***
— Он мёртв?! — я согласно кивнула в ответ. — Благослови тебя Господи! — прокричал Загадочник. — Я так хорошо себя чувствовал последний раз пять лет назад, когда мы сбежали. Я слабо улыбнулась. Я понимала, что не следует этого делать, однако знала, что мне ничего не будет: его тело уже кремировали, без вскрытия, без экспертизы, ведь я записала в историю болезни, что от дозы, прописанной ему, вполне можно умереть, но такие случаи бывали крайне редко, а учитывая возраст Весельчака, которому было пятьдесят шесть лет, эта вероятность вполне могла увеличиться. Когда об этом узнал Крейн, он откинулся на кровать, выдохнул и улыбнулся. Загадочник благодарил Бога. Наши реакции на его смерть были разными, но чувствовали мы лишь одно: нам стало легче, будто тяжелый камень свалился с плеч. Я не испытывала угрызений совести за то, что совершила, потому что если бы я его не убила, то жалела бы об этом до конца своих дней. Мне стало легче, это самое главное. Перед тем, как я ввела ему смертельную дозу, я видела в его глазах неподдельный ужас — он боялся меня, человек, которого боялась я, испугался меня. Я никогда этого не забуду. В половине четвёртого мне позвонил Брюс. — Привет, в четыре я заеду за тобой. — Я улыбнулась. — Хорошо, у меня уже дел не осталось. — Брюс молчал. — Всё хорошо? — Да, всё нормально, до встречи, — сказал он и положил трубку. Ну ладно. Через полчаса я взяла свой рюкзак, надела куртку и вышла из Аркхэма. Я пошла в сторону моста, по которому уехала отсюда пять лет назад. Проходя мимо таблички «Аркхэм», я заметила, что она та же самая — её поправили, но видно вмятину на столбике, которая осталась после того, как я её сшибла. — Я жива. Спасибо, — тихо сказала я. Несмотря на всё я вернулась сюда, я заставила боятся себя человека, имя которого каждый раз вспоминала с ужасом. Я подошла к решётке: она была другая, крепче прежней, хотя на полной скорости её тоже возможно сбить. Я улыбнулась, редко чувствую себя настолько счастливой. Получив в руки мой пропуск, охранник улыбнулся мне и открыл ворота. Пройдя мимо него за пределы территории лечебницы, я подняла руки вверх и потянулась. Такой лёгкости я не ощущала в себе очень давно. Повернувшись, я увидела машину Брюса, подошла, открыла дверь и села на переднее сидение рядом с ним. — Привет, — сказала я и улыбнулась. — Привет. — Он тоже улыбнулся, но показался мне задумчивым. — Поехали.***
Мы подъезжали к театру. На мне было великолепное красное платье в пол, а волосы собраны на голове, открывая шею. — Ты очень красивая. — Спасибо. — Мне казалось, что ещё чуть-чуть и я начну светиться ярче, чем Бэтсигнал. У театра уже поджидала нас целая куча журналистов. Ну всё, друзья от меня теперь точно не отцепятся. Я вопросительно посмотрела на Брюса. — Прости, я знаю, я всё знаю, но делать нечего, мы уже приехали. — Я закатила глаза. — Ладно, пошли. — Брюс улыбнулся и вышел из машины. Обойдя её, он открыл мою дверь и подал мне руку. С его помощью я вышла из машины, после чего Брюс взял меня под руку и мы прошли в театр. Пока мы шли, на нас постоянно смотрели люди. Я повернулась к Брюсу и спросила: — Как думаешь, они меня узнали? — Нет, не думаю. — Я улыбнулась ему. — Надеюсь, что так. Мы зашли в театр. Там было много людей в дорогих костюмах, женщин в изысканных платьях и украшениях. Когда мы вошли, все сразу же замолчали и посмотрели на нас. — А ты тут местная знаменитость, как я погляжу, — тихо сказала я Брюсу. — Вообще-то все они смотрят на тебя. — Не успела я ничего сказать, как к нам подошёл темнокожий мужчина с седыми волосами и добрым лицом. — Добрый вечер, мистер Уэйн. — Добрый вечер, мистер Фокс. — Добрый вечер, — сказала я, чувствуя себя немного неловко. — Мистер Фокс, познакомьтесь, это мисс Харлин Квинзель. — Мистер Фокс не перестал улыбаться, но по его глазам я увидела, что он понял, кто я. — Добрый вечер, мисс Квинзель. — Харлин, познакомься, это Люциус Фокс, главный директор «Уэйн Энтерпрайзес». — Очень приятно познакомиться с вами. — Я улыбнулась ему. Брюс посмотрел на Люциуса и спросил: — Мы не опоздали? — Глупый вопрос, ведь на стене висят часы, которые показывают полседьмого, а Брюс говорил, что балет начинается в семь. — Нет, сейчас только шесть тридцать, — сказала я ему и кивнула головой на часы. — А, да, правда, не заметил, — произнес Брюс и глупо улыбнулся. Кого он из себя строит? Я посмотрела на него, подняв брови, но он сделал вид, будто не заметил моего взгляда. Так, это я тебе ещё припомню. Но вот Люциус Фокс отошёл от нас и его место заняли незнакомые мне мужчина и женщина. — Мистер Уэйн, — обратился к Брюсу мужчина. — Мистер Тёрнер, — кивнул Брюс. Женщина окинула меня взглядом: я была на каблуках и оказалась выше неё сантиметров на пять, и при этом ниже Брюса на полторы головы. Мне не нравится это общество. — А как зовут вашу спутницу? — спросил мистер Тёрнер. Я улыбнулась. — А спутница сама умеет разговаривать, — сказала я, не дав Брюсу ответить. — Моё имя Харлин Квинзель. — Он окинул меня взглядом, секунд через тридцать его молчания я поняла по его глазам, что он меня узнал, и похотливое выражение исчезло с его лица. И правильно. Женщина рядом с ним так и продолжала смотреть на меня, только теперь с опаской. — П-приятно поз-знак-комиться, мисс Квин…зель, — поспешно добавил он. Я краем глаза посмотрела на Брюса, он еле сдерживал самую что ни на есть настоящую улыбку, его эта ситуация явно забавляла. — А чем вы сейчас занимаетесь? — робко спросила женщина. — Сейчас я вновь работаю психиатром в Аркхэме, — сказала я. — И вы можете определить психическое расстройство у любого человека? — спросила женщина. Я глянула на Брюса, он улыбнулся — ну что же, поиграем. — Да, если знаю его. Например, возьмём Брюса, — он резко закашлялся от моих слов. — У него ярко выраженное ананкастное расстройство личности, характеризующееся чрезмерным вниманием к деталям, излишним перфекционизмом, и упрямством, — вот теперь ему стало невесело. А женщина, видимо, ничего не поняв из того, что я сказала, засмеялась, решив, что это шутка. — Очень смешно, мисс Квинзель, — сказал с улыбкой мистер Тёрнер. — Я сказала это на полном серьёзе, мистер Тёрнер, — я смотрела на него уже без улыбки со спокойным выражением лица. — Ну, нам пора, — мистер Тёрнер кивнул напоследок Брюсу и ушёл, уводя за собой женщину. Я так и не поняла, является ли она его женой или нет. Брюс медленно перевёл взгляд на меня. — Ананкастное расстройство личности? Это шутка такая? Я не псих, — он выглядел серьёзно обеспокоенным моими словами. Я ухмыльнулась в ответ. — Нет, Брюс, я совершенно серьёзно. И можешь не беспокоиться, это не означает, что ты псих, у каждого человека можно найти какой-нибудь диагноз. Это нормально, ведь у любого человека свой неповторимый характер, манера поведения и привычки, а глядя на тебя сегодня, у меня складывается впечатление, что у тебя, помимо ананкастного расстройства, ещё и раздвоение личности. — Он опустил голову, затем поднял её и посмотрел на часы, висящие за моей спиной. — Пойдём, уже без десяти, в зал можно заходить. — Не хочешь говорить, не надо. — Пошли, где наши места? — На балконе. — Я кивнула и улыбнулась ему. — Здорово. — Мы зашли с ним в зал.***
Было, наверное, около половины одиннадцатого, когда я зашла в свою квартиру вместе с Брюсом. Я стянула с себя туфли и прошла на кухню. — Что будешь: чай, кофе или какао? — Чай, — сказал он из прихожей. Балет мне понравился, однако люди, присутствующие там, совершенно не вызвали у меня никакой симпатии, а Брюс так и не объяснил свои резкие перемены в поведении — вот такой вот вечер. Тут я услышала, как Брюс прошёл на кухню. Всю дорогу, пока мы ехали назад, он был задумчивым и хмурым, а сейчас по моим ощущениям стоял позади меня и прожигал взглядом мой затылок. Я поставила греться воду в чайнике. — Это ты убила Байрона Мередита? — Если бы у меня было что-то в руках, я бы точно это выронила. Я пошатнулась, но оперлась на столешницу и не упала. Откуда он знает о том, что он мёртв? Что, чёрт возьми, это значит…