Харлин

      Шесть часов вечера, среда. Последний день работы перед двумя выходными днями. Я сидела в архиве и переписывала истории болезней.       Как выяснилось, я нашла лишь одну из двух историй болезни Пугала. Раньше она была у него в единственном экземпляре, однако где-то затерялась в архиве и, когда его снова вернули в Аркхэм, вместо того чтобы поискать уже имевшуюся, просто завели новую. Перерыв половину архива, я всё-таки нашла ту самую утерянную первую часть и сейчас сидела за столом и переписывала обе части в одну — скучнейшая задача. Также ранее я отделила отчёты от историй болезней пациентов, сложив их по разным ящикам.       За три дня работы из пациентов я посетила Крейна и Безумного Шляпника, большую часть сеанса с которым я потратила на объяснения о том, что моё имя Харлин, а не Алиса. В конце концов он, вроде, понял это, и надеюсь, что запомнил. Когда я говорила с ним, у меня в голове сразу же появился диагноз: ярко выраженный психоз. Это расстройство появляется при злоупотреблении психоактивными веществами, а в его истории болезни как раз и написано, что его рассудок повредился из-за того, что он принимал экспериментальные наркотики. Всё сходится, я молодец, но диагноз ещё не вписывала в историю болезни, решив лишний раз покопаться в справочниках. После выходных обязательно зайду к Загадочнику. Надо бы купить ему сборник головоломок судоку, думаю, он оценит.       Я перевернула страницу и продолжила переписывать. С Брюсом я не виделась почти три дня с того момента, как мы выяснили, что наши родители дружили. Надеюсь, что причина не в этом. Но он мог бы хотя бы позвонить, узнать, как мои дела на работе. Джун, например, уже два раза звонила и спрашивала, как я здесь.       На столе завибрировал телефон и я взяла посмотреть, кому же сейчас понадобилась.       — Ну вот, теперь он наконец-то звонит. — Я приняла вызов и поднесла телефон к уху.

***

      После того как я отвёз Харлин домой и вернулся к себе, первым делом стал искать коробку со студенческими фотографиями отца. Найдя её, я сел на пол в спальне и, поставив перед собой, начал перебирать фотографии. Первой на глаза мне попалась фотография, на которой мой папа стоял рядом с машиной, подаренной ему отцом в честь окончания школы. Он раньше часто показывал мне её. Я просмотрел ещё несколько изображений фотографий, пока не обнаружил то, которое искал. На ней был лучший друг отца в парадном костюме, он стоял, держа в руках красный диплом. Его светлые волосы волосы были взлохмачены, а ярко-голубые глаза светились счастьем и весельем из-под стёкол очков. Рядом стоял мой отец с синим дипломом в руках. Я вглядывался в фотографию, ища черты сходства Харлин с Ником. Я верил ей, я знал, что она сказала правду, но принять это было тяжело. Мне не давала покоя мысль о том, сколько раз я сажал Харлин в Аркхэм, о том, сколько раз после моей стычки с ней и Джокером она попадала в больницу с травмами. И о том, что она была причастна к убийству Джейсона.       Я помню, как сидел среди обломков взорванного склада, держа на руках тело Робина. Я заметил под завалом Харлин, но ничего не сделал, потому что думал, что она мертва, а может только надеялся на это. Полиция и скорая приехала лишь через полчаса, я сказал им, что под обломками ещё лежит тело подружки Джокера. Но когда Харлин достали, я заметил, как они начали суетится вокруг неё. Ко мне подошёл комиссар Гордон, чтобы узнать, как я. Тогда я посмотрел на него и спросил, почему все бегают вокруг трупа умершей девушки. На что он ответил:       — Она жива.       В тот момент больше всего на свете я желал ей смерти. Почему она выжила при взрыве, когда Джейсон погиб?! Он был очень сильно избит Джокером, но погиб именно от взрыва. А Она лежала в реанимации, и всё это время я боролся с желанием задушить её. Ещё больше меня разозлил тот факт, что когда она пришла в себя, то сказала, что ничего не помнит об этой ситуации. Я расспрашивал врачей может ли она врать, но меня заверили что чудо, что она вообще что-либо помнит.       Я полностью пришёл в себя только когда чуть не убил Джокера, но вовремя остановился, вспомнив, почему я не убиваю преступников: потому что не хочу стать таким же как они. Я чувствовал свою вину перед отцом за то, что так и не смог вразумить Харлин. Я знаю, что пытался, но теперь мне кажется, что я не справился.       — Мистер Брюс, в этом нет вашей вины, вы же не были даже знакомы. — Я поднял глаза на Альфреда. Он всегда знал, что у меня творится на душе.       — Я знаю, но ведь всё равно не получится просто отмахнуться от этого рукой, как бы я не хотел. — Альфред кивнул.       Через два дня я в костюме Бэтмена встретился с главой охраны Аркхэма Аароном Кэшем. Он мне много помогал, и я решил узнать, как Харлин работает.       — На удивление хорошо. Она поразила всех моих охранников после того, как сказала развязать Пугало во время приёма. Когда его ввели, он выглядел как мертвец, а забрали уже живого человека. Понятия не имею, о чём они говорили. Главный врач тоже удивлён, она хорошо справляется с пациентами, у неё отличные знания, и ещё она решила разобраться с архивом, в котором творится полная неразбериха. На ней одной висит целое отделение особо опасных пациентов. Все сначала её побаивались и сторонились, но она ни с кем не разговаривала без веской причины, а если и разговаривала, то не обращая внимания на отношение к себе. Она, правда, почти не выходит из своего «подземелья», как она назвала своё отделение, но постоянно за работой.       — А как она раньше работала? До того, как стать пациентом. — Кэш один из сотрудников, что работают в Аркхэме ещё с тех времён.       — Над ней все посмеивались, никто не считал, что она справится, а некоторые даже ставили на то, как скоро она отсюда сбежит. Но перестали после того, как она накричала на главного врача из-за того, что он не снял с наркотиков Пугало, несмотря на то, что она сказала их отменить. Также она добавила, что если уж он дал ей пациента, то вся ответственность за него лежит на ней, и он не имеет права назначать её пациенту всё, что придёт в его пустую голову, именно так и сказала, однако он её не уволил и лезть перестал, а состояние Крейна улучшилось. После этого её стали уважать, поэтому и Джокера дали, когда попросила.       — Спасибо, просто решил узнать, чего можно от неё ожидать. — И я ушёл.       Я снял костюм и вернул его на место. Была ночь, я поднялся на лифте, вышел из Бэтпещеры и, уже идя в сторону спальни, услышал:       — Что Кэш сказал? — Я обернулся к Альфреду.       — Я подумал, что ты уже спишь. Если кратко, то он сказал, что Харлин — лучший психиатр Аркхама, который когда-либо в нём работал. — Я увидел на лице Альфреда удивление. Я кивнул. — Да, я знаю, сам не ожидал.       — Почему? — Я смотрел на него, не понимая сути вопроса.       — Вы удивились тому, что мисс Квинзель оказалась хорошим психиатром, или что люди считают её таковой? — Я молчал. — Я вот удивился тому, что Кэш так о ней отозвался.       Я понял, что он имел в виду. Мне никогда не нравилась Харли Квинн, королева Джокера, я не понимал, как он вообще её терпит. Но мне нравится Харлин Квинзель, выдающийся психиатр и член «Отряда Самоубийц».       — Доброй ночи, мистер Уэйн. — Я улыбнулся.       — Доброй ночи, Альфред.

***

      — Привет, Брюс, как у тебя дела? — Я была рада, что он позвонил.       — Всё отлично, как тебе новая работа? В смысле просто работа. — Я улыбнулась.       — Всё замечательно, сейчас соединяю воедино две части истории болезни Джонатана Крейна.       — Это как? — в его голосе слышалась заинтересованность.       — Это когда врач поленился найти потерявшуюся историю болезни и просто завёл новую, в которой отсутствует десять лет лечения пациента. — Брюс засмеялся.       — Во сколько заканчиваешь?       — В девять вечера, до конца рабочего дня… — Я посмотрела на часы, — три часа.       — Хочешь встретиться? — Я усмехнулась.       — В девять часов?       — Да, я нашёл фотографии наших родителей, хотел бы тебе показать.       — У тебя есть фотографии моего отца? — удивлённо спросила Харлин.       — Да, есть, я подумал, может у тебя каких-то нет или ты не видела.       — У меня никаких нет, ничего не осталось. — Я была так расстроена, что не уберегла фотографии. Все, что у меня были, остались в старой съёмной квартире, в которой я жила до того, как стала подружкой Джокера, и их, наверное, выкинули давным-давно, как и все мои вещи.       — Мне очень жаль. — Он помолчал. — Так мне за тобой заехать? — Я улыбнулась, всё-таки Брюс Уэйн мне нравится, хотя я так и не понимала, как такой человек как он может иметь репутацию ничем не интересующегося бабника? Но если вспомнить мою репутацию, то все вопросы отпадают.       — Да, заезжай.       — Хорошо, до встречи.       — До встречи. — Я положила телефон на стол и вновь продолжила переписывать историю Крейна.       — Как ты мог за один год сбежать шесть раз? Даже у меня за год больше трёх побегов не набиралось! — посетовала я в пустоту, но мне было интересно знать, как же он шесть раз умудрялся сбегать. Ничего, после выходных я его расспрошу об этом.       Примерно через час две части истории Крейна были полностью мной изучены и переписаны. Я положила в архив отдельные экземпляры, а цельный унесла в свой кабинет. Хорошо, что с остальными моими пациентами такого не было.       Вернувшись обратно в архив, я начала заново перебирать истории болезней. Одна находка меня удивила.       — Крок тоже здесь лежал. — Я посмотрела даты. — Так ещё и в один год со мной! Вот так общайся с человеком и не знай, что в одно время в психушке лежали. — Я переложила его историю болезни в ящик с нужным годом.       В основном в архиве я работала перед тем, как уйти домой: пациенты уже спят, документацию я дописала, а время ещё осталось, и вместо того, чтобы чаи гонять, как это делают врачи обычных пациентов на своих этажах, я шла в архив. На мне одной было семь пациентов, в то время как врачей обычных пациентов девять. Это был только мой архив, архив особо опасных. Мне всегда раньше казалось, что в Аркхэме будто есть целых две больницы: одна для «нормальных» пациентов и «нормальных» врачей, а другая для «психов», которых лечат «психи-самоубийцы».       В течение последнего часа моей работы я всё время поглядывала на часы и без пятнадцати девять зашла в свой кабинет. Переодевшись и сменив белый халат на чёрную кожаную куртку, стала ждать. Как только стрелка часов показала ровно девять, я вышла из кабинета, закрыла его и поднялась на первый этаж. Выйдя из здания, я прошла к пропускному пункту Аркхэма. На мосту меня ждал Брюс, он стоял, прислонившись к своему автомобилю.       — Привет. — Я подошла к нему.       — Ну что, поехали? — Я кивнула и села в машину.