На десять лет назад

             Старый аврор рвал, метал и орал. Мы с Сириусом стояли навытяжку, не делая попыток даже дышать лишний раз. За прошедшие два часа Грюм умудрился проехаться по порядочности наших мам, что у Сириуса вызвало удовлетворительную усмешку, а у меня — ноль реакции, разбить над нашими головами три каких-то вазы, из-за чего под ногами теперь хрустели осколки, превратить нас обоих в хорьков и обратно, оттрепав за шивороты… Короче, старикан Аластор извращался на полную.              А причина в чем? А в том, что я накрутила, что он, дескать, меня прибьет, когда узнает, что я крестраж. Путем опиздюливания до меня донесли, что своих не бросают ни при каких обстоятельствах, что надо было тихо, аккуратно взять меня за шкирку и посадить под замок, отобрав перед этим огнестрел и палочку, а уж за пару месяцев кто-нибудь и додумался бы направить на меня аваду, не желая меня убивать, а соответственно — вместо этого вынес бы кусок чужой души, тусующейся в теперь уже моем теле.              Сириусу влетело за то, что начал, как обычно, палить, не разобравшись, еще и Северуса на это подписал. Дескать, надо было выслушать тогда, в коридоре, дождаться мракоборцев, после чего меня бы аккуратно захватили на выходе из тоннеля, не дав понять Волан-де-Морту, что его захват моего тела — уже не тайна… И хоть ты двадцать раз темный лорд, но против обученных и организованных мракоборцев без волшебной палочки и пушки, да еще и в теле двенадцатилетней девочки, ты — никто.              Хотя по поводу «никто» я бы еще поспорила. Конечно, я и сама не слабачка, но он, используя мое тело, красиво раскатал Сириуса с Северусом и подстрелил Тома прежде, чем кто-то что-то успел сообразить.              И как он это сделал, мне еще предстояло понять. Ну, то есть, рефлексы у меня достаточно хорошие, но зеркалом отразить заклинание точнехонько в того, кто его послал, успеть в промежутке между какими-то двумя случайными жестами призвать мой пистолет, оставшийся в кармане мантии в комнатах Северуса… Это надо уметь.              При этом у меня возникают хорошие подозрения, что использовался при этом мой и только мой потенциал, поскольку Волан-де-Морт, каким я его знаю, никогда не мог вытворить что-либо подобное тем, своим телом. Выходит, когда крестраж перехватил контроль, он просто использовал мои же собственные возможности… В связи с тем, что меня так неудачно расколдовали из змеиной ипостаси… Вот вздумалось, блин, ему чмокнуть меня в макушку от избытка чувств, блин… Я почему-то покраснела. Это не прошло незамеченным.              — Что, стыдно стало? — старый аврор явно отошел от гнева. На всякий случай я кивнула. Мне было нихуяшечки не стыдно в самом деле, поскольку если брать во внимание простую арифметику, то было бы намного проще выпилить меня вместе с крестражем, чтобы с гарантией. И тот факт, что Грюм, известный своим крутым норовом и безжалостностью, вдруг воспылал демонстративным человеколюбием и собрался приложить максимум усилий для того, чтобы выпилить крестраж, но оставить в живых меня, был таким исключением из правил, что в Запретном Лесу наверняка что-то сдохло.              Я понимаю, когда речь идет о таких взаимоотношениях, как у нас с Северусом. В том плане, что я скорей позволю себя убить, чем его, что было уже доказано тогда, неделю назад. Но это должно быть поистине особенное отношение к человеку, а не… С Грюмом-то мы нифига не общались толком, он меня не знает. То есть, мы общались, конечно, но… Но, кажется, в кои-то веки моя способность логически мыслить сыграла со мной какую-то злую шутку.              Ох, страшен во гневе старый мракоборец, ох, страшен. Кхм… Ладно. Кажись, громы и молнии над нашими головами грохотать перестали, можно вернуться к имеющимся проблемам. Проблем было… По сравнению с тем, что происходило неделю назад, проблем у нас не было. То есть, купол Салазар снял, как и обещал, после чего сам исчез в неизвестном направлении — видать, отправился наверстывать упущенное за тысячу лет в плане различных гуляний да развлечений. Северуса сразу отправили в больницу Святого Мунго, при этом я, конечно, ему пригрозила, что будет, если он сбежит. Навещать мне его вряд ли позволят, так как ученики не имеют права сваливать из школы во время учебного, так сказать, процесса… Но Сириус обещал что-нибудь придумать, чтобы мы могли общаться. Так что все было не так плохо.              Авроры занялись урегулированием всех вопросов. Как, когда, каким боком — меня все эти вопросы не занимали. Мне вменялось в обязанности теперь периодически наведываться в убежище Салазара Слизерина, проверяя, а не вернулся ли блудный Основатель домой. Все-таки надо все происходящее там, внизу, оформить, запротоколировать и… Ну, короче, приключения закончились, и теперь началась традиционная бюрократическая возня. Слава Мерлину, что мне не пришлось принимать в ней участия из-за возраста. Пока что. Но, надо полагать, когда вернется Слизерин — придется и мне давать показания. На всякий случай я связалась со знакомым адвокатом, во избежание, так сказать, дополнительных проблем. Узнала о том, что тетка в Лондоне, а при необходимости — уделит внимание моему делу. Отмазывать-то придется если не меня, так Салазара. И с Салазаром перед этим надо будет поговорить на тему «что, кому и как говорить». Это в их времени все было просто: победил тот, у кого яй… то есть, палочка крепче, а сейчас за лишний мах пресловутой палочкой в неположенном месте запросто можно отправиться в гости к дементорам.              Кстати, а может, зря я его отпустила на самовыгул? Нет, я ему, конечно, успела рассказать вкратце обо всем понемногу, ну а если в неприятности встрянет? Беспокоилась я больше не за него, а за бесценные знания, находящиеся в его башке, которыми он вдруг по доброте душевной захотел со мной поделиться. Ну и еще немного было страшновато из-за того, что если он куда-то встрянет, то могут придраться ко мне, мол, нафига отпустила. Можно подумать, я как-то могла ему помешать…              — А для тебя у меня кое-что особенное, — ухмыльнулся Аластор Грюм. Я втянула голову в плечи. Ну вот, а все так хорошо начиналось. Просто идеально… Но нет, сейчас мне выдадут какое-нибудь партзадание…              — Северуса приедет заменять один учитель… В общем, ты должна как можно сильней мозолить ему глаза. С этим справишься?              — Он что, любит маленьких девочек, и вы хотите вывести его на чистую воду с моей помощью?              Ладонь мракоборца соприкоснулась с его лбом.              — Да что же у тебя в голове столько дерьма-то, в твоем-то возрасте? Хотя да, возраст-то… Нет, он не педофил, не беспокойся. Хотя тип сам по себе довольно… скользкий. Но полезный. Твой дружок рассказал о том, что именно от Слизнорта он узнал о крестражах. И мы полагаем, что также у него может быть информация о том, какими именно артефактами заинтересовался Волан-де-Морт, ну и, соответственно…              — Угу. Хотите, чтобы я своим видом «ака-копия-Лили-Эванс» хорошенько протопталась ему по больным мозолям и достучалась до совести, так?              — Именно, — мракоборец поднял вверх руку. — Конечно, можем начать официальное дело. Рассказать, откуда нам вообще известно о крестражах. Поставить Слизнорту соучастие… Вот только у этого слизняка прорва влиятельных друзей, да и нам Реддла светить — слишком много шума будет. В итоге дело может затянуться на месяцы, а то и на годы, но правды от Горация мы можем так и не узнать.              Кстати, да. Вот еще один момент: Грюм не предъявил никаких претензий к Тому. Ну, то есть, я думала, что он хотя бы попытается его выпилить или же поступит благородно в стиле «сейчас я тебя отпущу, но больше мне не попадайся». Но нет — вместо этого мракоборец о чем-то переговорил с мальчишкой еще в то время, что я валялась в подземелье василиска, после чего припряг его к общему, так сказать, делу. Дело заключалось в том, чтобы пацан «вынюхивал» нам остальные крестражи, ну и заодно — оповестил, если вдруг Вольтанутый каким-то образом проберется в школу. Раз уж крестраж внутри меня исчез, прихватив с собой в небытие особую примету в виде шрама на правой половине лба, то вместо сигнализации у нас будет Том Реддл. Ну и заодно доучивается, правда — на домашнем обучении и под вымышленным именем. Все-таки, аттестат о среднем волшебном образовании получить ему надо, раз уж вышло так, что ему теперь в этом мире жить.              Каким образом он вдруг оживился, так сказать, без предшествующего ритуала какого-нибудь с большим количеством крови и хотя бы одним трупом? А тоже фиг его знает. Порой магия не поддается какому-нибудь рациональному объяснению. Возможно, повлиял тот факт, что я в дневник буквально «душу вложила» перед тем, как идти убивать Люциуса Малфоя. А может быть, дело в чем-то еще. Как бы то ни было, но Том Реддл больше не крестраж, а вполне живой человек. Питается не чужими эмоциями, а вполне обычной пищей, хотя и предпочитает еду повкусней (ну а кто из нас не такой? Я вон вообще люблю сладкое и острое, можно даже одновременно). От меня не зависит, энергию не стягивает, вдобавок — не питает особой любви к Волан-де-Морту и, возможно — питает дружелюбие по отношению ко мне. Иначе за каким чертом он бы вернулся меня «спасать через уничтожение» после того, как я его отпустила на все четыре стороны?              Кстати, по поводу Тома надо будет переговорить с Салазаром. Конечно, тот отзывался о потомке не в самом хорошем ключе, но, во-первых — их знакомство ограничивается одним лишь разговором, а первое впечатление может быть обманчиво. Во-вторых, Том Реддл —это уже не «тот будущий Волан-де-Морт», которым он был в шестнадцать лет, поскольку пятидесятилетнее заточение заставляет многое переосмыслить. Ну и в-третьих — как бы не возникло у нас недопонимание в стиле «потомок — я, а Наследником сделали какую-то левую бабу». Конечно, у Салазара уже давно нет материальных активов, но кроме них есть еще, так сказать, духовное наследие и, в конце концов — известное в магическом мире имя, что Тому явно не повредит. Если Салазар вылезет на божий свет и признает Тома, то авторитет этого имени будет способен избавить последнего от любых преследований в будущем. Разумеется, в том случае, если Том не выйдет за рамки, как его, так сказать, альтер-эго.              — Значит, смотри. Вот это — Гораций Слизнорт, — передо мной на стол легла колдография толстого мужика. Лысый, как коленка, с моржовыми усами, одетый в дорогую мантию и «оснащенный» бегающими во все стороны глазками. Не самое приятное первое впечатление, надо сказать. — Он преподавал в этой школе вплоть до восьмидесятого, причем начал свою карьеру еще во времена учебы нашего общего знакомого. На Волан-де-Морта, кстати, тебе тут целое досье даю, читай. Только здесь, а не по Хогвартсу разноси. Что-то из этого было собрано еще Дамблдором, какую-то информацию давали другие люди. Кстати, на — это тебе тоже понадобится.              Мракоборец вытащил из шкафа какое-то… кхм… блюдо. Над поверхностью парила серебристая дымка, да и внутри находилась то ли жидкость, то ли нет. Вспомнив добрым словом Гермиону, которая об этом что-то читала и не забыла по этой теме всех нагрузить, я спросила:              — Это Омут Памяти?              — Он самый. А вот это… — он поставил несколько флакончиков. — Абсолютно беспристрастные свидетели, так сказать. Сама посмотришь, прочитаешь писанину и скажешь, что думаешь.              Едва открыв папку, я уставилась на знакомую фотографию Тома Реддла. Мальчику на колдографии было около десяти лет, он исподлобья смотрел в объектив и явно чувствовал себя не особо уютно. Одет в какие-то обноски, недокормлен, да и особо счастливым не кажется. В общем, типовое детдомовское детство.              Воспоминаний было немного. Первая встреча, так сказать — знакомство Дамблдора с Реддлом. Поддельное воспоминание Слизнорта, который вместо того, чтобы рассказать Тому о крестражах, неправдоподобно громко вопит и заявляет, что не желает ничего ему сообщать. Ну и, вдобавок, информация о месте работы Тома после окончания школы. Лавка «Горбин и Бэркс». Судя по тому, как много я об этой лавке слышала, он там явно не абы какой фигней занимался, а искал какие-нибудь подходящие под крестражи артефакты.              На изучение всей информации у меня ушло четыре часа, полный термос с горячим чаем и весь запас конфет, который поставил передо мной Аластор Грюм. По-моему, вазочка пару раз пополнялась заново, но точно я этого сказать не могу.              — И что скажешь? — едва я закрыла папку и отодвинула в сторону Омут Памяти, в котором можно было смотреть воспоминания, так сказать, с «эффектом присутствия», как за спиной раздался голос Аластора.              — Кхм… По-моему, Дамблдор приложил максимум усилий для того, чтобы очернить Реддла в чьих-то глазах.              — Ты можешь логично объяснить все те… странности, с которыми столкнулись учителя Тома?              Я закатила глаза.              — Вы поэтому ко мне обратились, да? Потому что я сама как бы детдомовский чикен, так что отлично разберусь, по каким причинам так или иначе поступил мальчик из этих воспоминаний.              — Да, поэтому. А еще потому, что ты ведешь себя точно так же, как он в прошлом. И это напрягает уже меня. Не пойми неправильно — я уверен в твоей лояльности, но необъяснимое поведение…              — Ах, необъяснимое… — я сложила руки крестом на груди. — Ну задавайте вопросы, я вам объясню все и по порядку, так сказать. Наглядно разжую и в рот положу.              — Следи за языком, — тихо процедил мракоборец. Поднял голову, посмотрел на мое лицо. И почему-то оставил тему моего повышенного тона. Опустил лицо вниз и уже было набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но я начала первой.              — Вы знаете, что такое детдом? Я вам расскажу. Во-первых — попав туда, вы должны сразу запомнить: вы никто. На вас всем похуй. У вас нет и не может быть личных вещей, своего пространства, своего распорядка дня, какой-либо личной жизни. Ладно, вру: в моем времени уже с этим было немного полегче, да и то не во всех заведениях. Так скажем — даже наше образцово-показательное учреждение, где все детки ходили чистые, аккуратные, чуть ли не с иголочки одетые и посещали каждый как минимум по два кружка, было на пару-тройку шагов впереди обычных детдомов. У нас, например, уже было запрещено калечить воспитанников и если бы кто-то сдох — спросили бы с директора и воспитателей по полной программе, так что они следили за нашим здоровьем, питанием и уделяли внимание вдалбливанию в наши головы техники безопасности. Про то, как было раньше, мне рассказывали выпускники прошлых лет. Так вот: вы сдохнете — а всем будет похуй. Родителей нет, других родственников нет… Из этого следует, что заступиться за вас некому. Вот тут написано, что Том магию использовал во зло. Ну, то напугал ребят каких-то, то вещи у них потырил… А что еще делать? Вот ладно, хорошо, у нас таких порядков не было, а как быть, когда есть реальная проблема в лице, верней — лицах задирающих вас хулиганов? Почему задирают? А самый хилый, самый слабый, немного отличающийся, хорошо учится… Идеальная мишень, понятно? Нападают, естественно, вдвоем, втроем, впятером. Пальто на голову — и ногами по телу. Отобьют-не отобьют внутренние органы — это как повезет. Помним — никто не вмешивается. Всем похуй. Одноклассники боятся словить сами, поэтому предпочтут, чтобы лишь бы их не трогали, а там пусть хоть убьют кого-то… Удивляет, что он при таком раскладе никому не верил и друзей себе не искал? Возможно, напоролся в прошлом на ситуацию какую-нибудь. Например, доверился другому ребенку, а тот начал над ним издеваться или растрепал какую-то тайну Тома другим воспитанникам. Желание доверять испаряется начисто. А тут появляется какой-то добрый дедушка с улицы, который парит про школу волшебников и показывает дешевые фокусы. Да еще и последнее имущество едва не палит. Хотя да — откуда сытому зажравшемуся Доброму Дедушке, который вырос в небедной семье, знать, что может чувствовать ребенок, у которого весь багаж может поместиться в чемодан. Помним — личных вещей практически нет, так что детдомовцы теми, что есть, очень сильно дорожат. Я вот, например, черта с два кому одолжила бы свою кофточку или ботинки. А уж про то, чтобы дать поиграть в купленный на с трудом накопленные деньги бэушный ноутбук и речи быть не могло. За прикосновение к своим вещам даже сейчас порой убить охота.              Мракоборец сложил руки в замок, упираясь локтями в стол. Вращающийся искусственный глаз сейчас смотрел куда-то поверх моей головы, замерев, как и его обладатель.              — Дальше едем. Почему Том отказался от сопровождения Дамблдора при походе в Косой Переулок? Да все просто. Помним — дети из детдома нахуй никому не нужны. Если к ним проявляют какое-то внимание, то значит — что-то потребуют взамен. Некоторых взрослых интересует просто хорошее поведение, другим нужно, чтобы ученик или ученица участвовали в соревнованиях или олимпиадах, или, например, таскали преподавателю сумку с тетрадями для проверки из класса в учительскую, то есть были мальчиком или девочкой на побегушках. Третьим интересно потешить свое эго в стиле «вот никто с этим драчуном или этой оторвой не может справиться, кроме меня». Тех, кто по-настоящему любит детей и хочет им помочь — их единицы. И не факт, что Тому хоть кто-то такой встретился. Да даже если бы и встретился — таких людей видно сразу. А тут — какой-то мутный дедушка, который уверяет в бескорыстии и желании помочь, при этом ничего не требуя взамен… Да я бы на месте Тома сто пудов решила, что пожаловал любитель маленьких мальчиков. Сначала ты берешь у него деньги, потом он помогает тебе купить мантии и тетрадки, потом он делает тебя отличником, а потом ты должен у него сосать каждую ночь, после чего он тебя любит долго и глыбоко*. Жаловаться вроде не на что, ведь сам согласился, хотя по закону вроде как и возраста согласия ты не достиг, так что это преступление… Не надо на меня так смотреть — у нас в области был такой любитель девочек от тринадцати до пятнадцати. Его просто уволили, когда все вскрылось. Просто. Уволили. Потому что даже не хватило улик и свидетельств, чтобы закрыть. Понятное дело, что кому-то было стыдно, кому-то — страшно, так что в итоге… Думаю, я объяснила, почему Том предпочел обойтись без общества Дамблдора. Кстати, сюда же и его нежелание с кем-то близко дружить в Хогвартсе. Один раз примешь чужую помощь — и потом вдруг окажется, что ты кругом должен и всем обязан. Да и тайны свои доверишь не тому человеку — и пиши пропало. Проще так, формально ни с кем не ссориться, ходить с какой-нибудь группой единомышленников, но близких друзей лучше не заводить. Теперь об индивидуальности… У нас она уже была. Благодаря спонсорам и людям из города, которые отдавали вещи, из которых выросли их дети, нам. Если бы не было их, то нам бы пришлось обходиться теми вещами, что закупаются на бюджетные средства. Все однотипное, одноцветное, непонятно, где «м», где «ж»… Короче говоря, каждый дрочит, как хочет, чтобы отличаться от остальных хоть чем-то. А то правда, роботом можно себя почувствовать. Или какой-то серой мышью в толпе других серых мышей. Отсюда такая реакция на фразу «Бармена зовут так же, как и тебя, Томом». Ну, как бы… Всей индивидуальности — это имя, и то отбирают. Я вот тоже не особо бы порадовалась, если бы вокруг пара-тройка Лилек объявилась. Отсюда же желание сообщить о том, что он может говорить со змеями. Правда, эффект был совсем не тот — вместо того, чтобы восхититься, Дамблдор почему-то испугался. От Тома это не укрылось, как и не укрылось то, что волшебник постарался свой страх скрыть. Ну тут уж, как говорится, неискренностью за версту запахло, и детдомовец окончательно от доброго дедушки закрылся, поскольку нафиг надо. Теперь вам понятна модель поведения Тома и моя заодно? Надеюсь, из меня не будут пытаться воспитать добрую, открытую и честную девочку, поскольку мне еще хочется пожить, а персонажи такого типажа обычно живут как раз таки очень недолго.              — Не будут, — глухо произнес мракоборец, после чего отхлебнул из своей фляжки. Дыхнул на всю комнату качественным таким перегаром… Кхм. Да никак мы на работе злоупотребляем, м, товарищ директор?! — Ты извини меня, девочка, что я так…              — Бог простит, — я пожала плечами. — Как говорится, спасибо, что не Веритасерум в чай. Могу идти?              Коробило происходящее слишком сильно. СЛИШКОМ. Все-таки во мне по-прежнему много эмоций. Нет, с Грюмом ссориться последнее дело, но с другой стороны — то, что я обижена и разозлена, он видит насквозь, как ни притворяйся. Попытка замаскировать эмоции все равно будет провальной, а так… Сотрудничество в силе, но вот на личном, так сказать, фронте отношения пока что подмочены. Учитывая, что мы оба профессионалы — на работе это сказываться не должно. По крайней мере, я не утаю в память об обиде какую-то важную информацию, а Грюм в память о ней же не подставит меня по полной программе. И на том, как говорится, спасибо.              Выйдя за дверь, я тут же столкнулась лицом к лицу с Томом. И поняла, почему Аластор Грюм смотрел все время поверх моей головы. Он видел, что парень подслушивает. Видел и не сказал мне. Вдобавок — не показал ему.              — День добрый. Ты по делу или как? — непринужденно поздоровалась я. Это было действительно непринужденно, поскольку неловко должно быть тому, кто подслушивал — это раз. Что же до меня, то высказывала там, в кабинете, я исключительно свои догадки и выводы, а не информацию, которую получила напрямую от Тома в качестве секрета, о котором никому не нужно говорить — это два.              — Но почему-то ты все равно чего-то испугалась, когда меня увидела — это три, — практически неслышно произнес парень, прикусывая обескровленную нижнюю губу.              — Присядь, — бледный вид мальчика мне совсем не нравился. Конечно, маги неплохо могут лечить огнестрельные ранения и большую кровопотерю, иначе фига с два бы он бегал по школе уже через неделю после того, как ему в кишки пулю всадили. Но раз такой бледный — значит, не все в порядке с ним. — Не испугалась, скорей — забеспокоилась. Ты меня легиллиментишь, похоже, а я могу без всякой легиллименции много чего рассказать про людей… Ну, это ты и сам только что слышал. Многим не нравится, что они в итоге оказываются как на ладони у меня. Вдобавок, многим не нравится, что я при общении могу неосознанно пробить внешнюю психологическую защиту, которую люди вокруг себя устанавливают.              В памяти тут же всплыл один из приступов Северуса — тот самый, когда я предложила ему назвать меня грязнокровкой. Тут же была выдана мне в память сцена, где нескладный подросток лет пятнадцати на вид подвергается травле со стороны сверстников с другого факультета и под наплывом эмоций обзывает рыжеволосую гриффиндорку тем же самым словом. После долго просит прощения, но та отказывается возобновлять дружбу. Теперь понятно, почему он так среагировал. Я и не знала, на самом деле. По крайней мере, слова этого он в запале не произнес тогда, а значит — я своей цели, можно сказать, добилась. Хотя если бы знала всю подноготную и то, насколько ему плохо было каждый раз, когда я таким образом его провоцировала — второй раз вряд ли бы решилась что-то подобное говорить.              Том расслабился и теперь сидел на ступеньках, ведущих к кабинету Грюма, привалившись боком к перилам.              — Как самочувствие? — я положила ладонь ему на плечо.              — Как справедливо было замечено — много кого переживу. Тебя бы не хотелось.              Своего рода признание в том, что на мою судьбу не наплевать. Как мило. С учетом того, что рассчитывать на что-то большее от этого мальчишки — верх глупости, можно сказать, что меня в этот… как его… Ближний круг допустили.              — Салазар должен вернуться через неделю. Я хочу поговорить с ним еще и о тебе. С одной стороны — мне льстит, что он признал меня достойной звания своей наследницы, так сказать, но с другой — в целом меня в его «наследстве» только разные там практики интересуют. Все-таки маги средневековья в боевой магии шарили больше, чем наши современники. Ну там, о, времена, о, нравы. С меня хватит фамилии Поттер, ну и денег в том сейфе, естественно. А ты законный, между прочим, наследник. Пусть тебя воспитывает. А то ишь, умный какой выискался: «Не хочу возиться с воспитанием Наследника практически с нуля, я вот лучше возьму девочку, у которой есть среднее юридическое образование и третий взрослый по самбо».              — Я не…              — Это тебя ни к чему не обяжет. Я просто хочу тебе помочь. Правда. Без всяких «будешь должен». Потому что я могу это сделать.              Причин к хорошему отношению к Тому было несколько. Во-первых, он мне нехило помог советами во время эпопеи с василиском. Во-вторых — в этом мальчишке я видела худший сценарий того, что могло бы произойти со мной, не будь у меня моего окружения из двадцать первого века. Все-таки тетя Лилия, тетя Ольга, преподаватели в школе милиции и даже коллеги по работе относились ко мне более чем дружелюбно, и именно их отношение в конечном итоге все-таки оставило меня более-менее на светлой стороне бытия.              — И ты на эту сторону пытаешься перетянуть меня.              — Да мне насрать, если честно, на какой ты стороне будешь. Мальчик взрослый, теперь вполне материальный, вот и разбирайся сам, чего тебе больше надо. Нормальной жизни или следом за альтер-эго в бега да под палочки авроров, да под мои пули. Кстати, шоб ты знал, у магглов тоже много чего интересного есть против вашего брата, хотя — ты и так это знаешь. Уверена, будь все иначе — и ваши шавки от политики уже не преминули бы заграбастать к рукам обычный мир и превратить обычных людей в своих послушных миньонов.              — Не веришь ты в доброту политиков.              — «Добрый» и «политик» — это антонимы. Как правило, политика — это такое дерьмо, в котором реально добрые и адекватные люди просто не выживают. Это большее дерьмо, чем моя предыдущая и, возможно — следующая работа.              — Если ты считаешь свою работу дерьмом, то почему ты не уйдешь?              — Потому что эту работу я только и умею делать. И, смею заверить — делаю ее хорошо. Жаль, конечно, что пришлось завершить карьеру на ее заре, но что поделать — фишка так легла. Думаю, что в этом теле и в этом мире я смогу раскрутиться на что-то более значимое. Ну, что-то вроде магического спецназа. Как думаешь?              — Безумству храбрых… Впрочем, если мы завалим Волан-де-Морта, все дороги будут открыты. А если ты сумеешь закорешиться со Слизнортом, то все будет проще раза в три, а то и в четыре.              Приняла к сведению. Судя по всему, мужик с бегающими глазками может быть весьма полезен. Если не будет ко мне цепляться…              — Не будет, — Том потер живот и поморщился. Повернулся спиной к перилам, попытался пристроиться на них. Снова поморщился.              — Пойдем сядем на лавочках, — предложила я.              Блин, тут после моей выходки есть хоть один здоровый, мать его, человек?! Грюму досталось от Сириуса, Сириусу — его же собственным заклинанием, благо что это было всего лишь оглушение, а не Авада. Северус вообще в больничке, впрочем — ему туда, если говорить начистоту, давно было пора, жаль только, что я этого сразу не заметила, теперь вот проклинаю свою тактичность и неумение лезть в чужую жизнь. Еще и этому, блять, пищеварение улучшила. На первом курсе вокруг меня тоже постоянно какая-то шняга крутилась, но прилетало кому угодно: Дафне, Малфою, Нарциссе, но только не мне. Или это я оказывалась в центре какой-то херни все время?              — Да, пойдем, — Том первым поднялся с неудобной лестницы и спустился вниз, прямо в один из внутренних двориков. Странно, что вокруг так тихо… Хотя да — занятия. А я, получается, прогульщик. Сегодня у нас что… Ах да, если прошла ровно неделя, то… Среда. Шестнадцатое сентября. Что называется, не прошло и месяца, как я вляпалась в неприятности. А, ну еще тихо потому, что пока что отбоя тревоги не было. Не до того аврорам было. Вот и вышло так, что мы сидели во дворе в гордом одиночестве.              Том все еще морщился и тер руками виски.              — Наклонись так, чтобы голова была ниже туловища. А лучше вообще ляг, — я подвинулась, давая парню осуществить задуманное. Забросив ноги на спинку лавочки, а голову, наоборот, свесив вниз, парень расслабленно выдохнул. Кажется, обморок отменяется. В этот раз. Блин, у них тут что, переливание крови до сих пор не изобрели?              — Изобрести-то изобрели, но комплексного анализа на эти твои всякие вичи-гепатиты и прочую дрянь у магов не делают. А я подыхать в столь юном возрасте не хочу. Юном, кхм-кхм… Так на чем я остановился?              — На том, что Слизнорт не интересуется маленькими девочками.              — Ах да. Так вот — маленькими девочками он действительно не интересуется. Маленькими мальчиками, впрочем, тоже. Его интересует знакомство с влиятельными людьми. И теми, кто может стать влиятельными в будущем. Девочка, которая заломала Волан-де-Морта — жемчужина такой коллекции. Учитывая, что тебе есть, чем удивить его…              — У тебя уже есть план?              — Грюм хочет избавиться от Локонса. Уже отправил все документы в Министерство, осталось подождать пару недель, пока заверят. Вести защиту будет сам, хотя планирует подключить к этому самого Слизерина. Впрочем, сомнительную честь уговаривать Основателя на преподавательскую деятельность он делегирует тебе, когда немного остынешь после сегодняшнего. Ну а Локонс ничего не знает и собирается в целях повышения своей фанатской аудитории организовать дуэльный клуб.              — Дуэльный клуб? — уточнила я.              — Дуэльный, дуэльный…              Мои губы скривились в паскудной улыбочке.              — Ты понимаешь меня без слов, — расплылся в такой же улыбочке Реддл, явно просто считавший мои мысли.              О да, детка! Пока дедушка Салазар будет в отъезде, мне все-таки будет чем заняться в эти счастливые времена!!! Потом, правда, дедушка вернется, и чует мое сердце, даст он мне прикурить. По крайней мере, я на это надеюсь. Поскольку если не даст, то я очень сильно в нем разочаруюсь.              Раньше ведь у них тут как было? Теории — меньше, практики — больше. После двух лет обучения идти один на один против оборотня — норма. Если в полнолуние, то можно втроем, так уж и быть. Всякой дряни по лесам водилось немеряно, вдобавок — магов периодически еще и обычные люди гоняли, так что всякую прикольную фичу вроде защитных барьеров от огня и иллюзий сгорания собственного тела на костре маги осваивали на раз.              Учеников, опять же, было меньше. По крайней мере, так в «Истории Хогвартса» было написано. Травматизма побольше. Писанины мало, очень мало. Только боевая магия, практическое зельеварение, вдобавок — нехилая физуха — не зря же многие маги изображались с мечом, того же Годрика Гриффиндора взять.              С точки зрения адаптации и необходимости обучения большого количества людей — подход неверный. С точки зрения обучения двух довольно способных бойцов, которым предстоит серьезная заваруха, а значит — придется основательно попотеть для подготовки — куда более выгодное мероприятие, чем традиционное школьное магическое образование. Была кое-какая сложность. Во-первых, Том подготовлен лучше меня в магическом плане, хотя я имею свое преимущество в виде той же физухи и маггловских боевых приемчиков. С другой стороны, Тому, в отличие от меня, не надо будет присутствовать на занятиях. ЗОТИ я злостно прогуливаю, ибо делать мне там нехуй, а вот с остальными уроками как быть? Ай, ладно, придумаю что-нибудь.