Где не бывало никого

Лизнув подушечки большого и указательного пальца, Хакс перевернул страницу книги, которую держал в левой руке. Книга была тонкой и зачитанной — переплет потрескался от частого использования. «Медитации о сражениях». Хакс сразу же узнал её, как только заметил вчера, когда осматривал полки в поисках чего-то нового, что он мог бы почитать в то время, когда Рен медитировал в его комнате. Он помнил, что отца часто можно было увидеть с этой книгой в руке. Честно сказать, книга несколько устарела со своими хаотичными и несвязными пассажами о высокой морали военного искусства и почитании врагов. Хакс, конечно, питал здоровое уважение к тем, кто ему противостоял. Он не считал своих врагов неспособными представлять реальную угрозу и старался не недооценивать их, но почитать?.. Лея Органа и её Сопротивление не были достойными противниками, они были просто препятствием, которое нужно было уничтожить на пути к возвышению Первого Ордена. Мысли об Органе неизбежно заставили его задуматься о Рене. После того признания, которое он сделал две ночи назад, Хакс не пытался узнать от него что-либо ещё, хотя и очень хотел. Рен понимал Республику так, как Хаксу и надеяться не стоило — как и любому другому представителю Первого Ордена. Хакс изнывал от желания узнать больше, лучше понять своих врагов, чтобы избрать лучшую тактику для их уничтожения. То, что Рен мог бы рассказать про Лею Органу и про её мысли, могло бы стать ключом к решительной победе: Хакс был из тех людей, которые не отказывались от лишнего туза в рукаве. И всё же он понимал, что разговор о прошлом, от которого Рену было так сложно избавиться, о том, как он убил учеников Люка — этот разговор был непростым для Рена. Хакс до сих пор был просто очарован тем, что Рен решил ему это всё рассказать — и поэтому не собирался задавать ему неудобные вопросы. Он не хотел заставлять Рена делать что-то, что причинило бы ему боль. Подтекст такого нежелания, конечно, не ускользнул от внимания Хакса: он всегда считал себя человеком, который мог сделать что угодно для достижения своих целей и целей Ордена. И всё-таки он не мог заставить себя требовать от Рена ответов на свои вопросы. Он не хотел, чтобы Рен страдал — и в этом сквозила такая забота о чужом благополучии, что закрывать на это глаза было просто глупо. Это опасно напоминало… чувства. Его внимание привлёкло то, что вода в ванной выключилась. Он услышал, как открылась и закрылась стеклянная дверь душа, и затем — шаги босых ног. Хакс не отводил глаза от книги, изображая полную незаинтересованность, несмотря на то, что сердце замерло в груди от ощущения чужого присутствия. — Что ты читаешь? — спросил Рен, облокотившись на спинку кресла Хакса. Хакс всегда ненавидел людей, заглядывающих в его книги через плечо — как вообще можно терпеть такое вторжение в личное пространство! Однако, почувствовав прикосновение руки Рена к своему плечу, он обнаружил, что на этот раз его ничего не раздражает. — Любимая книга отца, — ответил он, — про теорию военного искусства. Кончики пальцев коснулись шеи Хакса. Он инстинктивно склонил голову набок, позволяя Рену положить руку на горло, поглаживая большим пальцем линию челюсти. — Хорошая? — Она устарела, — сказал Хакс, — но в ней есть интересные места. — Почитай что-нибудь оттуда вслух. Хакс в последний раз читал что-то вслух, когда был в подготовительной школе; там нередко приходилось вставать и читать отрывки из книг перед всем классом. У него хорошо получалось — всё-таки он был хорошим оратором — но вообще-то после школы обычно читали вслух ему. Он вспомнил Аркана Вайла, сглотнул и посмотрел на страницу. — Тактика истинного командира подобна течению воды в потоке, — начал он, — как поток воды, она стремится к пути наименьшего сопротивления. В военном искусстве потребно искать слабейшие точки в броне врага, но никак не сильнейшие. Он замолчал, когда Рен отошёл от него. Во рту пересохло — Рен был полностью обнажён, ручейки воды от мокрых волос стекали по спине. — Продолжай, — сказал Рен, подойдя к гардеробной, где висела его одежда. Несколько рубашек и пар брюк появились там позавчера, после того как Лорна заметила, что во время завтрака Рен одет либо в то, что надевал на ужин вечером, либо во что-то из одежды Хакса. Это, конечно, стоило бы счесть слишком наглым намёком с её стороны; но учитывая, что Рен собирался и дальше проводить ночи в постели Хакса, было сложно поспорить с тем, что это было просто практично. Хакс заставил себя вновь обратить внимание на книгу: — Вода строит огромные каньоны и превращает в гравий валуны, но всё же принимает форму русла, по коему ей приходится течь. Так и командир должен изменять свою стратегию соответственно врагу, который противостоит ему. У воды нет постоянной формы — так же и в бою нет неизменных условий. Необходимо быть готовым менять тактику со сменой обстоятельств. В неизменности нет победы. — Похоже на правду, — сказал Рен, натягивая оливково-зеленую рубашку, — хотя не думаю, что все эти сравнения с водой действительно необходимы. — Я же сказал, что она устарела, — ответил Хакс, — наверно, стоило еще добавить, что там полно ненужных аналогий. Уголок рта Рена пополз вверх в улыбке: — Почему твой отец её так любил? — Не сказать, чтоб я когда-либо его спрашивал; но он всегда предпочитал классические методы обучения тактике. И эта книжка для них идеально подходит. — Ты её читаешь в первый раз? — Да. — Тебе нравится? Хакс пожал плечами: — Она… не вызывает желания немедленно её закрыть. — Тогда ты не будешь против ненадолго отвлечься, — сказал Рен, снова подкравшись к Хаксу — положив руки на подлокотники и наклонившись, — прогуляться со мной. Хакс бросил взгляд на окно. Пасмурно, но утренний дождь прекратился. — Куда? — Это имеет значение? — У тебя нет какой-то конкретной цели прогулки? — Нет. Просто куда-нибудь недалеко. — Ну ладно, — сказал Хакс. Рен широко улыбнулся, выпрямился и протянул ему руку. Хакс закрыл «Медитации о сражениях» и положил книгу на стол. Затем — взял Рена за руку и позволил поднять себя с кресла. Обувшись, они вышли в сад. — Пойдем к пруду? — спросил Хакс, когда они ступили на мокрую траву. Это было довольно далеко отсюда. — Можно, — ответил Рен, неторопливо шагая. — С чего вдруг ты решил прогуляться? — поинтересовался Хакс через некоторое время, — не думаю, что кому-то из нас нужны физические упражнения после тренировок. — Я раньше много гулял, — сказал Рен, — когда был маленьким. — Да? — Хакс старался, чтобы вопрос прозвучал нейтрально, несмотря на его жгучий интерес. — Это была своего рода медитация. Прогулка по холмам вокруг школы — вокруг школы дяди Люка. Он гулял вместе с нами, говорил, что нужно много думать и пытаться почувствовать Силу. — Думать о чём? — Об уроках, о заветах новых джедаев. — И в чем они состояли? — Их слишком много, чтобы перечислять, — сказал Рен. — Ну хотя бы для примера? — Джедай использует Силу для познания и защиты, и никогда — для атаки. Хакс косо на него посмотрел: — Они были пацифистами? — Они вступали в бой, когда это требовалось, — сказал Рен, — но агрессия — путь на Темную сторону. — Это так? — Да. Ярость помогает увидеть Тьму. Для меня это всегда было просто. Хакс подтвердил: — Да, это заметно по твоему характеру. — Дядя Люк говорил, что это — моя самая большая слабость. Если я не буду контролировать ярость, она будет контролировать меня, и я никогда не смогу стать таким сильным, как мог бы, оставаясь спокойным. — Он пытался сделать тебя мягче, — с отвращением сказал Хакс, — изменить тебя. — Таков путь джедаев. Они пассивны. Хакс фыркнул: — Ты никогда не стал бы таким слабаком. Скайуокер был идиотом, если думал, что сможет подчинить тебя своей воле. — Я хотел делать так, как он говорил, — сказал Рен, — годами я пытался стать спокойнее, сдержаннее. Но я просто слишком ярко всё чувствовал. Злость, гордость — даже радость. — Тебе не разрешали гордиться собой и испытывать радость? — Позволяли — умеренно. Чувствовать эмоции так, чтобы это было заметно окружающим, считалось неприемлемым. Хакс покачал головой. В детстве его учили вести себя подобающе и с достоинством, но никто никогда не запрещал ему чувствовать. — Вряд ли тебе приятно было находиться в этой школе. — Это правда. Остальные всегда лучше себя контролировали. Я был… другим. — Ты сказал, что ты превосходил их — во всех аспектах джедайской подготовки? — В большинстве, — ответил Рен, — у меня легко получался телекинез, и я был лучшим мечником. Но я нападал. Остальные просто защищались, как и должны были. Я хотел победить — и побеждал. — Когда ты узнал про Тёмную сторону, это сделало тебя ещё сильнее? — Мне приходилось быть осторожным и тщательно следить за тем, как я использую Силу. Дядя Люк был слишком бдительным, он сразу узнал бы, если бы я использовал Тёмную сторону. Я изучал новые умения, когда оставался один — особенно после того, как Сноук начал меня учить. — Ты проводил много времени в одиночестве из-за этого? — спросил Хакс. — Да. Дядя Люк считал, что даже слишком много. Он говорил, что я больше должен тренировать с остальными, дружить с ними. Но я не ощущал привязанности ни к кому из них. Тогда Рену, наверное, было проще их убивать, решил Хакс. Это хорошо. — Я тоже почти ни с кем не общался в Академии, — сказал он, — библиотекарь был моим самым близким другом. — Любовником. — Да. Его звали Аркан, — Хакс посмотрел на Рена, — ты рассказывал про девушку, с которой целовался. Она не была тебе подругой? — Некоторое время — была, но затем я отдалился и от неё. Она приходила ко мне, просила, чтобы я проводил больше времени с ней и с остальными, но у меня не было никакого желания с ними общаться. Все моё время было посвящено изучению Силы. — Это можно понять, — сказал Хакс, — я тоже обычно сосредотачиваюсь на чем-то одном. — Ты — самый преданный делу человек из всех, кого я знаю, — ответил Рен, — ты никогда не отступаешься от своей цели. На это увлекательно смотреть. Хакс почувствовал, что покраснел: — Большинство находят это устрашающим. — Можно сказать и так. Это внушает страх. — И тебя это привлекает? — Бесспорно. — Это… — приятно, -… неожиданно. — Почему? — поднял бровь Рен. — Обычно это качество отталкивает окружающих, а не привлекает их. — Я не похож на обычных «окружающих». Хакс повернулся и посмотрел ему в глаза: — Да, совершенно точно не похож. Они, замолчав, подошли к пруду. Если бы погода была более благоприятной, Хакс был бы не против искупаться — хотя бы для того, чтобы ещё раз посмотреть на плавающего Рена. — Ты сказал, что поместье было для друзей твоей матери местом, где можно было отдохнуть от городской жизни, — сказал Рен, когда они остановились на берегу. — Но сама она жила здесь большую часть времени. — Да, — ответил Хакс, — она хотела быть ближе к отцу. — Они поженились по любви. — Да. Понятия не имею, как так получилось. История гласит, что однажды отец в компании других офицеров посещал Пантин-сити. Ему удалось получить приглашение на светский раут, проходивший в доме семьи моей матери. Он, конечно, посчитал её красивой — все так считали. Но он был уверен, что она никогда даже не посмотрит в его сторону. — И он ошибся. — Действительно. По-видимому, она сразу в него влюбилась. Это она искала встреч с ним… и весьма упорно, на самом деле. Ну и он, конечно, не возражал. Её семья была просто потрясена, когда через три недели после знакомства она объявила, что собирается замуж за Брендола. Через месяц они поженились. Говорят, это был настоящий скандал в высшем обществе. — Когда они сюда переехали? — Ну, отец должен был вернуться в Академию почти немедленно после свадьбы. Мать отправилась с ним и почти год прожила в небольшом домике в Порт-Скапарасе. Ради отца она терпела такое положение дел, но достаточно скоро ей пришла в голову идея построить поместье, в котором она могла бы принимать гостей. Конечно, отец никогда не смог бы себе позволить ничего подобного на офицерскую зарплату, но у матери было солидное приданое — ей пришлось потратить не больше четверти, чтобы приобрести участок для поместья. Строительство заняло ещё год, но результат явно стоил её ожиданий. — Ей, наверное, очень здесь нравилось. — Полагаю, да. Она предпочла бы жить в Пантин-Сити, но ей хотелось быть рядом с отцом. — Разве он не проводил большую часть своего времени в Академии? — Так и было, но её друзья её развлекали, и она никогда не была одинока. А что насчет твоих родителей — они, кажется, тоже редко бывали вместе? — Да, нечасто, — сказал Рен, — частые разлуки — единственное, что помогало им терпеть друг друга. Хакс поднял бровь: — Судя по распространённой легенде, они сильно любили друг друга — настолько сильно, что принцесса решила выйти замуж за простого контрабандиста. — Это правда, но ругались они так же сильно, как и любили друг друга. Я помню некоторые из их ссор, об остальных мне рассказывал дядя Люк. От него я узнал о родителях больше, чем от них самих. — Ты был не очень-то в восторге от них, не так ли? Рен нахмурился: — Я злился на них за то, что они меня отослали. Ведь сначала я ненавидел школу дяди Люка. — Но со временем тебе стало там нравиться. Ты однажды сказал, что восхищался Скайуокером. — Он в каком-то роде был для меня больше отцом, чем Хан Соло. «И всё-таки ты хочешь его убить», — вертелось у Хакса на языке, но он этого не сказал. Он понимал, почему Рену нужно уничтожить Скайуокера, разорвать последние тонкие нити, связывающие его со Светлой стороной — получить то могущество, к которому он стремился. Хакс восхищался этой целеустремленностью — так же как Рен восхищался собственными Хаксовыми амбициями. Хакс облизнул губы. Их никак нельзя было назвать обычной парой — но они подходили друг другу. Он и подумать не мог об этом при их первой встрече. Может, подобные сходства и были причиной изначальной взаимной неприязни? Они ведь были до странного похожи — несмотря на до невозможности разные характеры и жизненные обстоятельства. — Пойдём назад? — спросил Хакс. — Ладно. Они вернулись в дом, вытерли обувь и прошли через главный коридор. В портретной галерее им встретилась Лорна — она смахивала пыль с мебели и рам. — Добрый день, мастер Хакс, лорд Рен, — улыбнулась она. — Мисс Хавлис, — склонил голову Рен, удивив Хакса подобной вежливостью. — Как я вижу, вы решили насладиться сухой погодой и только вернулись с прогулки? — сказала она, подойдя к ним. — Могу я предложить вам по чашке горячего чая? — Было бы неплохо, — ответил Хакс и повернулся к Рену, — что ты думаешь? Рен покачал головой: — Мне нужно работать над световыми мечами. — Да. Конечно. Шагнув к Хаксу, Рен приобнял его за талию: — Встретимся за ужином, — и затем поцеловал в губы. Поцелуй продлился несколько дольше, чем это было бы уместно в присутствии Лорны, но Хакс не сопротивлялся. Слабо улыбнувшись, Рен ушёл. Хакс смотрел ему в спину. — Лорд Рен в последнее время в хорошем настроении, — заметила Лорна, — он был немного угрюмым, когда вы с ним только приехали. — Да, пожалуй, — согласился Хакс. — Как и вы. Хакс поднял бровь: — Что вы хотите сказать, мисс Хавлис? Она улыбнулась: — Что… «смена обстоятельств» пошла на пользу вам обоим. Хакс смерил её взглядом, но не возразил. — Должна признать, — продолжила она, — он мне нравится. Он хороший человек. Думаю, и вашей матери он понравился бы тоже. Хакс фыркнул: — Сомневаюсь. Он — полная противоположность тем, с кем она меня пыталась знакомить в своё время. — Возможно, но ведь и ваш отец тоже не был похож на представителя высшего света. Это её не остановило. Она бы хотела, чтобы вы были счастливы. — Рен… — он замолчал, не зная, как продолжить. Ему нравилась компания Рена — в постели и вне её, но ведь это все временно. Лорна явно имела в виду что-то более постоянное. — Он очень привязан к вам, — сказала она. Хакс напрягся: — Мне кажется, — смог сказать он, несмотря на то, что горло сжалось от эмоций, — что вы переоцениваете его отношение ко мне. Лорна озадаченно моргнула, явно ни в чем не убежденная. — Как скажете, мастер Хакс. Подать вам чай в летнюю гостиную? — Нет, лучше в кабинет. Она кивнула и ушла. Хакс взволнованно смотрел в пространство. Рен хотел его — в этом можно было не сомневаться, и он достаточно доверял Хаксу, чтобы рассказать о своей семье — но вряд ли их связывало что-то кроме этого. Всего несколько недель назад они с трудом удерживались от того, чтобы вцепиться друг другу в глотки при каждом разговоре. Лорна ошибалась — Хакс был уверен в этом. Решив для себя этот вопрос, он отправился в кабинет. Все эти разговоры о матери напомнили ему, что он уже несколько месяцев — может даже, больше полугода — не писал ей. Сейчас самое время. Он приглушил освещение в кабинете, включил консоль и запустил почтовую программу. Наверное, он мог бы просто записать видеосообщение, но мать всегда предпочитала письма. Она много раз говорила Хаксу, что написание хорошего письма — искусство, с которым должен быть знаком любой уважающий себя джентльмен — или леди. Это было старомодно и эксцентрично, но он хотел бы её порадовать. Положив пальцы на клавиатуру, он начал набирать сообщение: Дорогая мама. Мои приветствия. Прошу прощения за то, что долго не присылал писем. Мои обязанности в последние месяцы полностью поглощали моё время. Я, как ты понимаешь, не могу их обсуждать — но знай, что я выполняю их настолько хорошо, насколько это от меня требуется. Он попытался не скривиться, вспомнив о потере «Старкиллера». И всё-таки он не врал — он сделал всё, что мог. К сожалению, этого оказалось недостаточно. Возможно, ты будешь удивлена, но последние пять недель я провёл в поместье. Мне дали своего рода отпуск, и я решил провести его здесь. Это было освежающей сменой декораций, хотя я и рад, что скоро вновь возвращаюсь к своим обязанностям. Я был рад отпраздновать в поместье мой день рождения — Лорна организовала впечатляющий праздничный ужин для меня и моего спутника. Полагаю, ты будешь рада узнать, что я был здесь не в одиночестве. Мы неплохо провели время в поместье — побывали на охоте, съездили в Порт-Скапарас — я знаю, что тебе всегда не нравилась местная суета, но мой спутник был от неё в восторге — и даже, не знаю, поверишь ли, осмотрели окрестные виноградники на отцовском спидере. Хочу передать тебе привет от Лорны и прислуги, хотя я полагаю, что многих из них, например, Филикса, ты ни разу не встречала, ведь последние несколько лет ты провела в Пантин-Сити. Надеюсь, тебе там нравится и компания друзей не даёт тебе скучать. Мне жаль, что я не смог тебя навестить, и я постараюсь это исправить во время следующего отпуска. И я также буду стараться чаще писать тебе — хотя я уверен, что письма будут скучными и поверхностными, учитывая, что я не смогу рассказать тебе ничего из того, что происходит на борту моего корабля — звездного разрушителя «Финализатор». Вот и всё, о чём мне хотелось рассказать; с нетерпением жду ответа. С уважением, Твой сын, Брентин Хакс. Он откинулся на спинку стула и перечитал письмо ещё раз. Выглядело достаточно формально для того, чтобы понравиться матери. Он отправил его парой нажатий кнопок.

***

Ужин в тот вечер ничем не отличался от прочих. Хакс поинтересовался, как работают световые мечи, и Рен наглядно описал ему сложную систему взаимодействия энергетических элементов и кайбер-кристалла с помощью примитивной схемы из подручных предметов — ножа, десертной ложки и кольца для салфеток. Хакс старался не рассмеяться. Они легли спать очень поздно. Сначала играли в шахматы — Хакс, как всегда, победил — и распили бутылку вина. Было забавно смотреть на пьяного Рена. Он был очень разговорчивым и буквально жаждал прикосновений; когда они начали вторую игру, Хакс почувствовал, как его ноги касается голая ступня — эту шахматную партию они так и не закончили. Пот на коже ещё не успел высохнуть, как Рен уже спал, притянув к себе Хакса. Хакс, гораздо лучше переносивший алкоголь, ещё некоторое время лежал с открытыми глазами, чувствуя горячее дыхание на своей шее и чужие руки, обнимавшие его за талию. Ему нравились эти ощущения — он привык к ним за те ночи, которые Рен проводил в его постели. Наконец, Хакс тоже заснул, положив свою руку поверх руки Рена. Он проснулся на следующее утро в одиночестве. Сел, осмотрелся в поисках Рена — но того не было в комнате. На подушке рядом с собой Хакс нашёл листок флимсипласта, на котором было небрежно нацарапано «Ты же охотник. Пойди и найди меня». Хакс нахмурился, глядя на листок — что это за ерунда? Он прочёл записку дважды и встал с постели. Хакс терпеть не мог игры — впрочем, кажется, выбора у него не было. Он оделся, зашнуровал ботинки и вышел в сад. Если предполагалось, что он будет искать Рена, тот, скорее всего, спрятался где-то снаружи. Было несложно найти следы — примятую траву, ведущую от дома к лесу. Опавшие листья очень хорошо позволяли отследить движения какого-нибудь животного — особенно большого и разворошившего эти листья при движении. Хакс нагнулся, чтобы лучше понять направление — и вздохнул. Даже более глупо, чем можно было бы ожидать. Рен попытался его запутать; дорожка следов шла между деревьями, бессмысленно петляя и изгибаясь, неоднократно пересекая саму себя. Стратегия была неплохой, но Хакс слишком хорошо её знал. Примерно через час следы привели его к рощице, где кустарник окружал толстый ствол большого дерева. Ветви низко сгибались под тяжестью кроны — буквально приглашая вскарабкаться по ним. Хакс не удивился, когда, взглянув вверх, нашёл Рена, сидящего на ветке спиной к стволу и читающего что-то на инфопаде. — И в чём был смысл? — поинтересовался Хакс, — кроме того, чтобы вызвать у меня раздражение? — Забирайся сюда, — улыбнулся Рен, не ответив на вопрос. — Совершенно точно — нет. — Боитесь высоты, генерал? Хакс поморщился: — Я был снайпером. Я лазил по деревьям столько, что сбился со счета. — Ну тогда забирайся сюда. — Какой идиотизм, — проворчал Хакс, пробираясь через кустарник. В древней коре дерева было немало трещин, за которые можно было держаться. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы вскарабкаться на ту ветку, где сидел Рен — хорошая ветка, удобная, шириной почти в полметра. Рен подал ему руку, но он запрыгнул на ветку без посторонней помощи и сел на неё верхом, лицом к Рену. — Доволен? — кисло осведомился он. — Пока нет, — ответил Рен и, сжав руки на бедрах Хакса, потянул его к себе. Хакс, закатив глаза, придвинулся ближе; их колени соприкоснулись. — Вот теперь лучше. И Рен, не обращая внимания на раздраженный вздох, поцеловал его. Хакс засунул язык в открытый рот Рена, почувствовав вкус мятной зубной пасты, затем — поймал зубами мягкую податливую нижнюю губу. Рен застонал и положил ладонь на челюсть Хакса, проведя большим пальцем по щетине — он ведь так и не побрился с утра. Хакс собственнически, жадно запустил пальцы в волосы Рена, второй рукой притянув его к себе за рубашку. Рен на мгновение отстранился — только чтобы немного наклонить голову и провести языком по губе Хакса. Тот застонал; полувставший член тёрся о ширинку брюк. Рен дёрнул Хакса ближе к себе, заставив положить ноги на свои бедра, и начал расстёгивать его ремень. — Что ты творишь? — Хочу тебя потрогать, — ответил Рен и поцеловал его в шею. Хакс вздохнул сквозь зубы, почувствовав укус, и зашипел, когда Рен вытащил его член из брюк и обхватил его ладонью. Пара движений — и вот он уже бесстыдно толкается в чужую ладонь. Хакс всё-таки смог отвлечься от собственных ощущений и расстегнуть ширинку Рена, проведя затем большим пальцем по чувствительной коже его члена. Рен зажмурился, но сразу же открыл глаза: — Позволь мне. Хакс выругался вслух, когда Рен сжал рукой оба их члена вместе и начал двигаться; ощущения заставляли стонать, вздрагивать и со всей силы цепляться за плечи Рена. Хакс нашёл его губы и жадно поцеловал. Хакс кончил первым, с именем Рена на губах. Рен — почти сразу вслед за ним, откинув голову и вскрикнув. Эхо разнесло крик по лесу. — Мы тут сидим на криффовом дереве, ты вообще в курсе? — спросил Хакс, вытащив платок из кармана и протягивая его Рену, чтобы тот вытер свою ладонь. Рен рассмеялся: — По крайней мере, никто не мешает. — Ты идиот, — сказал Хакс и снова его поцеловал.

***

Этим вечером Хакс сидел в постели, прикрыв ноги простынёй, и читал книгу на инфопаде, как вдруг прозвучал сигнал о входящем сообщении. Сообщении от Сайнтин Хакс. — Что это? — спросил Рен, растянувшийся рядом; совершенно и беззастенчиво голый. — Письмо от моей матери, — ответил Хакс, — я ей написал позавчера. — Да? — Угу, — он открыл сообщение. — И что она пишет? — спросил Рен. Хакс посмотрел на него сверху вниз, подняв бровь: — Тебе-то что? Рен повернулся на бок и одарил его невинным взглядом. Хакс, едва сдержавшись от того, чтобы закатить глаза, вернулся к письму. — Мой дорогой сын, — прочёл он вслух, — я была очень удивлена и рада получить твоё письмо. Мне стоило бы поругаться на тебя за то, что я ничего не слышала о тебе вот уже восемь месяцев, но я прощаю тебя, так как ты, очевидно, был занят. Твой отец тоже всегда пренебрегал подобными вещами, когда работал. И всё же было очень неожиданно узнать, что ты провёл в поместье пять недель и не нашёл пары дней, чтобы навестить меня в городе. Я была бы очень рада познакомиться с твоим спутником. Рен поднял бровь: — Ты рассказал ей обо мне? — Упоминал пару раз, — сказал Хакс, — она бы мне прочитала не одну лекцию, если бы я написал, что нахожусь здесь один — особенно учитывая, что я ей сказал, будто я здесь в отпуске. Рен с самодовольной улыбкой поудобнее устроился на подушке: — Читай дальше. — Этот спутник — один из твоих коллег-офицеров с корабля? Мне бы хотелось думать, что у тебя там есть друзья, — Хакс издевательски фыркнул. Уж конечно он не стал бы заводить дружеских отношений с подчиненными. — Я надеюсь, что когда ты, наконец, решишь меня навестить, ты возьмёшь с собой кого-нибудь из своих друзей. Все мои дорогие друзья не оставляют меня, и мы прекрасно проводим время. На прошлой неделе я посетила замечательный приём… — Хакса абсолютно не интересовали свежие сплетни из Пантин-сити, но он старательно дочитал письмо вслух до самого конца; до пожеланий всего самого лучшего для Хакса и его «спутника». — Очаровательно, не правда ли? — сухо сказал Хакс, закончив чтение, — захватывающие рассказы о том, что сказал какой-то барон или как его пьяная жена назвала кого-то бантой. Невыносимо утомительно. Я в какой-то мере завидую тебе — тому, что ты не общаешься со своей матерью. Он пожалел о своих словах сразу же, как только произнёс их. Это было в высшей степени невежливо: — Извини. Я не хотел этого говорить. Рен пожал плечами: — Всё нормально. Я видел её в последний раз семь лет назад; до того как я… ушёл. — Она навещала тебя в школе Скайуокера? — Один или пару раз в год, когда она могла найти свободное от своих сенаторских дел время. Она оставалась на несколько дней — но не больше трех. Сначала я хотел её видеть и рассказывать ей о тренировках, но со временем я понял, что ничего нового рассказать не могу, а истории повторяются. Как я побеждал в боях на мечах, о чем рассказывал на лекциях дядя Люк, как я не хотел общаться с другими учениками. В конце концов оказалось, что нам с ней просто не о чем говорить. — Правда, что она чувствительна к Силе? — спросил Хакс. — Да, но у неё никогда не было таких умений, как у дяди Люка или у меня. И её больше заботила Новая Республика, чем джедаи. — Она говорила с тобой о Сенате? — Иногда. Но она знала, что мне не интересно, и со временем перестала. Во время последних встреч мы в основном просто смотрели друг на друга через стол, пока чай совсем не остывал. — Выглядит так, будто у вас с ней не больше общего, чем у меня с моей матерью. — Да. Хакс отложил инфопад и лёг на бок лицом к Рену: — Расскажи про неё. — Про неё — как про человека или как про генерала? — спросил Рен, — это тактический вопрос? Хакс покраснел: — Ну, в общем, да. Я хочу её понять. Рен вздохнул, но начал рассказывать: — Она неумолима, но не жестока. Она полностью посвящает себя своей цели. Она никогда не предаст Сопротивление — она лучше погибнет. И она никогда не сдастся — за исключением ситуации, когда это поможет сохранить жизни её солдат. Вот как. Хакс был о ней лучшего мнения — ему самому, конечно, хотелось бы сохранить жизни солдат, но иногда ради победы приходится идти на жертвы. Он в любом случае предпочел бы смерть плену. — Ты думаешь, как использовать эту слабость, — сказал Рен. Хакс взглянул ему в глаза: — Да. Захватить достаточно бойцов Сопротивления, держать их в плену под страхом смертной казни — и она в моей власти. Ты не согласен? — Она слишком заботится о повстанцах. Тот пилот, которого я допрашивал, Дэмерон… в его сознании она представляется как любящая мать для Сопротивления, всё контролирующая и защищающая их. Обо мне она никогда так не заботилась. — Наверняка заботилась, — возразил Хакс, — даже моя мать, которая в любой момент предпочла бы мне очередную вечеринку, заботилась обо мне… по-своему. Рен пожал плечами: — Республика всегда была для неё самым главным. Мне кажется, она вздохнула с облегчением, когда отослала меня к дяде Люку и я перестал быть для неё обузой. — Ты хотя бы не до конца в этом уверен. Я точно знаю, что мать была счастлива, когда отослала меня в школу-интернат. — Ты её ненавидишь? Свою мать. — Нет, конечно же, нет, — ответил Хакс, — у неё есть недостатки, но она не заслуживает того, чтобы её ненавидели. Ты ненавидишь Органу? Рен помедлил с ответом, закусив губу: — Какая-то часть моей личности считает, что я должен её ненавидеть. Она променяла меня на Сенат. Это я точно ненавидел. Я даже не знаю, зачем она вообще решила завести ребенка, если это стало препятствием на пути к её цели. — Инстинкт продолжения рода бывает на удивление сильным, — сказал Хакс. — Но я сомневаюсь, что она родила бы тебя, если бы она этого не хотела. — Возможно, — тихо ответил Рен, — но она в первую очередь генерал, и только во вторую — мать. Хакс замолчал — ему нечего было на это ответить. Он только что осознал, насколько одиноким было детство Рена. Даже те, кто заботились о нём — а именно, Скайуокер — внимательно и подозрительно наблюдали за ним из-за его Силы. Теперь понятно, почему он так легко доверился Сноуку, когда тот пришёл учить его секретам Темной стороны. И это оставляло… неприятное впечатление. Сноук взял одинокого, впечатлительного ребенка и превратил его в оружие — страстно преданное ему и восхищающееся им. Хакс уважал Верховного Лидера и доверял его суждениям по поводу Первого Ордена, но не следовал слепо любому его слову, как Рен. Впрочем, может, в этом и состоял смысл ученичества. Хакс понятия не имел о таких вещах. — Почитаешь мне ещё? — спросил Рен, снова привлекая внимание Хакса. — Если хочешь. Что-нибудь из «Медитаций о сражениях»? — Что хочешь. — Хорошо, — старая книга все ещё лежала на тумбочке. Хакс взял её и открыл на том месте, где остановился. Когда он начал читать, Рен накрылся простынёй и придвинулся ближе, положив руку Хаксу на бедро.

***

— Это компрессор. Он нагнетает воздух в репульсоры. Хакс осмотрел большое металлическое устройство под капотом отцовского T-509. Рен, стоящий рядом, указывал на это устройство слегка грязными пальцами. Сегодня после ланча Хакс согласился — несколько опрометчиво — чтобы Рен дал ему урок по внутреннему устройству спидеров. Это было абсолютно скучно, он сразу же запутался в хитросплетениях механизмов, но, как мог, старался изображать интерес. — И это заставляет спидер двигаться? — спросил он. — Нет, двигаются они при помощи двигателя, — косо посмотрел на него Рен. — Да, точно. Я не подумал. — Тебе ведь совершенно не интересно, так? — Конечно, интересно! — Не умеешь врать. Хакс поморщился. — Ты мог бы сказать об этом пару часов назад, — сказал Рен, — нам не обязательно было этим заниматься. — Я знаю, — Хакс потёр лоб и заметил, что Рен улыбнулся. — Что? — Ты в машинном масле измазался. Хакс посмотрел на испачканные руки: — Проклятье. — Иди-ка сюда, — Рен вытащил из кармана тряпку и потянулся к лицу Хакса. Хакс отшатнулся: — Она же грязная! — Чище, чем ты, — Рен вытер его лоб. — Спасибо, — проворчал Хакс. Рен немного наклонил голову, чтобы поцеловать его; за спиной закашлялись. В нескольких метрах от них на стуле сидел Харрон, намазывая какую-то деталь очищающим раствором. Старый водитель не забыл ту сцену, свидетелем которой стал не так давно, и теперь явно давал понять, когда приходил или уходил из гаража. — Я… мне нужно пойти вымыться, — сказал Хакс. Он тоже никак не мог забыть тот случай. — Я с тобой, — ответил Рен, хищно блеснув глазами. Хакс сощурился и прошептал: — Среди белого дня… — И? — Рен коснулся губами его уха. Хакс вздрогнул. Харрон снова закашлялся. Рен сделал шаг назад и взял Хакса за руку. — Доброго дня, Харрон, — с этими словами он потянул Хакса к двери. Они снова лежали рядом на постели Хакса; перед тем, как упасть в неё и в объятия друг друга, они успели разве что помыть руки — и то не очень хорошо. Хакс, абсолютно удовлетворённый, вяло потянулся. В последний раз он оказывался в постели днём с Арканом Вайлом. Иногда у них получалось выкроить несколько свободных часов, и они старались использовать их по полной — не важно, было ли это утром, в середине дня или перед отбоем. Он рассказал об этом Рену. — Как долго вы с ним встречались? — Два года, — ответил Хакс, — он стал работать в Академии, когда я был на четвертом курсе. — Ты его любил? Этот вопрос застал Хакса врасплох; его никогда раньше о таком не спрашивали. — Я был к нему привязан, — сказал он. — Но ты оставил его. — Я должен был. Мы знали об этом с самого начала — это всегда были временные отношения. — Но вы были вместе годами. Хакс поднял бровь: — Да, были. Но расстались. Это то, что и означает слово «временные». — Это не такое уж и короткое время, — сказал Рен, — достаточно долго, чтобы, — он немного нахмурился, — привязаться к нему. Хакс вздохнул: — Думаю, если бы я и мог сказать, что кого-то любил — то это был бы он. Мне нравилось быть с ним больше, чем с кем-либо другим до или после него. Как это называть, выбирай сам. Рен подвинулся, положив кулак под голову. Хакс вспомнил, что Вайл тоже любил так лежать — не такая уж и необычная поза, в конце концов. Рен настолько от него отличался — и физически, и по характеру. Вайл был… почти хрупким, вечно бледным, с венками, просвечивающими под кожей, мягким голосом и постоянно улыбающимся. Рен — мускулистый, мрачный и молчаливый. Хотя когда Рен всё-таки улыбался, это преображало всё его лицо. Хакс понял, что ждёт таких моментов; что ему нравится, когда Рен улыбается ему. — Ты знаешь, где он теперь? — Нет, — ответил Хакс, — он ушёл из Академии почти сразу после того, как я её закончил. Думаю, нашёл работу в университете. Ему подошло бы что-нибудь такое. — Ты мог бы его найти. У Первого Ордена достаточно возможностей для этого. — Зачем бы мне это делать? — удивился Хакс, — я был ещё почти мальчишкой, когда видел его в последний раз. Мы бы сейчас, наверное, друг друга и не узнали. — Ты не хочешь его увидеть, — сказал Рен. — Мне это не нужно. Всё в прошлом, — Хакс нахмурил брови, взглянув на Рена, — почему тебя это интересует? — Просто так, — ответил он, смотря куда-то в сторону. Хакс закатил глаза: — И ты ещё говоришь, что это я не умею врать. В чём дело? Рен нахмурился: — У тебя с тех пор ни с кем не было отношений. Может быть, ты… всё ещё скучаешь по нему. — Считаешь, что я до сих пор страдаю от разлуки с Вайлом? — удивился Хакс. Рен пожал плечами. Хакс рассмеялся: — У меня ни с кем не было отношений, потому что я провожу всё свое время на космических кораблях. Это не очень-то способствует появлению романтических связей. — А тебе этого хотелось? — Не особенно. Рен разглаживал рукой складку на простыне, внимательно следя взглядом за собственными пальцами: — И ты никогда не чувствовал себя… одиноким? Хакс поднял бровь: — А ты? — Одиночество необходимо. — Для чего? Для твоего обучения? Рен неопределенно хмыкнул, так и не поднимая взгляда. — Кайло, — Хакс взял его за запястье. Рука Рена замерла: — Привязанности мешают сосредоточиться, — сказал он, — они становятся препятствиями на пути к настоящим целям. — Таким, как задания, которые тебе даёт Верховный Лидер? Рен кивнул. — Я не могу не согласиться, — сказал Хакс, — если бы я решил жениться, или хотя бы завести отношения с кем-то из тех, с кем меня знакомила мать… или даже с Вайлом, я вряд ли достиг бы моего звания и должности. Я выбрал карьеру — и я не жалею об этом, даже если мне придётся терпеть из-за этого одиночество. Я к этому готов. Разве ты не пришёл к тем же выводам? — Я не выбирал, кем я стану. — Возразил Рен. — Я таким родился. — Ты выбрал Сноука. Выбрал Тёмную сторону. — Даже если бы и не выбрал, это ничего бы не изменило. У джедаев запрещены отношения. — Они дают обет безбрачия? — Нет, — ответил Рен, — даже джедаи понимали, насколько было бы бесполезно требовать подобного. Удовлетворение физических потребностей разрешено — но ничего большего. — Этого вполне может быть достаточно, — сказал Хакс, — или ты так не думаешь? — Не важно, что я думаю. Хакс задумчиво смотрел на него — на едва скрытое чувство обиды, ясно читаемое на лице. Хакс знал, что Рен презирал ту жизнь, которая ждала бы его на Светлой стороне — но ему не приходило в голову, что он в той же степени недоволен и некоторыми аспектами того, что предложила ему Темная сторона Силы. — Что бы случилось, если бы джедай влюбился? — поинтересовался Хакс, — его бы наказали? — В Старой Республике — его бы изгнали. Отослали на какую-нибудь отдаленную планету, чтобы он вернул контроль над своими чувствами. — Рен задумчиво прикусил губу, — и есть не одна история про ситхов, которых заставляли убить всех, кого они любили, чтобы закончить обучение. — Варварство, — сказал Хакс. — Зато эффективно. — Наверняка Сноук бы не потребовал от тебя такого. — Я убил своего отца. И собираюсь убить дядю. Хакс облизнул пересохшие губы: — Да. Точно. Рен посмотрел на него: — Считаешь это отвратительным? — Нет. — Почему? Ничем не отличается от путей ситхов. — Я отдал приказ убить миллиарды во имя Первого Ордена, — сказал Хакс, — и я сделал это, потому что это было необходимо. Ты делаешь то же самое. Рен закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Что? — спросил Хакс. — Ты понимаешь. Никто, кроме… — Рен поморщился. — Ты всё понимаешь. Хакс протянул руку к его лицу и погладил морщинку между бровями: — Мы делаем то, что должны, чтобы достигнуть того, чего хотим. Рен пристально на него посмотрел: — И чего ты хочешь, Хакс? — Много вещей, — он наклонился и прижался губами к плечу Рена. — Порядок, — следующий поцелуй был на несколько сантиметров ближе к ключице. — Контроль, — ещё один поцелуй — в основание шеи. — Власть, — он провел губами до уха Рена. — Удовольствие, — Рен перевернул его, прижал к подушкам и сел сверху, — ты хочешь меня. — Да, — ненасытно ухмыльнулся Хакс. Их губы встретились; Хакс обнял Рена, водя руками по его спине, прослеживая уже настолько знакомые линии. Его кожа была тёплой и гладкой, но когда Хакс проводил пальцами по плечам, он чувствовал следы старых шрамов — это было странно красиво, это очень подходило Рену, напоминало о том, что он сильный воин. Хакс поцеловал шрам, пересекавший бровь — затем прикоснулся губами к его продолжению на щеке — и дальше, на шее. Рен прерывисто выдохнул и спустился ниже, нежно обведя языком сосок Хакса. Хакс выгнулся навстречу прикосновениям, схватив Рена за волосы: он был уже полностью возбужден, и ему хотелось большего. Он потянулся к тумбочке за лубрикантом. Рен слез с него, отбросил простыню, которой они были прикрыты, и провёл рукой по животу Хакса вниз, к промежности. Хакс торопливо выдавил холодную смазку на пальцы и осторожно, медленно — прошло несколько дней с тех пор, как его в последний раз растягивали — засунул их в себя. Рен гладил его по бёдрам, затем сел между них — и Хакс охнул, почувствовав, как к его пальцам присоединились ещё два чужих. — Кайло… — выдохнул он, когда Рен нашёл как раз то место внутри, которое заставляло его вздрагивать. — Скажи это ещё раз, — Рен оставил засос на его ключице, — громче. — Кайло! Время, казалось, остановилось — Хакс полностью потерялся в ощущениях от слаженно двигающихся пальцев. Пальцы Рена были длиннее и толще, и каждый раз трогали Хакса именно там, где ему было нужно; он вздрагивал и ругался сквозь зубы, крепко цепляясь свободной рукой за шею и плечо Рена. Всё тело напряглось, он был уже почти на грани. — Ты можешь кончить так? — прошептал Рен, укусив его за мочку уха. — Да… — ответил Хакс, — ещё немного… — Что угодно. Для тебя — что угодно. Хакс откинул голову — кажется, эти слова возбуждали даже больше, чем прикосновения: — Кайло… так… хорошо… — Хакс, — прошептал Рен, как заклинание. И этого было достаточно. Хакс вскрикнул — перед зажмуренными глазами взрывались фейерверки света. Он кончил себе на живот и остался лежать, с трудом дыша, слушая, как исступленно колотится в груди собственное сердце. Рен осторожно вынул пальцы. Это заставило Хакса почувствовать неприятную пустоту, которую хотелось снова заполнить. Рен вытер его живот простынёй, затем снова расположился между его бедер, опираясь на локти и глядя ему в глаза: — Можно? — О, да. Рен привычно вошёл — ему уже даже не требовалось смотреть, что он делает. Хакс скрестил ноги у него за спиной, принуждая двигаться — но Рен вместо этого замер, нежно откидывая растрепавшиеся волосы Хакса со лба. — Что ты делаешь? — спросил Хакс. — Хочу запомнить тебя вот таким. У Хакса перехватило дыхание. Он посмотрел на Рена — на раскрасневшиеся щёки, на расширенные зрачки. Он был уверен, что никогда не забудет это — что последние недели навсегда отпечатаются в памяти. Он приподнялся и жадно поцеловал Рена. Тот, наконец, начал двигаться — и это было всё, что Хакс был способен чувствовать.

***

Следующие три дня прошли, как и многие до них. Хакс и Рен сражались на мечах по утрам — увлеченно, до изнеможения. Затем, во второй половине дня, они упражнялись в стрельбе. Рен действительно достиг в этом больших успехов. В этот день, когда Хакс увидел, что очередной выстрел поразил самый центр мишени, он сказал: — Я хочу, чтобы ты взял эту винтовку себе. Рен повернулся к нему, вопросительно подняв бровь. — Ты хороший стрелок. Она должна быть твоей. — У меня будет не очень много возможностей её использовать, когда я вернусь к своему обучению. Хакс пожал плечами: — Здесь она будет только ржаветь, если ты её не возьмёшь. Рен посмотрел на винтовку, затем снова перевел взгляд на Хакса: — Спасибо. Вскоре после этого они вернулись в дом, провели несколько часов за чисткой оружия и переоделись к ужину. За трапезой — нежными котлетами из мяса энтала — они обсуждали некоторые задания Хакса из тех времен, когда он командовал снайперским отрядом. Рен с любопытством задавал вопросы про камуфляж, и особенно про маскировочные генераторы — небольшие устройства, искажавшие видимость достаточно, чтобы сделать человека почти невидимым издали. Они не всегда работали безупречно, но не раз спасали Хаксу жизнь. Они почти закончили ужинать, когда на наручном комлинке Хакса загорелся сигнал о входящем сообщении. Хакс прервал недорассказанную историю об очередной миссии, посмотрел на комлинк и вскочил. — Нам нужно идти в кабинет, — сказал он, — сейчас же. — Что случилось? — спросил Рен. — Верховный Лидер требует нашего присутствия. Рен немедленно направился к двери. Как только они вошли в кабинет, Хакс включил проектор. Соединение было установлено, и перед ними замерцало изображение Сноука. — Генерал Хакс, — сказал он своим обычным хриплым голосом, — Кайло Рен. — Верховный Лидер, — Хакс расправил плечи и сложил руки за спиной. — Учитель, — Рен склонил голову. — Я полагаю, вы оба знаете, зачем вы здесь. Ваше время вне Первого Ордена подошло к концу, — он посмотрел на Рена, — мой ученик, ты должен продолжить свое обучение. Последовал ли ты моему приказу? Ты очистил свое сознание? — Я не прекращал медитаций, учитель. И моё тело исцелено. Я готов. Сноук откинулся на спинку кресла, сжав пальцами подлокотники: — Я склонен поверить тебе. Твои мысли пребывают в порядке — это хорошая перемена. — Да, учитель. — А вы, генерал Хакс, готовы вернуться к своим обязанностям? — Если вы считаете нужным восстановить меня в должности, Верховный Лидер, — сказал Хакс, — я готов служить вам. — Вы боялись, что я этого не сделаю, — сказал Сноук. — Я вас подвел. Было бы разумно ожидать наказания за это. — Одна неудача означает только то, что вы будете прилагать все усилия к тому, чтобы избежать промахов в дальнейшем. Вы по-прежнему остаётесь одним из лучших стратегов Первого Ордена. Хакс почувствовал гордость и облегчение. Почтительно склонив голову, он сказал: — Благодарю вас, Верховный Лидер. — Я ожидаю от вас выдающегося мастерства, генерал. Полагаю, вы покажете его на грядущем совещании. — Как прикажете, Верховный Лидер. Сноук сел прямее, посмотрев на Рена и Хакса сверху вниз: — Я ожидаю вас через два дня. Я пришлю шаттл. — Учитель, — сказал Рен, — мне нужен кайбер-кристалл для нового светового меча, который я себе сделал. Мы должны сначала отправиться на Илум. Сноук задумчиво потёр подбородок: — Это приемлемо. Побывай на Илуме, но не задерживайся там. Не стоит проводить там больше времени, чем тебе нужно. — Да, учитель. От внимания Хакса не укрылся тот факт, что Рен не упомянул второй световой меч — тот, что он сделал для него. — Мы начнём совещание, когда вы прилетите, генерал Хакс, — сказал Сноук, — полагаю, вы не откажетесь сопроводить моего ученика на Илум? — Не откажусь, — сказал Хакс, коротко взглянув на Рена. Его профиль был освещён жестким синим светом от проектора, отбрасывающим глубокие тени на глаза. Словно почувствовав взгляд Хакса, он слегка повернулся и посмотрел на него в ответ. Через мгновение они оба снова смотрели на голограмму. — Хорошо. У вас есть приказы. Я жду вашего прибытия на Оррун. — Да, Верховный Лидер, — сказали они вместе. Связь оборвалась, оставив комнату на секунду в темноте до того, как включилось освещение. Хакс глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Наконец-то он возвращается к службе. Предвкушение заставило сжать кулаки — он снова расслабил руки. — Тебе вернули командование, — сказал Рен. — Да, — ответил Хакс тихо. — Ты не должен был ожидать чего-то меньшего. — Возможно, но я был не уверен. — Зря. Хакс улыбнулся уголком рта: — Я ценю твою уверенность в моих способностях. — Помолчав, он добавил, — нам нужно готовиться к отъезду. — У нас есть ещё один день, — сказал Рен. — Да, но есть вещи, которыми мне нужно будет заняться — распоряжения, касающиеся поместья. Выражение лица Рена было печальным. — Мы ведь знали, что это должно когда-то закончиться, — сказал Хакс, — то, что здесь случилось, было… временным. Он шагнул к Рену и дотронулся до его руки: — Но у нас действительно есть ещё один день. Кайло, пошли в постель. Рен переплел свои пальцы с пальцами Хакса: — Пошли.