Рутины игры

POV Рута. До прибытия поезда оставалось еще около пятнадцати минут. Я, от нечего делать, перебирала в памяти имена тех, кто может прийти попрощаться со мной. Так прошли еще минут десять. Окончательно убедившись что никто больше не придет, я… заплакала. Да-да, беззвучно, тихо глотая слезы. Может всем и кажется что я сильная, что слезам нет места в моей жизни, что даже в таких условиях, как наши, я стараюсь улыбаться. Но если бы они знали как тяжело порой бывает на душе. Несмотря на свою близость с сестрами и матерью я все равно держу некоторые мои чувства в тайне от них. Обычно утешаю всех я. А сейчас мне бы так хотелось, чтобы утешили меня, хотелось бы выплакаться, высказать все то, что накопилась на душе, за недолгие, но тяжелые годы. В дверь тихо постучали, и не успела я смахнуть набежавшие слезы, как в комнату вошла незнакомая мне девушка. Хотя мне показалось, что я уже где- то видела ее раньше. Темнокожая, короткостриженая, довольно накаченная, она напоминала мне кого-то. - Привет, я Анни, - представилась девушка, - я… - девушка не успела закончить, как я вспомнила, она хотела вызваться добровольцем вместо меня, но ее удержала подруга, хотя могла бы и победить. Но наш дистрикт уже давно не видел добровольцев. А видел ли вообще? – я хотела вызваться добровольцем вместо тебя, но… - но тебя удержала твоя подруга, - оборвала я ее на полуслове. – Ты видела, - печально произнесла Анни, - я бы и пошла, но тогда бы Цеп пожертвовал бы собой ради меня, - она грустно улыбнулась. – Но почему? Она его девушка, подруга? – думала я. – Потому что любой брат поступил бы так же. – закончила фразу девушка. Но зачем она тогда пришла ко мне? Неужто пожалеть и утешить? – гадала я. – Знаешь, я поговорила с Цепом, и попросила его позаботиться о тебе там, - девушка сделала паузу, - на арене. - Не стоило, - сдержано произнесла я. – Я думаю что и без моей просьбы Цеп бы защитил тебя, вы ведь раньше дружили? – это был скорее всего риторический вопрос, но я все же кивнула. – А, и вот еще что, - девушка порылась в кармане своей куртки, - чуть не забыла, - Анни достала маленькую брошку в виде трилистника, - держи, на удачу. – И ты веришь в силу талисманов, - удивилась я. – Не то что бы очень, - протянула темнокожая, - Просто возьми, и все. – она вложила брошь в мою руку, и быстрыми шагами удалилась. *** Фортуна – наша с Цепом сопровождающая, которая, по его словам прикреплена за нашим дистриктом лишь первый год, расхаживала по просторной кабине поезда, потряхивая своими волосами. Великолепные бежевые обои, мягкие ковры, огромная люстра, столы из красного дерева – все это, а так же многое другое представляло интерьер нашего купе. Стол был уставлен всеми возможными видами блюд, закусок, десертов. Некоторые из них я видела или даже пробовала раньше, а некоторые встречались мне впервые. Одиннадцатый давно скрылся из виду. Где-то вдали еще можно было заметить острые крыши сторожевых вышек и угрюмо сереющий забор. Местность постепенно меняется; на смену бесконечных равнин и лугов приходит более-менее холмистая местность. Кое- где встречаются пастухи, ведущие стадо овец или коров на пастбище. Я отстраняюсь от окна, и с ногами забираюсь на мягкий бежевый диван. Сопроводительница явно не одобрит, но сейчас мне плевать. Едем мы, вот как уже пару часов. Все это время я сидела здесь, в «свое» купе я заходить не решалась. Нас уже успели представить менторам. Сидер – темнокожая женщина, которой явно за пятьдесят и Рубака – мужчина, лет 40-45, который к моменту нашей встречи был не совсем трезв, нет, не так, совсем не трезв. Он оглядел нас своим усталым недовольным взглядом, и на этом наше «знакомство» закончилось. С Сидер, нам удалось хотя бы поговорить. Женщина оглядела нас с Цепом с головы до ног. Внимательно посмотрев на моего крепкого и мускулистого напарника, затем на меня, ментор покачала головой, затем нахмурилась, еще раз глянув на Цепа, она чему- то улыбнулась, и наконец произнесла: - Пожалуй в этом году у нас есть шанс на победу, - кивнув своим мыслям, Сидер тихо удалилась. - Какая-то странная она, - задумчиво произнес Цеп, нарушая, вот уже как несколько минут стоявшую, тишину. - Ага, - выдохнула я, поправляя воротник платья. Опять наступила тоскливая тишина. Я сидела, бесцельно разглядывая яркий пушистый ковер под ногами. Задумавшись, я не сразу заметила устремленный на меня, удивленный взгляд Цепа. - Что такое, Цеп? – спросила я, стараясь уловить направление его взгляда. - Откуда у тебя эта брошь? - Ее мне подарили, - ответила я, не совсем понимая его интереса к этой вещице. - Неужто Анни отдала ее тебе? – в его голосе скользило неподдельное удивление. -Да, - немного замявшись, произнесла я, - а что в этом такого? – конечно это было очень странно: незнакомый человек отдает тебе свою вещь, но ведь Анни сестра Цепа, и… я в конец запуталась. - Знаешь, эта брошь была для нее очень ценна. Она - единственная вещь, что осталась у Анни от матери. - А… тогда зачем? – я искренне недоумевала, зачем сестре Цепа отдавать мне свою самую дорогую вещь? - Сам не знаю, - протянул парень, вставая с дивана. – Я, пожалуй, пойду в свое купе, - произнес он, и скрылся за дверью. *** Вот уже около часа я с удивлением рассматриваю пеструю кучу капитолийской одежды. Неестественно яркие краски и нелепые структуры режут и раздражают глаз. Нет, никогда такое на одену! Собирать вещи совершенно не хотелось, поэтому я просто свалила их кучей на кресле – служанки уберут. Бесцельно побродив по комнате, я плюхнулась на большую мягкую кровать. Делать все равно нечего, вот и решила немного вздремнуть, если получится. Эх, в одиннадцатом никто бы не дал вот так вот просто лежать и бездельничать. Там, для таких как мы, каждое свободное мгновенье ценнее золота. А в Капитолии все по-другому. Когда мы – взрослые и дети, работаем не покладая рук на грядках, в садах, в пекарнях, жители столицы во всю веселятся, посещая бесконечные вечеринки и приемы. Когда мы, порой, рискуем своей жизнью, только для того, чтобы достать себе пропитание, они пьют и едят вволю, никогда ни в чем не нуждаясь. Мысли в голове постепенно начинают путаться, превращаясь в кашу, и я сама не замечаю, как погружаюсь в царство морфея. Разбудил меня настойчивый стук в дверь. Я нехотя встала с кровати, и чуть пошатываясь направилась к двери. На пороге стояла моя сопроводительница, Фортуна. -Ну наконец-то, - чересчур эмоционально произнесла она, - я уже подумала, что с тобой что-то случилось! - А что могло случиться? – удивленно вскинула брови я. -Ну-у-у, мало ли, вдруг ты, руки на себя наложила, - произнесла немного испуганно она. - Что-что? – удивилась я. Как она могла подумать такое? Неужели уже были случаи? -Просто мне рассказывали, что, пару лет назад, одна девочка из шестого, повесилась прямо в своем купе. Была так же спокойна как и ты, а потом… моя подруга стучала, стучала , а никто не открывает. Когда дверь открыли она висела там… на простыне, - затараторила капитолийка. Мне стало ее даже как-то жаль. Неужели так переживает? Все прояснилось со следующими ее словами. – Это было просто ужасно, игры чуть не сорвались, хорошо хоть успели выбрать другую. – так вот в чем дело. Все во мне закипело от злости. Она переживала не за девушку, а за шоу. Ее просто возмутило то, что девушка умерла раньше положенного ей срока. -Эй, дорогуша, - Фортуна помахала своей рукой, с длинными фиолетовыми ногтями, перед моим лицом,- так все в порядке? -Да, все просто отлично! – огрызнулась я, и хотела направиться обратно к кровати, как была остановлена словами капитолийки, - ты куда, а как же повтор жатвы? - Зачем мне это? – все таким же тоном произнесла я. - Увидеть своих соперников, для чего же еще, - искренне удивилась она. *** Я сижу в одном из мягких кресел, нервно постукивая пальцами по столешнице журнального столика. С минуты на минуту покажут повтор жатвы. В купе кроме меня находятся Фортуна и Сидер. Цеп идти не захотел, а Рубака…не смог. Экран телевизора включается, появляется герб Капитолия, играет гимн. Герб сменяет эмблема дистрикта 1. Включается запись жатвы. На видео довольно большая площадь, заполненная детьми, подростками и их родителями. Большинство из них находится в радостном настроении. В основном это подростки постарше, от 15 до 18 лет. Они считают, что бояться им нечего, ведь они посещают специальную академию, где обучают искусству… убийства. Мельком камера пробегает по бледным и напуганным лицам двенадцати-тринадцати летних детей. Момент вытягивания жребия. Из девочек Эмили Кроу. Выходит маленькая, даже чересчур, светловолосая девочка. В воздух сразу же взметается несколько рук, сообщая о желании стать добровольцем. Первой выкрикивает свое намерение высокая светловолосая девушка, с красивой диадемой на голове. Которая называется Диадемой (совпадение?). Вторым трибутом становится высокий светловолосый парень – Марвел. Он, так же как и его напарница, доброволец. Парень улыбается своей широкой, и немного нагловатой улыбкой. Почему-то, от взгляда на него, по телу волной распространяется дрожь. Ну да, он же профи, а я обычная маленькая девочка, то что я его боюсь вполне естественно. Камеры переносятся, уже, в дистрикт 2. Площадь здесь не менее большая, но не так роскошна как в первом. Среброволосый капитолиец, вытягивает бумажку с именем некой Мирты Доубс. На сцену уверенным шагом выходит девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Гордо вскидывает голову, и с улыбкой смотрит на толпу. Но мне на секунду кажется, что в глазах ее мелькает страх. Далее, как и в первом, доброволец. «Катон Браун», - представляется парень. Довольно высок, крепкого телосложения, накачен, на губах играет самодовольная улыбка – ну ничего не скажешь, настоящий профи. Дистрикт три – инженеры и изобретатели. - Мэган Форбс! – радостно выкрикивает капитолийка, и на сцену медленно, спотыкаясь почти на каждом шагу, выходит маленькая худая девочка лет тринадцати. Она дрожащими руками сжимает какую-то тетрадь. А когда любопытная сопровождающая интересуется, ее содержимым. Девочка заикаясь произносит, что там чертежи и схемы ее изобретений. -Рей Митчел! – вновь разносится по площади. На сцену, относительно ровной походкой выходит парень лет пятнадцати, из кармана которого высовывается вещица похожая на маленькую книжицу. Но никто, похоже, этого не замечает. Дистрикт Четыре – рыболовство. Перед телезрителями открывается вид на небольшую площадь, позади которой, переливалось и искрилось в лучах яркого солнца, бескрайнее сине-зеленое море. Легкий ветерок игриво трепал волосы жителей дистрикта четыре, пришедших на жатву. Молодая ведущая, одетая в голубое платье, со средними по длине волосами, цвета морской волны, завитыми в крупные локоны. Уже назвала имя первого трибута женского пола – довольно крепкую на вид девушку с темно-коричневыми волосами. Трибутка уверенным шагом вышла из сектора пятнадцатилетних и направилась к сцене. Она еще раз повторила свое имя – Эвилин Страйдер. Вторым трибутом оказался мальчик, на вид не больше четырнадцати лет. Рыжие волосы его скручивались в мелкие кудри, и забавно торчали во все стороны. Хотя, в этом дистрикте добровольцы не были редкостью и частенько вызывались вместо младших, в этот раз, увы, удача обошла Брека (а именно так звали мальчика) стороной. Дистрикт 5 – электроэнергетика. Сначала Рута подумала, что звук искажают какие-то помехи. Ведь был слышен слабый треск и гудение, но потом девочка догадалась, досадливо хлопнув себя по лбу, что этот звук доносится с многочисленных электростанций, расположенных на территории пятого. - Финч Фокс! – прокричала капитолийка. На сцену чуть спотыкаясь и постоянно оглядываясь по сторонам, вышла девушка с огненно-рыжими волосами. Она задумчиво закусила губу и уставилась прямо перед собой. - Алли Гранд, поднимайся к нам, дорогой, - уж слишком слащаво произнесла розововолосая капитолийка. На площадку пятого дистрикта вышел хмурый парень азиатской внешности. Трибут бросил без участливый взгляд на свою напарницу. И только когда сопровождающая попросила молодых людей пожать друг другу руки, повернулся к Финч и быстро выполнил просьбу. Дальше из дистрикта шесть вызвали девочку лет шестнадцати – Эмили Джонс, и Джейсона Колби – мальчика того же возраста, что и напарница. Дистрикт 7 – Элайза Джемисон (17) и Дзи Вонг(17). Дистрикт 8. Бледная рыжеволосая девочка лет тринадцати – Изабелл Картрайд и четырнадцатилетний мальчик – Регги Тан. С каждым новым дистриктом местность становилась все беднее. Дома – обветшалые, из-под облетевшей штукатурки стыдливо выглядывали старые глиняные кирпичи. Перед зрителями предстала маленькая площадь Девятого Дистрикта. Позади зеленели поля, сплошь засеянные пшеницей и другими злаками. Дом правосудия, с наружи, чем - то напоминал наш. Только выглядел немного лучше. На довольно просторной террасе возле оного, стоял красноволосый капитолиец, почему-то, поразительно напоминающий мне, петуха моей тети Мегги. Он вытянул бумажку с именем некой Трины Эйдер. Девушка с рыжими волосами, заплетенными в тугую косу «колосок» вышла из сектора пятнадцатилетних. Но не успела она дойти до веранды, как из толпы кто-то выкрикнул ее имя. Через пару секунд, протискиваясь между застывшими, толи от удивления, толи от страха, толи по какой либо еще причине, людьми, на свет выбрался темноволосый парень. Девушка остановилась, и испуганно стала оглядываться по сторонам. Парень бросился к трибутке. Его не успели остановить даже миротворцы, тут же ринувшиеся за ним. - Не надо, Марк, вернись на свое место, - с умоляющим взглядом произнесла девушка. -Нет, Трина, ведь может же кто-то пойти вместо тебя? – парень выжидающе посмотрел на толпу, но никто даже не шелохнулся. – Ну вот, так всегда, - вздохнул Марк, - всех всегда, в первую очередь, интересует собственная шкура. - Марк, послушай, - воскликнула девушка. Дальше она говорила что-то шепотом, поэтому что именно разобрать не удалось. В итоге парень нехотя кивнул, и медленно поплелся обратно в толпу. Вторым трибутом от девятого дистрикта стал Алан Фостер – мальчик лет тринадцати. Добровольцев не было. Хотя мне казалось, что Марк все-таки вызовется. Видимо об этом говорила Трина парню. А может что-то еще? Дальше камера перенеслась в дистрикт десять. Местное население этого округа занималась, в основном, разведением и забоем крупного рогатого скота. На сцену вышла чуть полноватая низкорослая девушка, лет шестнадцати – Милли Болд. Ее напарник был необычайно высок и крепок, на вид ему было за восемнадцать. - А этот парень имеет все шансы на победу, - размышляла вслух Фортуна. Да, пожалуй он превзойдет по силе даже Цепа и Катона. *** И вот, наконец, на экране ее Родной дистрикт. Рута подвинулась поближе к телевизору. Было так необычно наблюдать за собой со стороны. Камера прошлась по испуганной толпе, успела ухватить испуг в глазах маленьких ребятишек, то как они стоят не живы не мертвы на площади, до смерти боясь того, что не вернуться сегодня домой. Фортуна громко выкрикивает имя Руты, и девочка неспешно, но уверенно поднимается на сцену. Со стороны казалось, что девочка совершенно не боятся, но Рута отчетливо помнила, как напряглось все внутри нее, как она прилагала неимоверные усилия только для того, чтобы сохранить безразличное выражение лица. Камеру переводят на Лию. Кажется она в ступоре. Девочка стоит и невидящим взором смотрит куда-то вперед. Вызывают Цепа. Капитолийка щебечет о чем-то, а мы с моим напарником молчим, и просто смотрим на толпу. Когда нас заводят в дом правосудия, кто-то громко кричит. Камеры мгновенно обращаются в толпу. Зрителям крупным планом показывают заплаканное лицо Лии. Она пытается прорваться к сцене, но миротворцы удерживают девочку. Подбегает ее мать и обнимает. Дальше трансляция переносится в двенадцатый. Я с большим трудом сдерживаю зевок и устало откидываюсь на спинку кресла. Поскорей бы эта передача закончилась. Все равно ничего интересного уже не будет. Но я ошибалась. *** Кажется впервые за всю историю Голодных Игр в дистрикте номер двенадцать появился доброволец. Я была очень удивлена, когда на место маленькой светловолосой девочки – Примроуз Эвердин, вызвалась довольно крепкая девушка лет шестнадцати. По имени Китнисс. Как оказалось девочки были сестрами. Я сразу же задумалась над тем, «А смогла бы я так же?». Пожертвовала ли собой ради спасения своей маленькой сестрички. Такие люди определенно заслуживают уважения. Можно сказать что я, невольно прониклась симпатией к этой девушке. Возможно, мы бы стали друзьями… при других обстоятельствах. Но игры – не место для дружбы и чувств. *** Я полулежала на мягкой кровати, и смотрела на алеющий диск заходящего солнца. Завтра предстоит сложный и очень длинный день. Уже утром поезд пребудет в столицу Панема – Капитолий, огромный город, пестрящий различными красками. Уже с завтрашнего дня мне предстоит приложить все усилия, чтобы завести спонсоров, которые, в большом количестве будут присутствовать на параде трибутов. Хотя кому понравится маленькая худая девочка с копной спутанных черных волос. Хотя если нас сопровождает сама удача*, все может быть. Ну что ж, это мне и предстоит выяснить завтра. А пока… я, целиком и полностью, отдаюсь Морфею.