Десять лицемеров.

Как же странно ощущать себя среднестатистическим человеком, чёрт возьми. Именно так он себя сейчас и чувствовал. Обычным заурядным человеком, от действия которого ничего не изменится в этом мире. Марионеткой в чужих руках. — Я сам позволил этому случиться, — довольно-таки громко сказал Холмс, срывая со стены разнообразные листы с предполагаемым убийцей. — Я и только я. Он обессилено опустился на пол, и провел рукой по гладкой поверхности, словно выбирая какой именно кусок бумаги он сейчас поднимет. « Пять лицемеров никому не верят в этом мире. Один нож в спину получил, и стало их четыре… » Чёрт, стоило со всей этой кучи поднять именно эту запись. Шерлок всегда умел прятать свои эмоции от окружающих, но только не от себя. Ладонь механически сминает бумагу, и со всей присущей силой бросает в стену. Надо признать, что он недооценивал своего соперника. Вместо попытки сорвать игру на жизни, покорно следовал правилам. Именно смерть Джона открыла ему глаза. — А я сразу говорил этим недотепам кто тут руководит парадом, — послышался мягкий голос с коридора, который даже и не пытался переходить на шепот. — Как ты думаешь, поменял ли я свое мнение? Шерлок знал этот голос, и не был удивлён. Оставалось лишь принять данный факт. Замок двери противно скрипнул, и по собственной воле детектив впустил в комнату того человека, которого считал убийцей. Было ли ему страшно? Нет, он даже не задумался об ощущении этого чуждого ему чувства. Ему просто не было уже, что терять. — Что тебе нужно? Гость, окинув взглядом царивший в комнате беспорядок, прикрыл дверь. — Хотел увидеть те руки, которые вонзили в спину своего друга нож, — в полуночной темноте его улыбка казалась дьявольским оскалом. — Ты переступил черту. Каковы ощущения? Голос сошел до протяжного писка, и Холмс не выдержал. Он вцепился руками в футболку стоящего позади него, и приподняв за грудки, прошипел: — Хватит, Мориарти, хватит. Раз ты пришел убить меня — не тяни с этим, хватит пустых разговоров, хватит этого фарса, — он отпустил Джеймса, и стал у окна, прямо на лунный свет. — Что ты выбрал для меня? Яд? Или может заставишь выпрыгнуть с окна? — Если бы ты сразу обратил внимание на одну деталь, этого всего бы не произошло, но вместо этого ты предпочел молчаливо обвинять меня. Удел обычного человека, не так ли? Каждое его слово Шерлок воспринимал в штыки, словно не понимая, что сейчас они стояли по одну сторону баррикады. — Что я упустил? Даже в такой ситуации детективу было сложно произнести эти слова. — Всех людей убивали в строгом порядке, — Джим сложил руки на груди, возводя между ним и собеседником невидимый барьер. — Сложность совершенного преступления. Я знаю, что останусь до конца, это слишком предсказуемо, а вот когда придет твой черед, ты уже знаешь? Шерлок, ничего не ответив, молча развернулся и пошёл в сторону коридора. Ему совершенно не хотелось оправдываться перед своими врагами, но чувство собственного достоинства буквально кричало о том, что его поступок ужасно похож на бегство. — Я схожу к Мэри, — на ходу проговорил он, даже не обернувшись. Дверь в комнату Мэри поддалась сразу, и детектив с удивлением отметил, что кровать застелена, как будто Мэри встала и куда-то ушла, или же вовсе не ложилась. Подойдя к прикроватной тумбочке, он увидел стоящую на ней банку с кремом для рук. А сверху на одеяле лежала записка, которая почти сразу нашла своё место в руках детектива. Шерлок никогда не считал себя человеком, способным поддаться эмоциям в важный момент, и тем не менее его пальцы слегка подрагивали, когда он пытался развернуть « послание смерти ». « Она убивала людей. Безжалостно, хладнокровно, и совершенно не задумываясь об их чувствах, привязанностях и любви. И действовала без эмоций, как самый профессиональный киллер. Но под маской такой жестокости она напрочь забыла о своём женском начале, и почти растеряла те качества, что так естественны для представительниц „слабого“ пола: хрупкость, нежность, и беззащитность. Но, несмотря на всё это, Мэри тоже хочет следить за собой. На этом я и сыграл. То, как она умерла, как нельзя понятнее иллюстрирует то, что Мэри — такой же человек как и все, со своими слабостями и пороками. Возможно, если бы не она стала отключать мозг под влиянием стресса, то заметила бы, что банка с кремом закрыта не до конца, в то время как она каждый вечер полностью её закрывает.» Молча прочитав очередной приговор, детектив не стал бросать бумагу на пол, а лишь сильно сжал в кулаке, а затем резко швырнул на тумбу. Не прошло и минуты, как банка с кремом для рук летела по направлению стены, забрызгивая всё вокруг густой белой массой. Шерлок выскочил в коридор. — Мэри! — Зачем-то позвал он, как будто надеялся, что может случиться чудо. Подчиняясь интуиции, детектив подошёл к комнате Джона и открыл дверь. Он думал, что готов ко всему, но всё же на секунду остолбенел, увидев одновременно жуткую и завораживающую картину: на кровати по-прежнему лежал Джон, причём от тела уже исходил специфический запах. Рядом с ним, на полу сидела Мэри. Её голова лежала на руке мужа. Приблизившись к ним на пару шагов, Шерлок убедился, он — единственный живой в этой комнате. Поборов отвращение, он наклонился к Мэри, от которой больше не веяло успокаивающим теплом жизни, и посмотрел на палец с кольцом. Под украшением виднелась застывшая кровь…