12 доводов генерала Хакса

— Некоторые, определенно, считают меня частью проблемы,  — сказал он.— Мне кажется наиболее логичным попытаться стать частью ее решения. Д. Дуэйн «Мир Спока»

      Люк тревожными глазами смотрел вдаль, не тратя ни крупицы внимания на вой злобного щербатого ветра, стучащего о причал. Стихия пыталась двигать фигурки двух людей, но те продолжали стоять, сражаясь с беспокойством и разлетавшейся в стороны одеждой.       Учитель взглянул на рыжего офицера.       — Ты забыл прибавить: «Если бы вы не затопили мой корабль…».       — Мы будем нырять по очереди, пока не достанем? — устало сказал Хакс. Небо на горизонте уже было не отличить от потемневшей, гневной воды.       Люк вздохнул и протянул два сомкнутых пальца к морю.       Волны у самого берега заходили быстрее, клочковатая пена срывалась с них седым мохом, потом гладь воды набухла под сильным напором, расступилась, выпуская на волю огромный блестящий шар. Он завис, отряхиваясь, как нашкодивший щенок, и взорвался мыльными брызгами. Стилизованная буква «Н»* — символ имперской гордости— загорелась на небе, тайфайтер кувыркнулся вокруг левого «крыла» и пошел на посадку.       Он стоял на берегу, новенький, чистенький, от нагревшегося корпуса шел пар, эмблема Первого Ордена на боку сверкала.       Хакс почувствовал, что в эту эпическую минуту ему смертельно хочется сесть. А еще лучше лечь и накрыться одеялом с головой.       — Я все-таки превзошел магистра Йоду. И научил море расступаться, а? — Люк прокричал это, повернув сияющее покрасневшее лицо к ученику, и тот подумал, что все джедаи, в сущности, большие дети. — Квазиплазмоидное капсулирование с сохранением температурного режима, парочка просторных подводных гротов — и вуаля! Иногда я поднимал его со дна, чтобы проверить уровень энергии и герметичность корпуса.       — Я в восторге, разве вы не заметили? — мрачно сказал Хакс. — Готовая морковка для ослика. Вы применяли ко мне метод стимулирующего обучения?       — Умница, возьми с полки пирожок. Как приятно иметь дело с законченными эгоистами — они всех подозревают в том же самом. И нередко бывают правы.       Люк провел рукой по борту.       — Почти сухой. И совершенно исправный, — легкое движение рукой, и кабина открылась безо всяких ключей доступа. Люк подобрал полы одеяния и уже занес ногу на опущенный подъемник, но совершенно спокойный голос, неожиданно перекрывший рев бури и ворчание грома, произнес:       —Куда вы собрались, мастер Скайуокер?       Люк обернулся. Бледное до синевы лицо Хакса было лишено всякого выражения, словно маска, и от этого становилось не по себе.       — Или думаете, что старый конь борозды не испортит? Спросите об этом своего приятеля, Хана Соло. Ах да, от него даже призрака не осталось.       Верхняя позиция не всегда лучшая в уличной драке, и Хакс стянул вниз пожилого джедая без особых усилий. Однако он не принял во внимания, что поднялся с деревянных досок причала уже не кроткий отшельник, а разъяренный воин. Скайуокер наклонил широкую лобастую голову, и разве что воздух вокруг него не искрился.       Хакс стоял на прежнем месте, не двигаясь, совершенно спокойно, лишь подняв вверх правую руку, словно ловя невидимый мячик. Левая была пуста.        —У каждого злодея есть свой монолог, перед тем как опустить рубильник. Так вот, сейчас моя очередь.       Он набрал воздуха и продолжил:       —Вы давеча сказали, что я законченный эгоист и в этом не солгали. Я действительно не хочу губить последнюю надежду Галактики, — последние слова прозвучали насмешкой, — и потому вы побудете здесь весь последний акт. Держите себя в руках, я не закончил! Если погибнете вы, я останусь на острове один, без транспортных средств, без возможности послать за помощью, и в следующий свой прилет Чубакка пристрелит меня, даже не дав труда выслушать невнятные оправдания на тему: «Какого сарлакка он здесь делает один и куда спрятал трупы?». Если погибну я — что ж, у вас будет, что оплакивать и чем заняться в ближайшие 30-40 лет. И, может быть, следующее поколение наконец-то вызубрит правило «Не заплывать за буйки». А теперь стойте смирно — в первый раз это зверски трудно делать.       К концу речи по лбу его наперегонки сбегали капли пота, и рука, протянутая вперед, дрожала. Но Люк и так не стал бы двигаться: он чувствовал странное непонятное чувство вроде щекотки. Оно не было похоже на воздействие Силы, оно не сжимало мертвой хваткой гортань, не выжигало легкие, не нарушало законов земного притяжения. Оно зарождалось внутри сухой пресной волной дурноты.       Хакс медленно начал считать. Руку сводили судороги, и он подпер ее второй.       — Раз — головокружение,       — Два — легкая тошнота,       — Три — жжение в желудке,       — Четыре — слабость в коленях, давление падает, покалывание в висках, голова клонится, клонится, клонится вниз…       Люк чувствовал, что нутро его мечется и бунтует. «Враг» каким-то образом проник за укрепления, за самый последний «щит» — кожный покров, и теперь, размахивая топором, крушил перегородки, заставлял кровь горячей нефтью разливаться по жилам. Это было непонятно, это было чудовищно, такому их не учили. И уж точно такому он не учил этого засранца!       Дурнота карабкалась вверх по горлу, заливая глаза мутно-зеленым, но он успел простонать:       — Что ты делаешь?       — Небольшое пищевое отравление, а вы что подумали? Душить — это так вульгарно, останавливать бластерные выстрелы — слишком хлопотно. А здесь… человеческий фактор, анатомия как простейшее оружие. Всего лишь изменение кислотности желудка на одну десятую процента, — и такой эффект! И заметьте, никаких искусственных примесей — одна сплошная органика. Организм сам вырабатывает токсины, и кровь разносит их дальше.       Рыжий враг хищно улыбнулся.       — Простите, это все, что я пока научился делать. Здешние кролики слишком примитивны, чтобы отрабатывать на них более сложные вещи. Скажите спасибо, что я не рискнул вызвать приступы депрессии, там просто нужно подкорректировать гормональный фон.       Волны тошноты уже захлестывали старого джедая с головой, но он нашел силы прошептать:       — Выучил на свою голову…       — Я уже говорил, что спасаю Надежду Галактики? Даже целых две. Думаю, Светлая сторона простит меня на этот раз.       Хакс опустил руку и, не спуская глаз с противника, попятился к кораблю. Легко поднялся к открытому верхнему люку, и, глядя вниз, в тесноту кабины, сказал с грустью:       — Я думал, хоть здесь я не буду участником экшн-сцен. Как же вы меня разочаровали, мастер, — и «солдатиком» спрыгнул вниз. В этот раз судьба была исключительно благосклонна, и, рисуясь, ногу рыжий не вывихнул.       — Если сам умрешь и ее угробишь — можешь домой не возвращаться, — крикнул Люк в перерывах между серией желудочных колик. Теперь подоспела еще и головная боль, вцепилась в виски и не отпускала.       Хакс понял его слова, прочитав по губам.       — Слушаюсь, о мой учитель, — он отдал честь двумя пальцами. Катер взмыл в небо раньше, чем захлопнулось гермостекло кабины.       Как ни парадоксально это звучит, Люк улыбался, глядя ему вслед.       «Эти имперцы такие доверчивые. Верят во всякие пропагандистские листовки о мидихлорианах, которые мы штампуем тысячами. Разве в них заключается Сила? Главное — уверовать, и тогда она сама придет к тебе и накроет мягкой волной», — думал мастер, и тут его накрыло окончательно… +++       Прокладывая курс легкими движениями пальцев, Хакс старался не смотреть на сенсоры заднего обзора с картинкой маленькой, ставшей на четвереньки фигурки внизу.       «Эти джедаи такие доверчивые, — думал генерал, обгоняя ветер. — Они ничего не знают о НЛП. Простое словесное внушение — а какой эффект! Надеюсь, он не помрет до моего возвращения, а то неловко получится. Все-таки надежда Галактики, Избранный». +++       Корабль летел низко, почти задевая верхушки волн скругленными краями панелей солнечной ионизации. Но подняться выше он не мог. Сенсоры определения целей были староваты, да и не приспособлены работать в атмосфере. Тем более такой, где тугой упругий воздух можно было есть ложкой, а разряды молний составляли сплошную серебристую завесу на горизонте.       А ему надо было туда, в самое «око бури». По многим причинам.       Потому что считать показания датчиков в такую бурю можно было на расстоянии не больше полусотни метров.       Потому что бусы эта глупая девчонка носила не на шее, как все нормальные девушки, а наматывала на запястье, и цепочка с секретным «кулоном» вполне уже могла пойти ко дну.       Потому что вторая запонка с дублирующим «маячком»-передатчиком была зажата в цепких лапках прибора-«поисковика».       Он не солгал тогда — связаться с помощью этой «крошки» с Орденом было нельзя. А вот отследить носителя можно без особых усилий. Гораздо проще, чем с помощью выдуманной старыми дураками Силы.       Только насыщенный электромагнитными импульсами воздух почти не пропускал сигнал.       Молния взрезала небо, руки дрогнули, и корабль вильнул в сторону. Старый уродец, невнятная игрушка безумных конструкторов, которую он случайно нашел на складе*. Отживший свой век шаттл TIE/sa, который переделали из «бомбардировщика», а до этого еще забраки знают из чего. Как и все старики, он был медлителен, неуклюж и часто жаловался на «подагру» — заедал поворотный механизм пушек.       Но у диковинной «зверушки» были дополнения, которыми не обладали его новехонькие товарищи. Каждое из них отбирало у «этажерки» скорость и маневренность, но добавляло комфорта владельцу и индивидуальности конструкции, а Хакс такое ценил. Поэтому сейчас он мог сидеть без «намордника», система сложных датчиков гасила помехи и отслеживала сигнал, в глубине корпуса скрывался рабочий гипердрайв, а соседний отсек, переделанный из помещения для бомб, мог вместить еще двух пассажиров.       Кайло тогда решил, что рыжий генерал сошел с ума, собираясь отправиться в путь на ЭТОМ. Даже предлагал подумать — «не валять дурака и не позориться на этой черепахе».       «Не всем быть гонщиками, — ответил тогда Хакс. — я не люблю, когда корабль успевает к месту раньше, чем я дочитаю книгу, популярную в этом месяце».       И была там еще одна заветная кнопочка, о которой не знал многоопытный рыцарь Рен. Потому что поставить такую опцию на бомбардировщик мог только полный безумец. Как тот, что пытался найти несколько десятков килограммов человеческого отчаянья в этой бешеной мешанине воды и ветра.       Сейчас «тай» летел на самой малой скорость, рыская зигзагами как опытная гончая, а его пилот, с трудом удерживая тяжелую неповоротливую машину в воздухе, перебирал в уме, что скажет ей…       «Плевать, что она обо мне думает».       «Плевать, что переломает все ребра, когда узнает, что я тайно навесил на нее «маячок».       «Плевать, что этот дурацкий список никогда не кончится».       «Плевать, что я застряну здесь навечно в компании старого маразматика».       Корабль тряхнуло, молния прошла близко, Хакс огрызнулся на нее, как пес и, словно почувствовав его настроение, кривая линия заложила лишний острый угол и миновала стороной.       «Что она обо мне думает?».       «Что я настырный рыжий нахал…».       «Самолюбивый, всегда идущий напролом к своей цели».       «Готовый заложить ради выигранного спора душу, в существование которой все равно не верю».       «Без таланта к покорению Силы».       «Без любви начальства и подчиненных».       «Без надежды».       «Без веры».       Еще одна молния, по панели забегали «голубых змейки» разрядов, «маячок» неприятно нагрелся, запахло паленой проводкой. Красный огонек моргнул раз-другой — и погас вместе со светом в кабине. Бортовой компьютер выдал ряд совершенно противоречивых мнений, но аварийное питание сработало четко — встроенные реле выдержали скачок напряжения. А вот его «малыш» — нет. Он расплылся нелепой кляксой, совершенно холодный и бесполезный. Возможно, как и Рэй — где-то там, по ту сторону дождя.       Хакс вынул прибор из крепления и молча сжимал кулак до момента, пока на приборную доску не посыпались микросхемы пополам с кровью. Поднес исцарапанную ладонь к лицу, сжал ее зубами — и что-то крикнуло в нем от боли и гнева. И еще раз — но уже вне его, впереди и справа по курсу. Вспышка света, укол золотистой иголки — и тьма снова заплясала за окном. Показалось?       Хакс знал, что его способности ничтожно малы — «вуки, играющий на дудуке». И что «почуять» Рэй он мог бы только в минуту крайнего нервного напряжения. Которое может стоить ему жизни. А разве есть больший ценитель ее радостей? Каждое мгновение успеха, блестящие ступени карьерной лестницы, лавина датападов с приказами о новом назначении, повышении, переводе; летящие в темноте лучи мощнейшего оружия, власть и ощущение всемогущества. А как же все это? Кто он без этого?       Катер передернуло в судороге разноречивых команд, он наклонил плоскости «крыльев» и тяжело плюхнулся в воду. Экран переднего обзора тут же захлестало волнами до полнейшей темноты, но в такую ночь что-то разглядеть мог разве что … да никто ничего бы не разглядел. Глаза сейчас были скорее помехой, они пугали человека и заставляли опустить руки, повернуть назад.       Массивная туша пару раз крутанулась вокруг собственной оси и пошла вперед, срезая волны, как маленький ледоход. Хакс криво усмехнулся.       «Летающего из меня не получилось, пусть будет водоплавающее».       Пилотом он, стоило признать, и в лучшие времена был неважным. А учиться у этого великовозрастного дылды, который даже банальный спидер предпочитал пилотировать собственноручно, генерал почитал ниже своего достоинства. Зато теперь до всего дойдет сам, своим умом. Настоящий самец. Self-made-man.       И памятник ему поставят на этой захолустной планете. За предусмотрительность. За то, что не поленился посмотреть топографическую карту местности — сплошное синее пятно. За то, что выбрал в ангаре именно эту, пропыленную до последнего винтика модель, полную лишних пустот и отсеков для хранения снарядов, и оттого державшуюся на плаву подобно резиновой уточке, экономя энергию. А она ему ух как понадобится.       «Значит, нужно ОЧЕНЬ этого желать? Хочу! Желаю! Буду! Ну же просыпайся, мое слабенькое миди-хлори».       Но в голову лезла всякая глупость вроде адмиральского чина и выставления Кайло Рена на публичное посмешище. Хакс поймал себя на том, что невольно постукивает по левому боку и усмехнулся.       «Работай, глупое сердце, работай, желай, желай. Что я знаю о ней? Она упрямая взбалмошная девчонка, вечно голодная и имеющая о гигиене самое слабое представление. У нее тяжелая рука, и характер тоже не сахар. Она чинит все, что потеряло работоспособность, и может мертвого поднять из гроба. Она милая. У нее чудесная улыбка. И она совсем не умеет спорить. Вот этого тебе надо, да? Старая ты стерва, что «наполняет собой все сущее», как будто больше нечем заняться? Такое ты любишь слушать?».       Катер рванулся из последних сил, хрипя и захлебываясь волнами. Вода оказалась куда более коварной вещью, чем вакуум: она не могла проникнуть внутрь, но творила нечто куда более гадкое. Вода делала катер тяжелее и неповоротливее.       Хакс положил палец на заветную кнопку с буквой «R», закрыл глаза и лег головой на приборную доску.       «Где эта же золотистая искорка? Девчонка с коротким именем? Если она так громко «кричит», что даже я ее услышал, то сюда вполне может примчаться целый выводок рыцарей Рен с Кайло во главе! То-то будет смеху».       Луч захвата. Почти тезка.       У этого рыдвана был встроенный луч захвата, зачем и почему — осталось тайной невменяемого конструктора. У него будет только один шанс, иначе проклятая штуковина сожрет всю энергию, и обратно он поплывет «кролем». Или не поплывет. Услышать, найти, подхватить Луч при помощи луча— и в воздух «свечой».       Ночь была темна и равнодушна, волны уже давно почти погребли под собой кабину, на горизонте — он чувствовал это — формировалось огромное шевелящееся нечто. Хакс выстукивал пальцами сердечный ритм. Два размашистых удара, пауза. Два удара, пауза. Тишина. Он так отчаянно вслушивался в незнакомые глубины Силы, что почти оглох от яростного вопля о помощи, шаровой молнией прорвавшего серую сплошную стену дождя.       «Что? Погибнуть от воды? Я? В лоханке, полной жидкости? Что за бред!».       В этом голосе было столько жизни, что один его отзвук развеял туман в голове. Курс был ясен и выверен как лишний меридиан, теперь он не собьется с дороги.       Хакс поднял голову и улыбнулся самому себе. Когда ты один, можно снять маску.       — Как всегда, в своем неповторимом стиле. Держись, детка, я спешу к тебе, — ах, как хотелось ему когда-то применить это словечко, услышанное в старом голофильме. И вот случилось.       Но если и спасать принцесс, то с музыкой.       — Прорвемся, — прорычал сын старого служаки Брендола Хакса и засвистел марш набуанских летчиков, хотя личным приказом по вверенной ему базе запретил любое исполнение этого старорежимного произведения. Потому, потому что мы пилоты, Набу наш, Набу наш родимый дом, Королеву мы прикроем от злодеев, И планету непременно мы спасем.       Серая волна рухнула всей своей массой на хрупкий космический кораблик. +++       Отползая от тазика, Люк подумал, что иногда все наше мужество — это просто-напросто упрямство особого рода.