Любовь — убийственная штука

Хакса обучали искусству охоты. Правда, не такой, где приходилось катить вглубь какого-то леса на шумной и невероятно зловонной паровой таратайке. Но он хотя бы не замёрз, усевшись рядом с котлом. Все полученные на занятиях по выживанию в экстремальных условиях знания говорили о том, что на практике — по сравнению с теорией — сложность выслеживания увеличивается многократно. Приходилось признать, как ни ненавистна Хаксу была эта мысль, что в симуляции закладывались только самые приблизительные параметры поведения животных и людей, плюс идеальное состояние следов. И кадеты могли получить пропускной балл всего лишь за определение вида животного и того, куда оно направлялось. Здесь же всё было иначе. Погодные условия, пусть и довольно спокойные в данный момент, могли привести к порче следов и затруднить поиски, затянув их на многие часы. И в первую очередь это усложняло установление местоположения искомого животного или человека. Перекидываясь короткими фразами на хатанском, охотники указывали пальцами на что-то, Хаксу потребовалось время, чтобы разобраться, куда следует смотреть. Он, тем не менее, быстро сообразил, как всегда. Помогло то, что Алей, видевший в них с Реном, судя по всему, не молодых мужчин, а подростков, получал удовольствие от игры в своего рода наставника. У Хакса мелькнула мысль: не держал ли Алей у себя в магазине мальчишек-подмастерьев? Этим можно было бы объяснить то, как он обращался к ним, непринуждённо играя роль учителя. С таким авторитетным гидом и инструктором Хакс довольно легко понял, как определять, где свежий след, а где старый. Он также продолжил пополнять лексикон, вслушиваясь в разговоры охотников. И хотя Хакс всё ещё путался в грамматике, он был уверен, что если заметит что-нибудь — сможет сообщить окружающим, что именно увидел и куда надо смотреть. Несмотря на то, что Рен активно впитывал внешнюю информацию, прочитать его было затруднительно. Очевидно, он разозлился, когда ему пришлось взять в руки оружие, которое обычно использовалось для охоты на форсъюзеров, но у Хакса сложилось впечатление, что — помимо этого — что-то ещё терзало его разум. Хаксу хотелось думать, что речь шла об их задании, что Рен расстроился из-за того, что вычислить силовой след (или как там это называлось) Ароки оказалось сложнее, чем ожидалось. Впрочем, Хакс был не настолько глуп, чтобы надеяться на то, что это было единственной причиной дурного настроения Рена. Повод мог оказаться любым. Рен мог изменить мнение насчёт людей, с которыми было дозволено взаимодействовать Хаксу. Мог расхотеть охотиться. Мог съесть на завтрак что-то, вызвавшее у него несварение. Мог расстроиться из-за собственного неумения обращаться с огнестрельным оружием. Рен вёл себя настолько по-детски, что причина, несомненно, могла заключаться в чём угодно. Тундра казалась Хаксу чем-то совершенно чужеродным, но когда компания добралась до леса у подножия горы, он почувствовал себя чуточку увереннее, словно попал в свою стихию. Вдобавок ко всему теперь он приблизился на расстояние, достаточное для применения «следилки» в своём датападе и сканирования горы на предмет тепловых излучений. Тем более если у Рена возникли трудности с использованием Силы, то в случае обнаружения Хаксом теплового сигнала, хотя бы отдалённо напоминающего человеческий, его можно было бы изучить получше. Ещё один маленький шажок к завершению их миссии. Ещё один маленький шажок к возвращению на «Финализатор» — к отрегулированному климату, к своим обязанностям, своему экипажу, своим апартаментам и к тому минимальному бытовому комфорту, который позволял себе Хакс… …и к Кайло Рену… наконец… Это были его приказы. Он подчинялся приказам. Приказы требовали повиновения. И он должен был повиноваться. В подчинении был смысл. Польза для Первого Порядка, для «Финализатора» и его экипажа перевешивала дискомфорт Хакса — такой несущественный на фоне всеобщего блага. Похоже на брак по расчёту: ведь если бы Хакс женился, то ему бы пришлось заниматься сексом даже при отсутствии желания. Хакс мог бы заставить себя примириться с этим. Это просто тело. Это не навредит ему. Не изменит его. Всё говорило о том, что он больше приобретёт, чем потеряет от этой сделки. Именно в этом пытался убедить себя Хакс, нервно посматривая на Рена. Тот всё ещё выглядел немного кисло, и Хакс не мог до конца разобраться в причинах этого. Он хотел спросить, хотя бы ради того, чтобы умерить свои опасения, но слишком откровенный разговор мог поставить под угрозу всю их миссию. А если для сокрытия собственных ошибок придётся убить всех охотников, то кто-нибудь обязательно об этом прознает и начнёт задавать ненужные вопросы. И всё же что-то глодало Рена изнутри, а Хакс не мог допустить, чтобы магистр впал в истерику и привлёк всеобщее внимание. — Что случилось? — тихонько спросил Хакс. — Мне не нравятся эти штуки… — проворчал Рен, теребя ремешок закинутого за спину ружья. — И мне не нравится то, что ты пользуешься ими тоже… они… не идут тебе… — Но мы должны, — ответил Хакс чуть слышно. — Представь, если нам придётся использовать бластеры. Насколько я знаю, в этом регионе лишь у нас имеется плазменное оружие. Если кто-нибудь наткнётся на труп, изрешечённый выстрелами из бластера и покрытый ожогами от светового меча, то сразу подумает на нас. Потребуется совсем немного времени, чтобы сложить два и два и понять, кто у нас самый эффектный обладатель светового меча в Галактике. Люди начнут подозревать тебя. — Но это не значит, что я должен проявлять радость… Я никогда особо не умел обращаться с бластерами и тому подобным, — признался Рен. — Когда я был ребёнком, мой… кое-кто пытался обучить меня. Но у меня ничего не выходило. Я старался, хотел впечатлить его, но успеха не достиг. Это было тупо. Я думал, если у меня всё получится… то он полюбит меня и будет пореже отлучаться. Хакса поражало, как открыто Рен говорил о своих чувствах. Ведь он не впервые откровенно делился болезненными воспоминаниями. Когда дело касалось его мыслей, Рен становился необычайно искренним, будто у него внутри практически отсутствовали барьеры. Исходя из того, что Хакс читал о тёмных форсъюзерах, те всегда стремились к естественности и хаосу. Рен, без сомнений, воплощал в себе и то и другое, и его склонность прямодушно говорить о боли, страхе и гневе, судя по всему, проистекала именно из этого. И всё же это было жутко. Хакса учили, что подобные чувства следует держать в себе и любой ценой не выпускать наружу. Явить слабость перед врагом — самый верный способ погубить себя. Или это был хитрый ход? Вроде тех случаев, когда Хакс говорил «умоляю» или притворялся, что всё понимает и поддерживает. Не пытался ли Рен вызвать у него сочувствие? В таком случае Рен просчитался. Сопереживание не являлось природной чертой Хакса. Отнюдь. В своё время он чуть не потерял офицерское звание из-за возникших подозрений в высокофункциональной социопатии и соответственно непригодности к руководящей должности. Забавно, что он вспомнил об этом сейчас, когда сам напрямую пообщался с действительно полноценно антисоциальной личностью. В конце концов, если Рену хотелось, чтобы его пожалели, то он скулил и тёрся не о ту ногу. — А вот ты в этом хорош. В твоём файле написано, что ты побил несколько рекордов, — сказал Рен. — Есть такое. — Наверное, здорово преуспевать во всём, за что ни возьмёшься… — пробормотал Рен. — Не всегда. Суть эйдетической памяти заключается в том, что ты помнишь абсолютно всё. Каждую симуляцию, каждую битву, каждое… — Хакс запнулся. — А ещё я могу предельно ясно вспомнить каждый неприятный момент моей жизни. И эти воспоминания никогда не исчезнут. Они со мной навсегда. — Он замолчал; лицо его побледнело, кровь отлила от кончиков пальцев. — Я не смогу их забыть. Никогда… — Тогда… я прослежу, чтобы у тебя были только хорошие воспоминания, — произнёс Рен и, попытавшись успокоить Хакса, слегка дотронулся до его плеча. — Я уж постараюсь, чтобы хороших у тебя было больше, чем плохих, и может быть… так тебе будет проще справиться с печальными моментами. Хакс остановился как вкопанный и посмотрел на Рена. Пожалуй, это были самые добрые и приятные слова в его жизни. Это было так мило, что Хакс не знал, что и думать. Ему казалось: ещё чуть-чуть — и он расплачется здесь и сейчас, не имея понятия, что чувствовать и как реагировать на ласковые слова в момент душевного раздрая. Но затем воспоминания о сущности Рена и его поступках затопили Хакса, усилив тем самым замешательство. Тот, кто навсегда засел в его памяти как насильник, стал тем, кто впервые в жизни Хакса выказал по отношению к нему столь незамутнённую доброжелательность. И пусть это было лишь моментом слабости, ему очень сильно захотелось поверить в то, что Рен на самом деле попытается облегчить его страдания, несмотря на то, что Хакс прекрасно знал, что Рен сам и был их источником. Ласково улыбнувшись, Рен на удивление целомудренно поцеловал Хакса в губы и, отстранившись, промурлыкал: — Вот тебе ещё одно хорошее. Хакс отвернулся и продолжил путь. — Мне нужно осмотреться. Ты… сможешь прикрыть меня, если мы разделимся? — Запросто. Только будь осторожен, — предупредил Рен. — Если что-нибудь произойдёт, постарайся позвать меня, ладно? — Сомневаюсь, что мне понадобится помощь, — тихо ответил Хакс. У него было огнестрельное оружие, он читал о нём и знал, как оно работает. Если что-нибудь произойдёт, он позаботится о себе сам. Он всегда заботился о себе сам. Ему не нужен был Рен и его лживые заверения. — Но если всё же понадобится, то позови или спроецируй свои мысли и чувства как можно сильнее, и я тут же прибегу, — пообещал Рен. Хакс смягчился: — Ладно. Он потихоньку побрёл в сторону, притворяясь, что рассматривает окружающие растения и прислушивается к пению птиц. Будет чем оправдаться в случае, если кто-нибудь увидит, как он бродит по окрестностям. Хакс попытался придумать, что он скажет и хватит ли ему познаний в хатанском, не скатываясь при объяснении на общегалактический. Он попытался, но мысли о Рене не выходили из головы. Хакс никак не мог поверить, что ему и правда захотелось, чтобы тот прикоснулся к нему, пусть даже это было следствием слишком нервной обстановки и переполнявших его эмоций. На мгновение Хакс испытал желание, чтобы Рен обнял его и успокоил. Это было неправильно. Это было нездорово. Воспоминания о шаттле, о том, как он лежал пришпиленный и умолял перестать его трогать — пока Рен тёрся об него. И от этого человека он ждал утешения? Он всё дальше углублялся в лес, и когда остальная группа исчезла из зоны видимости и слышимости, Хакс принялся собирать оборудование. Он пытался сфокусироваться на соединении деталей, но его мысли блуждали где-то далеко. Что-то внутри него шептало, что он болен, что он сломан, что с ним что-то до ужаса не так. И это был факт — кошмарный, неоспоримый. Правда заключалась в том, что несколько минут назад ему хотелось, чтобы его коснулся человек, который до этого к нему приставал, подвергая сексуальным домогательствам. Когда Рен досаждал ему в шаттле, это было отвратительно, хотя Хакс ощущал удовольствие. Когда Рен попытался принудить его к сексу на «Героическом», он сопротивлялся, но испытал оргазм. И сколько бы Хакс ни убеждал себя, что это рефлекторные реакции, стремительно увеличивающийся ворох доказательств свидетельствовал о неожиданной и нежелательной истине: возможно, какая-то нездоровая, извращённая его часть жаждала, чтобы его изнасиловали. — Ну уж нет, — прорычал Хакс. Он не хотел быть изнасилованным. Кто бы в здравом уме хотел такого? Он не хотел изнасилования. Он хотел, чтобы его касались — нежно и утешающе. Вероятно, что-то пробудилось в нём, и какая-то его частичка жаждала прикосновений, вопреки дефициту влечения. Может быть, он хотел секса. Это было не так уж неправдоподобно. Хакс читал, что у таких, как он, иногда сохранялось желание заняться сексом или как минимум желание ласковых прикосновений — без особого влечения к кому-либо. Он вспомнил, как трогал себя, и это придало ему уверенности. Вот чего он хотел. Он не хотел, чтобы его удерживали, применяя насилие. Он хотел сидеть или лежать рядом с кем-нибудь и обмениваться нежными ласками. Он не хотел никуда торопиться, он жаждал только теплоты и уюта. Что касается Рена… Тот был единственным знакомым ему человеком на этой проклятой планете. Естественно, что Хакса потянуло к нему в момент отчаяния. Слишком тесные отношения породили между ними нечто большее, чем обычное товарищество. Вот и всё. Всё произошло бы точно так же, если бы он сблизился с кем-нибудь на «Финализаторе». — Я не псих, — шептал Хакс, не задумываясь, что со стороны выглядит совершенным безумцем, монтируя датчик теплового излучения и бормоча что-то себе под нос. Он попытался представить кого-нибудь, чьи касания пришлись бы ему по душе. Фазма? Нет, слишком странно. Будучи капитаном, она подчинялась ему и вдобавок относилась к тем, кого он мог назвать другом. Большинство из тех, кого Хакс вспомнил, находились у него в подчинении, потому он бы никогда не смог попросить их о чём-нибудь таком без намёка на злоупотребление служебным положением. Фыркнув, он включил прибор и, настроив его на температуру человеческого тела, просканировал территорию на предмет тепловых следов. Он почти сразу же уловил собственный сигнал, а также Рена и охотников. Хакс вдруг вспомнил, как курсанты и рядовые частенько высмеивали тех, кто во время увольнительных снимал проституток и заставлял играть роль матери. Хотя он никогда не видел в этом ничего смешного, но признавал: человек, отчаявшийся до того, что готов заплатить за то, чтобы с ним нянчились, проявлял невероятную слабость. Однако, в свете нынешних обстоятельств, он решил обмозговать это всерьёз. Вряд ли бы кто-нибудь стал задавать вопросы, если бы молодой офицер отправился вечером в бордель. Безусловно, он заработал за свою карьеру достаточное количество кредитов, чтобы оплатить услугу и последующее молчание. Звучало неплохо. Лежать рядом с безымянной женщиной или мужчиной, и пусть бы они нежно поглаживали ему лицо, рисовали узоры на спине и пропускали пряди волос между пальцами. Чем больше Хакс об этом думал, тем больше ему нравилась эта затея. Плохо было то, что Рен, вероятнее всего, убил бы его, если бы узнал. Прибор в руке зажужжал, и Хакс вздрогнул от неожиданности. На горе виднелся ещё один тепловой след. Опустив прибор на землю, Хакс присел рядом и, вытащив датапад, принялся рассматривать карту, отмечая место обнаруженного сигнала. Прибор тут же запищал снова, фиксируя всё больше и больше тепловых сигналов, исходящих от каждого человека или животного в окрестностях. Хакс поспешно скорректировал датчик, чтобы тот реагировал лишь на тепло, исходящее от гуманоидов, и все прочие сигналы исчезли. Теперь он видел только себя, охотников и, конечно, неопознанную личность на горе. Некоторое время Хакс внимательно рассматривал сигнал. Тот не двигался, застыв у края одного из плоскогорий. Во всяком случае, с такого расстояния Хакс не мог точно разобрать и включил на датападе проекцию топографической карты местности. Не считая диких животных и погоды, это представлялось стандартным пешим подъёмом, не включающим в себя карабканье по камням. Примерно пятьдесят или около того метров вверх. Не такая уж и долгая прогулка. Хотя Хаксу стало интересно, почему таинственный незнакомец не двигался. Удалось ли Рену остаться незамеченным, благодаря всем этим потенциальным форсъюзерам в округе? Вполне возможно. Но Хакс не мог избавиться от ощущения, что их цель знала об их прибытии на планету, знала о том, что они прилетели за ним. Но если так, то чего он ждал? Почему бы не спуститься с горы и не уничтожить их, пока противник дезориентирован? Услышав ещё один сигнал, Хакс снова дёрнулся. Наморщив лоб, он принялся изучать его. Сигнал излучал кто-то, находящийся на полпути между ним и городом. И это было… странно. Основываясь на всём, что Хаксу довелось услышать, люди не шлялись за городом в одиночку в это время года. Хакс наблюдал за сигналом примерно десять минут, пытаясь понять: преследует их это существо или нет. Он был уверен, что никто не стал бы прогуливаться ради удовольствия, да ещё в одиночестве, но именно этим и занимался этот таинственный субъект. Хакс записал и это, отметив его местоположение, и принялся разбирать оборудование. У них с Реном в наличии было всё для организации собственной экспедиции. Они знали расположение цели, обладали оружием и ресурсами для уничтожения цели, а значит их миссию ждал успех. Поёжившись, Хакс убрал датапад и разобранный на части прибор в сумку. Когда миссия завершится, он позволит Рену получить желаемое. Отсутствовала возможность избежать этого, но в сложившихся условиях это был, пожалуй, самый лучший вариант, на который стоило надеяться. Никто не узнает. И возможно… возможно, всё окажется не так уж плохо. Он сумеет притвориться, что хочет этого. И тогда он будет уязвлён чуть меньше. Если у него получится в должной мере дистанцироваться во время акта и убедить себя, что именно этого он желал, это не порадует его, но, может, будет не так обидно. Хакс почувствовал легкое прикосновение к волосам. Он вздрогнул и нахмурился. — Блядь, Рен, я же тебе говорил так не делать. В ответ раздалось рычание. Хакс широко распахнул глаза. Его коснулась не Сила, а нечто другое. Не распрямляясь, он осторожно обернулся и почти нос к носу столкнулся с каким-то животным, напоминающим собаку. Хотя зубов у него было больше, чем у любой собаки. Очевидно, эта тварь наблюдала за ним, застыв сантиметрах в десяти от его затылка. Поспешно всмотревшись, Хакс заметил позади животного ещё несколько похожих зверюг, засевших в кустах. Итак, гнафы… Хакс поборол порыв подняться. Но как же этой твари удалось подкрасться? Почему датчик не засёк её присутствия? Вспомнив, как отрегулировал настройки, Хакс обругал себя. Не следовало этого делать… Он не мог позволить себе распрямиться, по крайней мере, сейчас. Если резко подняться во весь рост перед хищным животным, оно расценит это как агрессию. Хакс медленно поменял позу, тварь не сводила с него глаз. Должно быть, она собиралась напасть со спины и, схватив его за шею, оттащить в сторону. Но теперь ей пришлось пересмотреть свой план. Хакс осторожно поднял руку перед собой. Он понимал, что если существо решит кинуться на него, ему нужно будет как-то защитить лицо и шею. Разинувший пасть гнаф, казалось, весь сплошь состоял из шерсти, зубов и огромных, жёлтых, внимательно наблюдающих глаз. Хакс не читал об этих существах, но он хорошо понимал, как выглядит голодное животное, готовое к атаке. Время будто остановилось. Держа руку, как щит, Хакс медленно передвинул ногу, осознавая, что у него есть лишь один шанс отбросить гнафа. Странно, но он испытывал спокойствие. Эта тварь собиралась впиться в него зубами и разорвать на мелкие кусочки кожу и мышцы. А стая сожрала бы его живьём. И всё же он чувствовал себя гораздо спокойнее, чем наедине с Реном. Хакс не сводил глаз с припавшей к земле твари, из оскаленной пасти которой капала слюна. Когда она бросилась на него, он ударил её прямо в горло. Издав полузадушенный визг, гнаф закашлялся, а орава его собратьев выскочила из зарослей, направляясь в сторону Хакса. Вряд ли получилось бы что-то сделать, сидя на корточках, так что Хакс подхватился и побежал. Бросившись к ближайшему дереву, он принялся карабкаться вверх. Ощутив, как на сапоге сомкнулись челюсти, Хакс с трудом сбросил тварь с ноги. И хотя он забрался гораздо выше, чем было нужно, он хотел удостовериться, что находится вне опасности. Опустив глаза, он увидел, что отдалился достаточно. Громкий вой гнафов звучал в ушах. Сбежавшиеся на зов твари кружили под деревом. Будучи неспособны залезть наверх, они, судя по всему, вознамерились взять Хакса измором, дождавшись, пока он утратит силы и упадёт. Взглянув на стаю, Хакс попытался прикинуть количество патронов в сумке. На всех явно не хватит, но если он покажет себя в качестве трудной и опасной мишени, возможно, гнафы отправятся на поиски более лёгкой добычи. Осторожно, прилагая максимум усилий для сохранения равновесия, Хакс снял со спины ружьё и прицелился. Он не привык к таким помехам во время стрельбы. Следовало учесть лёгкий ветерок и слабое покачивание ветки, на которой он расположился. Он высматривал гнафа, которого ударил, но никак не мог обнаружить его среди прочих. Их было слишком много, а из-за серо-бурого меха выглядели они одинаково. Тогда он попытался поймать в прицел самого крупного, в надежде, что тот окажется вожаком. Если с вожаком что-нибудь случится, остальные наверняка разбегутся. Он взял одного на мушку, и, когда тот прекратил бегать и уселся, выжидая, пока добыча упадёт с дерева, прицелился в шею. Хакс нажал на спусковой крючок, ружьё издало оглушительный треск, в нос ударил запах дыма. Хакса отбросило назад отдачей. Нечленораздельно вскрикнув, он едва успел ухватиться за другую ветку и, услышав визг, посмотрел вниз. Вместо шеи он попал гнафу в грудь. Зверь споткнулся, пронзительно заскулил, завалился на бок, беспомощно забился в конвульсиях, а потом затих. Его кровь смешалась с подтаявшим снегом. — Один готов, — пробормотал Хакс и покрепче вцепился в дерево. Теперь он узнал, что такое отдача, и впредь не собирался повторять ошибки. Он внимательно присмотрелся к животным. Их встревожил звук выстрела и внезапная смерть одного из собратьев, но большинство тварей, должно быть, заметили, как их жертва чуть не свалилась на землю, и застыли в ожидании её падения. Хакс с ненавистью глянул на них. Нет уж, он не станет лёгкой добычей. У него есть ещё один выстрел перед перезарядкой, и он потратит его с умом. Хакс вновь выбрал крупную особь. Надо было слегка перестроиться, не позволив цели улизнуть… Вот это уже похоже было на хороший выстрел. Почти безупречное убийство. Гнаф даже пикнуть не успел, как упал замертво на землю. Казалось, это заставило часть стаи глубоко призадуматься, но большинство всё равно поглядывало наверх, наблюдая за тем, как Хакс сменил позицию, пытаясь перезарядить ружьё. Это было непростой задачей даже на устойчивой поверхности, но балансировать на ветке, пытаясь вложить в соответствующие камеры пули и насыпать пороха, оказалось ещё сложнее. Потребовалось ещё два выстрела, прежде чем гнафы начали отступать. Почти вся стая ретировалась в чащу, хотя несколько безрассудных тварей по-прежнему надеялись, что Хакс исчерпает боеприпасы и рано или поздно упадёт вниз. Хакс снова перезарядил оружие и, зафиксировав его покрепче, прицелился в ту тварь, что периодически подбегала к дереву и царапала ствол. Именно тогда Хакс услышал ещё один рык. Заметив боковым зрением какое-то движение, Хакс сперва подумал, что упало дерево. Оставшиеся гнафы улепётывали во всю прыть, и Хакс наконец разглядел почему. Кажется, хатанский вампа, в отличие от дальнего родственника с Хота, был окрашен в грязно-бурые тона. Может, он и был поменьше, но, как сказала бы капитан Фазма, это всё равно что пушка чуть меньшего размера. И тот и другой мог убить его. Хакс замер. Вампа пока не заметил его, и Хаксу хотелось сохранить статус-кво. Судя по всему, зверюга заинтересовалась мёртвыми гнафами, ведь поживиться ими было проще, чем живой добычей. Хакс затаил дыхание. Ему нужно всего-навсего подождать, пока вампа набьёт брюхо тушками более мелких хищников и уйдёт прочь. Вопреки распространённому мнению, хищники при наличии альтернативы предпочитали не охотиться. Охота, как средство пропитания, всегда была сопряжена с определёнными рисками, так что если возникал шанс поживиться падалью или отбросами, а не сражаться с потенциальной жертвой, животные шли по пути наименьшего сопротивления. Хотя сейчас было не самое подходящее время, чтобы делать запасы, но, возможно, сожрав двух-трёх гнафов, вампа взял бы четвертого и уволок в своё логово. И тогда Хакс смог бы спуститься вниз. Облегчённо выдохнув, Хакс упёрся спиной в ствол и, положив ружьё на колени, уставился на пожирающего гнафов вампу. Тут-то Хакс и осознал, что его трясёт. Разумеется, от адреналина. Прерывисто вздохнув несколько раз, Хакс заставил себя дышать глубже и попытался вернуться к обычному для себя спокойствию, хотя это оказалось нелегко. Проще всего было молчать. Он посидит тихо и подождёт, пока тварь уберётся прочь. Не самый достойный способ решения проблемы, но, без сомнений, с наиболее высокой вероятностью выживания. Если он промажет и не сможет поразить цель, то цель попытается его прикончить. Он всегда предпочитал выжидать. Когда дело доходило до испытания воли, Хакс знал, что может «переждать» любого. В этом была его сила, хотя на первый взгляд казалось, что нет. Когда он был гораздо моложе и менее уверен в себе, отец сказал ему слова, которые он запомнил навсегда. — СК-1413, ты жив? — Да, сэр. — И это главное доказательство твоей силы. Выживание означало силу. И не имело значения, если для этого использовались сомнительные или нетрадиционные способы. В конце концов, если он был жив — он был силён. Он выжил после всех гражданских конфликтов и беспорядков на Арканисе. Он пережил обучение в Академии. Он пережил множество стычек с Сопротивлением и прочими врагами. И он даже пережил постоянные угрозы и приставания Рена. Он выжил, а значит он обладал силой. Будь он слабым, он бы уже умер. Хакс частенько ловил себя на том, что обижается на отца, хотя ему объясняли, что это нормальное состояние для взрослеющего человека. Впрочем, он никогда не считал, что испытывает к нему ненависть. Отец сделал всё возможное для того, чтобы он вырос сильным, и в итоге, судя по всему, ему это удалось. Если следовать отцовским убеждениям, Хакс всё ещё не растерял своей силы. Вопреки всему, в нём, по-видимому, содержался некий источник мощи, иначе он бы уже давно погиб. Хакс вспомнил всё, что пережил. Однозначно, более слабый человек уже сдался бы или убил себя. Возможно, сидеть на дереве, выжидая, пока источник проблем исчезнет, было не самым героическим путём выхода из ситуации, но именно этот вариант гарантировал выживание. Так же как подчинение Верховному Лидеру и подыгрывание Рену было лучшим способом сохранить командирскую должность и выжить. Это не совпадало с его желаниями, но это было необходимо делать. Он по-прежнему будет сильным и переживёт это всё так же, как переживал всё остальное. Ну и что с того, что он похож на повредившегося в уме, чуть лучше обычной шлюхи. Он собирался выжить. Жизнь станет доказательством его силы. А если он выживет, сохранив свою силу, то всё остальное тоже как-нибудь уладится. Хакс бросил взгляд на вампу. До него донёсся хруст костей гнафов, перемалываемых мощными челюстями. Хакс задумался, смог бы он убить этого монстра. Это было рискованно. В случае промаха или недостаточной мощности ружья вампа ринулся бы к нему. И судя по внешнему виду, этой зверюге хватило бы сил стряхнуть Хакса с дерева. Если бы «Финализатор» и его команда не зависели от его выживания, Хакс бы попытался. Его чрезвычайно привлекала идея напасть на такого хищника. Вампа поднял голову. Хакс был уверен, что тварь его заметила, хотя и не предприняла попыток добраться до него. Слишком высоко, слишком много усилий. Оно того не стоило, особенно с учётом ещё трёх туш, которыми можно было поживиться. Животное некоторое время изучало человека, и Хакс на всякий случай покрепче ухватился за ружьё. А потом вампа приступил ко второму гнафу. Вздохнув, Хакс откинулся назад. Теперь, когда он успокоился, он чувствовал себя лучше. Наблюдая за вампой, он подумал, что мог бы обрести здесь настоящий покой, если бы не риск погибнуть. Рен рассказывал, что родился на планете лесов и мог вскарабкаться почти на любое дерево. Хаксу пришло на ум, что сам он никогда до сих пор не забирался так высоко на дерево. Во всяком случае на настоящее. То есть несколько раз в боевой обстановке ему приходилось подниматься, но вот так — никогда. И было в этом что-то успокаивающее. Таков был этот мир, так он работал. Хаос и дикость. Сильный пожирал слабого. Только порядок мог побороть это. Принести мир и некое подобие гармонии в естественный ход вещей. Порядок был единственным способом сделать эту Вселенную пригодной для существования человеческой расы. Хакс снова посмотрел на вампу. Могло сложиться впечатление, что этот сверххищник установил свой собственный порядок, но это существо не было альфой. А Хакс был. Тварь жила лишь потому, что Хакс не захотел её убивать. Нахмурившись, он продолжал наблюдать. Он был гнафом, командным игроком, успешным в организации охоты, но слабым и хрупким в одиночку. Рен был вампой. Мощь и основанная на абсолютной власти угроза. Сноук же был человеком в укрытии, наблюдающим за разыгрывающимися событиями и готовым спустить курок в случае необходимости. Именно так работала Вселенная. А лучший шанс одолеть такого крупного хищника — подражать собакам на заре цивилизации, охотиться рядом с человеком. Именно в этот момент на Хакса снизошло озарение. Если бы ему удалось стать более удачливым хищником, если бы он смог приносить пользы больше, чем Рен, возможно, тогда Верховный Лидер… Впрочем, время для размышлений истекло. На полянке появился Рен. Разъярённый, с безумными глазами, он бросился на вампу, держа ружьё как дубину. — Крифф! Рен, пригнись! — крикнул Хакс. Разозлённый демонстрацией такой откровенной некомпетентности, он вскинул своё оружие. Заметив угрозу более серьёзную, чем загнанный на дерево человек и мёртвые гнафы, вампа издал громкий рёв, дабы устрашить нового противника. Но Рену было наплевать. Ему, видимо, всегда было наплевать. Выкрикнув нечто нечленораздельное, он кинулся на зверя. Хакс выстрелил и недовольно зашипел, услышав вой. Ему удалось лишь зацепить один рог вампы. Впрочем, этого хватило, чтобы тварь отвлеклась, а Рен в это время прыгнул к ней и принялся бить прикладом ружья по морде. — Застрели его! — кричал Хакс, пытаясь прицелиться. — Да стреляй же, идиот! Перестань бить! Вдруг вампа замер. Вытянув обе руки, Рен сжал пальцы. Разрывая кожу, вампа впивался когтями в собственное горло со всё возрастающим отчаянием. Широко распахнув глаза, Хакс наблюдал, как Рен буквально поднял зверя в воздух. Рен душил его Силой, и он побеждал. Хакс тут же вспомнил, о чём думал до этого. Убить тварь. Он должен убить её. Если он не сделает этого, а Рен умрёт, то Верховный Лидер может… Хакс снова прицелился и выстрелил. Тело содрогнулось от отдачи. Передние лапы вампы безжизненно упали вдоль туловища, челюсть отвисла, голова завалилась вперёд. Из зияющей дыры в черепе хлынула кровь. Рен отпустил вампу, и тот упал на землю. Не удостоив поверженного зверя взглядом, Рен подбежал к дереву. — Хакс! Хакс, ты в порядке?! — В порядке, — проворчал Хакс. — Я всё держал под контролем. Рен тяжело дышал. Похоже, его исступление практически сошло на нет. Казалось, ещё немного — и Рен заплачет от облегчения. Покусывая щёку, Хакс принялся обдумывать эту новую информацию. Никто и никогда не переживал за его здоровье и благополучие настолько, чтобы рыдать после известия о том, что всё хорошо. Нет. Рена порадовало не Хаксово «я в порядке». Его порадовало, что его кукла не пострадала. В том и была разница. Хакс напомнил себе, что никогда не должен забывать об этой разнице. Он не мог позволить себе проникнуться симпатией к Рену. Ступив один раз на эту скользкую дорожку, он потом не сможет вернуться на проторенный путь. — Слава Силе… — тихо произнёс Рен, смотря на Хакса. — Я чувствовал… Я почувствовал их, услышал, как они охотятся на тебя. И я так испугался. — Я в порядке, — повторил Хакс, закидывая ружьё за спину. Тут подоспели прочие охотники во главе с Алеем и принялись осматриваться. Кто-то указал вверх, упомянув Флинса. Раздался возбуждённо-облегчённый смех. Один из охотников, Ваня, подошёл к Кайло и, похлопав по спине, сказал что-то успокаивающее на хатанском. Остальные рассматривали мёртвого вампу и гнафов. Задрав голову, Алей вдруг выдал: — А малыш Флинс не такой неженка, как казаться… — Разве я когда-либо говорил, что я неженка? — оскалился Хакс и покрепче вцепился в ветки. — Всё хорошо, Х-Флинс, — крикнул Рен. — Прыгай. Я поймаю тебя. — Я могу спуститься самостоятельно, — настойчиво произнёс Хакс, медленно слезая вниз. Он тщательно выбирал, куда поставить ноги, и старался не зацепиться за ветви поясом или пальто. Оказалось, что подниматься было проще. — Просто прыгай! — не унимался Рен, стоя под деревом с растопыренными руками. — Я поймаю. — Я сказал «нет»! — рявкнул Хакс. — Слишком высоко. Подожди минуточку. Хакс осторожно продолжил спускаться. Балансируя на толстых ветках и цепляясь руками за более тонкие, он высматривал место для очередной точки опоры. Когда он карабкался вверх, то совсем не обращал на это внимания, слишком сосредоточенный на выживании. Стремление остаться в живых ослепило его, затмив всё, что не касалось его бегства. Он снова посмотрел вниз и ощутил дискомфорт. Он никогда до сих пор не боялся высоты, но мысль о том, что он может сорваться и раскроить себе череп, невероятно встревожила его. Вдруг раздался треск. На долю секунды Хакс подумал, что ему почудилось. Он решил, что это щёлкнули суставы или пришёл ещё один вампа и принялся жевать туши гнафов. А потом под ногами оказалась пустота, руки обожгло, когда ветка сломалась с громким хрустом. Из последних сил он пытался удержаться, но послышался ещё один щелчок — тонкая ветвь не выдержала. Хакс заскользил по стволу, пытаясь за что-нибудь уцепиться. Падение было быстрым и резким. Хакс чудом ни обо что не ударился и упал прямо в руки Кайло. Перед глазами стояла пелена, мозг кипел от страха и адреналина, и Хакс едва осознавал тот факт, что его удерживали под коленями и за плечи. Шумно вздыхая и тараща глаза, Хакс хотел серьёзно осмыслить падение и последующее приземление. Он и не заметил, в какой момент Рен принялся целовать его, и почти не прислушивался к неуклюжим заверениям в том, что всё будет хорошо. — Так вот в какие неприятности всё время попадать Флинс, — восхищённо сказал Алей, поглядывая из-за звериных туш на Хакса и Рена. Теперь, когда опасность миновала, он улыбался так, словно здесь было что-то смешное. — А Алей думать, что Ракс сочинять истории про Флинса в беде. Услышав весёлый смех охотников, Хакс пришёл в себя, выйдя из ступора. Они смеялись над ним. Несмотря то, что он убил столько животных, охотники смеялись над ним. В их глазах он был не более чем игрушкой Рена, наивной девицей, которую всё время приходилось спасать. От этой мысли Хакс почувствовал, как запылали щёки. Но Рен, нежно поцеловав его, успокаивающе прошептал: — Они не над тобой смеются, они рады, что с тобой всё в порядке. — Не лезь ко мне в голову, — тихо пробормотал Хакс, упираясь в грудь Рена в тщетной надежде, что его опустят на ноги. — А я и не лезу. Твоё лицо и язык тела более выразительны, чем ты привык думать, — ответил Рен и зарылся носом Хаксу в шею. — Я так испугался за тебя. Почему ты не позвал на помощь? — Я всё держал под контролем. Поставь меня, — попросил Хакс. Не добившись результата, он попробовал ещё раз: — Поставь меня, умоляю. — Твои колени пока слабы. Ты снова свалишься, — возразил Рен и, поудобнее перехватив Хакса (с легкостью, к вящему неудовольствию того), притянул ближе. — Я держу тебя и не позволю тебе упасть. Убедившись, что остальные увлечены обсуждением туш убитых животных, Хакс прикрыл глаза и прошептал: — Это ты сломал ветки. Я упал из-за тебя. — Я поддерживал тебя всё это время… Не находишь это романтичным? — усмехаясь, произнёс Рен. Романтичным? Мысль о том, что он чуть не разбился насмерть, должна была быть романтичной? Встряхнув головой, Хакс потянулся, упёршись в плечи Рена для лучшей устойчивости. Хотя руки его дрожали, по мере того как опускались вставшие дыбом волосы и возвращались чувства. — Рен, умоляю, это должно прекратиться. Ты не можешь и дальше проделывать такие штуки. Я позволяю касаться себя, целовать… Разве этого мало? — Я всего-то хотел, чтобы у тебя появилось ещё одно хорошее воспоминание… — промямлил Рен. Хакс снова закрыл глаза. Зачем он вообще пытался воззвать к благоразумию Рена в данный момент? Тот всё равно собирался сделать то, что хотел, а Хакс мог лишь слегка его отвлечь и умерить его пыл. Оставалось только надеяться, что это не превратится в очередную навязчивую идею, как девственность. Хакс не был уверен, удастся ли ему пережить попытки Рена обеспечить его приятными воспоминаниями. Особенно если все они будут связаны со спасением от смертельной опасности. — Почему ты решил, что это хорошая идея? — требовательно спросил Хакс. — Я… мои… люди, которых я знал… Я подумал, если мужчина ловит свою жену вот так… — неуверенно начал Рен и, запнувшись, закончил: — Я хотел показать тебе, что могу тебя поймать. Что ты можешь доверить мне заботу о тебе. Но ты так нервничаешь… А я только хотел помочь. Я испугался, и мне в самом деле было необходимо удержать тебя и убедиться, что всё хорошо. Хакс решил, что стоило поблагодарить Рена за то, что тот смутился, запутавшись в объяснениях, и не обиделся из-за его неправильной реакции. Ему снова повезло. Вцепившись в пальто Рена, Хакс сказал: — Больше так не делай. — Ты веришь мне? — спросил Рен и потёр Хаксу плечо. — Веришь, что я буду нежен с тобой? И опять всё сводилось к сексу. Хакс знал, что Рен будет нежным. Несмотря на то, что он часто удерживал Хакса силой, Рен никогда не делал чего-то интимного, переходящего в боль. Рен удерживал и запугивал, но всякий раз, касаясь Хакса, он делал всё возможное, чтобы не причинить ему боли. Рен собирался быть нежным, а Хаксу почти хотелось, чтобы это было не так. Если бы Рен действовал поспешно и грубо, Хакс испытал бы боль. Зато сразу бы с лёгкостью классифицировал это как нечто неприятное, а не пытался каждый раз разложить ощущения по полочкам: приятно, унизительно, нежелательно или всё сразу. — Верю… Так что отпусти меня, — проговорил Хакс, прикрыв глаза в знак смирения. — Всё хорошо. Позволь мне позаботиться о тебе, — ласково прошептал Рен. — Я не допущу, чтобы кто-нибудь или что-нибудь причинило тебе боль. Как же это всё было неправильно. «Позволь мне». Как в самый первый раз, когда Рен решил коснуться его. У Хакса промелькнула мысль, означало ли это, что Рен спрашивал согласия у самого себя. Язык силы, обёрнутый в иллюзию вежливости. Не говоря о том, что каждый раз, когда Рен заводил песню о заботе и защите, Хакс чувствовал, как невидимая рука скручивает ему кишки. Казалось, Кайло совершенно искренне не понимал, сколько боли и тревоги он причиняет. И пребывая в блаженном заблуждении, считал вполне приемлемым продолжать без чёткого согласия. — Я отнесу тебя в повозку и велю кому-нибудь раскочегарить котёл. Ты весь дрожишь, — сказал Рен. Причиной тому был скорее адреналин, а не холод, но Хакс решил, что посидеть в тепле — хорошая идея. — Попроси Левина, — зашептал он. — Он не понимает общегалактического, но знает, как управляться с котлом. Думаю, я нашёл твоего джедая. И, возможно, кое-что ещё. — Тебя только что атаковала стая зверей, вампа, а потом ты упал, но ты всё равно… — Рен недоверчиво глянул на Хакса. Шумно выдохнув, он встряхнул головой и, прежде чем поудобнее взять Хакса, нежно поцеловал его в щёку. — Такое ощущение, что у тебя в мозгу вшито «сперва закончить миссию». Ладно, я попрошу его. Миссия была единственной вещью, которая могла отвлечь Хакса. На «Финализаторе» существовала уйма занятий, во время которых он мог не думать о Рене и его желаниях. Здесь же было лишь одно дело — их миссия. Первичный защитный механизм Хакса заключался в том, чтобы выполнять задание и притворяться, что вокруг почти всё в порядке. А если всё вокруг в порядке, значит можно сделать вид, что Рен не всегда наблюдает и выжидает. Это помогало сохранить в целости и сохранности остатки здравомыслия и удержаться на плаву в этом море ужасающих реалий, грозивших захлестнуть его с головой. Но по иронии судьбы единственная вещь, за которую он цеплялся, которая удерживала от безумия, приближала его к жопе, в которую он себя загнал.