Три метра над уровнем солнца

Отложив ручку и перечитав написанное, я остался вполне доволен. И, хотя писать от руки гораздо муторнее, печатать на компьютере я все же не люблю. А я как всегда в своем репертуаре: описываю свои чувства и события, происходящие вокруг меня, на многочисленных листах, потому что иначе никак. Или бесконечные эмоции поглотят тебя целиком, подчинив своей воле, или же ты частично выразишь их словами, после чего даже дышать станет легче. Так и сейчас, не справившись самостоятельно и не достигнув спокойствия попыткой самоконтроля, мне пришлось описать все переживания, лишь после чего сердце, что неистово билось рядом с ним в течение двух часов, наконец-то стало стучать более ровно. Хотя, как оно вообще может ровно биться, когда я так хочу увидеть его вновь? Вновь заглянуть в его глаза, вновь прикоснуться к нему, вновь вызвать на его лице улыбку. Интересно, а он тоже ждет наших встреч? Надеюсь, что ждет. Мне бы хотелось в это верить. Вообще, даже если я и умею разбираться в чужих эмоциях лучше других, разве это может как-то приблизить меня к полному познанию чужой человеческой души? Я же не Бог, а простой подросток, поэтому при всей своей внимательности до сих пор не могу сказать наверняка, что он ко мне испытывает. Но одно я знаю точно: это что-то наверняка светлое и доброе. Иначе бы в его глазах застывало совсем другое выражение, нежели сейчас. Эх, Сергей Алексеевич, знали бы вы, что со мной делаете… и знали бы вы, что я для вас приготовил! Ну, нужно же мне, наконец, узнать о перспективе наших отношений... если они вообще будут… В любом случае мне уже можно по праву присваивать звание провокатора. По крайней мере, со следующей субботы. Довольно потянувшись и чуть ли не мурлыкнув от предвкушения, я оттолкнулся от стола ногами и доехал на кресле до двери, где благополучно спрыгнул и вприпрыжку поскакал, аки дикий сайгак в родных прериях, на кухню. Чай в кружке кончился. Какая досада. Что ж, кофеек, настало твое время. И наплевать, что я потом глаз не смогу сомкнуть до рассвета, кого это волнует? У меня аж два дня впереди, кому нужен сон в такое время? Сон для слабаков, уж поверьте. А кофе для настоящих мужиков. Да. Но сего напитка не оказалось. Не быть мне мужиком. Видимо, родители выхлебали все, пока я балду гонял в учебном заведении, поэтому довольствоваться пришлось быстрорастворимым… цикорием с ячменем?! Что ж, ладно. Надеюсь, выживем. Не привыкать же. Поэтому я героически вскрыл упаковку, не менее эпично вскипятил воду, залил ею сыпучую байду и вернулся назад к себе в комнату. При воспоминании о том, что каких-то полчаса назад здесь сидел объект моей любви, на лицо невольно полезла счастливая улыбка. Поначалу я не различал эмоций, которые он испытывает, но сейчас с легкостью могу определить, когда он смущается. А смущается он от случайных физических контактов. Поняв это еще давно, я старался каждый раз смутить его еще больше, одновременно с этим тая в своих мечтах, что когда-нибудь, возможно, его сильные руки скинут к черту мои странноватые пестрые майки, прижмут к своему телу так близко, что я смогу слышать стук его сердца, и прикоснутся ко мне уже по-хозяйски, не терпя возражений. А кто бы стал возражать, а? Я?! Ну нет, ни за что, если только так, для виду… Разочарованно вздохнув, потому что фантазии фантазиями, а реальность как всегда является воплощением сурового терпения и ожидания, которые я сам взвалил на свои плечи, открыл тетрадь, где Сережка записывал для меня какие-то формулы. Интересно, знает ли он, что я его в душе так называю? Наверняка же не знает, и хорошо. А то мало ли… Так вот, открыв тетрадь, я попытался напрячься и вспомнить, о чем мы говорили сегодня. И, черт возьми, в голове не отложилось ровным счетом ничего! Конечно, все правильно, я же вместо формул думал о том, как было бы классно сейчас сидеть с ним где-то в парке, слушать тихое шуршание листьев под ногами прохожих и пить согревающий чай. А потом я бы прибегнул к своей излюбленной хитрости, и жалобно-жалобно так проговорил, что мне холодно. Бьюсь об заклад, меня бы прижали к себе и постарались согреть. Эх… к тому же, его близость от меня, его запах, который я безошибочно бы распознал в огромной толпе людей, сводили с ума, а невозможность прижаться к горячо любимому телу немного злила, так что какая уж тут математика! Но я брал себя в руки, заставлял успокоиться и снова слушал его тихий спокойный голос, который иногда, особенно в моменты наших визуальных контактов, становился сбивчивым и прерывистым. Это вызывало во мне теплоту и улыбку, в нем же смущение и неловкость. Я с наслаждением слушал его низкий мужской голос, который совсем не похож был на мой звонкий высокий тембр, но не вслушивался в смысл фраз, потому что фантазия рисовала радужные картинки и розовых пони. Однако теперь придется пытаться понять, что он мне тут написал, иначе он, не дай Бог, конечно, откажется со мной заниматься. Я ведь не тупой, просто математика вызывает во мне желание бежать, бежать от нее куда подальше, а не пытаться вникнуть. Лучше напишу стих, а еще лучше два, чем буду бороться с формулами и примерами. Но что-то же делать с моим непониманием надо, а так как я ничего не понял за прошедшие два часа, то выход оставался один. О нет, я не собирался капать на мозги моему обожаемому репетитору, иначе он вскоре взвоет от моей непроходимой тупости. По крайней мере, не сегодня. Я лучше… - Ху из ит? – послышался недовольный и сонный голос из телефонной трубки. - Ты че, спал? – удивился я. - Макс, что тебе надо? Видимо, действительно дрых. - В пятницу в школе был? - А оно мне надо?! - Так был или не был? - Ну, был, например. - С алгеброй поможешь? - А жареных гвоздей не хочешь, нет? Ты там часом не обкурился, у меня подобное спрашивать? Не по адресу звонок. Я в математике такой же нуб, как и ты. - Ну, я подумал, может, ты исправился… - Ага. Конечно, - фыркнули мне в ответ. – Два раза. Так у тебя все? - Нет, - язвительно хихикнул я. – Ты сейчас одеваешься и тащишь себя ко мне, понял? - А жареных… - Нет, не хочу. Жду тебя, и только попробуй не прийти, иначе я сам к тебе заявлюсь! - Не надо! – тут же всполошился мой собеседник. – У меня после тебя мыши вешаются в холодильнике от недостатка еды, так что лучше уж сам. Кстати, сколько сейчас времени? - Два часа где-то. - Ух, ё! – послышался вопль и какое-то громыхание, затем все стихло. – Так, ладно, сейчас приду. - Тогда жду. И математику возьми! Я нажал на отбой и снова покрутился на стуле вокруг своей оси, после чего отпил немного ячменного зелья с кофейным привкусом, посмотрел еще раз на тетрадь по математике, чисто для очистки совести, и принялся усердно ждать своего друга, который, к моему большому изумлению, пришел ровно через полчаса. Мы живем в соседних домах, так что идти здесь, от силы, пять минут, но он всегда умудряется растянуть путь часа на два, то спасая каких-то левых котят, то разгоняя ворон, склонившихся над трупом убитых мышей, то ловя белок, которых он таки умудряется найти в нашем районе, сплошь состоящем из бетонных домов. Удивительная особенность, нечего сказать. Я распахнул дверь и узрел стоящего на пороге друга, у которого в руках был букетик из ромашек. - Подвинься, смертный, - фыркнул он, по-хозяйски заходя в квартиру и насильно впихивая мне в руки цветы, при этом снимая шарф с пальто и вешая их на крючок. - Это что вообще? – не понял я. – Только не говори, что на второй год ты вдруг осознал свои чувства ко мне. - Наркоман что ли?! Это не тебе! – цветов в моей руке больше не было. – Я после тебя к Оле пойду. - Пф… я лучше Оли, между прочим. Ой, вот только не делай такие глаза, заходи давай. Денис, а так звали вновь пришедшего парня, помыл руки, опять же удостоив меня чести подержать бывшую дворовую клумбу, после чего прошел ко мне в комнату и развалился на кровати, закинув одну ногу на другую. На подобные хамские проявления я давно уже никак не реагирую, потому что веду себя у него дома не лучше. Денис мой одноклассник. С дико пафосной рожей, светло-карими глазами, рыжеватыми волосами и голливудской улыбкой. Он немного выше меня и, уж это я знаю точно, сильнее, потому что как-то мы подрались из-за последнего пирожка в столовой, и из этой схватки я вышел побежденным. А вообще он красивый, девушек привлекает. Но, видать, не судьба мне была отдать ему свое сердце. Ну и хорошо, потому что он натурал, каких много, так что нечего на него и время тратить. Кстати, по правде сказать, я понятия не имею, какой ориентации мой репетитор, но и заморачиваться по этому поводу тоже не хочу. Если он вздрагивает от моих прикосновений так же, как и я от его, то все в порядке, он свой. А Денис просто друг. Он к нам перешел год назад из-за переезда, так и познакомились. Пока что мы нужны друг другу – я могу доверить ему свои тайны, а он может доверить мне свои. А я, при всей своей открытости, редко с кем делюсь внутренними переживаниями. Пока что Дэн исключение. - Чего встал? Корми меня! – он приоткрыл один глаз и махнул рукой в сторону двери. - Бегу и спотыкаюсь. Пусть тебя Оленька твоя кормит. Кстати, как она? - Да потихоньку, в Египет ездила, потом вернулась. Вот сейчас пойду смотреть на ее бронзовый загар. - Оу! Смотри там дырку на ней не протри, когда смотреть будешь. Я послал ему свою коронную улыбку и скрылся на кухне, пока не получил от него по башке, после чего притащил наспех сделанные мною бутерброды с сыром. - Вот так вот, да, служи мне, презренный раб, - оживился Дэн, вскакивая с моей кровати и набрасываясь на еду. - Тебя там что, дома не кормят? - Не, просто я так спешил к тебе, что поесть не успел. К тому же мне к Оле скоро, а она опять худеет и ничего, кроме кефира, у нее дома нет. А ты же знаешь, что я его терпеть не могу. Я лишь закатил глаза. Оля была тощей, как спичка, но всем и вся рассказывала, какая она жирная. Чокнутая. Хотя, симпатичная, наверное. Попа, ноги, грудь. Белые крашеные кудряшки. Вот и все, пожалуй. Никаких отличий от основной массы. Но Денису как раз нравятся глуповатые блондинки. Наверное, он на их фоне чувствует себя Аристотелем. - Так, ладно, держи, - я протянул ему тетрадь по математике. - И что это? - Приходил Сережка и… - …поиграли вы немножко? – закончил за меня друг. – Вижу, ты опять ничего не понял из того, что он сказал. Подумать только, мой друг пи… - Выбирай выражения, - нахмурился я. – Мне нравятся люди не по половому признаку, а по тому, кем они являются. И ты об этом знаешь. - Да шучу я, шучу. Вижу же, что ты без него и с ним страдаешь, что для тебя в принципе уникально. Ты же до знакомства с ним мило всем улыбался и не растрачивал себя на подобные… заморочки, назовем их так. Я изумленно вскинул бровь. Что-то подобного я от него еще не слышал. - Поясни? - Ну… вот смотри, - Дэн потянулся за третьим бутербродом. И как в него столько влезает, при его-то худощавом телосложении? – Без него тебе плохо, потому что ты хочешь его увидеть. С ним тебе тоже плохо, потому что ты не можешь его обнять, поцеловать и так далее. Спрашивается, в чем логика? Ты же даже не знаешь, напрасно страдаешь или нет. Может, все зря? - Не зря, - я с силой сжал кулаки. – Не может же быть такого, что оба раза будут иметь плачевные последствия. К тому же я вскоре перейду к тактике активного наступления. - Вот когда перейдешь, - Денис философски поднял указательный палец вверх. – Тогда и посмотрим. - Ты хотел мне помочь, - хмуро напомнил я. Вообще-то он правильно говорит, сначала получим результат, а потом уже после этого сделаем вывод, а не наоборот, как я это часто люблю делать. Но все же когда вместо того, чтобы подбадривать тебя, он вообще показывает крайнюю степень индифферентности, это не может не злить. - Я? Хотел?! Издеваешься?! - Ты все равно математику лучше меня понимаешь. Денис пожал плечами. - Ладно, давай сюда. Но правильного решения я тебе не обещаю! И с тебя чай. - Да мне и не надо, главное, чтобы хоть что-нибудь было. Пришлось тащить ему еще и чай. Денис по-королевски возлежал на моей кровати с карандашом в зубах и напряженно что-то обдумывал. Вот, кстати, у него не только замашки королевские, он еще и одевается, как аристократ: темно-синие или черные джинсы, никогда не зауженные к низу, но и не расклешенные, что визуально делало его ноги еще стройнее, и всевозможные вариации классических рубашек. Стоить они могли копейки, но выглядел он всегда на миллион. К тому же купленные в каких-то подвалах весьма качественные подделки под швейцарские часы делали его только круче. Он разве что корону на голове не носил. Все же, насколько разнообразными и интересными бывают люди… - В общем, на, - через какое-то время тетрадь была отдана мне обратно. – Я там написал какую-то ахинею, но я думаю, что и это прокатит. - Мне все же нужно быть чуть-чуть собраннее, - вздохнул я, печально рассматривая написанные примеры. – Но разве это возможно, когда рядом с ним мне хочется заниматься совсем не этим? - У-у-у-! – понимающе протянул друг, вставая с кровати, допивая чай и забирая с собой цветочки. – Ты давай там, что ли, действуй. А то вижу же, что ты весь измучился. - Иди давай, - улыбнулся я, обнимая его на прощание. – А то Оленька твоя ждет не дождется, когда покажет тебе свою молочно-белую попу. Денис подмигнул и вышел, я закрыл за ним дверь и невольно посмотрел на потолок. Даже другу всю плешь проел со своей любовью. Не могу все всегда держать в себе. Но если между нами с Сергеем ничего не сдвинется с мертвой точки, я скорее сам сойду с ума, да еще и других с ума сведу в округе. Ну что ж, тогда будем стараться на благо окружающих и положим конец всем неопределенностям!