Харлин

      — Так это ты? — Я втянула в себя воздух и медленно развернулась к нему. Совершенно спокойный он стоял и смотрел на меня, держа руки скрещенными на груди. Врать я не хотела и не стану.       — Да. — Главное не плакать, всё закончилось, я больше никого не боюсь. Руки тряслись, и мне пришлось сжать их в кулаки за спиной. — Ты не понимаешь, это не я… Внутри я, я… Ты же знаешь меня…       Он смотрел на меня также, как и до этого, спокойным ничего не выражающим взглядом, даже уголки его губ не дрогнули. И именно сейчас в моей голове все кусочки сложились воедино. Летучие мышки везде: в доме, в образе автомобиля, в разговорах. Мышки. Но я отбросила эту мысль подальше, сейчас не до этого.       — Обычно человека судят по его поступкам, а твои говорят сами за себя. — Он даже не пошевелился.       — Ты настолько глуп… Настолько… — Он двинулся с места к выходу.       — Стой! — крикнула я и он остановился, развернулся и вновь глянул на меня.       — Поступки важны, очень важны… — Я чувствовала себя настолько плохо, что всё внутри меня болело, и я боялась, как бы меня из-за переживаний не стошнило. — Но ещё важнее причины, по которым они совершаются. А они совершаются из-за того, что здесь. — Я положила руку на сердце. — И никак иначе. Так что это самая глупая отговорка, самой глупой в мире Мышки.       Сначала он, кажется, ничего не понял, но затем его глаза округлились и я подумала, что упаду. Слёзы катились из глаз и я утёрла их рукой, размазав по щекам весь макияж. Пройдя мимо него, оперлась на стену. Он так и стоял недвижимый, как статуя — Тёмный рыцарь Готэма.       — Помнишь, когда он захватил Аркхэм? — Он молчал. — Всё ты помнишь. Я, Загадочник и Пугало пробыли там три дня, это были три самых ужасных дня моей жизни. Я каждую минуту боялась за свою жизнь. А ты знал, что он все эти три дня искал меня, Джонатана и Эдварда по всему Аркхэму?       Он всё ещё молчал, опустив взгляд в пол.       — Где ты был, когда он совершал казни? Где ты был, когда он топил врачей в огромном чане с водой на глазах пациентов и их коллег? Ты пытался сюда попасть. Ты не видел этого. По рассказам других психов, переживших все семь дней, последние четыре дня были лёгкими: смертей меньше да и большинство из них быстрые. А я всё видела, и решилась умереть. Я помню, как сидела в машине, зная, что практически при любом раскладе умру. Если бы мы не смогли даже заехать на мост, мы бы разбились или нас бы убили прихвостни Весельчака, но ты этого не знал, тебя там не было. Если бы мы упали в воду, Крейн и Нигма выплыли бы, а вот я нет, так как я не умею плавать. Но мы перелетели через мост на Audi, на машине, которая не предназначена для экстремальных прыжков. Мы выжили, и, кстати, мы же перепрыгнули с тобой через мост в один момент, только ты на остров, а я на материк.       Брюс поднял на меня удивлённый взгляд. В его глазах сквозили печаль и сожаление, в которых я не нуждалась. Меня всю трясло и я думала, что меня либо стошнит, либо я убью Брюса, но несмотря на свое состояние продолжала дальше.       — Да, это я была за рулём. Именно тогда мы втроём сбежали, иного выхода не было. И теперь представь себе картину: ты вернулся на работу, которую любишь больше всего на свете, и видишь там человека, которого боишься, как огня, которого боятся твои друзья, из-за которого ты просто с трудом дышал. Я не могла спать несколько месяцев после того происшествия. И эта злобная тварь сидит на месте и говорит тебе, что ты всего лишь тупая клоунесса и ничего более. А потом, когда ты убиваешь его, у тебя и у твоих друзей будто камень с души сваливается, ты вновь можешь свободно дышать, твои страхи исчезли. Все до одного. И сердце бьётся. Ты живёшь… — Я смотрела прямо ему в глаза.       — А теперь скажи мне: мы любим своих друзей за поступки? Дочь Дэдшота любит своего отца за то, что он мир спас? Или за то, что он за деньги убивал людей? Она просто любит его, его самого, такого, какой он есть. Мы влюбляемся в душу человека, а не в его поступки и достоинства. Я влюбилась в Брюса Уэйна, несмотря на его странности или поступки, я влюбилась не в миллиардера, ни в Бэтмена, а в тебя.       Брюс смотрел на меня, не зная что сказать.       — Я бы не простила себе, если бы не убила его, точно также, как и ты не простил бы себе, если бы не спросил меня об этом. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. А вот знаешь ли ты меня?       Брюс подошёл ко мне. В его глазах не было злобы, сожаления, грусти и каких-либо других дурацких, совершенно ненужных эмоций. Лишь непонятное мне чувство, он смотрел на меня так, как никто не смотрел. Он медленно наклонился ко мне и поцеловал. Очень аккуратно, будто боялся, что я ему врежу. Я осторожно ответила на поцелуй. Как мне показалось, он длился минуту и, когда в лёгких закончился воздух, Брюс отстранился. Я смотрела прямо в его глаза и только сейчас поняла, что он так и не сказал мне ни слова.       — Я тоже тебя люблю. — Я улыбнулась — сейчас я была счастлива и он выглядел таким же.