Вольная птица

Несколько секунд Амадей стоял, не двигаясь и не обращая внимания на выжидающие взгляды мужчин. Он не понимал, для чего его привезли сюда, и был заметно растерян. Он вообще перестал понимать действительность после того, что пережил за последние дни. Наконец, услышав кашель в сторону, Моцарт очнулся и поспешно поклонился Иосифу. - Добрый день… Вольфганг Амадей Моцарт, - представился музыкант, так же не понимая и того, почему этого не сделал Сальери. - Моцарт… Моцарт… - повторил мужчина, сузив свои и так небольшие глаза, - ах, Моцарт! Это же Вы играли на вечере у Коллоредо? – император снова оживился и поторопил молодых людей пройти в залу. - Да, это был я, - подтвердил Амадей, поглядывая на Сальери, будто пытаясь прочесть на нем причину, по которой он привез его сюда. - Проходите-проходите, - протараторил Иосиф и усадил гостей на диван, а сам сел напротив в кресло, - я несказанно рад Вашему визиту. Сальери, как Вы думаете, он понравится гостям? - Несомненно, Ваше Величество, - ответил Антонио, глядя на императора. - О чем это вы? – Моцарт же был совсем потерян. Он растерянно смотрел на мужчин, разговаривающих каким-то шифром. Единственное, что разобрал Вольфганг так это то, что речь идет о нем. - Его Высочество хочет, чтобы Вы сыграли для его гостей завтра вечером. Он устраивает прием, а Вы его настолько поразили своим талантом… - пояснил Антонио. - Да, именно так, - подхватил Иосиф, подтверждая слова своего капельмейстера, - так, что Вы скажете по этому поводу? – он вопросительно и выжидающе посмотрел на блондина. - Я…даже не знаю…это большая честь для меня… - начал Моцарт, теряя мысль и чуть ли не путая слова. Это предложение было очень неожиданным для него, и он бы еще подумал, если бы не устремленные на него чужие взгляды, ожидающие ответа, - …я согласен. Моцарт сдался, надеясь, что потом не пожалеет об этом. А он бы точно пожалел, если б не воспользовался этим шансом. - Вот и славненько! – император весело хлопнул в ладоши, и глаза его вновь загорелись. Он приказал, чтобы подали чай с конфетами и стал угощать гостей. Уже через пару минут Амадей совсем расслабился и чувствовал себя совсем спокойно в этих императорских хоромах. - Вы, Сальери, тоже готовьтесь к вечеру. Вас я также хотел бы послушать, - сказал Иосиф, делая глоток ароматного напитка, но после будто подпрыгнул на месте, - ох, я совсем забыл, у меня же сейчас должна быть важная встреча. Я надеюсь, Вы простите меня? - Несомненно, Ваше высочество. Тогда увидимся завтра. Мы тоже пойдем. Нужно подготовиться, - ответил Антонио и поднялся с места. - Да-да-да. Буду ждать вас обоих. А теперь ступайте, - Иосиф улыбнулся молодым людям, глядя на них и провожая озорным взглядом. *** Добрались до дома музыканты быстро, но по дороге снова молчали. Сальери о чем-то думал, а Моцарта переполняли эмоции. Он был готов обнять весь мир, готов признаться в любви каждому встречному. Он был настолько рад всему происходящему, словно ничего плохого с ним вовсе и не происходило. По приезду домой Антонио сообщил своему другу об одном мероприятии, которое он никак не мог пропустить, поэтому, оставив Вольфганга одного, он уехал. Но Амадей и в этом нашел свои плюсы. В зале было фортепьяно, что не удивительно, ведь в доме каждого музыканта должен быть инструмент, на котором он играет. Пойдя к нему, Моцарт поднял крышку и любовно провел рукой по белоснежным клавишам. Как же он соскучился по ним, по их глади, блеску. На последней его рука дрогнула, и комнату заполнил легкий звук. Он появился и растворился в толще стен. Но даже этого хватило, чтобы вскружить молодому таланту голову. Это словно наркотик, который притягивает, без которого невозможно жить. Тонкие пальцы снова скользнули по клавишам, воспроизводя знакомую мелодию. На этот раз звуки не тонули в стенах. Они наоборот будто отражались от них, кружа вокруг Моцарта и вовлекая его в свой танец. В такие моменты Амадей был словно в другой реальности. Настоящий мир преображался в его глазах, становился иным. Душа музыканта будто бы попадала в рай. А после большого перерыва эти ощущения обострялись. Но не может вечно длиться наслаждение, и в какой-то момент Моцарта вернули с небес на землю. Чья-то рука плавно опустилась на его плечо, от чего музыка резко прервалась, оставляя на душе нехороший осадок, какую-то незавершенность и пустоту. Вольфганг резко обернулся, испуганно глядя на подкравшегося сзади, но, увидев, что за спиной стоит Сальери, облегченно выдохнул. - Я не слышал, как Вы пришли… - Моцарт даже не заметил. Как наступил вечер. Он поспешно закрыл крышку фортепиано и убрал руки от музыкального инструмента, понимая, что хозяину дома может не понравиться, что его вещи трогают без разрешения. - Вы божественно играли, - произнес Антонио и чуть сжал хрупкое плечо Амадея, - Завтра Вы произведете на всех фурор. - Благодарю Вас, - Вольфганг едва заметно улыбнулся и снова посмотрел на итальянца. - Не стоит. Вы голодны? – мужчина отошел в сторону, на ходу расстегивая верхние пуговицы рубашки. - Нет, не хочется есть, - ответил блондин, окидывая фортепиано взглядом. - Тогда давайте ложиться спать. Нужно отдохнуть перед завтрашним приемом. Амадей кивнул головой и, проведя рукой по гладкой крышке, поднялся с места и, пожелав Сальери спокойной ночи, направился в свою комнату. *** - Да не суетитесь Вы так, Моцарт, - Сальери, сидя в кресле и подперев щеку рукой, наблюдал за бегающим по зале Амадеем, который то и дело подправлял свои волосы, костюм и никак не мог успокоиться и просто сесть, ведь до выхода еще оставалось время. Наконец, не выдержав такой суеты, Антонио поймал Вольфганга за руку, а потом положил свои ему на плечи, внимательно глядя в глаза, - угомонитесь, друг мой. Все будет хорошо. Вы чего-то боитесь? Так не стоит, я буду рядом, да и Иосиф не допустит, чтобы с Вами что-то случилось. - Да, я знаю. Просто никак не могу совладать с эмоциями… - пробормотал Моцарт и широко улыбнулся. - По-моему лучше поехать во дворец сейчас. По дороге и успокоитесь, - итальянец поправил бабочку своему другу, и оба они отправились во двор, где их ждала карета. И снова дорога, снова дома, сменяющиеся живописным пейзажем, снова та тишина и переполняющие Амадея эмоции. Он не обвинял своего друга в молчании, сейчас он был даже рад этому. Ему было о чем подумать, была возможность настроиться на предстоящее выступление. Моцарт волновался. Не каждый день играешь на вечере у самого императора. Но то, что Антонио будет рядом, сильно утешало. - А-а-а, здравствуйте-здравствуйте, - протянул император, увидев музыкантов, зашедших в зал. Он что-то шепнул двум дамам, с которыми стоял, и подошел к прибывшим, - ну что, готовы, любезные? – с широкой улыбкой поинтересовался Иосиф, переводя взгляд с одного на другого. - Да, Ваша Светлость, - первым отозвался Сальери, так как Моцарту было явно не до разговоров. Глаза его вовсю «бегали» по залу, осматривая хорошеньких девушек, но это занятие пришлось прервать, ибо на ногу Амадея кто-то наступил, возвращая в реальность. - Несомненно, Ваше Величество, - ответил он, даже не посмотрев на виновника торжества. - Отлично. Тогда не будем томить гостей. После выступления Вы можете расслабиться и отдохнуть на славу, - голос мужчины сорвался, но он вовремя подавил смешок и отправился к самодельной сцене. – Уважаемые дамы и господа. Такие вечера я устраиваю довольно часто, это ни для кого не секрет, как и то, что каждый раз здесь выступают талантливые люди. Сегодня я хочу представить вам молодого, но очень талантливого музыканта. Впрочем, вы сейчас сами все увидите. Итак, Вольфганг Амадей Моцарт! Иосиф поднял руку, указывая на юношу в толпе, а после отошел в сторону, освобождая ему место. Под аплодисменты на «сцену» поднялся молодой человек в белом фраке. Поклонившись гостям, он сел за фортепьяно и медленно положил руки на клавиши. Уже через мгновение зал наполнился божественными звуками, унося всех присутствующих в сказочный мир. Мелодия проникла в сердца каждого, заполняя его теплом и каким-то неведаным счастьем. Отложив разговоры и дела, все погрузились в бездну музыки необычайной красоты, как в море. После того, как мелодия стихла, какое-то время была тишина, ожидающая и томящая. Но после зал заполнил шквал аплодисментов. Кто-то из гостей стоял и улыбался, кто-то плакал, а кто-то даже свистнул, считая, что рукоплесканий мало. Амадей встал из-за музыкального инструмента совсем окрыленный и безумно счастливый. Снова поклонившись публике, он собрался покинуть сцену, как вдруг его будто силой сняли с небес и ударили о каменный пол. Удар был настолько сильным, что Моцарт пошатнулся, глядя в одну точку, в толпу, из которой на него смотрел до боли знакомый человек, враг и похититель свободы – граф Коллоредо.