Харлин

      Я открыл глаза, нащупал на прикроватном столике телефон, и, поднеся его к глазам, посмотрел на время: полдесятого утра. Ну, хотя бы не три часа дня. Я положил телефон обратно и встал с кровати. Каждое утро начиналось для меня с небольшой разминки, конечно, я не всегда просыпался утром, чаще всего к обеду, но всё же от правил не отступался. Отжавшись сотню раз, я поднялся с пола и пошёл в ванную.       Закончив с водными процедурами и переодевшись в джинсы и футболку, я вышел из комнаты и отправился на кухню, зная, что Альфред скорее всего там. Спустившись на первый этаж, я услышал шум из кухни — он точно там. Я пошёл в сторону доносившегося шума и, подойдя к арке, ведущей на кухню, остановился в проёме. Я увидел там Альфреда: он готовил завтрак, а рядом с ним стояла Харлин и что-то перемешивала в тарелке. На ней была та же одежда, которую я ей вчера дал: штаны, толстовка и выглядывающая из-под неё слишком длинная футболка. Волосы были собраны на голове в пучок.       — Альфред, я клянусь вам: из пистолета стрелять проще, чем готовить, — сказала Харлин. Меня они не замечали.       — Полностью с вами согласен, мисс, — откликнулся Альфред, жаря на сковороде оладьи.       — Вы умеете стрелять из пистолета? — Харлин с удивлением посмотрела на моего дворецкого.       — Да, и не только. Я владею многими видами огнестрельного оружия. — Она так и не оторвала изумленного взгляда, не забывая при этом помешивать содержимое тарелки.       — А как… То есть зачем?       — Раньше я был военным, а затем актёром в театре, и уже после стал дворецким семьи Уэйнов. — Харлин улыбнулась.       Она переложила тарелку в правую руку и продолжила мешать уже левой рукой.       — Если вы устали, можете перестать перемешивать. — Она энергично замотала головой.       — Нет, если уж вы доверили мне перемешивать эту… Субстанцию, то я с этим справлюсь. — Альфред усмехнулся.       — Эта субстанция называется йогурт, и вы сейчас смешиваете его с… — Он посмотрел в тарелку. — С ежевикой. — Харлин улыбнулась и продолжила перемешивать.       Я полностью уверен, что Харлин поладила с Альфредом, ведь это очевидно. Я постучал по стене, привлекая к себе внимание. Харлин обернулась и посмотрела на меня.       — Доброе утро, — сказал я.       — Доброе утро, мастер Брюс, — кивнул мне Альфред.       — Доброе, — Харлин улыбнулась мне, не переставая перемешивать йогурт.       Альфред наклонился к ней и посмотрел в тарелку.       — Я думаю, что больше перемешивать не нужно. — Она посмотрела на него с широченной улыбкой, как у чеширского кота, а глаза светились.       Она поставила миску на стол и потёрла руки друг о друга.       — Альфред, я могу ещё чем-то помочь?       — Думаю, что нет, уже почти всё готово.       — Хорошо, — произнесла она.       Альфред уже лет тринадцать твердит, что мне давно пора бы жениться, но из тех девушек, с кем я общался до поры до времени, жен бы точно не вышло: сплошь раскрашенные куклы, пустые внутри. Иногда я думал над его словами, и мне всегда казалось, что девушка, с которой я мог бы ужиться, должна быть милой, домашней, способной одним своим присутствием осветить мой дом. Но в то же время я отгонял эту мысль, потому что её смерти я бы не пережил, ведь, глядя на неё, я бы всякий раз думал о том, что не смогу её защитить.       И вот сейчас я стоял, прислонившись к стене, и смотрел на Харлин. Она ходила по кухне в моей одежде, до этого помогала Альфреду готовить, и, насколько я понял, готовить она не умеет. Она выглядела живой, очень милой, доброй и практически светилась. Альфред с ней поладил, что было в новинку: ему ни одна девушка никогда не нравилась: ни актриса, ни модель. Впрочем, он никогда этого не показывал, для него всегда было главным, чтобы я был счастлив. Рэйчел он тоже рядом со мной не видел, никогда, и я это знал. А Харли Квинн смогла произвести на него впечатление: она вела себя как обычно и всё. За неё я бы боялся, но всегда знал что она без особого труда сама навредит любому, кто решиться навредить ей. Это было так странно.       — Ты завис? — Я посмотрел на Харлин.       — Нет, задумался. Что ты сказала? — Она засмеялась.       — Альфред сказал, что завтрак готов и можно идти в столовую есть.       — Хорошо, пойдём. — Она прошла мимо меня в столовую.       Я пошёл вслед за Харлин и сел за стол. Девушка устроилась напротив, а Альфред рядом.       — Я вижу, Харлин помогла тебе готовить, — обратился я к Альфреду.       — Да, мисс Квинзель постаралась. — Харлин закатила глаза.       — Я просила вас называть меня Харлин, — напомнила она. — Ну ладно, надеюсь, мы не отравимся.       Я засмеялся: её оптимистичность впечатляла.       — Не судите себя строго, — сказал Альфред.       — Я иногда такую гадость готовила, вы просто не представляете, так что я просто предупредила, — возразила она и начала есть йогурт. Я последовал её примеру.       Самый обычный йогурт с ежевикой.       — Я ещё жив, — сказал я Харлин.       — Это радует, ведь травить людей не в моём стиле. — Уж я то это знал: убить холодным или огнестрельным оружием, взорвать, даже битой до смерти забить — это по её части, а вот травить — нет, этого она никогда не делала, не её стиль.       Альфред улыбнулся: нет, она ему определённо понравилась. Я уже представляю разговор с Альфредом после того, как она уедет домой.       — Ты уже смотрела фотографии?       — Да, я даже нашла фотографию со свадьбы моих родителей, и ты там тоже был, тебе на вид года четыре, может, чуть больше.       — Пять. — Она улыбнулась.       — Мой отец выглядел как всегда: волосы взъерошены, очки зачастую сваливаются. И не скажешь, что отличник, больше похож на двоечника. — Она засмеялась.       — Ага, а мой папа всегда причёсан, опрятно одет, но учился с тройки на четвёрку. — Альфред улыбнулся.       — Зато ваш отец считался одним из лучших врачей Готэма.       — Это правда. -Харлин доела йогурт и начала есть оладьи, запивая апельсиновым соком. — Харлин, твой отец из Нью-Йорка и учился в Готэме?       — Нет, он из Готэма. Родился, вырос и отучился в университете здесь, и только потом переехал. Я уже вернулась сюда, а мой брат так и живёт в Нью-Йорке.       — У вас есть брат? — Альфред впервые слышал об этом. Всё-таки как мало мы знали о ней: всё, что нам известно, было почерпнуто из статей в газетах. Но если бы мы искали глубже, то знали бы, что наши родители дружили. И, насколько я понял, свой диплом она заработала умом, а не гимнастическими способностями, как я раньше думал.       — Да, Барри, у него двое детей. Жену зовут Луиза, дочку Дженни, а сына Никки, как нашего отца. — Альфред был удивлён. — Только мы уже не общаемся почти одиннадцать лет, так что я ни его жену, ни племянников ни разу не видела. От старых знакомых узнала, всё-таки младший брат как никак.       Альфред улыбнулся, я тоже. У неё были родные, но она всегда была одна, целых одиннадцать лет, ей тогда было пятнадцать.       — Вы перестали общаться, когда тебе было пятнадцать?       — Да, тогда был последний год школы, я закончила девять классов. Мама умерла прямо перед выпускным, так что в тот год я пошла не на выпускной, а на похороны, они проходили в один день. А после практически сразу уехала в Готэм, Барри было тринадцать. Он остался жить у маминой сестры и её мужа, они хорошие люди.       — С пятнадцати лет остаться одной. — Она подняла на меня глаза.       — С четырнадцати, я осталась одна сразу после похорон отца, с Барри мы и так не очень ладили, а мама и вовсе замкнулась в себе, так что я привыкла.       Рядом со мной всегда был Альфред, но после смерти родителей я чувствовал себя одиноким, хотя никогда не был таким в действительности. В семнадцать уехал, искал себя, попал в тюрьму, затем в Братство теней. И несмотря на это после боролся с преступностью. Харлин же в этом возрасте действительно осталась одна и несмотря на это поступила в университет, закончила его с красным дипломом и после её сразу взяли в Аркхам. Она добилась этого сама, в полном одиночестве, и несмотря на это стала злодейкой. Как сказал Харви Дент: «Мы либо умираем героями, либо живём до тех пор, пока не станем злодеями». Он тоже был хорошим человеком, Харлин мне его часто напомнила: один человек сделал из них злодеев, только вот она справилась, а Харви не смог.       Она доела оладьи и сейчас просто допивала сок из стакана.       — Ты ничего не планировала на эти выходные? — Мне было интересно, насколько ещё она тут задержится. Я не хотел, чтобы она прямо сейчас уезжала.       Она отпила немного сока, затем поставила стакан на стол и, посмотрев на меня, на минутку задумалась.       — Я собиралась встретиться с Флойдом и Кроком, но мы пока не договаривались, где и когда встретимся, так что можно сказать, что ничего не планировала. — Я улыбнулся.       Я вспомнил, что в прошлом месяце звал её на балет. Конечно, с датой премьеры я тогда не угадал: «Ромео и Джульетта» Прокофьева будет в эту субботу.       — Ты в субботу отдыхаешь? — Она отрицательно покачала головой.       — Нет, я отдыхаю сегодня и завтра, в пятницу, а в субботу мне уже на работу.       — А ты можешь пораньше уйти? — Харлин задумалась.       — Я заканчиваю со всеми пациентами ещё в пять, а потом разбираюсь в Архиве, заполняю истории болезней и всё в этом духе, в общем работаю с документами. Так что думаю, что могу. А что?       — Я вспомнил, что ещё в прошлом месяце звал тебя на балет. Он будет в эту субботу в семь часов вечера.       — Хорошо, я смогу уйти пораньше. — Она улыбнулась и отпила ещё сока.       Я уже представлял лица местных богатеев, которые тоже придут на премьеру. Ведь если они спросят Харлин, чем она занимается, она врать не станет. Будет интересно, что же они обо мне подумают, узнав, что я пригласил в театр Харли Квинн! Конечно, могут и не спросить, но я уверен, что спросят: Харлин намного красивее всех моделей и актрис, с которыми я встречался ранее, и им будет интересно, почему они её никогда не видели, а выяснив, что видели, они придут в ужас.       — Отлично, я рад, что ты сможешь пойти. — Я улыбался. Посмотрел на Альфреда и понял, что он подумал о том же, о чём и я.