У Вулкана нет Луны

      Тихую поступь МакКоя Спок мог узнать из сотен. Только он двигался так. Двигался уверенно, но не чеканя шаг. И хотя то, что дверь ему откроет именно доктор, было более чем очевидно, Спок почувствовал удовлетворение, когда увидел прямое подтверждение своему наблюдению. Он уже давно успел изучить МакКоя настолько, что мог с закрытыми глазами предсказать все его действия. Даже то, с какой интонацией Леонард ответит или посмотрит на него. Была в этой предсказуемости некая успокаивающая стабильность. И все же доктор МакКой оставался для мозга Спока слишком сложным для понимания человеком, даже с той предсказуемостью, заслуга которой была скорее в остром вулканском уме, нежели в очевидности действий Леонарда.       — Хочу выразить признательность за то, что Вы позволили мне навестить Ваш дом, — Спок учтиво кивнул, когда пересек порог квартиры.       — Это не мой дом, Спок, не нужно всей этой высокопарной ерунды.       — И все же вероятность того, что Вы откажете мне во встрече, была велика. Люди склонны оберегать свое жилье от визитов коллег, если их не связывают дружеские отношения.       Спок даже не повернулся к молчавшему доктору, и без того зная, что его лицо сейчас выражает немой вопрос, который Леонард чаще озвучивал с присущим ему скептицизмом: «Да ладно, умник?». Как называли это люди — риторический вопрос. Спок же предпочитал характеризовать подобные выпады как ненужную ремарку, призванную заставить собеседника ощутить неуместность его слов.       — Не ожидал, что ты все-таки прилетишь на Землю. Тебе действительно стало так интересно, что это за парень?       — Так как в силу своего происхождения способность ко лжи во мне не развита, а Ваше любопытство непременно поставит меня в затруднительное положение, когда я буду вынужден сказать все прямо, не хочу откладывать раскрытие правды. В некоторой степени на мое решение повлиял капитан.       Леонард уже нахмурился, желая спросить Спока, причем тут Джеймс, но его осенило до того, как вопрос был озвучен. Джеймс, разумеется, не захотел оставаться в стороне, после того, как дал совет Леонарду связаться с коммандером. По лицу МакКоя Спок сейчас без труда мог понять — тот смущен заботой друга, хотя и пытается скрыть это за злостью: свел брови к переносице, дернул губами, будто почуяв резкий запах, вся его мимика сигнализировала о раздражении, но Спок все-таки склонялся к варианту с попыткой скрыть за этими эмоциями истинные чувства.       — Упорству Джима позавидует любая сваха, — Леонард цыкнул, и шагнул в сторону, будто не находя себе места от недовольства.       — Ваши сравнения как всегда восхищают своей оригинальностью, доктор, — Спок владел своими эмоциями в разы лучше, потому легко сумел скрыть довольство от подтвердившихся наблюдений. — Мы оба должны быть благодарны Джиму за проявленную заботу: даже без непосредственного нахождения рядом с членами экипажа он позволяет нам незримо ощутить свое присутствие.       — Чем вы там на своем Вулкане балуетесь, что начинаете звучать, как хиппи? На пассивное решение конфликтов еще не потянуло?       — Я не совсем понимаю Вас, доктор. Вулканцы всегда стараются найти мирное решение в любой ситуации. Основа нашего мировоззрения состоит в рационализме и логике, что в свою очередь позволяет нам находить не агрессивные пути решения конфликта там, где это возможно. И мой опыт подсказывает, что подобная политика применима практически в ста процентах случаев.       Только Леонард умел смотреть на Спока так, что вулканцу становилось неясно: выражается ли он привычным языком или в его мозгу случилась какая-то непоправимая ошибка, и его речь перестала носить общедоступный характер. Доктор МакКой умел выражать свое недовольство несколькими способами, и для Спока был привычнее тот вариант, когда тот злился, шипел ругательства и использовал непонятные эпитеты. Но бывали случаи, когда Леонард смотрел на него с сочувствием, словно на ребенка, страдающего неизлечимым недугом. И именно сейчас Спок видел тот самый взгляд.       — Пожалуй, я не совсем понял уместность Вашего выражения, доктор. Прошу простить меня за склонность к логическому объяснению своих действий.       — Боже мой… Тебе там и вправду мозги промыли, — Леонард произнес это тихо и покачал головой.       — Если Вы сомневаетесь в моем психологическом здоровье, — хотя уверяю Вас, доктор, я нахожусь в полнейшей норме, — Вы можете провести диагностику. — Спок был согласен на необязательную процедуру, лишь бы МакКой нашел успокоение.       — О нет. Я помню твои слова о вулканской медицине. Уверен, о тебе там хорошо позаботились. Все-таки ты — сын посла.       — Заслуги моего отца ни в коем разе не влияют на отношение медработников ко мне.       — Черт. Я забыл, что у тебя с твоим стариком плохие отношения, — доктор, кажется, искренне раскаивался в своих словах, но делал это в своей манере.       — Если Вас больше не интересуют подробности моего пребывания на Новом Вулкане, я бы хотел вернуться к изначальному предмету нашего разговора. Вы встречались с этим юношей еще раз?       — Нет. Но, стоит отдать должное парню, он сам хотел со мной поговорить.       — Вы отклонили его предложение?       — Сегодня я был занят, — вновь МакКой лукавил, это было ясно по тому, как он медленно наклонил голову набок, когда говорил эти слова. — К тому же я хотел обдумать то, что собираюсь говорить ему. С вулканцами приходится быть осторожными в выражениях.       Спок тихо хмыкнул, оценивая способ доктора уйти от прямого упоминания его неприязни к вулканскому способу выражения мыслей.       — Что насчет телепатии? Вы упоминали, что этот юноша вступал в мелдинг с Вашей дочерью. Кстати, Вы не упоминали его имени. Надеюсь, оно Вам известно, доктор?       — Зария. И, Спок, ради Бога, может быть, ты начнешь обращаться ко мне по имени? К чему все эти условности «доктор», «коммандер», мы ведь не на службе.       — Мы с Вами — офицеры Звездного Флота, доктор. Фактически мы находимся на службе всегда. Сложить обязательства нашего долга перед Федерацией может или отставка, или смерть.       — А ты романтик, — скривился МакКой, питавший неприязнь к любому упоминанию возможности умереть на службе.       — Я склонен к мнению, что Вас обременяет формальное общение. Если угодно, я могу перейти на более дружеское обращение.       — Леонард, никаких «Боунсов», иначе я лично прослежу, чтобы ты получил порцию прививок по возвращении из увольнения.       — Склонность к замене имен яркими эпитетами мне претит, доктор. Но, с Вашего позволения, я буду называть Вас по имени.       — Будь добр, — МакКой сделал приглашающий жест. — Это позволит сократить нам время.       — Вы куда-то торопитесь?       — Скоро должна вернуться Джоанна. Я не хочу обсуждать Зарию при ней.       — Ваша дочь живет здесь? — Спок с легким удивлением обвел квартиру взглядом. Это жилище по человеческим меркам не подходило для семейной жизни: только одна спальня, в гостиной маленький диван, предназначенный лишь для принятия гостей, но никак не для сна, в кухне, логично заключил Спок, спать так же невозможно.       — Если бы знал, что мне придется гоняться за ней по Сан-Франциско и охранять от этого парня, то подобрал бы более комфортное жилье. Я-то рассчитывал, что проведу этот месяц в одиночестве.       — Согласен. На Вашем месте я бы руководствовался более логичными доводами при выборе жилья.       — Если бы место для проживания мне выбирал ты, то я оказался бы где-нибудь в студгородке Академии. И мне бы очень повезло, если у меня не оказалось соседей. Полагаю, сам ты решил воспользоваться предложением администрации о бесплатной комнате.       — Вы проницательны, Леонард, — Спока в некоторой мере поразила логичность догадки доктора. — Меня расквартировали в одном из офицерских домов.       — Ты, похоже, рад этому факту.       — Я не испытываю по этому поводу каких-либо эмоций. В мои планы не входит долгое пребывание на Земле. Потому я хочу оказать Вам максимальную помощь, доктор. Леонард. Простите.       — Может, ты хочешь выпить чего-нибудь?       — Вам известно, что вулканцы не имеют пристрастия к спиртным напиткам.       — Если я говорю о выпить, это не значит, что я предлагаю тебе алкоголь, — доктор фыркнул, и направился в кухню. — Я говорю об обычном гостеприимстве. Чай, кофе? Есть хочешь?       Спок осторожно кивнул. Они с доктором впервые встречались в неформальной обстановке как гость и хозяин, и Спок, прежде не имевший подобного опыта на Земле, просто не знал, как себя вести. На Вулкане любому гостю были рады, неважно — долгожданный ли это гость или визит его оказался неожиданным. Суровый климат и холодность характера, присущая вулканской расе, с лихвой окупались их умением принимать гостей. Что же касалось землян, Спок имел лишь смутные представления о том, как они проявляют свое гостеприимство. Нечто похожее на любопытство родилось в его голове, когда доктор скрылся в кухне, и потому Спок последовал за ним. От ужина он отказался, но уступил, когда МакКой предложил чай. Спок был внимателен к каждому его слову и жесту, желая понять, каков доктор в неформальной обстановке. В его поведении чувствовалось напряжение, что не удивляло: Спок не был его другом или близким товарищем, но Леонард стремился создать непринужденную атмосферу их встречи. И всеми силами коммандер пытался поддержать его начинания. И эта их беседа должна была стать самой откровенной и честной, если бы не случайность, оставившая Спока в недоумении.       Когда Леонард разлил чай по чашкам и подвинул одну из них к Споку, пальцы вулканца случайно скользнули по его ладони, едва коснувшись тыльной стороны. Доктор отвлекся в этот момент на звонок в дверь, потому и задержал руку у чашки Спока. Едва ощутимое прикосновение отдалось в теле слабостью и жаром. В течение нескольких дней он не видел террианцев, не общался с ними и не касался их, потому потерял бдительность. Для Спока подобное было, конечно, не позволительно: уж кому как не ребенку вулканца и террианки должно быть известно, как опасно для его ментального здоровья общение с землянами. Спок едва успел вернуть себе душевное равновесие, достигаемое долгими медитациями и полной изоляцией от гораздо более эмоциональных рас. Он был готов к тому, что по возвращении к службе ему вновь придется столкнуться с трудностями взаимодействия с террианцами, составляющими большую часть экипажа «Энтерпрайз». И все же коммандер ожидал, что это случится не так скоро. Сам Леонард, кажется, даже не обратил внимания на этот случайный жест — едва заслышав звонок, он тут же поспешил к двери. А вот Спок почувствовал себя застигнутым врасплох: первый контакт после долгого отсутствия общения с террианцами всегда был для него сложным. Невзирая на это, самообладание коммандера не подвело. Ни единый его мускул не дрогнул в этот момент, все выглядело так, словно и сам Спок не заметил их случайного контакта. Но внутри, в самом центре его естества в этот момент происходила маленькая, но губительная буря человеческих эмоций. Нет, то были не его эмоции: вулканец в Споке уже давно одержал уверенную победу над человеческой половиной души, взяв ее непостоянную натуру под контроль. Это были чужие эмоции, пришедшие извне, заставившие Спока на секунду усомниться в себе, но коммандер моментально поборол сомнение с помощью логики: через случайный контакт он успел перенять, почувствовать то, что скрывалось внутри МакКоя, его эмоции. Внезапные, но слишком хаотичные и мимолетные ощущения успели стихнуть, еще до того, как покинувший кухню доктор открыл дверь. К моменту, когда Леонард вернулся за стол в сопровождении молодой девушки, Спок был собран и спокоен.       — Полагаю, что эта юная особа — Ваша дочь. Джоанна, верно?       — Да, это Джоанна. Джо, познакомься — это мистер Спок, первый заместитель командира и старший научный офицер «Энтерпрайз», мой коллега.       — Джоанна. МакКой, — девушка не сводила глаз со Спока, чем весьма его озадачивала.       — МакКой? — доктор тихо усмехнулся.       — Мама была не против, когда я сказала, что собираюсь оставить твою фамилию. Майкл тоже сказал, что я не обязана носить его имя, если не хочу.       Спок заметил, как МакКой горделиво улыбнулся, отечески похлопывая дочь по плечу. Человеческие отношения между родителями и детьми казались коммандеру весьма занимательными. Прежде ему никогда не доводилось наблюдать за этим сложным социальным процессом «изнутри». Его мать пыталась выстроить между ними доверительные и дружеские отношения, похожие на террианские, но без особого фанатизма. Аманда была мудрой женщиной даже по вулканским меркам. Она всегда считала, что ее сын волен выбирать собственный путь, отличный от ее личного или Сарека. Спок знал и чувствовал, как ей не хватает порой террианской эмоциональности и отзывчивости и потому позволял Аманде вести себя с ним, как с обычным человеческим ребенком. Сарек не был строгим отцом, он закрывал глаза на такое поведение своей жены, потакавшей человеческой натуре их сына. Но от такого обычно возникали проблемы. Сарек не злился и не наказывал сына за это, но винил себя в слабости перед теми, кого любит. Судил об этом Спок, конечно же, по вулканским меркам. Террианские родители вели себя с детьми совершенно иным образом: что было мерой строгости для них, лишь отдаленно могло напоминать воспитание Спока. Спустя годы к нему пришло полноценное осознание заботы Сарека, и он был благодарен послу и его жене — своим родителям — за их неоценимый вклад в собственное развитие. Безграничное уважение к своим родителям позволяло Споку не ощущать даже капли зависти к тому, как Леонард вел себя со своей дочерью. Каждому свое — мудро заключил Спок, наблюдая шутливый спор Джоанны и отца. Подобное поведение для вулканцев было немыслимо. Не потому что детям было непозволительно даже подумать о споре с родителями, нет, напротив: в дискуссии, когда логические доводы подкрепляются неоспоримыми аргументами, рождается истина, охотно участвовал любой вулканец. Но манера спора землян была совершенно иной. Спок не мог представить даже теоретически, что может с кем-то спорить в шутку. Как можно выражать недовольство или сомнение в форме, призванной почувствовать собеседника расслаблено? Террианский юмор был слишком непрост для понимания. Но еще сложнее для Спока в этот момент была попытка уследить за быстро менявшимся характером беседы Леонарда с дочерью. Они говорили быстро, используя порой слишком странные метафоры и сравнения, которые Спок даже не пытался анализировать. Лишь запомнил пару показавшихся ему занимательными изречений, чтобы позже спросить у Джима об этом.       Схожесть представителей двух поколений, имевших возможность находиться в совершенно разных условиях, влиявших на формирование их нынешнего характера, поражала Спока. Леонарда он знал уже много лет, с Джоанной познакомился лишь пару минут назад, но вулканская проницательность позволила Споку прийти к интересным выводам о террианской наследственности. Кроме внешних сходств, какие, несомненно, бывают между близкими биологическими родственниками, Спок так же отмечал и схожесть характеров Леонарда и Джоанны. Она не была прямой копией отца, Спок успел заметить так же влияние как минимум еще двоих людей на формирование ее характера и взглядов. Стоило предположить, что это ее мать и отчим, либо иной мужчина, приближенный к ее семье. Джоанна говорила то очень эмоционально, то прибегала к коротким и спокойным выпадам, комментируя реплики отца, а порой и вовсе шла на попятную. Эту черту многих террианских женщин Спок наблюдал часто: хитрая тактика, доступность которой, кажется, определялась еще при рождении террианца исключительно его полом.       Спока восхищали собственные наблюдения, он даже смог позабыть на короткое время о причине своего визита и почувствовал себя достаточно спокойно, хотя Леонард все еще находился на расстоянии не больше метра от него. И тут-то его и застали врасплох.       — Скажите, что Вы не собираетесь тоже отговаривать меня от учебы в Звездной Академии, — Джоанна резко повернулась к молчавшему вулканцу и устремила на него взгляд своих внимательных карих глаз.       Еще одно примечательное наблюдение — дочери достались так же и глаза Леонарда. Не цвет, но выражение.       — Спок, — доктор тихо произнес его имя, заставляя отвлечься от размышлений.       — Ни в коем случае, юная леди, — Спок поторопился с ответом, и он вышел неоднозначным: Леонард тут же выпучил глаза и дернул бровями, будто прося его забрать слова обратно.       — Ваш отец любезно предоставил мне информацию о Вашем друге — Зарии. Вулканский народ после событий, унесших жизнь нашей родной планеты несколько лет назад, находится в затруднительном положении вымирающего вида. Долг каждого из нас — сохранить и приумножить наследие предков. Потому я посчитал особенно важным то, что здесь на Земле есть хотя бы один потомок Вулкана, выросший без гнета тех печальных событий, которые застали многих их нас.       Видя легкое замешательство Джоанны, Спок кинул быстрый взгляд на Леонарда, но лицо доктора выражало ту же эмоцию.       — С Вашего позволения я бы хотел встретиться с Зарией.       — Вы хотите его изучить? — с сомнением произнесла Джоанна.       Поистине ей досталось многое от отца.       — Родина моей матери — Земля. Как и Ваш друг, я наполовину террианец. В некотором смысле я заинтересован в изучении влияния на вулканца жизни на Земле. Беря во внимание этот интерес, я не могу категорично заявить, что Вы не правы, мисс МакКой.       — Джоанна, — девушка быстро произнесла свое имя и захихикала.       Она явно была смущена манерой Спока говорить. Это было логично. Террианцы склонны к менее формальному общению, в особенности это касалось детей и подростков. Возможно Джоанна впервые вела такой серьезный разговор и слышала от другого разумного существа обращение по фамилии. Но Спок считал, что будет крайне грубо и неправильно называть дочь Леонарда по имени без ее согласия. Они не состояли в достаточно тесных отношениях, чтобы выражать близость их общения таким образом.       — Если Вас не поставит в затруднительное положение моя просьба, я бы хотел встретиться с Вашим другом завтра. В первой половине дня.       Джоанна с сомнением покосилась на отца, похоже беспокоилась, согласится ли тот на просьбу Спока.       — Я полагаю, для нас всех эта встреча имеет равносильное значение. Вы согласны, Леонард? — Спок обратился напрямую к доктору намеренно. Ему хотелось увидеть легкое сомнение, тут же отразившееся на лице МакКоя.       Леонард не мог отказать ни ему, ни дочери. Тем более что он уже высказал желание встретиться с Зарией еще раз. Но как именно он поведет себя, когда рядом дочь, Спок не знал. Вернее не был уверен в своих догадках. Леонард стойко выдержал маленькую провокацию: не скривился, даже не отпустил колкого комментария; прямой взгляд глаза в глаза, и согласный кивок. Удивительно быстро Спок адаптировался к общению с террианцами. Он провел в обществе доктора и Джоанны не больше часа, а эмоциональный фон уже стал отличаться от того, с каким Спок покидал Новый Вулкан. Это можно было назвать дурным влиянием, но Спок не считал, что Леонард может оказывать на него подобное действие. Условились встретиться рано, Спок настоял на том, что Леонарда с дочерью от дома заберет машина, предоставленная администрацией Академии. Он отнесся серьезно к будущему знакомству с соотечественником, никогда не видевшим Вулкан. Пожалуй, даже слишком.       На информационной панели стола часы уже сменили цифры — шел второй час ночи. Джоанна давно лежала в постели, забывшись крепким детским сном, а Леонард все сидел за столом и смотрел в окно. Сон не шел, да это и было предсказуемо: почти весь день Леонард провел в постели и за вечер едва успел утомиться. Завтрашним утром он, конечно, пожалеет о том, что не воспользовался снотворным, а пока же мысли были заняты недавней встречей со Споком. Удивительно, но когда Леонард увидел его на пороге квартиры, первой мелькнувшей в его голове идеей было желание обнять коммандера. Привычка приветствовать друзей и товарищей после даже непродолжительной разлуки крепким объятием в Леонарде была сильна, практически на уровне рефлексов. Не удивительно, что завидев Спока, он первым делом подумал об этом. И все же Леонарда смущала эта мысль. Потому что это значило, что он действительно был рад видеть коммандера. Другой смущающей мыслью, остро ввинтившейся в его голову, было странное чувство, возникшее в нем, когда пальцы Спока, потянувшегося к чашке с чаем, случайно задели его ладонь. Едва ощутимое касание проскользнуло в его сознание, словно руки коснулся обжигающе ледяной холод. Слишком ярким пятном в памяти отразился этот момент: длившийся мгновение контакт чужих пальцев с его кожей, заставил Леонарда внутренне сжаться от странной вспышки эмоций. Грешным делом он даже подумывал, что Спок сделал это намеренно, хотел незаметно прочесть его эмоции. Но за коммандером тяги к нарушению чужих границ сознания не водилось (только если в этом не было острой необходимости), потому Леонард списал все на случайность. Крайне странную случайность. Потому как прежде он не испытывал подобных эмоций во время прямого контакта со Споком. Анализируя произошедшее, Леонард вдруг понял, что уже давно избегал возможности находиться с коммандером слишком близко, чтобы не оказаться застигнутым врасплох. В моменты, когда Леонард проводил плановую проверку состояния членов экипажа или залечивал их боевые раны, он был собран и уверен в том, что ни единая его мысль не найдет даже малейшей возможности покинуть пределы его сознания. Казалось бы, о чем ему волноваться? Леонард никогда не скрывал от Спока своего к нему отношения. Говорил о своем мнении прямо, мог осудить точку зрения коммандера и в исключительных случаях согласиться с ним. Разве стоило ему беспокоиться о том, что Спок сможет случайно узнать, то, что творилось в его голове?       Стоило.       Леонард боялся даже не самой возможности несогласованной телепатической связи, он боялся, что Спок поймет его эмоции неправильно. Хотя на самом деле было сложно ошибиться и понять Леонарда превратно. Он даже чувствовал прямолинейно и излишне ярко. И именно в этом крылась проблема. Потому что Леонард не умел лукавить и молчать, когда ситуация особенно этого требовала. Он не жил в постоянном напряжении, беспокоясь, что Спок узнает о тех вещах, которые следовало бы от него припрятать получше. Нет, Леонарда больше волновал тот факт, что его отношение к Споку изменилось. После стольких колкостей и споров, возникавших между ними, сложно было смириться с тем, что вулканец не так уж и раздражает и на самом деле очень часто бывает прав. Все равно, что оказаться в двадцать первом веке и с потрохами сдать советской разведке планы баз Грум Лэйк. Хотя Леонард считал, что его секреты пострашнее тех, что когда-то хранились в Неваде: теперь-то там был военно-космический музей, и любой желающий мог посмотреть на некогда секретную технику и даже сесть в допотопную центрифугу, на которой когда-то тестировали будущих космонавтов. Представить, что по его разуму кто-то может устроить такую же экскурсию, было невозможно. Это зал боевой славы — здесь доктор МакКой хранит все свои яркие победы и неудачи перед лицом Смерти. А это музей быта — здесь вы не найдете ничего примечательного, полагаем, владелец давно решил сменить обычную жизнь на службу в Звездном Флоте. Кстати о Флоте, вам следует обязательно посетить зал ненависти, он соседствует с маленькой выставкой пессимизма, пожалуйста, отнеситесь с пониманием к количеству спиртного, которое мы там увидим. Это связано с уже ранее посещенным залом боевой славы. А что это за дверь и почему она опечатана — спросит какой-нибудь любопытный, смотря на табличку «Строжайше охраняемые секреты Леонарда». Те вещи, о которых владелец никогда не хотел упоминать вслух, сегодня у нас официальное открытие этого зала: вы сможете увидеть здесь несколько неудачных любовных романов, к сожалению, недописанных; так же особо внимательные зрители смогут найти здесь альманах с полным перечнем потраченных нервных клеток, не подлежащих восстановлению, но особое внимание мы хотели бы обратить на прекрасный экспонат — это сложная инсталляция, наши эксперты до сих пор спорят, пытаясь решить, что же именно она значит. Пока мы смогли точно определить лишь название этой инсталляции — Спок.       Леонард понимал, что уже начинает бредить от безделья и отсутствия сна, но копаться в собственных мозгах (пока это не сделал кто-то другой), оказалось весьма занимательно. Жаль, что это было довольно бессмысленным занятием: по такому даже не напишешь диссертацию. Леонард хоть и был врачом, но курс самопсихологии за свою карьеру он так и не удосужился пройти.       Острая необходимость срочно проанализировать свое состояние отпала ближе к четырем часам утра. Сбитый график Леонард решил восстанавливать вечером, заручившись поддержкой медицины. Пока же ему на выручку пришел кофе и мысли о предстоящей встрече с Зарией. Что будет после, он не знал. Как-то придется решать вопрос с Джоанной, с ней тоже нужно поговорить. Решить, будет ли она учиться в Академии, и если да, то какие ее ожидают перспективы. Альтернативных путей всегда много: Джоанне вовсе не обязательно становиться членом экипажа боевого корабля или исследовательского. Ей вообще не обязательно служить на корабле. Звездный Флот имеет много баз в сотнях систем, как на планетах, так и в виде космических станций. Если подсуетиться, то Джоанну могут оставить и на Земле: будет проходить службу где-нибудь в штаб-квартире. На молодых и активных специалистов спрос никогда не падает. Будет работать прямо здесь — в Сан-Франциско и иногда летать на околоземную станцию, Марс или Юпитер. Хотя нет, не стоит. Открытый космос таит в себе слишком много опасностей, пусть служит в пределах земной орбиты. Но это будет после. Сначала нужно поговорить с Зарией. Спок найдет к нему подход, Спок знает лучше прочих, что нужно вулканцу. Спок все сделает правильно — убеждал себя Леонард, когда готовил завтрак для Джоанны. Спок знает, на какие точки давить — повторял про себя доктор, когда садился в предоставленный администрацией Академии автомобиль. Спок никогда не позволял в себе сомневаться — напоминал себе МакКой, когда Джоанна шагала рядом с ним и с радостным блеском в глазах оглядывала место, где так хотела учиться. Спок…       — Спок, — Леонард коротко кинул, приветствуя коммандера, а про себя буквально в панике орал: «Спок, помоги мне ради всего святого».       — Вы хорошо спали, Леонард? — внимательный взгляд вулканца должен был бы успокоить его, но вместо того, доктор лишь сильнее стал сомневаться в том, что делает.       Их молчаливая процессия привлекала внимание студентов, спешивших на первое занятие. Хотя Спок уже давно не появлялся в стенах Академии, о нем здесь знали. Страшный сон кадетов с отделения навигации и управления — Кобаяши Мару был делом рук именно Спока. Сколько седых волос на головах молодых специалистов появилось благодаря стараниям вулканца. А сколько нервов потрепала холодная логика тем, кто проходил тренировки под началом инструктора Спока и вовсе не сосчитать. Фигура одиозная, в некотором смысле, но достойная немого восхищения.       Зария ждал их в одном из конференц-залов, маленьком и предназначавшимся для приватных разговоров. Спок похлопотал — не стоило сомневаться. До момента, пока они не вошли в зал, Джоанна держалась рядом с отцом, но стоило девушке увидеть своего друга, как вся ее напускная кротость исчезла: радостно улыбнувшись, она направилась к Зарие. Леонард уже было неодобрительно хмыкнул, когда Джоанна обняла полувулканца, но заметил перчатки на его руках. Доверия к Зарие у Леонарда все еще не было, но этот жест немного смягчил мнение сурового отца. Легкий оттенок радости, проскользнувший на лице Зарии быстро исчез, когда он повернулся к сопровождавшим ее мужчинам. Не стоило сомневаться, что он узнал Спока: благоговение, с которым юноша приветствовал коммандера «Энтерпрайз», можно было сравнить с радостью от встречи с кумиром. Но Зария, хоть и вырос на Земле, был вулканцем. У вулканцев не бывает кумиров и идолопоклонничества.       — Для меня честь встретиться с Вами лично, коммандер Спок.       — Полагаю, Вы уже догадались, зачем мы здесь.       — Исходя из того, что в последнюю встречу мистер МакКой отозвался категорично о нашей с Джоанной дружбе, Вы хотите поговорить об этом, — удивительно быстро голос Зарии потерял эмоциональный оттенок, и его манера речи перестала отличаться от того, как говорил Спок.       — Не только. Я бы хотел узнать Вас ближе. Ваше детство прошло на Земле, и в вулканской истории это уникальный случай. Мне бы хотелось узнать подробнее об этом. Так же у меня имеется еще несколько вопросов, но обсудить их я хочу с Вами лично. Леонард, — Спок наконец уделил свое внимание людям, находившимся в помещении. — С Вашего позволения я бы хотел попросить Вас и Джоанну удалиться на некоторое время и позволить нам с Зарией остаться наедине.       — Ты знаешь, что делаешь, — с облегчением произнес Леонард. — Мы прогуляемся по Академии, меня вдруг одолела непреодолимая ностальгия по местам былой славы. Хочу показать их Джоанне.       Уже закрывая дверь, Леонард кинул взгляд на Спока. Если бы в этот момент вулканцев увидел кто-то другой, то с большой вероятностью решил, что они общаются телепатически. А может это в самом деле происходило? Спок никогда ведь не рассказывал о тонкостях общения с сородичами Леонарду. Зария словно впал в транс, во все глаза смотря на Спока, который тем временем уже поднял руку и тянулся к его лицу. Мелдинг. Леонард с легким волнением на сердце закрыл дверь и повел Джоанну прочь. Хотя Зарию он и не знал хорошо, чтобы сочувствовать ему, предстоящее слияние разумов у доктора вызывало опасения. Спок был хорошим дипломатом и аналитиком, но действовал незатейливо. Если их общение напрочь отобьет у Зарии желание общаться с Джоанной — хорошо. Главное, чтобы Спок не отбил у парнишки желание жить, он ведь мог.