Десять поводов влюбиться

— О нет, — застонала Гвендолин, увидев в руках у доктора Уайта, который пришёл забрать её от мадам Россини, знакомую чёрную повязку. — Зачем опять её? Мужчина смотрел на неё исподлобья, хмуро, как обычно, она к этому уже привыкла. Удивительно, что маленький Роберт, его сын, всегда был таким улыбчивым и милым. Возможно, подумала Шеферд, когда мальчик был жив, с ним его отец не был таким угрюмым. — Потому, что причин верить тебе — ровно ноль, — сказал доктор Уайт, и Гвен обиженно отвернулась, украдкой показав ему язык. Но он заметил её манёвр и едва заметно усмехнулся. Доктору хотелось сказать, что Шеферд ведёт себя, как глупая девочка, но тут Джейкоба неожиданно осенило: она и есть глупая маленькая девочка! При этом запуганная большими и злыми дядьками и попавшая в такую ситуацию, к которой её не готовили. — Какой же Вы грубиян! — воскликнула мадам Россини и попыталась вырвать повязку из рук доктора. — Дайте сюда, а не то испортите причёску! Однако мужчина не позволил ей сделать это — намного превосходя костюмершу ростом, он просто поднял руку, в которой сжимал повязку. — Я буду аккуратен. Перестаньте мешать мне работать, ради Бога. Доктор подошёл к Гвендолин со спины и собственноручно, с большой осторожностью завязал ей глаза так, что ни один волосок не выбился из причёски. Только на одно мгновение его пальцы случайно задели нежную кожу шеи, и Гвен шумно выдохнула, почувствовав, как уже знакомые стайки мурашек пробежали по пояснице. Доктор Уайт замер, прислушиваясь к ней, и быстро покончил с крепким узлом на повязке. — Бон шанс, ма шер! — сказала мадам Россини им вслед, когда он вывел Гвен из комнаты. Прощаясь, девушка обернулась, чтобы махнуть рукой, и едва не споткнулась о высокий порог костюмерной. — Не усложняйте себе и мне жизнь! — рассерженно зашипел доктор Уайт, успевший поймать её в самый последний момент. — Да Вы хоть представляете, каково это: ступать в пустоту? — возмутилась в ответ Гвендолин. Мужчина промолчал. Очевидно, опасаясь, что сейчас она опять споткнётся на ровном месте, он крепко обнял её за талию, а свободной рукой придержал под локоть. Гвендолин вспомнила, как в прошлый раз её вёл по этим коридорам Гидеон: де Виллера тогда, кажется, почти не волновало благополучие его спутницы. И доктора Уайта не должно было волновать, но сильные руки, крепко сжимавшие Гвен с обеих сторон, говорили об обратном. — Ага, — пробормотала девушка, ощупав рукой стену, — эту арку я уже знаю. Сейчас будет ступенька, а через тридцать четыре шага надо повернуть направо. — Ты, оказывается, шаги считаешь! — От скуки. А почему вы такой недоверчивый, доктор Уайт? — Вовсе нет, — он хмыкнул прямо у неё над ухом, и Гвендолин приложила все свои силы, чтобы не вздрогнуть. — Тебе я полностью доверяю. Пока ещё. Презумпция невиновности, знаешь ли, и всякое подобное. По его голосу Гвен догадалась, что доктор Уайт шутит. Надо же! Она и не думала, что он вообще умеет. — Ой! — вскрикнула Шеферд, когда её нога не нашла пола. За всеми этими разговорами они совсем позабыли, что у Гвендолин завязаны глаза. Впрочем, чтобы представить выражение лица доктора Уайта в любой момент их диалога, ей совсем не требовалось его видеть. — Не падать! — строго приказал он, впиваясь в плечо своими сильными пальцами. Синяки, наверное, останутся, подумала Гвен. — Как будто бы это от меня зависит! — её голос зазвенел от возмущения. Доктор Уайт фыркнул, резким движением поднял девушку на руки, сминая платье, и понёс дальше на руках. Мадам Россини точно бы возмутилась, но Гвендолин вовсе не собиралась этого делать. Она только инстинктивно обхватила его рукой за шею, чтобы не упасть, а доктор Уайт не стал возражать.