Три метра над уровнем солнца

Я не знаю, что делать… И полное отсутствие понимания, как мне следует себя вести, ввергло меня в какое-то подобие отчаяния. Если бы были хоть какие-то варианты того, как я должен поступить, мне не было бы так плохо. А еще невообразимо бесит то, что я сам, по сути, загнал себя в подобную ситуацию. Словно стою на краю пропасти, точно понимая, что нужно отойти от нее на безопасное расстояние. Но она влечет меня к себе своей высотой, своей величественностью и своей свободой. Я не знаю, как мне следует поступить – отойти или спрыгнуть вниз? И, хотя в реальной жизни я далек от пропасти, но мои собственные терзания вполне можно так описать. Вообще, у меня есть кое-какие соображения, но… - Опять думаешь о нем? Я вздрогнул от неожиданности и поднял глаза на того, кто оторвал меня от этих размышлений. Как всегда, в меня впился холодный сдержанный взгляд темно-зеленых глаз. В выражении лица подчеркнутая строгость, как и в одежде, впрочем. Волосы темные, почти черные, коротко стриженые, губы тонкие, нос прямой и заостренный, брови всегда сведены к переносице, будто он хмурится, от чего и без того сумрачный вид приобретает угрожающую окраску. Да, за столько лет, что мы дружим, я уже успел рассмотреть его целиком, в том числе и заметить маленькую родинку над губой, которая его всегда ужасно злила. Его зовут Павел, и он с детства является моим другом. Сколько его помню, он всегда был таким же серьезным и аккуратным, сдержанным и сосредоточенным. Могло даже показаться, что он ничего не чувствует, уж слишком бесстрастным оставалось его лицо даже в критической ситуации. Но это не так, я то знаю, что он ничем не отличается от других, вот только до маниакального помешательства любит работать и казаться всем неприступной скалой. И, естественно, после всего вышеперечисленного, не упомянуть о его традиционной сексуальной ориентации было бы глупо. Да, он натурал, причем ярый. Но скрыть от него свою любовь к Максу я тоже не смог, поэтому он во всех подробностях ознакомлен с ситуацией, в которую я так бездумно вляпался. Не трудно догадаться, что он против подобных отношений. И против любого прогресса с Максимом. Да, он всячески навязывает мне свою теорию, но я благодарен ему за то, что он не оставил меня после моего громогласного заявления. Все же мы знаем друг друга так давно, что разрывать все связи из-за подобной ерунды было бы глупо. К тому же, я взрослый человек и сам могу решать, кого любить, а кого нет. Поэтому после моих обоснованных логических доводов он сдался, хотя поначалу пришел в ярость. Но… я же не люблю всех мужчин. Только Максима. А это разные вещи. - Что, прости? – переспросил я. Паша присел напротив меня и скрестил руки в замок. - Ты опять думаешь о Максе. - Что, так заметно? – горько усмехнулся я. - Нет. Просто у тебя было весьма несчастное выражение лица. И это плохо. Если он вызывает в тебе столь… - Да прекрати все время говорить одно и то же! – резко перебил я и от отчаяния запустил пальцы в волосы. – Ничего он во мне не вызывает такого, просто я реально в тупике… - Ну вот, видишь? – он довольно усмехнулся. Наверное, он так никогда и не оставит попытки переделать меня обратно. - Тогда забудь все это и лучше займись дипломом. Если ты забыл, то я напомню: нам в этом году заканчивать институт. И я не хочу, чтобы мой лучший друг его не закончил по собственной глупости. - Если б я мог забыть, то давно забыл бы, - вздохнул я, невольно кинув взгляд в окно студенческой столовой. Она небольшая, но уютная, я люблю просто посидеть здесь и подумать о жизни. Обычно в ней мало народу, так как в основном все ходят обедать через дорогу от института в кафе или ресторан. А мы сюда, по старинке. – Но я люблю его. - Я в подобную любовь все равно не верю, - фыркнул он и презрительно отвел взгляд. - Паш, - я нахмурился и сощурил глаза. – Сколько раз тебе повторять, что любовь бывает разная? И, знаешь, если бы мне кто-нибудь сказал о том, что я влюблюсь в пацана, младше меня на семь лет, я лично бы этому человеку порекомендовал обратиться к психиатру. Но жизнь распоряжается нами так, как ей этого хочется. Да и ты сам, возможно, когда-нибудь… - Замолчи! – прошипел он. Я явно увидел, как его передернуло. – Даже слышать о подобном не желаю! - Успокойся, - улыбнулся я. Меня всегда смешила его странная боязнь представителей нетрадиционной ориентации. Хорошо, что хоть я исключение из его негласных правил. – Я прекрасно знаю, что ты у нас любишь только женщин. Хотя, судя по твоему образу жизни, могу предположить, что ты вообще асексуален. - Тоже мне, проблема. Уж лучше никого не любить, чем страдать, как ты. К тому же, у меня учеба. Мне некогда строить отношения. - Ну, тогда флаг тебе в руки, - я не смог сдержать усмешки. – Смотри в семьдесят лет не вспомни, что время, наконец, есть на все, что угодно, вот только уже впору сыграть в ящик. Павел только неопределенно фыркнул, откинувшись на стуле и скрестив руки. Он, подобно мне, тоже носит исключительно деловые костюмы. Правда, я могу позволить себе носить разные цвета, он же кроме черного и белого вообще ничего не признает. Галстук, соответственно, такой же, черный. - Какая следующая пара? – спросил я, желая сменить тему. Над тем, что мне делать с Максимом, я подумаю чуть позже. - Высшая математика, - ответил он. - Тогда пойдем? – я дружелюбно улыбнулся и встал из-за стола. Павел последовал тому же примеру. Наша группа уже зашла в аудиторию, и мы тоже собирались войти, но нас робко окликнули: - Извините… не могли бы вы позвать Петра Александровича? Паша кинул недовольный взгляд через плечо, после чего закатил глаза и, больше не оборачиваясь, зашел внутрь. Что ж, значит, разговаривать с ним придется мне. А к нам обратился молодой парень с белыми крашеными волосами до плеч, худым телосложением и серыми жалобными глазами. Кажется, первокурсник, если я не ошибаюсь. Слишком уж молодой. Сам по себе одет странно, длинный красный свитер, из-под которого торчат худющие ноги в темных обтягивающих джинсах, и ярко-зеленые кеды. - А сам чего не позовешь? – удивился я. Петр Александрович был нашим лектором. Ему было лет тридцать, он имел весьма сдержанный характер и объяснял все великолепно, только почему его собственный ученик боится к нему зайти? - Ну… - парень замялся, а потом кинул на меня еще один полный мольбы взгляд. – Пожалуйста, это очень важно! - Раз важно… Я вошел и тут же увидел преподавателя, сидящего за столом и заполняющего какие-то бумаги. - Сергей, здравствуйте, - мужчина приветливо улыбнулся. – Давно что-то вас не было видно. - Я просто уезжал, - соврал я. Ну не говорить же ему, что на прошлую пару я не пришел потому, что просто отсыпался в тот день? - Ну, проходите тогда. - Петр Александрович, вас там ждут, за дверью… Он вскинул изумленный взгляд на меня, потом поблагодарил и вышел. Я осмотрелся вокруг, нашел Пашу и направился к нему. - И что тебе сказал этот пидор? – презрительно спросил он. - Кто-кто? – изумился я. - Тот парень с белыми волосами. Ты хоть знаешь, что он вообще не из нашего института? - Да?! - Да. И то, что он ходит по пятам за Петром, известно уже многим. Сначала караулил его на улице, теперь и в университет к нему приперся. - А Петр? - А что Петр? Зачем ему такой пацан? Он уже не знает, как от него отвязаться. Вот тебе, кстати, возможное развитие событий между тобой и Максимом. - Не сравнивай, - сдержано попросил я, - Мне Максим очень дорог. - Все равно. Не важно, кто и за кем из вас двоих будет бегать, исход все равно один. У вас нет будущего. Его слова несколько взбесили меня, но я решил промолчать. Еще не хватало устраивать здесь скандал. Просто я стараюсь верить в светлое будущее, а Павел все время сбивает меня с нужного настроя. Он по жизни пессимист, к тому же в данном конкретном случае дело касается геев, которых он, по непонятной мне причине, ненавидит, так что подобные резкие выпады с его стороны не редкость. Петр вскоре зашел вновь, сильно раздраженный и взволнованный. Но быстро взял над собой контроль и начал лекцию. Впрочем, я не особо его слушал, снова и снова в своих мыслях возвращаясь на несколько дней назад, где я сидел рядом с любимым блондином и пытался объяснить ему, на мой взгляд, простые вещи. Но он, кажется, опять ничего не понял. Значит, придется объяснять ему все по-новому. Но для меня это не проблема, я хоть вечно буду заниматься с ним математикой, да и не только ей. Но что же мне делать со своими чувствами и полной неопределенностью? У меня уже есть одна мысль, а так как она пока что единственно разумная в моей голове, то следует сделать именно так. Я просто подожду, пока он сам себя как-нибудь не проявит. Так, чтобы я понял, как мне действовать дальше. Иначе, если инициатором буду я, рискую попасть в неловкую ситуацию. Вдруг все его поступки лишь случайность, и он не видит в них ничего сверхъестественного, а это я себе что-то там надумал? Да, наверное, стоит подождать. И, хотя мне просто невыносимо осознавать, что он совсем рядом, буквально в нескольких сантиметрах от меня, и в то же время мне не принадлежит, я потерплю, хотя бы немного. А потом… потом, если ничего не изменится, я снова буду стоять на краю пропасти. С той лишь разницей, что пропасть станет намного глубже…