Вольная птица

Моцарт побледнел, стоя на сцене, и будто слился со своей одеждой. Из толпы на него смотрели глаза хищника, глаза, которые он никогда не забудет и которые всегда найдет в сотне других. Так и сейчас. Он не видел более гостей, даже императора. Он видел только их. Казалось, от одного такого взгляда сердце сжимается и перестает биться, что вокруг появляются решетки и начинают давить. Амадей стоял, не в силах пошевелиться. Зал до сих пор аплодировал, но один человек точно знал, что Вольфганг остается на сцене не из-за такого приема. Подойдя к нему, Сальери незаметно дотронулся до его руки. - Что с Вами, Моцарт? – тихо спросил он, чтобы было слышно только тому, к кому были обращены эти слова. Блондин долго не мог отвести взгляда от сверлящих его глаз, но, все же набравшись с силами, он испуганно посмотрел на Антонио. Этого было достаточно для понимания, и итальянец чуть отвернулся от людей и наклонился к уху друга. - Идемте со мной, - после этих слов мужчина направился в противоположную сторону от зала. Поборов некоторое замешательство, Амадей быстрым шагом покинул душное помещение, идя вслед за Сальери. Он вышел в длинный коридор со множеством дверей. Итальянец ждал его там, а после взял за руку и быстро повел вперед. - Куда мы…? – спросил Моцарт, едва успевая за другом и еще умудряясь посматривать назад, дабы убедиться, что за ними никто не идет. В коридоре было пусто. Лишь гул, звон стекла и музыка приглушенно доносились из зала. Антонио ничего не говорил, продолжая вести блондина куда-то вперед. Картины, двери, узоры на стенах мелькали перед глазами Вольфганга. Сердце сильно стучало в груди от испуга, спешки, непонимания, ноги подкашивались от одной мысли о том, что скоро может придти конец свободы, и снова появятся эти решетки, невидимые цепи и ошейник, которые появлялись, когда Амадей был в заточении. Голова начинала кружиться от пестрых красок, мелькающих по сторонам. Но уверенность итальянца, тепло его руки вселяли уверенность и силы самому Моцарту, не позволяя свалиться прямо здесь и сейчас. Но вот сильная рука потянула блондина в сторону, и мужчины оказались в небольшой комнатке для гостей, очевидно. Кожаный диван стоял у правой стены, напротив него был маленький столик, два кресла. Тумбы, зеркало, шкафчик так же присутствовали в помещении. Дверь за Вольфгангом закрылась, и он невольно посмотрел на нее через плечо. - Что мы здесь делаем? – спросил Амадей, переводя взгляд на Сальери, стоящего рядом. - Прячемся, - совершенно спокойно ответил музыкант, как ни в чем не бывало и, глядя на недоумевающего друга, продолжил, - расслабьтесь, Моцарт. Никто Вас не найдет. Итальянец отошел в сторону столика и налил вина в пустой бокал, который тут же снова осушил. Он будто даже и не обращал внимания на своего спутника, который в свою очередь стоял на месте натянутый, как струна. Он знал, что Коллоредо здесь, он знал, что граф не оставит его в покое и что, возможно, придется бежать всю свою оставшуюся жизнь. Но разве он не был готов к этому? Он представлял себе такое будущее, покидая дворец. Но все равно его сердце трепетало при каждом виде ненавистного мужчины. - Иосиф хотел предложить Вам работу, - снова заговорил Сальери, поворачиваясь к блондину. - А Вы откуда знаете? – Вольфганг удивленно взглянул на собеседника. - Он нередко советуется со мной. Да и я часто бываю неподалеку, - мужчина развел руками, давая понять, что мог услышать разговор. - И что бы Вы посоветовали мне? – молодой человек был немного растерян. Выступить на вечере это одно, а работать на самого императора… - А разве есть варианты? – Антонио посмотрел на Амадея изучающим и внимательным взглядом. - Варианты всегда есть, - сухо ответил блондин и подошел к столу, рассматривая бутылку вина. Пить не хотелось, вообще ничего не хотелось, но показывать свою слабость так открыто Моцарт бы не хотел. - Но в данном случае я вижу только один, - итальянец продолжал увиливать от прямого ответа, зная, что Вольфганг поймет его. Всегда понимал. Сальери не раз думал, что они как-то связаны, пусть и знакомы не так давно. Амадей молчал, продолжая сверлить этикетку взглядом. Он был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил, как сзади к нему подошел Антонио. Руки его снова легли на хрупкие плечи блондина, как и вчера, когда он играл на фортепиано. Только на этот раз Моцарт не дернулся. Он начал соглашаться со словами старца. Возможно, в мире и правда есть люди, которым можно доверять. Сальери не был похож на врага, Амадей не видел причин, по которым мужчина мог бы навредить ему. Руки осторожно сжали плечи, а после повернули Моцарта, вырывая его из паутины мыслей и подталкивая к новым неожиданностям. Стоило молодому человеку оказаться лицом к лицу к итальянцу, как второй тут же впился в чужие губы требовательным поцелуем, оставляя блондина в еще большей растерянности, чем он был минутой назад. *** Он уже давно был знаком с Иосифом и не мог отказать ему и не придти на этот вечер. К тому же император обещал сюрприз, что заинтересовало его. Но он даже не представлял, насколько этот сюрприз будет неожиданный и приятный. Он слушал и наблюдал за каждым, кто играл, но, когда на сцене появился Моцарт, взгляд его похолодел и стал словно стеклянный. Как такое возможно, чтобы бывший подданный выступал на вечере у самого императора? «Глупый мальчик», - подумал Коллоредо и изогнул губы в кривой усмешке, которая не была заметна из-за большого количества людей вокруг. Кровь в жилах забурлила, смешивая ненависть с радостью, а злость с желанием вернуть все, что принадлежит ему. Моцарт не уйдет от него. А если и рискнет, то ничего хорошего в жизни его не ждет. Все дороги закрыты. Все трактиры вешают замки на двери при одном виде этого распущенного блондина. Заказчики давно предупреждены, и получить работу по призванию будет невозможно. У графа все схвачено. Он просчитал каждую мелочь, деталь. Уж он-то умеет портить людям судьбы. Музыка прекратилась, выводя мужчину из лабиринта мыслей и планов. Он не мог отвести взгляда от наглого Амадея, он видел его страх и от этого получал удовольствие. Хотелось стереть парнишку в порошок за свое непослушание. К Коллоредо подошла какая-то дама и начала расспрашивать о том, понравилось ли ему выступление. Как же не вовремя она появилась. Пришлось отвлечься и посмотреть на нее, улыбнуться и что-то сказать. Мужчина даже сам не понял, что сказал, но дама, улыбнувшись в ответ, кивнула и побрела в сторону выхода. Когда граф перевел взгляд обратно на сцену, Моцарта на ней уже не было. Он тихо рыкнул и, пробравшись через толпу людей, игнорируя оклики, метнулся к самой ближней к помосту двери. Попал он в длинный коридор, но и этого граф похоже не заметил, так как без промедления стал дергать за каждую дверную ручку, чтобы найти маленького чертенка. Только помещения попадались либо совершенно пустые, либо похожие на кладовки, но так же без признаков живой души, либо же вовсе не открывались. В последнем случае золотистые ручки чуть ли не отрывались под напором мужчины, не смотря на то, что были крепко привинчены. Коллоредо метался, как разъяренный зверь, и благо ему на пути никто не попадался, иначе неизвестно, что было бы с несчастным человеком. У графа вдруг сложилось впечатление, что здесь все вымерли, но он ошибся, ибо в последней комнате, которую он открыл, оказались люди. Мужчина безэмоционально посмотрел на стоящего спиной ко входу и с кем-то целующегося брюнета, скрипнул зубами от недовольства и, мысленно чертыхаясь, покинул помещение, хлопнув дверью. *** Моцарт распахнул глаза от столь неожиданного действия со стороны итальянца. Воздух в комнате наэлектризовался, но на это никто не обратил внимания. Важно было сейчас совсем не это. Казалось, две души, связанные той самой невидимой тонкой нитью, которую видел Сальери, слились воедино. Требовательный поцелуй перешел в нежный, чувственный. Напряжение и растерянность Амадея стали отступать. Этот запах, вкус чужих мягких губ он запомнит надолго. Тонкие пальцы судорожно сжимали ткань черного пиджака Антонио, будто норовя оставить на нем несколько дырок. Сильные руки брюнета крепко прижимали хрупкого Вольфганга к сильному телу итальянца, будто он держал что-то самое ценное, самое дорогое в своей жизни. Вдруг дверь хлопнула, заставляя Моцарта вздрогнуть и первым вернуться в реальность. - Здесь кто-то был? – спросил он хрипловатым голосом, прервав сладостный поцелуй, и ослабляя хватку. Сальери, глядя на друга теплым взглядом, который через пару секунд станет обычным – холодным и сдержанным, пожал плечами и медленно отстранился. - Останетесь здесь или отвезти Вас домой? – спросил Антонио, как ни в чем не бывало. - Домой… - ответил ему Амадей, задумчиво и даже скромно глядя в пол. - Хорошо. Пойдемте, - мужчина едва заметно улыбнулся, но блондин кожей ощутил эту улыбку, теплую и мягкую. Почему-то рядом с этим человеком совсем не хотелось быть развязным, эмоциональным, вспыльчивым. Рядом с Сальери Вольфганг становился робким, как ребенок, провинившийся школьник. Заметив временное замешательство Моцарта, Антонио открыл дверь, дополняя свои слова. И это сработало. Подняв взгляд, молодой человек кивнул и направился вперед, чуть притормозив около брюнета, а потом уже оба отправились прочь из дворца.