100 percent of love, 100 percent of hope

В этом обилии ярких огней, громкой музыки и пьяных — и парочки трезвых, ведь Джункён и Донгаб не пьют, — тел, Хэсоль теряется. Бёнхун где-то внизу, на танцполе, где больше всего столиков с алкоголем. Организаторы словно знали, что танцевать никто не будет, и весь танцпол — это большая барная стойка. На сцене что-то орёт Кисок, радующийся победе его команды. Сонхва стоит рядом с диджейским пультом. Он, как и Хэсоль, не является фанатом таких массовых пьянок, где половина людей — случайные знакомые. Ким улыбается ему, но думает, что И не видит его. Хэсоль смотрит на каждого, но ищет одного. Они так и не поговорили. Да и виделись на паре репетиций да съемках. Хэсоль боится, что поздно, но надеется, что нет. — Хён, — Хёсоб кладёт ладони на плечи Кима и слегка сжимает пальцы. — Давай уедем? — Хёсоб? — медленно поворачивается старший. Да, Хёсоб, да, сам подошёл. Хэсоль поднимает очки, устраивая их надо лбом, и смотрит так, словно рентгеном просвечивает. Только не видит ничего, что хотел бы. — Дома поговорим, — говорит Шин, а старшего словно электричеством по телу от этого самого «дома». Хёсоб опускает руки, пальцами находит ладони Хэсоля и ведёт чуть вверх, обхватывая тонкие запястья. Шагает назад — до двери восемь шагов, — тянет за собой. Ким неотрывно смотрит младшему в глаза, пытаясь найти хоть что-то, что может дать надежду. Шин улыбается и едва заметно кивает. Хэсоль понимает всё без слов. Простил. В квартире старшего темно и, кажется, нет еды, но Хёсоб, скинув ботинки, сразу же идёт в гостиную и щёлкает выключателем, на мгновение зажмурившись. — Здесь всё так же, — осторожно говорит Хэсоль. — Разве что Наму теперь хозяйка. — Наму? — спрашивает младший, но быстро вспоминает: — Кошка, у которой своя инста, точно. — Знаешь? — Ким так хочет услышать, что и Хёсоб следил за его жизнью всё это время. — Да, — улыбается Шин, оборачиваясь. Хэсоль думает, что улыбка Хёсоба способна останавливать сердца. Впрочем, судя по тому, как быстро разрастаются его фанатские ряды, можно увериться в этом. Наму соизволяет зайти в комнату и потереться о ноги хозяина, недоверчиво глядя на незнакомца. — Наму, это Хёсоб. Хёсоб, это Наму, — знакомит их Ким. Кошка всё ещё недоверчиво нюхает пальцы Шина, которые он протягивает, но практически сразу мяукает и начинает тереться о ладонь. — Я ж говорил, вы друг друга полюбите, — вспоминает Хэсоль. — Говорил? — хмурится младший. — Ага, Наму о тебе наслышана, — признаётся Ким, а в его глазах океаны вины. — Прости. — Простил уже, — вздыхает Хёсоб. Младший приносит бутылки, которые нашёл в холодильнике, и пачку печенья. — С едой у тебя никак, — корит он старшего. Хэсоль пожимает плечами — для кого готовить-то? Шин тем временем включает плазму и нажимает кнопки на пульте, выбирая канал. Он останавливает свой выбор на трансляции Хеллсинга, говоря, что старший — Алукард, вот точь-в-точь. Они пьют немного, но быстро пьянеют. Может, изматывающие съемки всё же сказались на организме. Хёсоб выуживает смартфон из кармана, что-то там листает и протягивает Хэсолю. — Не смог отправить. Ким замечает, что пальцы младшего дрожат. На экране: «ты должен был сказать мне первому, а я всё узнал из статьи», и под ним: «это больно, знаешь». Хэсоль отдаёт смартфон, закрывает глаза и долго трёт их ладонями. Он, правда, не знает, что сказать. — Ладно, — произносит Хёсоб. — Это уже прошлое, а жить надо настоящим. Хэсоль хмыкает. И когда этот донсен стал таким умным? — Хён, посмотри на меня. Ким открывает глаза и поворачивается. Хёсоб долго смотрит, тянет губы в улыбке, а потом, словно решившись, прижимается своими губами к губам старшего. Время замирает. Когда Шин отстраняется, Хэсоль осознаёт, что, кажется, не дышал, и шумно вдыхает воздух. — Хён, давай нормально? — просит Хёсоб, и Ким непонимающе смотрит на него. — Что нормально? — Жить нормально. Я больше не хочу притворятся, поэтому… — Шин закусывает губу, пытаясь подобрать слова, но в голове только одно: — Я тебя люблю, хён. Всё оказывается на своих местах, всё правильно, думается Хэсолю, и он улыбается, поднимая руку и касаясь пальцами лица младшего. Тот закрывает глаза и ластится о ладонь, словно кот. — Давай, — шепчет Хэсоль и тянет Хёсоба к себе, чтобы обнять. Наму недовольно мяукает — на неё не обращают внимания, — и прыгает на колени Шина, сворачиваясь и мурлыча. Тепло.