благородная красота невольно располагала к себе: высокий, смуглый, с волевым подбородком, густыми черными волосами с легкой проседью и проницательными голубыми глазами. Завораживающее обаяние. Она насторожилась. От людей с такой интеллигентной внешностью, спокойным взглядом и легкой, непринужденной улыбкой можно было ожидать все, что угодно.
Это был не Губернатор, нет. И уж точно не Ниган. Он не был похож ни на один из многочисленных вариантов плохих парней, с которыми ей довелось повстречаться за последние два года.
Он с интересом разглядывал ее, пока она смотрела в его голубые глаза, пытаясь быстро решить, как ей стоило себя вести.
— Вижу, ты удивлена. Наверное, у тебя много вопросов. Давай присядем, — он кивнул ей на небольшой стол возле окна.
Она покосилась на Елизаздру и почувствовала тревогу. Холодная, безразличная, спокойная женщина. Все было слишком красиво и вежливо. Это пугало. В новом мире были иные правила общения сильных со слабыми. С пленниками не церемонились, не называли их Ангелами, не приглашали побеседовать в богато обставленный кабинет. Неужели новая форма издевательства? Или еще хуже, именно так эти люди ломали других, заставляя присоединиться к своей группе.
Она молча села за стол, сомкнув ладони, и уставилась на графин с водой. Ужасно хотелось пить, и она сухо сглотнула, опустив глаза.
Через несколько секунд к ней придвинули стакан, наполненный водой. Она подняла голову — Елизаздра и таинственный голубоглазый лидер сидели напротив, наблюдая за ней.
Воспользовавшись моментом, Риччи запрыгнул ей на руки и начал тянуться мордой к ее лицу, явно желая познакомиться поближе. Странно, эта непосредственная и дружелюбная собака помогала ей расслабиться. Она запустила пальцы в его мягкую шерсть и начала чесать его за ушком.
— Что ж, думаю, самое время познакомиться. Меня зовут Данталиан, — он вопросительно взглянул на нее, поднося стакан к губам.
Риччи заерзал на руках, задрав голову к верху. Она улыбнулась и принялась водить пальцами по его шее.
— Кэрол.
— Фамилия?
— Пелетье.
— Пе-ле-тье, — он мечтательно растягивал каждый слог. — Tu es française? (ты француженка?).
Она растеряно посмотрела на него.
— Понятно, значит, нет. Хотя фамилия французская, да и имя довольно популярное у франкоязычных. Кароль Пелетье… Правда, американцы переиначили его на свой манер. У меня даже есть предположение, что твои предки из французской Канады. «Пелетье» означает «тот, кто подготавливает шкуры». Многие французы ринулись на новые земли Канады развивать пушной промысел, и обменивали у индейцев шкуры и меха на европейские товары. Скорее всего, какой-нибудь Жан или Люк Пелетье влюбился в нетронутую природу нового континента и решил остаться. И вот ты здесь, Кэрол, чему я безгранично рад!
Он довольно улыбнулся и посмотрел ей в глаза.
«Господи, что за цирк?» — она хмыкнула и потянулась к стакану с водой на столе.
— Кэрол, ты можешь задавать интересующие тебя вопросы. Поверь, нам лучше побыстрее наладить диалог.
Прозвучало, как вежливая угроза.
— У тебя довольно необычное имя, никогда раньше не встречала подобного, — она сделала несколько глотков, продолжая гладить сидевшего на руках спаниеля.
— Данталиан — это демон, подталкивающий людей на злые поступки.
Она машинально перевела взгляд на Елизаздру и он словно прочитал ее мысли.
— Как говорил Киприан в своей молитве: «Спаси нас, Господи, от Дьявола и Елизаздры», — он слегка улыбнулся. — Согласно демонологии, Елизаздра — одна из жен дьявола, которая занималась расстановкой кадров у нечистых.
Расстановка кадров у нечистых. Подбор людей в группу. Господи, они были психами!
Она ожидала всякого, но чтоб использовать имена демонов? Безумие. Наверное, они были фанатиками, или сатанистами, хотя с виду вполне нормальные люди. Интересно, какими принципами они пользовались?
Она почему-то сразу вспомнила Волков с их философией освобождения мира от непригодных людей. Они были убеждены, что делали одолжение своим жертвам, жестоко лишая их жизни.
Внешняя «нормальность» Сектантов в комплекте со странными именами и манерой общения с пленниками окончательно запутала ее. Она прокручивала в голове множество вариантов того, что стоило ожидать от этих людей.
— Почему у вас такие имена?
— Искренне удивлен твоему вопросу. Обычно, Ангелов это мало интересует, — он сделал короткую паузу. — Каждое имя несет в себе определенную энергетику, я бы сказал, оно определяет судьбу человека. Наши имена гармонично вписываются в новый мир, они делают нас сильнее и помогают выжить.
Интересно, что же значило ее имя, раз она все еще ходила по этой сумасшедшей земле.
— Кэрол, расскажи нам о себе, — Елизаздра наклонила голову набок и прищурила глаза.
Они однозначно собирались прощупать ее. Что ж, играть в чужие игры ей было не в первой. Надевать подходящие маски она научилась еще в браке с Эдом.
После Королевства она была уверена, что ей больше никогда не придется снова перевоплощаться в Госпожу Никто. Хотя она любила этот образ невидимой, никого не интересующей женщины, которая спокойно могла проворачивать свои дела, не вызывая подозрений.
Она медленно провела рукой по спине Риччи, взъерошивая красивую мягкую шерсть.
— Нечего особо рассказывать. Мне просто повезло оказаться с людьми, которые меня защищали, одна бы я так долго не протянула. Я ведь ничего толком не…
— Муж, дети? — Данталиан резко перебил ее, с улыбкой наблюдая, как она старательно гладила его собаку.
— Погибли.
— Мои искренние соболезнования. Ты очень сильная женщина, раз смогла пережить такую утрату и не сойти с ума, — он внимательно следил за ее реакцией. — Представляю, как тебе поначалу было тяжело, и сколько понадобилось сил, чтобы собрать себя в кучу и шаг за шагом выстроить новую Кэрол — спокойную, жесткую и непоколебимую. Браво!
Она насторожилась.
— Я, как и все, потеряла близких, поэтому…
— Поэтому давай попробуем еще раз. Расскажи нам о себе, Кэрол.
— Если честно, я не особо понимаю, что ты хочешь услышать.
— Правду.
Черт побери, как он понял? Хотя Иезекиля ей тоже не удалось обвести вокруг пальца. Невозможно обмануть людей, которым не все равно, которые
хотят узнать тебя лучше. Так было с правителем Королевства. И сейчас перед ней сидел мужчина, желающий узнать
настоящую ее. Ту Кэрол, которую она старательно прятала от посторонних глаз.
Она почувствовала, как по спине начала подниматься холодная волна. Данталиан непринужденно улыбался и спокойно наблюдал за ней, постукивая пальцами по столу.
— Я уже сказала, что выживала в группе, моя семья погибла, в моей истории нет ничего особенного и…
— И ты такая, как все? Верно? — он хитро улыбнулся.
Да, похоже, он был куда умнее, чем она думала.
— Верно.
— В мире намного больше дураков, чем хотелось бы. Именно они в свое время и придумали эту чушь «такой, как все». Кэрол, просто задумайся, невозможно быть как все. Мы отличаемся внешне, у нас разные характеры, предпочтения, мы думаем и действуем по-разному. Понятие «такой как все» удобно людям, которым лень познавать себя, других, и окружающий мир. Это удел дураков. Забавно, на дуру ты не похожа, но очень стараешься, чтобы мы так думали.
Она застыла, приоткрыв рот от удивления.
— Прошу прощения, я бываю резким и слишком любознательным. Все-таки нужно уважать личное пространство человека. Сразу лезть в душу — это верх невоспитанности. Я понимаю, тебе нужно время. Ничего, я терпеливый и умею ждать. Мне нравится познавать не таких, как все, — он загадочно улыбнулся. — Как тебе новый мир, Кэрол?
— А что в нем нового, кроме мертвецов и озверевших людей? Это ведет в никуда, и мы попутно становимся никем, — она решила поддержать философский стиль его беседы.
— К черту философию, посмотри на вещи реально! Почему бы не рассматривать новый мир как шанс начать сначала? Или возможность создать нового себя? Ты ведь сумела, Кэрол, иначе не сидела бы сейчас здесь.
— У меня просто не было выбора. Не уверена, что все это пошло мне на пользу.
— Выбор есть всегда, и он зависит от твоей конечной цели. А она у всех одна — жить. Не нужно винить себя за то, что приходиться убивать ради собственного выживания. Это человеческая природа.
Ей не понравилось, что он затронул тему убийств. Казалось, будто он каким-то непонятным образом копался у нее в голове и находил именно то, что ей меньше всего хотелось обсуждать.
— Это порок, а не человеческая природа.
Она заметила, как Елизаздра довольно улыбнулась и посмотрела на Данталиана.
— Все зависит от того, как ты на это смотришь. Убийство ради удовольствия — это порок. Убийство ради спасения собственной жизни или жизни дорогих тебе людей — это благое дело, Кэрол.
— Это абсурд, а не благое дело.
— Нет, Кэрол, абсурд — это когда в Танзании велась охота на людей-альбиносов, потому что согласно религии вуду они считались «чудодейственными». Их убивали, рубили на куски для амулетов и волшебного зелья колдунов. А мир этого не замечал, мир спорил о том, было ли глобальное потепление или нет. Абсурд — это когда американки кричали о равенстве полов и жаловались, что им платили меньше, чем мужчинам, в то время как в Гватемале — стране с самым высоким уровнем убийств женщин в мире, продолжали убивать десятки женщин в день, а миру плевать, мир жалел американок, которым недоплачивали. Человеческое равнодушие — вот главный абсурд, самый большой порок, из-за которого пала так называемая цивилизация.
Наступила пауза. Странно, загадочный голубоглазый лидер Секты вызывал в ней неоднозначные эмоции, заставляя задуматься над определенными вещами, возможно даже переосмыслить собственные взгляды.
Кэрол вновь показалось, будто он хозяйничал в ее мыслях, а она ничего не могла с этим поделать. Она ахнула от неожиданности, когда Риччи внезапно лизнул ее лицо, спрыгнул на пол, и подбежал к Данталиану.
— Интересно, как ты относишься к религии?
Зачем он вообще задал этот вопрос?
— Вера помогла мне пережить смерть дочери, — она взяла стакан с водой и крепко сжала его в руке.
— Меня всегда поражало, что человек верит в чужую силу больше, чем в свою собственную. Это, кстати, тоже абсурд, — он улыбнулся, заглядывая ей в глаза. — Расскажи мне о нем.
Ее словно пронзило током. Она сразу поняла, что он имел в виду. У него ловко получалось подобраться к ней с разных сторон и врать становилось сложнее, он сразу улавливал ее неискренность.
— О ком?
— О человеке, ради которого ты живешь. Забудем о вере, она для слабаков, не способных взять свою жизнь в руки. Ты не из таких, я это вижу. Муж и дочь погибли, ты пережила это благодаря собственной силе воле и поддержке близкого человека. Мне интересно, кто удерживает тебя в этом мире озверевших людей, как ты выразилась. Должно быть он действительно особенный, раз ты все еще жива, хоть и страдаешь от того, что должна убивать.
«Страдаешь от того, что должна убивать». Он так уверенно об этом говорил, словно знал это еще до того, как она вошла в комнату. А теперь он подобрался к ее слабому месту, к тому, что она оберегала и боялась потерять больше всего — к человеку, о котором ей меньше всего хотелось рассказывать этим странным людям.
— Я живу ради людей, которые в свое время спасли меня и научили выживать. Я благодарна им и делаю все, чтобы уберечь их. Собственно говоря, я всегда убивала ради них.
Он переглянулся с Елизаздрой и опустил глаза, загадочно улыбаясь и кивая головой.
— Интересная ты женщина, Кэрол. Обычно люди стараются выставлять все свои достоинства напоказ, а ты их прячешь, хочешь потеряться в толпе, быть как все. Не знаю, что именно ты так стараешься от нас скрыть, но поверь, благодаря этому знакомство с тобой становиться еще интересней. Думаю, тебе пора отдохнуть.
Он тепло улыбнулся, и подошел к ней, взяв за руку, чтобы помочь встать. Снова эти вежливые и показательные жесты, которые настораживали еще больше. Она не верила в это наигранное гостеприимство, каким бы обаятельным он ни был.
— Спокойной ночи, Кэрол, — он поднес ее руку к своим губам и поцеловал. — Увидимся завтра.
***
— Что скажешь, Елизаздра? — Данталиан задумчиво поглаживал подбородок, сидя в кожаном кресле.
— Она ненадежная. Ведет себя так, как бы хотелось нам. Она врет, и будет делать это дальше. Ей нельзя доверять. У нее на уме только одно — как отсюда сбежать.
— Загадочная Госпожа Никто. Я заметил, как она старательно прячет от нас настоящую себя, потому что понимает, что подходит нам. Это пугает ее, она прекрасно осознает, на что способна. Так даже интересней, я обязательно доберусь до нее. Готов поспорить, что она испытывает своего рода душевные муки, убивая людей. Это напоминает мне Зепара в самом начале.
— Данталиан, я согласна, что в ней огромный потенциал. Такие редко попадаются, но! Ты понимаешь, что там, на свободе, у нее кто-то есть. Не важно, мужчина, или просто люди, о которых она говорила. При таком раскладе она никогда не станет одной из нас.
— Ты прекрасно знаешь решение этой незначительной проблемы.
Елизаздра холодно улыбнулась, стукнув пальцами по столу.
— Мы станем для нее новыми дорогими ей людьми, а прежних убьем. Condition sine qua non (обязательное условие), всего-то.
Они переглянулись и молча улыбнулись друг другу.
***
И ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО СЕГОДНЯ НОВЫЙ ГОД - ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ СПОЙЛЕР ИЗ СЛЕДУЮЩЕЙ ГЛАВЫ (окончательный вариант текста может отличаться от этой версии):
"Все начиналось, как обычно. Он впервые ехал в Александрию в предвкушении знакомства с новой порабощенной общиной. Он обожал эти «визиты-знакомства», во время которых он жестко ставил людей на место, давая понять, что их задачей было добывать для него барахло и благодарить за каждый прожитый без наказания день.
Ворота открыла худая баба с зареванным лицом. Да, с симпатичными женщинами у шерифа была напряженка. Что ж, очередное безликое создание, которое до конца своих дней будет в его подчинении.
На всякий случай он рассмотрел ее еще раз. Никакая. Худая, с печальным лицом и заплаканными, красными глазами. Одним словом, чудище. Кстати, отличное прозвище! Зачем ему запоминать имена безликих. Но он решил развлечься и все-таки спросил.
Сара. Нет, чудище Энни ей подходило больше. Наверное, она была в шоке, потому что даже не расплакалась, когда он ее так назвал и довольно грубо отправил «умыть заплаканную рожу». Ничего, день длинный, еще сломается. Потому что каждый должен знать свое место."
