Дэрил щелкал зажигалкой, сидя на подоконнике в кухне. Голоса Кэрол и Нигана звучали фоном, но он не вслушивался в их беседу. У него перед глазами стояла другая картина: Рик на могиле Мишонн.
Лучше бы он этого не видел. Не видел, как его лучший друг выл волком, уткнувшись лицом в свежую землю.
За что? Почему ты? Почему именно ты?
Рик кричал свой вопрос в никуда, а Дэрил не решался к нему подойти. Он чувствовал, что не имел права утешать, потому что сегодня ему повезло больше остальных. Его Кэрол осталась жива.
Он стоял как каменный с лопатой в руках, не зная, что ему делать, пока Кэрол с Ниганом не забрали его в дом.
Надо посовещаться.
Он начал злиться как только Ниган открыл рот. Погибло столько детей и невинных людей, а этот ублюдок выжил и как ни в чем ни бывало продолжал командовать.
Дэрил демонстративно встал из-за стола и отошел к окну, прикурив сигарету.
—Проблемы, Диксон?
—Продолжайте без меня.
После нескольких секунд молчания разговор возобновился, но Дэрил уже не слушал.
Он наблюдал в окно, как Спасители копали могилы, и вспоминал тот ужас, который испытал меньше часа назад.
Воняло гарью. Дэрил знал этот запах. Здесь гуляла беда. Громко и надоедливо трещала рация на плече. Он не реагировал и шел, шел. По той Александрии, которая когда-то дала им кров. По той Александрии, которую стерли с лица Земли. По той Александрии, которая теперь пахла пеплом и кровью. По той Александрии в которой осталась Кэрол. Дэрил шагал по уже мертвой Александрии, он знал.
Темный дым и трупы. Он перепрыгивал, обходил и прислушивался, иногда вздрагивая на занудный треск рации. Дальше, дальше, вглубь идеального поселка, где осталось все самое дорогое. Из дыма резко вышел ходячий, подросток. Удар ножом в левый висок. Сбоку движение — снова удар. Поле боя оживало. Третьему он снес голову ударом арбалета. Дэрил шел к их домам. Где жили когда—то давно Рик с Мишонн, он с Кэрол, Абрахам с Розитой. И старался не думать, не представлять и не надеяться. Сейчас его спасали движение и призрачная цель. Спереди и справа придвинулись ходячие. Что-то опять проорали в рации. Правый был совсем близко и Дэрил развернулся, ударил его ножом в висок. И быстро повернулся обратно, отодвигаясь от падающего тела, навстречу второму. На него шла Мишонн. Она тянула голодные руки, а ее глаза были белые и бездумные. На майке, на груди, зияла дыра. Дэрил застонал, не разжимая зубов и увернулся. Он не хотел. Мишонн, Кэрол, Тара, Розита, а потом мужики. Всех, кого он знал, должны были протянуть к нему голодные руки. И всех нужно было упокоить. Дэрил шагнул назад, еще назад. С этой Мишонн он мог играть бесконечно долго, если бы захотелось. Но на самом деле он убегал. От осознания, что здесь больше нет живых. Что ему надо искать Кэрол, которая протянет к нему руки. Он с удивлением услышал свой всхлип.
Из дыма выдвинулась высокая худощавая фигура. В затылок Мишонн вонзился нож и Дэрил отшатнулся, увидев, как падает в пыль Рик, обнимая плечи своей женщины. Он зарылся лицом в ее затылок, в дреды, которые постепенно напитывались кровью и начал тихо подвывать.
Резкий треск справа и руки ходячего вывели Дэрила из ступора. Он всадил нож в голову чернокожего парня и пошел вперед. Рация по—прежнему трещала, отдавая уже ненужные приказы. С правой стороны виднелись руины первого дома — нападали, чтобы уничтожить. Что она могла сделать? Лучше всего — быстро умереть. Но она была не из таких. Нет, Кэрол любила побороться, подействовать, помучиться. Это всегда мучило и его. Так странно, он ведь всегда знал про себя, что не умел любить, даже если понимал и сочувствовал, как когда-то с Бет, с милой смелой Бет, которая должна была жить. Он не сделал тогда всего полшага, чтобы ее остановить. Не угадал. А что ему делать теперь, когда он найдет свою Кэрол? Он, не умевший любить и любивший, не понимал, зачем жить дальше.
Уверенность, что тебя любят придает сил и заставляет жить, когда не очень хочется. Но никто не дал инструкций, что делать, когда любимый умирает. За что цепляться? Как мужья и жены переживают свои половины? Хотя, Дэрил опять услышал свой всхлип, инструкции у него уже были — Рик только что продемонстрировал. А свое будущее Дэрил уже знал, он никогда не был хорошим христианином. Никаких сантиментов, дуло в рот и до свидания, этот паршивый ад. Только ее похоронить. Не будет его женщина ходить по миру в поисках плоти.
Она стояла обнявшись с Ниганом перед догорающим домом. А Дэрил, словно наткнувшись на стеклянную стену, вдруг понял, как тяжело дышит. Такое не могло произойти с ним, для него. Но это же она? Серебристые кудри, нож—кастет на поясе, рваный рукав белой рубашки, пятна крови на армейских штанах. Она плакала, судя по тому, как тряслись ее плечи. Дэрил сглотнул. Затрещала рация, Ниган вздрогнул и поднял голову.
—Какого хера вы обнимаетесь? — просипел Дэрил.
—Тебя, блядь, забыли спросить! — рявкнул в ответ Ниган.
—Я поеду с тобой к Данталиану.
Голос Кэрол вырвал его из раздумий и Дэрил резко обернулся к столу.
—Куда ты поедешь?!
—Очнулся, блядь, спящая красавица! Она поедет со мной!
—Тебя не спрашивали!
—Ты чего так завелся, а?!
—Кэрол, куда ты собралась?
Дэрил шагнул вперед, но Ниган резко встал, преградив ему путь.
—Полегче, Диксон, че ты прешь, как танк!
—Не лезь не в свое дело! —прорычал Дэрил.
—Хочешь мне врезать? Забыл, чем это кончилось в первый раз?
—Хватит! — вмешалась Кэрол. — Да что с вами, черт возьми?! У нас такая беда, а вы начи…
—Вот именно, что беда у нас, а не у него. Ему один хрен, только дай покомандовать!
—Что ты там тявкнул?!
—Что слышал!
—Ты, блядь, хочешь выплюнуть все зубы?!
—Смотри, чтоб ты свои не выплюнул!
—Дэрил, прекрати! — Кэрол повысила тон. — Спасители защищали Александрию! Если бы не...
—Спасители защищали его, а не Александрию!
—Тебя здесь не было! — крикнула она.
—Заебали! — Ниган пнул стул и пошел к двери. — У тебя пятнадцать минут. Машина у ворот. Ждать не буду. И угомони своего мужика, иначе это сделает Люсиль.
Он так сильно трахнул дверью, что затряслись стены.
—Ты опять за свое, да? Жертвуешь собой, бросаешь все и едешь черт знает куда к этим уродам, которые расстреляют вас даже не выслушав?!
—Дэрил, я…
—Нет, Кэрол, я не хочу ничего знать! Не хочу твоих аргументов, не хочу оправданий, мне плевать! Ты не поедешь, потому что я не хочу закончить, как Рик! Я не смогу это пережить!
Она молча шагнула к нему и обняла, уткнувшись носом в его шею. Он чувствовал, как она дрожала, и сильнее прижал ее к себе.
—Я тоже не смогу. Поэтому прошу— отпусти меня. Ради нас с тобой, отпусти.
—Ради нас ты должна остаться.
Она отстранилась от него, вытирая слезы.
—Ниган не знает Данталиана. Он не тот человек, с которым можно разговаривать так, как привыкли Спасители.
—Это проблема Нигана.
—Вот в этом и была наша ошибка с самого начала. Мы считали, что Секта —проблема только Спасителей. Но это не так. Под угрозой Хиллтоп, Королевство, Оушенса…
—Хватит, Кэрол! Прекрати спасать остальных, подумай, наконец, о себе! И обо мне, черт побери!
—А я и думаю в первую очередь о тебе!
—Тогда почему?! Почему ты хочешь поехать в Секту?!
—Потому что я хочу, чтобы ты жил! Чтоб у нас был шанс, у всех нас!
—Никакой шанс не стоит твоей жизни. И мне такие шансы не нужны, слышишь?! Не нужны!
—Дэрил, Ниган не может поехать один. Его надо подстраховать.
—К черту Нигана! Да ему вообще плевать! Думаешь, он нам сочувствует? Нет! Единственное, что его волнует — это его безопасность и власть. Хотя да, он конечно расстроен тем, что теперь Александрия не сможет снабжать его барахлом, потому что здесь гора трупов вместо добытчиков!
—Не говори так, ты не знаешь всего.
—А я и не хочу знать, Кэрол! Мне достаточно того, что я увидел. Мы для него пушечное мясо, рабы на побегушках. Он трясется только над Святилищем. Пусть и валит в одиночку к тем головорезам!
—Дэрил, от этих переговоров зависит жизнь многих людей, наших друзей в остальных общинах! Я должна быть с ним, потому что…
—Да пойми ты, наконец, ты ничего не должна! — он схватил ее за плечи и притянул к себе. — Ни ему, ни остальным, ни даже мне! Перестань чувствовать себя виноватой за то, что выжила! Потому что десятки тех, кого сейчас закапывают, отдали бы все, лишь бы оказаться на твоем месте!
—Я не могу...Не могу!
Она вдруг расплакалась, закрыв лицо руками, и Дэрил понял — у него ничего не получится.
Чувство вины съедало ее изнутри со дня смерти Софии. Со временем он заметил, что она научилась маскировать свои эмоции под миловидной улыбкой. Но он всегда знал, как мучительно она переживала каждую потерю в группе.
—Я уже не знаю, что тебе говорить. Ты все равно сделаешь по—своему. Черт, лучше бы мы уехали тогда в Нью—Мексико.
—Может когда-нибудь и уедем.
Дэрил уткнулся носом в ее кудряшки, пока она тихо всхлипывала в его объятьях.
—Я тебя очень люблю.
Его словно парализовало и он не мог выдавить из себя ни звука. Ему такого никогда не говорили. Реднеки не заслуживали этой привилегии. Их могли только презирать, или использовать, но никак не любить.
—За что? — хрипло спросил Дэрил.
—За все.
***
Кэрол подошла к красному Доджу Нигана, увидев, как он собирал разбросанные возле машины вещи и запихал их в рюкзак.
Она скромно кашлянула и он поднял на нее глаза.
—Таки пришла.
—Конечно.
—Твой черт перебесился?
—Ты всегда так неуважителен к чужим эмоциям?
—Мне глубоко похуй на чужие эмоции.
—Поэтому тебе никто не будет соболезновать. Кроме меня, конечно. И то только потому, что она была моей подругой.
Ниган хищно зыркнул на нее и Кэрол уверенно посмотрела ему в глаза.
—Хочешь мне что-то сказать?
—Язвительная ты баба, Кэрол. С виду вроде тихоня, но змеюка еще та.
—С тобой по-другому никак.
—Не припомню, чтоб ты пробовала по-другому.
—Ты тоже не особо старался.
Она наклонилась, чтобы поднять с земли женскую футболку, но он моментально поймал ее за руку, процедив сквозь зубы:
—Не трогай. Иди в машину.
Она промолчала, догадавшись, чьи это были вещи, и ее снова накрыла волна осознания, скольких людей уже не было в живых.
Сев в машину, Кэрол уткнулась головой в колени и разрыдалась. Плакать на людях она не могла, но страдать в одиночку было еще хуже. Выть от беспомощности, понимая, что никакие утешения не помогут. Это надо пережить, как и все прежние утраты. Потому что рано или поздно все равно случится новая беда и снова погибнут люди.
Она громко шмыгнула и открыла бардачок в поиске Клинекс, но вместо салфеток обнаружила небольшую поздравительную открытку.
Внутри было вклеено полароидное фото лошади и Кэрол сразу узнала Майдрим.
С днем рождения, гризли!
Она твоя. Но лучший твой подарок конечно же я.
Н.
Кэрол несколько раз перечитала текст, написанный немного корявым почерком, и в ступоре уставилась на фото лошади.
—Проревелась?
Она ойкнула от неожиданности, когда Ниган захлопнул дверь машины.
—У тебя есть салфетки? Я не нашла.
—На заднем сидении, — он отобрал у нее открытку и бросил ее обратно в бардачок.
—Отлично! Поехали?
—Сейчас поедем, —Ниган открыл второй бардачок между сиденьями и достал оттуда две миниатюрные бутылочки виски. — Держи успокоительное.
Он сунул бутылочку Кэрол в руки.
—Я не хочу.
—А я и не заставляю, — он отвернулся к окну, опрокинув в себя виски.
Она чувствовала сильное напряжение и ей вдруг захотелось выговориться.
—Я случайно нашла открытку. То, что ты хотел сделать...Она была бы очень счастлива.
Он молчал, продолжая смотреть в окно.
—Ниган, мне очень жаль.
—Тебе жаль? Серьезно?! Тогда почему ты здесь? Почему ты бросаешь своего мужика и едешь туда, откуда можешь не вернуться, а?! Чтобы он потом тоже слушал, как кому—то жаль? А знаешь, что? Ему уже будет похуй на чужие жалости, потому что тебя не вернуть! Или тебе хочется наступить на грабли собственного эгоизма и по—полной прочувствовать, каково оно — облажаться?! Да ты даже не представляешь, какое это нахер дно! Хочешь правду?! Она сгорела заживо, потому что я запер ее в кладовке, не дал ей выбора и теперь слушаю, что тебе жаль! Не ты должна сидеть в этой машине, а Рик! Он должен рвать и метать, рыть землю руками, потому что они убили Мишонн! Но он рыдает на могиле, пока ты бросаешь живого мужика и прешься в самое, блядь, пекло! Ради чего?!
—А если бы она выжила?
—Что?!
— Если бы Сара была жива, ты бы поступил как я! Мне осточертело терять людей, осточертело убивать, хоронить, каждый день просыпаться с чувством вины, осточертело так жить! Поэтому я еду с тобой! Я хочу сделать все, чтобы уберечь людей, которые мне дороги!
—Сегодня ты уже сделала более, чем достаточно.
—Будь это так, Спасители не копали бы шестьдесят семь могил, — она затряслась, отвернувшись к окну, и почувствовала, как он положил ей руку на плечо.
—День дерьмо, давай лучше выпьем.
Вытирая слезы, Кэрол открыла мини—бутылку виски и мигом осушила ее.
—В багажнике есть литровая.
Она скривилась, отрицательно покачав головой, и приоткрыла окно, наблюдая, как Спасители собирали последние трупы.
Ниган завел машину и начал медленно выезжать из опустошенной Александрии.
—Ты веришь в Бога? — она неожиданно обратилась к Нигану.
—А ты?
—Понятно, значит помолюсь за нас двоих.
***
Чужаки опасны.
Так говорила Альфа. Это постоянно повторяла Мэри. И только отец никогда ничего не говорил, он просто убивал. А если Коди не хотел смотреть, как из чужих лиц делали маски, папа начинал злиться.
Он не кричал, его злость измерялась новыми синяками на теле. Как бы ни было больно, Коди старался не плакать. Сжимал зубы и терпел, потому что слезы приводили отца в ярость и тогда он бил еще сильнее.
Чужаки опасны, но папа был опаснее любого чужака, а значит бояться было нечего.
И он не чувствовал страха, подойдя к могиле. Не испугался, когда чужак, убивший Мэри, неожиданно обернулся.
Ему хотелось, чтобы на месте этого мужчины был отец, и Коди спустил курок. Грохот. А потом снова, снова, и снова.
На груди чужака расплывалось огромное красное пятно, а он продолжал нажимать на курок уже не стрелявшего пистолета.
—Помоги мне! Пожалуйста, помоги!
Голос из могилы привел его в чувства и Коди уронил пистолет, уставившись на связанную женщину.
—Малыш, умоляю! Помоги! Они скоро обратятся!
Сердце барабанило в груди и он не мог сдвинуться с места.
Не доверяй незнакомцам. Особенно женщинам. Особенно тем, кто просит о помощи.
Так всегда говорила мама.
И он сделал шаг назад.
—Не бросай меня! Пожалуйста!
Крик женщины эхом разносился по лесу, пока он убегал прочь.
—А—а—а—а—а!
Коди резко остановился, оглянувшись назад.
Ее услышат.
Папа услышит. И тогда снова придется смотреть, как чужое лицо превратится в маску.
Он побежал обратно так быстро, как только мог. Солнце уже зашло и теперь темная могила очень пугала его. Подобрав с земли нож, Коди на цыпочках подкрался к краю ямы, откуда доносился тихий плач.
Мэри и чужак еще не проснулись. Он собрался с духом, как вдруг услышал в лесу эхо знакомого рычания.
Отец был где-то рядом.
Он так испугался, что прыгнул вниз, не раздумывая.
Мэри ожила, когда он разрезал веревку на руках женщины.
—На верх, быстро! — незнакомка выхватила у него нож и оттолкнула от рычащей Мэри.
Он упал на труп мужчины и тот зашевелился.
Мертвая рука вцепилась в его волосы и Коди в ужасе закричал.
Мелькнула тень, послышался глухой удар и хватка мертвеца ослабла.
—Все хорошо! — незнакомка крепко прижала его к себе. — Не бойся…
—Отпусти!
Он засопротивлялся и она моментально отпрянула назад.
Рычание приближалось и он быстро выкарабкался из ямы, оглядываясь по сторонам.
Папа рядом.
—Это была твоя мама?
—Уходи!
—Мне очень жаль, очень.
—Уходи! — он разозлился и толкнул ее.
—А как же ты?
—Не подходи!
—Поехали со мной. Я знаю одно место, там есть еда, такие же дети как ты и много хороших людей.
Хорошие люди долго не живут. Он часто слышал это от Мэри и видел, что делал с ними отец.
—Ты спас меня, я тебя не обижу, — она протянула ему руку и он вдруг растерялся.
Ему давно хотелось убежать раз и навсегда, но только сейчас он понял, какими будут последствия. Отец будет искать и если найдет — ему уже не жить.
—Спрячь меня от папы, —он шагнул вперед и взял ее за руку.
—От папы?! Он жив?
—Он ходит с мертвыми в лесу.
—Поехали отсюда!
Незнакомка крепко сжала его руку и они быстро побежали к машине.
Она усадила его внутрь, привязала какой-то штукой к сидению и попросила не бояться.
—Черт, ключи! — она схватилась за голову. — Не выходи из машины! Я быстро!
—Там не… не мертвые.
—Что?
—Это жи—жи—вые люди, — он вцепился в ее руку, заикаясь. —Тебя убьют.
—Я вернусь, обещаю.
Дверь захлопнулась и он буквально прилип к окну, наблюдая, как она побежала в темноту к могиле.
Раз—два—три. Мэри научила его считать, потому что это успокаивало.
Четыре—пять—шесть. Главное, не спешить и не пропускать цифры.
Семь—восемь—девять.Как только скажешь "десять", все будет хорошо.
Десять. Ничего.
Одинадцать. Сердце бешено колотилось, пока он вглядывался в темноту.
Двенадцать. Он понял, что она уже не вернется.
Руки тряслись, но отстегнуть ремень не получалось. Он дергал его изо всех сил и ему хотелось кричать от злости.
Нельзя. Если отец услышит и найдет его в машине, будет плохо. И больно. Так больно, что он уже не сможет терпеть.
—Мама! Мама! — он расплакался, отчаянно дергая ремень.
Еще раз услышу "мама", скормлю к черту мертвецам.
Отец запретил о ней говорить, запретил вспоминать. И ему стало некого звать на помощь.
—Мама!!!
Дверь неожиданно распахнулась и незнакомка запрыгнула в машину. В ее руках что—то звенело и она чертыхнулась, наклонившись к рулю.
—Ну давай же! Давай!
Машина издавала какой-то звук, но не двигалась с места.
—Заводись, твою мать!
Коди испугался, когда женщина со злостью ударила по рулю.
Рычание стало громче и из темноты появились фигуры мертвецов.
—Ч—ш—ш, не бойся, они нас не достанут, — он почувствовал, как сильно она сжала его ладонь дрожащей рукой.
Взрослым тоже страшно.
—Не смотри на них, смотри на меня, слышишь, смотри на меня.
Но он не мог оторвать взгляд от приближающихся силуэтов.
Папа пришел. 
