Вольная птица

Сальери сидел на краю кровати, смотря на Моцарта спокойным, но печальным взглядом. Гроза давно утихла, и теперь комнату освещал свет луны, которая вырвалась из плена свинцовых туч. Блондин испуганно глядел куда-то вперед, в одну точку, словно был совсем не здесь, а где-то далеко. Антонио осторожно положил ладонь на плечо Амадея, чувствуя, как он вздрагивает под ней. - Успокойтесь, это лишь кошмар. Вы в безопасности, - мягко проговорил итальянец, не сводя глаз с подавленного и загнанного в тупик друга, на что тот ничего не ответил и уткнулся лицом в собственные колени. – Хотите, я посижу с Вами? Но в ответ снова тишина и бездействие. Не слышно вздохнув, Сальери убрал руку и поднялся с кровати, делая шаг в сторону, но тут же почувствовал, как тонкие, музыкальные, дрожащие пальцы крепко схватили его за рукав рубашки. Моцарт не мог сейчас оставаться один, как бы прискорбно это ни было. - Останьтесь… - шепнул он, не поднимая головы и не отпуская брюнета. Он не мог допустить, чтобы Антонио сейчас ушел. Мужчина внимательно смотрел на слабого и хрупкого Вольфганга, а после снова сел рядом, обнял его и, пока тот не сообразил в чем дело, крепко прижал к себе, не давая возможности отстраниться. Беззащитный и ранимый. Хотелось сделать для него как можно больше, всегда быть рядом и оберегать от всех бед и несчастий. Моцарт снова дернулся, когда к нему прикоснулись, но, осознав, кто рядом с ним, просто успокоился и позволил себе немного побыть так, в объятиях, пожалуй, самого близкого на сегодняшний день человека. Он снова слышал стук его сердца, как и тогда на балу, только сейчас он казался еще громче, отчетливей, словно это было его собственное сердцебиение. - Я вернусь… И продолжу выполнять свои прямые обязанности, - проговорил он, после недолгой паузы, не шевелясь, уткнувшись носом в мужское плечо. - Что? Нет-нет, я не позволю Вам, - запротестовал Сальери, непонимающе посмотрев на светлую макушку. - Почему же? Я перестану злоупотреблять Вашим гостеприим… - Прекратите нести чепуху, - речь Амадея была прервана, - Вы должны бороться. В конце концов, где Ваш боевой дух? - Угас, - ответ последовал мгновенно, словно Вольфганг знал, какой вопрос задаст брюнет, - и уже давно, - молодой человек чуть отстранился и поднял взгляд. Лицо Антонио при лунном свете казалось таким прелестным, что хотелось взять кисть и написать портрет. И почему Моцарт раньше не замечал такой красоты? - Всегда можно разжечь новый костер, - на редкость мягко и тепло сказал итальянец, - не сдавайтесь, Амадей. Поражение всегда успеете принять. С этими словами мужчина поднялся и, еще чуть-чуть задержавшись на друге взглядом, покинул комнату. Снова один, но уже не так одиноко, не так пусто внутри, словно туда положили зарождающуюся жизнь, после той, что погибла в неравном бою. Что-то трепетало, словно маленькая птица. А может Вольфганг ошибся и дух его еще жив, и стоит приложить совсем немножко усилий, чтобы из этой оставшейся искорки вновь разгорелось могучее пламя? А что если игра и правда не закончена? Жизнь настолько непредсказуема, что даже в тот момент, когда ты касаешься дна, ты еще может выплыть: посильнее оттолкнуться или поддаться навстречу протянутой кем-то руке. Хотя в данном случае было ясно, чья это рука и кто этот спаситель. Осталось только решить для себя, хочешь ли ты вернуться в игру, хочешь ли продолжать бой и хочешь ли ты вообще принимать эту самую помощь. Однако после недолгого, и, казалось бы, несодержательного разговора с Сальери, Моцарт почувствовал какой-то невиданный толчок, рывок своей души. Теперь она не кричала, а рвалась вперед. Он понял, что не сможет сложить свои крылья, ему нужно летать, ему это необходимо так же, как и необходим воздух для людей или вода для рыб. Без этих составляющих жизнь просто невозможна. Так и с этим. Он слишком свободный, чтобы упасть камнем, чтобы ТАК закончить свою еще недолгую жизнь. Он слишком малого добился. Нет… Это еще не конец. Вселенная еще узнает, кто такой Вольфганг Амадей Моцарт. Он заставит зазвучать этот мир. Он так решил, а мужское решение, как известно, - закон. *** Утро выдалось хмурое, словно за ночь природа не смогла передать всей скорби и вылить всю свою печаль. Но не смотря на это, Моцарт спустился в зал весьма бодрый. - Хозяин ушел, подать завтрак? – спросила Софи, выйдя из кухни. - Да, пожалуйста, - нерешительно согласился гость, чувствуя некую неловкость завтракать без хозяина дома. - Хорошо, через пять минут все будет готово, - женщина развернулась, чтобы уйти, но что-то вспомнила, подошла к столику, взяла конверт и протянула Вольфгангу, - просили передать. После этих слов она удалилась, а молодой человек остался стоять и недоуменно смотреть на белый прямоугольник. «Неужели это от…», - он присел на край кресла и дрожащими пальцами стал распечатывать письмо, на котором красовалась большая и красивая печать. Достав тонкий лист и распрямив его, Амадей отбросил конверт в сторону и забегал глазами по изящно выведенным буквам. «Многопочтенный… Быстро покинули дворец… Не успел поговорить… Есть предложение… Сегодня в полдень… Иосиф Ⅱ». После прочтения у Моцарта спал с сердца камень и он, шумно выдохнув и прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Но не успел он все обдумать, как в зале опять появилась с Софи, зовя в столовую, где было все готово для завтрака. Судьба снова дает шанс встать на ноги, оправиться, и его нельзя упускать. В этот раз Вольфганг точно не промахнется. Быстро поднявшись, он упорхнул за стол. Еда была прекрасна, как и всегда. Амадей уже успел привыкнуть к стряпне Софи и понял, что будет без нее скучать. Ведь не всегда он будет жить у Сальери. В конце концов, это не прилично злоупотреблять гостеприимством. Наспех перекусив, музыкант поблагодарил женщину, кратко поцеловал ее в щеку, от чего та засмущалась как юна девица, и, попросив передать хозяину дома, что ушел по делам, буквально выбежал из дома, навстречу новому дню. Конец старой жизни, да здравствует новая! Как, оказывается, мало надо для того, чтобы собраться с силами и продолжить «путь». Дорога предстояла длинная, и пешком до дворца мог дойти только отчаянный человек, либо совсем бедный, не имеющий денег на оплату поездки. Дойдя до ближайшего трактира, Амадей остановился и заговорил с мужчиной. Около подобных заведений всегда стояло несколько карет. Удобно клиентам и выгодно развозчикам. Мужчина попросил подождать одну минуту и скрылся за дверями трактира. Моцарт вздохнул и поежился от прохладного ветра, пробирающего до костей, но в это время к нему подошли двое молодых людей. - Он? – спросил один. - Он, - ответил ему второй, на что музыкант лишь удивленно вскинул брови, переводя взгляд с одного незнакомца на другого. - Пойдемте, мсье Моцарт, - снова заговорил первый, и, подхватив блондина под руки, повели прочь от здания, не обращая внимания на попытки вырваться. - Что вам нужно? Отпустите или закричу, - пригрозил Вольфганг, видя, что попытки освободиться оказались тщетными. Но молодые люди оценили угрозу по-своему и, остановившись за углом дома, ударили чем-то тяжелым по затылку своей жертвы, выбивая ее из колеи и сознания.