***
Клод неспешно открыл дверь в темницу. Из глубины камеры на него мрачно поднялась пара глаз цвета самых горячих звёзд, сверкающих своим неестественным блеском и неясной примесью чувств. Неяркий внешний свет, милостиво впущенный приоткрытой дверью, отнюдь не казался светом надежды, а темнота, напротив, дарила покой. Лёгкое отвращение к дворецкому подкатывало к горлу и чуть слышно покалывало костяшки пальцев. — С чем пришёл на этот раз? — хрипло спросил Джек, приподнимаясь с пола и опираясь спиной на стену. Пеплом давних лет откуда-то посыпалась штукатурка. Что-то живое затихло в глубине стен, потревоженное внезапными звуками. Уверенным шагом дворецкий вошёл в камеру и, плотно закрыв за собой дверь, смерил пленника изучающим взглядом. Словно ловушка захлопнулась. Стройный силуэт застыл на миг устрашающей статуей. Благодаря вампирской силе, кровоподтёки и ссадины таяли быстро на уже почти мёртвой коже, но красота возрождалась сложнее и бывший Альфа смотрелся кошмарно: излишняя худоба бросалась в глаза, о ставшие более острыми черты лица, казалось, можно поранить руку, а по коже разливалась болезненная бледность. Вокруг уже отросших изломанных ногтей слишком ярко чернела запёкшаяся кровь. В крови же была и одежда, ставшая теперь не по размеру: измятые серые футболка и простые штаны висели, как на проволочной вешалке в дешёвом магазине. Подвальный холодный свет вкупе со внешностью пленника создавал ощущение выбравшегося из могилы трупа, с усилием вырвавшего себе жалкое подобие жизни. Он и сам-то не рад будто бы. И некуда деваться от этой реальности. — Доброе утро, Джек, — наконец сказал демон. Какая ирония. — И сегодня оно действительно доброе. Для тебя. — С чего вдруг? — юноша облизнул потрескавшиеся губы, но это почти не помогло. Во рту всё пересохло. — Больше не будет пыток, клянусь. Сейчас мы пойдём приводить тебя в порядок. Ты же не хочешь предстать перед своей любимой в таком виде? Мне на твоём месте было бы ужасно стыдно, — криво усмехнулся Клод. Будто бы это не он участвовал в создании нынешнего прекрасного образа. Джек нахмурил брови. В глазах читалось недоумение. — Эльза? Мне можно её увидеть? — Да. Но с парочкой условий. Во-первых, тебе нужно помыться. Даже бездомная дворняга выглядит лучше, чем ты. Опираясь на стену одной рукой, Джек, как мог, быстро поднялся на ноги. Вторая рука, не так давно сломанная дворецким, ещё плохо слушала его, поэтому Альфа старался её беречь. Хотя сейчас ему это уже казалось неважным. «Эльза, Эльза, Эльза!» — как набат, стучало имя в его голове. — Ну-ну, потише. Разбежался. Я ещё не сказал все условия, — сделал быстрый шаг вперёд Клод. — Так говори, не тяни, — рыкнул Джек. Плевать. Плевать ему на условия. Сейчас он согласен на всё. Пусть ему хоть заново переломают все кости, плевать! Лишь бы наконец увидеть её… — Сейчас я поведу тебя в комнату главного дворецкого, где ты станешь похож на человека. В места общего пользования тебе пока нельзя, поэтому по пути будь паинькой и не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость, типа побега. — Зачем мне это? Я хочу увидеть Эльзу! — Надеюсь, что она тебе дороже собственной шкуры. Иначе… — Клод сделал ещё один шаг и на потолке замигала единственная лампа. — Я убью тебя. И мне совершенно всё равно, что скажут другие. Сейчас ты — недовампир. И надо ещё посмотреть, кто опаснее для людей — полноценные вампиры или такие, как ты. Глядя во вновь разбушевавшееся пламя в глазах своего мучителя, Джек понял, что тот не шутит. Убить кого-то и глазом не моргнув, если выпадает такой шанс — вполне в духе Клода. Хотя Джек понимал, что с его подготовкой и нынешними изменениями он тоже уже мало чем отличается от демона. — Я понял тебя, — кивнул парень. — Это всё? — Нет. Об остальном я расскажу в комнате. Нужно успеть провести тебя, пока все на занятиях. Чтобы ни одна душа не оказалась в курсе дел. Пошли. Наконец-то дверь темницы открыта. «Совсем скоро. Эльза, любимая, подожди ещё немного», — и Джек сделал шаг в полутёмный коридор.***
Как же было приятно наконец-то смыть с себя всё это. Всю эту грязь, кровь, пот, а вместе с ними часть боли и страха. Вода смывала всё, уносила с собой в тёмные канализационные трубы. Пусть там и остаётся. Навсегда. Жаль, что нельзя так же вымыть из организма яд, пущенный этой ненавистной Джеку вампиршей. — … И именно поэтому я буду присутствовать на каждой вашей с Эльзой встречей. Тебе понятно? Голос дворецкого едва пробился через шум воды и шум собственных мыслей в голове Джека. Он молча кивнул и продолжил тереть мочалкой плечи и руки. Нет, конечно, парень слушал его, но особо не вникал. Что он мог нового для себя услышать? Что сейчас он крайне опасен почти для всех присутствующих в Академии людей? Не новость. Что Ник переживает за сохранность Эльзы? Оно и так ясно. Что Джеку может сорвать башню от голода и жажды крови? Не исключается. С одной стороны, он даже и рад, что с ними будет Клод. Если Эльза пострадает, а особенно по его вине, он никогда себе этого не простит. Нужно быть ещё осторожнее, ещё сильнее держать себя в руках. Наконец с водными процедурами было покончено. Джек переоделся в белую рубашку и чёрные брюки, которые Клод одолжил ему из своего гардероба, и вытер ладонью запотевшее зеркало, висевшее над небольшой раковиной. Несколько тёплых капель неровными дорожками поспешили к земле оттуда, где он касался стекла. Бездна собственных зрачков, казалось, излучала почти осязаемое отчаянье, но Джек быстро отвёл взгляд на другие детали своей внешности. «Надо же, как быстро волосы отросли», — вяло подумал он, поправив спутанные пряди, словно это вообще имело значение. Они и правда стали длиннее, это он заметил ещё пока мылся: их можно было собрать в маленький хвостик. — Налюбовался? — ехидно спросил демон, доставая из внутреннего кармана пиджака какой-то небольшой свёрток. — Это тебе. Надевай. Без этого аксессуара свидания не будет. Джек ловко поймал то, что кинул ему дворецкий и, развернув, увидел маску из драконьей кожи. Юноша вздрогнул от волны отвращения. — Это правда так необходимо? — проглотив ком в горле, спросил он. — О, да. Вдруг ты захочешь покрасоваться своими клыками и наша милая дама испугается? Надо быть готовыми ко всему. Пальцы Альфы задрожали. Маска внезапно показалась безумно тяжелой, тянущей к земле своим равнодушным холодом, который Джек скорее угадывал, чем чувствовал. Но выхода не было, ведь он слишком долго не видел свою любовь. Сколько вечностей назад? — Я помогу, — снова эта ехидная ухмылка на демонской роже. Как Джека это бесит. До кровавых несбыточных видений перед глазами. Но он сильный. Нужно терпеть. Клод как можно туже затянул все ремни на затылке. Кажется, ему это доставило удовольствие. Затем развернул Альфу к себе лицом и окинул оценивающим взглядом. Никто ещё не смотрел на Джека так. Не просто сверху вниз. С нескрываемым чувством значительного превосходства, которое не успех даже, поскольку смешно сравнивать себя с чем-то настолько жалким. — Кажется, ты готов. — Словно пёс в наморднике… — проговорил Джек. Слова прозвучали глухо, и губы с трудом могли шевелиться — настолько туго были затянуты ремни, да и материал, из которого была сделана маска-намордник, не обладал идеальной эластичностью. Граница между Альфой и внешним миром словно обретала форму, становясь всё более осязаемой. И маска — новая клетка, из глубин которой ему позволяли смотреть. Простая и понятная жизнь, которую он бережно строил, будто оказалась карточным домиком, разлетевшимся прямо под ногами. Джек лежал в грязи и ещё надеялся что-то собрать воедино. У надежды отчего-то было женское имя и серебро волос. — Вот именно. И не забывай об этом, — Клод протянул руку и повернул ручку двери, выходящей из ванной комнаты. — Статус местной супер-звезды ты, увы, потерял. По крайней мере, пока. Идём. Накинь плащ, который я оставил у входа. И чтобы без шуток. Чёрный плащ из грубой ткани доставал до самого пола, и Джек немного переживал, как бы не упасть на каменный пол коридора, нечаянно наступив на длинный подол. Но важность плаща заключалась в его непомерно огромном капюшоне, который полностью покрыл его голову и закрыл лицо до самого подбородка. Видимость из-за этого, конечно, была нулевая, поэтому Альфе приходилось ориентироваться по задникам чёрных лакированных туфель дворецкого. — Мы пришли, — через несколько поворотов сообщил Клод. Джеку показалось, его голос демона словно дрогнул? Наверное, послышалось из-за капюшона. Джек приподнял голову. На пути им встретилось двое слуг и небольшая компания Омег. На прислугу рыкнул дворецкий, и они тут же разбежались по его поручениям, даже не подняв глаза от пола. А компания подростков раньше завернула в одну из комнат. Если они и заметили Клода в сопровождении «длинного плаща», то не придали этому значения. Они уже привыкли, что в Академию постоянно приходят разные люди, и обращать внимание на внешность каждого — не хватит памяти. Наконец вместо чёрной ткани перед его глазами была до боли знакомая дверь. Дыхание на миг перехватило. Он и так в последнее время дышал гораздо меньше, потому что больше было не нужно из-за обращения в вампира, но внезапно он снова почувствовал себя самым обычным человеком. Вспомнил, сколько раз открывал эту дверь с её неровным едва слышным скрипом. Утром, днём, после вечерних тренировок, когда солнце неповторимо подсвечивает облака, глубокой ночью после возвращений с разведки, когда в чернеющей темноте откуда-то с высоты матовым блеском крошечные огни роняют свой свет, отражающийся в глазах. Возвращался в пустую, холодную комнату, пока там не появилась она. И комната разом стала теплом и светом, и возвратиться хотелось как можно скорее. Пять простых букв божественной сладостью на языке складываются в имя, которое вмещает слишком много, чтобы высказать. Где-то под кожей, в волокнах мышц и кровеносных сосудах, где-то глубоко, в том, что зовётся душой — безотчётное чувство, волнами окутавшее и не схлынувшее, поглотившее без остатка. И не насмеяться теперь, не выплакать. Словно зов маяка даже не тихий голос — светлый образ там, за знакомой дверью, только открой… Когда Клод постучал, Джеку показалось, что от его белоснежной перчатки поползло чёрное пятно. Словно на чистый белый лист упала капля чернил, словно живая, расползаясь своими уродливыми лапами. Хотелось крикнуть: «Не прикасайся! Не порти то единственное светлое и чистое, что у меня осталось! Не тронь!» Глубокий вдох. Успокойся. Успокойся. Успокойся. Тихий щелчок двери. Из появившейся щели упал луч света. Голубые глаза посмотрели сначала на дворецкого, потому что он стоял ближе, а уже потом на него… — Джек… — полувздох-полушёпот. — Здравствуй, воробушек, — жаль, что она не видит за маской его улыбку. Он постарался вложить в голос как можно больше тепла, как можно больше любви, но было достаточно одного упоминания маленькой серой птички, как слёзы хлынули из её нежных голубых глаз. В ту же секунды тонкие руки как можно крепче обняли шею Альфы, всё тело подалось вперёд и в лёгком прыжке её ноги сомкнулись на его поясе. Джек успел подхватить Эльзу, прижимая к себе всё сильнее, но резкий рваный вдох девушки заставил его остановиться. — Прости, — он испуганно посмотрел на неё. — Я ещё плохо себя контролирую. Тебе не больно? Его руки опустились со спины на её бедра, продолжая удерживать. — Нет, — Эльза улыбалась. — Просто это было очень резко. Я не ожидала. — Может, вы хоть в комнату зайдёте? — раздался холодный голос дворецкого. Опять ощущение тёмного пятна на чём-то светлом. — Вас могут увидеть. Эльза бесшумно спрыгнула на пол и взяла Джека за руку. — Он прав. Пойдём. Здесь не самое лучшее место. И за троицей плотно закрылась дверь.