На десять лет назад

Выходные, выписка, возвращение. Не домой — сразу в Хогвартс. Потом все крутится-вертится, и целый день ему не продохнуть от решения бытовых задач. Составление расписания, ознакомление со школьной программой, подготовка к урокам… Если программа по зельеварению была создана им еще десять лет назад, то с ЗОТИ все было сложней. Ведь делать все приходилось на скорую руку и в середине года, вдобавок — еще и не было мало-мальски стоящих материалов, которые можно было бы взять за основу. Не считать же основой книги Локонса… Весь день он ждет ее прихода. Раньше бы девочка с рыжей косой улучила минутку, чтобы переговорить с ним, но… Но ее не было. И это почти злило. Вызывало вопросы. Она все это время пыталась дать ему ощущение, что ей небезразличен и он сам и все, что с ним связано. Да хотя бы ночные разговоры вспомнить… И вот сейчас… Может, что-то случилось, а он и не знает? Да нет, он видел ее за когтевранским столом и за завтраком, и за ужином. На обед она, правда, не пришла. Спать он идет глубокой ночью и машинально берет в руки зеркало, которое притащил в больницу Блэк. За это Северус был готов простить школьному врагу большую часть школьных издевательств, если честно.  — Лили… — тихо произносит он, не надеясь на ответ. Но в ту же секунду поверхность зеркала показывает когтевранскую спальню. И сидящую на кровати девочку, которая обматывает руку бинтом. И не прерывает своего занятия, когда здоровается с ним.  — Привет-привет. Я уже и не думала, что позвонишь. Тебя же там загрузили, наверное, так, что ни вздохнуть, ни… Кхм.  — Что с рукой?  — Салазар въебал в стенку. Верней, стенку въебал в меня, увернуться немного не успела.  — У меня есть зелья, которые…  — Мы с Томом наварили впрок еще неделю назад. В смысле, жестких проклятий он на нас пока что не тестирует — так, об стены, пол и друг друга колошматит, а ушибы и растяжения без магических осложнений лечить что Том умеет, что я твоими стараниями. Снова этот Том. Наложилось раздражение от упоминания его имени на то, что испытывал до этого звонка.  — Я так понимаю, у тебя сейчас много очень важных дел, — язвительность в голосе убрать не получается. А он и не старается особо. Потому что он, между прочим, весь день ее прождал. Все надеялся, что забежит, хотя бы обнимет… Лили бы так и сделала. А Лили на него, между прочим, в романтическом плане было плевать. А эта рыжая бестия из будущего сначала непонятно зачем наплела ему о будущих планах на совместную жизнь, а сейчас ведет себя так, будто…  — Да не то слово. Прикинь, сегодня… Слишком сильно сжал в руке перо и оно хрустнуло. Видимо, звук долетел сквозь зеркало, поскольку Юла нахмурилась и осеклась.  — Что-то не так? — спросила она, когда молчание затянулось.  — Сама не догадываешься?  — Ну, я мысли вроде не читаю пока что. Нет, Том предлагал научить, но когда старше стану.  — Я так понимаю, что именно с Томом ты была так занята, что зайти ко мне за весь день минуты свободной не нашлось?  — Что? Да ты же сам…  — Что я сам? — он со времен своего обучения в Хогвартсе не чувствовал себя настолько… Не в своей тарелке. Тогда тоже была Лили. Лили, которая в упор не замечала его чувств. Лили, у которой не находилось на него времени. Но та Лили, по крайней мере, не внушала несбыточных надежд и не прятала безразличие за маской ложного беспокойства.  — Я тебе сказала вчера: «ладно, позвонишь тогда, как время будет». Ты сказал: «хорошо». Раз ты не звонишь, значит — времени нет. Или я что, должна вламываться к тебе в кабинет и ебать мозги общением, когда у тебя работы навалом? В зеленых глазах было столько непонимания, что он абсолютно растерялся. Ведь разговор такой действительно был, но он не воспринял его, как инструкцию к действию. И только сейчас понял, что фраза отличалась от привычных. Раньше, пока он лежал в больнице, попытки связаться с Лили могли закончиться ничем, если она была на уроках или дополнительных занятиях. Или же она связывалась с ним сама, что было чаще. Почти сразу само по себе выяснилось, что она предпочитает общаться чуть ли не ночами, а он просто ждал этого времени. Сейчас все изменилось и он как-то не сразу понял, что именно.  — Ты радовалась, что меня выписывают. Но не нашла даже времени зайти поздравить.  — Ну, вчера я тебя поздравила, а заходить… В смысле, это вообще нужно теперь? Потрепаться и здесь можно, это ведь реально удобней. Хотя… Черт! — Лили хлопнула себя ладонью по лбу. — Слушай, извини. Я все-таки с этой разницей во времени, да еще и схожестью этого зеркала со скайпом вообще забыла, что… Черт! Ладно, это будет проще показать. Тебе легиллименцию разрешили? Я могу зайти, сейчас, ну или завтра уже, тогда все это обсудим. Потому что тут и мой косяк, конечно, и ты, как обычно, себя накрутил.  — Жду, — злость понемногу сходила на нет. Потому что, в свете всех их взаимоотношений с Юлой действительно куда выше вероятность того, что он все не так понял, чем того, что девчонка вдруг решила поиздеваться над ним. На дорогу у нее ушло более двадцати минут. За это время он успел привести в относительный порядок кабинет, одежду и прическу. Причем это сделал как-то машинально не задумываясь о том, что Юле, в общем-то, наплевать на его внешний вид. У нее «приличной» считалась любая одежда, надетая поверх трусов и длинней этих самых трусов. По крайней мере, никаких претензий к нему за больничную пижаму она не предъявляла, да и саму ее он в последние дни чаще всего в пижаме и видел. В этот раз она, правда, прибежала в маггловских джинсах и уже знакомой ему клетчатой рубашке, на этот раз голубой.  — Вот и я. Извини, если задержалась, просто на всякий случай пришлось Филча обходить по широкой дуге.  — Во-первых, здравствуй.  — Мы же только что разгова… А, ну да. Это туда же. Здравствуй, однако. Давай я тебе сразу кое-что покажу, чтобы потом в дальнейшем не было ко мне лишних вопросов и претензий по теме и не совсем по теме, ладно? Она определенно была странной. Любой маг тщательно старался оберегать свой разум от проникновения пусть даже кого-то достаточно близкого. У Лили то, что она называла «телепатией», вызывало лишь бурный восторг от того, что можно было все просто показать, а не разъяснять издалека. Ему сейчас было проще ориентироваться в ее памяти. Просто потому, что нужное воспоминание легко вызвала Лили, после чего они оба оказались… В аудитории. Это явно была аудитория школы милиции, потому что все дети уже были достаточно взрослыми, все экипированы в одинаковую форму и парты оказались заменены так называемыми «трибунами».  — Смотри внимательно. Что видишь на партах?  — Тетради, ручки, кни… — он осекся. Потому что книг не было. Вместо них на столе перед каждым студентом стоял либо знакомый по воспоминаниям Лилиан «ноутбук», либо лежало небольшое устройство, напоминающее… Зеркало, по которому они связывались друг с другом. Только прямоугольное. И экраны некоторых устройств были затемнены, в то время как на остальных… Он послушно прошелся за Лили вдоль рядов. На столе перед ней — ноутбук, в котором открыта страница учебника. Рядом с ней сидел парень, у которого на плоском устройстве, напоминающем зеркало, мигал кругляшок с фотографией сидящей рядом Лилии.  — Это мой бойфренд. Ну я тебе рассказывала про него. Отправил мне какое-то сообщение, видишь? Я открою его на перемене, потому что сейчас не рискую прочитать и спалиться перед преподом на постороннем занятии. Смотри, здесь тоже открыта переписка с бойфрендом, — девочка уверенно вела его между рядов, показывая на экраны устройств, которые у некоторых людей в аудитории были включены. И показывали не страницы учебника, а семейные переписки, дружеские чаты, какие-то посторонние истории, «сайты» и…  — В моем времени про людей моего поколения говорят, что у нас вся жизнь проходит в гаджетах. В интернете, вот в этих чатах… Оказавшись здесь я понимаю, что те, кто так говорил, правы, но мы об этом редко задумывались. Да и так действительно удобней — можно беспалевно общаться с человеком, который сидит рядом, или вообще находится на другом конце города или в другой стране. Можно даже делать это не текстом, а голосовой или видеосвязью. И последнее очень напоминает наше с тобой общение по зеркалам. Все, что хотела, показала, давай выныривай из башки, я дальше так продолжу… Он послушно оставляет ее разум в покое. Уже оказавшись в реальности, в кабинете напротив девочки, продолжает слушать.  — Понимаешь, я в этот мир гаджетов окунулась еще классе в десятом. Ну, а в школе милиции вообще стало чем-то привычным это все. И для меня очень сильно размыта грань между общением «по скайпу» с вот таким вот реальным диалогом. В принципе, учитывая ритм жизни, это чаще всего единственный доступный вариант общения был. То есть да, в выходной можно встретиться с друзьями, или зарулить к бойфренду на порцию «потрахаться», но в остальное время живое общение было только с соседями по комнате, а все остальное — вот через эту штуку. Для тебя это, наверное, совсем дико.  — Ну, есть такое, — он нервно усмехнулся.  — А я не подумала, что вот так может быть. В смысле, мы по этим штукам реально и общались, и обучаться могли, и много чего другого делать. И если тебе надо вживую разговаривать и есть какие-то различия между трепом по зеркалу и разговорами вот так вот, как сейчас — то ты так и скажи. Мне не в падлу конкретно в этом моменте подстроиться, но чтобы я это сделала, надо это мне сформулировать и выдвинуть рацпредложение. Что же насчет разговоров в целом… Знаешь, в общении по этим штукам есть тоже своеобразный этикет, который лучше соблюдать. Например, если ты пишешь в текстовом чате, то можешь набросать любых постов, ну то есть текстов, переслать кучу картинок и всего в таком духе, но не надо требовать ответа на все это «вот прямо сейчас», потому что человек может быть занят и твою писанину просмотрит, когда время будет. Если ты собираешься позвонить по работе, то делать это надо в рабочее время. И наоборот — если по личному какому-то делу, то надо ждать, когда человек освободится. Ну, это если не форс-мажор. Если бы я к кому-то из своего окружения влетела в кабинет и полезла с общением в его рабочее время — мне бы насовали хуев полную панамку и были бы абсолютно правы, поэтому я и не приходила и не звонила тебе первой сегодня. Кстати, я не делала этого и в прошлом году, если речь не шла о каком-то форс-мажоре. И, судя по всему, я делала все правильно, так как у тебя никаких претензий по этой теме не было.  — У меня и сейчас нет претензий, просто это… Было очень похоже, будто тебе вдруг стало наплевать. Хотя пока я был в больнице, ты связывалась со мной первой.  — Когда ты был в больнице, то целыми днями лежал там и нихера не делал. Ну может книжки какие почитывал, если давали. В любом случае отвлечь тебя от чего-то жизненно-важного и отхватить за это люлей я рисковала намного меньше. А так как занята была больше я, чем ты, то и инициатором общения была я, выходя на связь в свое свободное время. Сейчас из нас двоих загруз больше у тебя. Потому что проще мне сдвинуть в сторону посиделки с Томом в Тайной Комнате или тусу с Гермионой и Николь, чем тебе — какой-то урок, составление учебных планов и всякого такого. Поэтому бери инициативу по общению в свои руки — сам первый звони, пиши и назначай время личных встреч хоть в формате отработок, хоть в виде таких вот брифингов после отбоя.  — По поводу брифингов после отбоя… Ты раньше предпочитала не нарушать школьные правила.  — Салазар сказал, что отмажет, поэтому на свиданки к тебе могу бегать, когда хочу и сколько хочу. Он от этого заявления воздухом поперхнулся.  — Ты хочешь сказать, что он знает и… Одобряет ТАКОЕ?  — Какое «такое»? Северус, он жил во времена средневековья. Ты что знаешь вообще о тех временах? Ну, без романтизации вот этой вот а-ля «рыцарство-романтика-замки-витражи-бла-бла-бла».  — Что бы я не знал, ты явно знаешь больше, потому что тебя его поведение не удивляет.  — В его времена считалось абсолютно нормальным девочку вроде меня выдать замуж и начать полноценно пользовать в сексуальном плане со дня первой менструации. Типа, к оплодотворению готова — пора свою семью заводить. И о браках договаривались, как правило, еще когда эта девочка ходить не умела. В магическом мире, насколько я могу понять, ситуация не лучше была, разве что представитель не самого влиятельного и знатного рода мог выйти замуж или жениться по любви, а не по расчету родителей. Вполне возможно, что учитывая твои способности и таланты, дедуган просто одобрил тебя в качестве мужа для своей якобы наследницы. Осталось только наследника кому-то пристроить, но Том ничего такой, симпатичный. Если не скатится до уровня Волан-де-Морта и будет вести себя в рамках нормального человека — девчонку, а затем и жену, себе найдет без проблем.  — Только не говори, что собираешься еще и этим заниматься.  — Ну, я его разве что с Николь и Гермионой познакомить могу, но, во-первых, они для него мелковаты, а во-вторых — они его спалят на раз-два-три. А так как обе с мозгами, то рисковать и завязывать отношения с ним… Вряд ли это про них. Дафну наверняка упекут в какой-нибудь династический брак как только школу закончит, Джинни вообще надо выгребать на учебу и нормальную карьеру до того, как семьей обзавестись… Так что в моей среде кандидаток в девушки для Тома нет.  — Это если Слизерину не придет в голову составить пару из его драгоценных наследников.  — М-м-м-м-м… Нет. Знаешь, в свете нашей с Томом связи это уже инцестом попахивает. И да, я в курсе, что в магическом мире секс с двоюродной или сводной сестрой не является чем-то из ряда вон выходящим. Но я в этом вопросе больше маггл, а у магглов одобряются только связи между четырехюродными и то только на законодательном уровне. В смысле, у нас в России в извращенцы бы записали любых кровных родственников, даже если они очень дальние и общей крови там капля в море. Главное, что факт родства известен, а значит — инцест и фу-фу-фу. И, кстати, под эту тему основательно подогнана доказательная база, которая сообщает о проблемах близкородственных браков. Ну да насчет этого и в магической части мира, кажется, потихоньку начинают доходить. А я все-таки хочу жизнеспособное и здоровое потомство, а не овощи с кучей физических и психических отклонений.  — Ну, если ему взбредет в голову что-то подобное… Лили выдала кривую усмешку.  — Северус, если Основателю взбредет в голову что-то подобное — он будет послан в далекие дали. А я сама еще и из Хогвартса переведусь в какой-нибудь Колдовстворец от греха подальше. И от Слизерина тоже.  — Вот как? Я думал, что ваши отношения… — он осекся. Что сказать? Он постоянно забывает о том, что Лили — это не «Лили», а «Гладкова», которая не особо-то и считается с чужим мнением, да и влиять на свое собственное никому не позволяет. Вспомнить ту же ситуацию с Олливандером и ее реакцию на правду о самом Северусе…  — Нет, Северус, наши отношения не означают, что я свои собственные мозги и мировоззрение выкину к чертям, после чего буду смотреть «дедушке» в рот и делать все, что он скажет. Один дедушка подобного уже пытался добиться, как помнишь. И помнишь, что из этого получилось. Он кивнул.  — Знаешь, вообще… Он ведет себя нормальней большинства моих знакомых родителей. Ну, в том плане, что требования предъявляет, но больше общего плана. Я тут просто на досуге опять в прошлое выгрузилась и… Ай, ладно, извини. Не буду грузить.  — Давай, грузи, чего уж там. Ты не поверишь, но я за время проживания в больнице успел соскучиться по живому общению. А еще — он зверски успел соскучиться по Гладковой. И чем больше проступало различий между ней и той, прошлой Лили, тем сильней он к ней… Привязывался? Может быть потому, что эта девочка, хоть и считалась условно принадлежащей к светлой стороне бытия, но понимала его порой лучше, чем все остальные люди из окружения?  — Да вот тут вспомнила за этими нашими с ним занятиями свою секцию самбо. Ну и вообще разные кружки-секции, куда часть наших ходила. Знаешь, что самое смешное? Что там каких-то успехов добивался даже не тот, у кого были какие-то суперские исходные данные, а тот, кто пахал без продыху и действительно хотел чего-то добиться. Кого мне было по-настоящему жалко, так это тех несчастных, которых в секцию, да и вообще куда-либо пытались тащить только потому, что у родителей такая же специализация, или отец всегда хотел этим заниматься, но не вышло и он воплощает свои желания в сыне. Мне кажется, что в чем в чем, а в знании психологии Салазару не откажешь. В смысле, он грузит меня чисто по тем направлениям, которые мне интересны и обучение которым сама я считаю жизненно необходимым. По теме всяких этикетов, истории и прочего сразу сказал, мол, школьную программу освоишь — и ладно. А вот по боевке… У меня синяки еле успевают заживать. И то под зельями. Нет, не подумай, я не жалуюсь. В смысле, я не хочу, чтобы это прекратилось или чтобы он перестал нас с Томом дрессировать… Опять «Том» царапнуло по слуху. И от Лили это не укрылось.  — Северус, Северус, — она покачала головой и усмехнулась. От него этот смешок не укрылся. — Почему ты меня не ревнуешь к Седрику или Сириусу, а на Тома прямо дергаешься, стоит его упомянуть?  — Потому что имена Седрика и Сириуса я слышу от тебя реже, чем раз в полчаса.  — Это потому, что с Сириусом я пересекаюсь только летом и когда он не на работе, да и с Седриком на разных факультетах и разных курсах учусь. А с Томом мы в последнее время по несколько часов в день проводим.  — Я понял, — голос получилось не делать металлическим.  — Северус, — девочка покачала головой укоризненно. — Слушай, давай начистоту, а? Я, конечно, понимаю, что у вас тут другие стандарты, ситуации и все в таком духе… Но ты вроде ведь как должен понимать, что равнять меня с другими девчонками из твоего более привычного окружения — это идиотизм полный, разве нет? Он вздохнул.  — Давай не будем выяснять отношения?  — Уткнемся бошками в песок по разные стороны парты, будем дружно молчать и натянуто улыбаться друг другу делая вид, что проблемы никакой нет?  — А она есть?  — Да, она есть, Северус. Ревность — это всегда проблема. Особенно необоснованная. Скажи мне пожалуйста, Лили встречалась одновременно с тобой и с Джеймсом Поттером?  — Нет и я не понимаю, при чем тут…  — В моих воспоминаниях ты видел хоть раз, чтобы я из постели одного ебаря бежала к другому, или в детском возрасте объяснялась в чувствах двум мальчикам одновременно.  — Послушай, Лили…  — Нет, это ты меня послушай, — перебила его Гладкова. — Раз уж я первая говорить начала, выслушай, пожалуйста, а потом сам высказывайся по полной программе. Я когда-нибудь хоть раз делала что-то из вышеперечисленного?  — Насколько я знаю, нет, — он стиснул зубы понимая, что придется дать ей договорить.  — Верно, я так не делаю. У меня нет ни желания коллекционировать ебарей, ни самоутверждаться за счет бегающих за мной людей, ни стравливать друг с другом нескольких парней в стиле «а сейчас вы будете друг друга мочить, с победителем я пойду на свидание». Не прет меня от этого, понимаешь? И никогда не перло. Если я разлюблю, встречу и полюблю другого, или произойдет что-то еще такое — обещаю, ты об этом узнаешь первый. Лично от меня. Пока этого не произошло — какую-либо ревность проявлять к мужчине из моего окружения неуместно. Даже если он красивый. Даже если мы с ним проводим много времени. Потому что, в отличие от большинства других людей, я знаю много способов провести время с другими людьми, в том числе и мужчинами, помимо секса. И помимо романтики в принципе. А еще я выбираю увлечения, которые чаще интересны мужчинам, чем женщинам. И профессию в прошлом выбрала ту, в которой присутствует больше мужчин, чем женщин. И, вопреки некоторым особо «одаренным» товарищам, выбрала я ее не для того, чтобы ебаря себе найти. Хотя не отрицаю, что сам факт наличия выбора в свое время радовал. Но, опять же, не использовался для того, чтобы как-то манипулировать людьми или плести какие-то интриги. Просто пока девочка из педучилища выбирала парней из внешкольного окружения и была вынуждена состязаться за их внимание с кучей товарок, я делала подобный выбор из большего числа вариантов и с куда меньшей конкуренцией. Что же насчет Тома… Я с ним сразу все точки над «и» расставила в этом вопросе. Мозги у него есть, фразу «женское нет — это означает да», я от него не слышала, так что проблем не будет. У меня все, давай ты говори.  — Мне иногда казалось, что она все знает. Да и все вокруг постоянно подтрунивали… Такое сложно скрыть, понимаешь? Особенно детям. Лицемерить и прятать эмоции все учатся в более зрелом возрасте. И я не знаю до сих пор, ждала ли она, пока я признаюсь, или же предпочитала считать все это проблемой и игнорировать… Я не знаю. Понимаю, что ты мне вряд ли дашь ответ на этот вопрос. Понимаю, что ты не она. Но дергаться не перестану. И тут дело не только во мне. Вот выйдешь ты за меня замуж через пять лет, как думаешь, что другие скажут?  — Ну, проблем у тебя не будет, я же перестану быть ученицей к тому времени в любом случае. Уже решила ведь, что после СОВ сваливаю в какой-нибудь колледж, разве что конкретное заведение пока что не выбрала.  — Я не об этом. Что скажут другие? Я даже не знаю, что скажу я сам, — он криво ухмыльнулся и, скрестив руки на груди, уселся на одну из парт. Кабинет сейчас выглядит другим. Не таким, как днем. И он больше не чувствует себя… Самим собой. Верней, тем же человеком, каким его воспринимают все без исключения студенты. Эдакий «Ужас Подземелий», или как там его еще называют.  — А другим слова не давали, — хмыкнула Гладкова. — Если тебя сильно будет ебать, что там скажут, всегда можно просто взять и переехать. Или сменить окружение на тех людей, у кого собственная жизнь достаточно насыщенная для того, чтобы не оставалось времени и желания копаться в чужом грязном белье.  — Я не об этом.  — А о чем же? Он вздохнул и сцепил руки в замок.  — Молодая красивая девочка с кучей поклонников выбирает кого-то вроде… меня. Скажи, увидь бы ты такую парочку там, в своем мире, разве не решила бы, что он держит девчонку против ее воли?  — Ты слишком зациклен на внешности и видимых другим чертам характера. Решила бы… Ну, на самом деле в таких ситуациях есть три варианта. Либо девочка подсознательно искала мужчину, который был бы ей как отсутствующий в ее жизни папа, либо она так же осознанно искала себе «папика», либо в человеке есть что-то помимо внешности, что и побудило девушку выбрать именно его. Я тебя не за внешность выбирала, Северус. Мне вообще на такие вещи как-то всегда плевать было. Что меня отталкивало от парней, так это несвязная речь, куча ошибок в письме, выступления в стиле «баба должна», требования бросить учебу или работу, чтобы обслуживать «мачо» в быту, собственно попытки перевалить весь быт на меня, наличие родственников с предубеждениями против детдомовских, бухло-наркотики-сигареты, требования сменить имидж, требование уделять великому и незаменимому мужчине больше внимания и срать, что у меня сессия, в принципе требование уделять девяносто процентов своего жизненного времени отношениям… Я тебя еще не утомила?  — Нет, продолжай, — последняя фраза получилась у нее слишком уж длинной. Настолько длиной, что девочке потребовалось секунд двадцать, чтобы перевести дыхание.  — Да я, собственно, уже все сказала. Можно вопрос?  — Задавай.  — Почему ты любишь Лили? И почему ты так же относишься ко мне? Неужели из-за внешности? Мы ведь с ней разные абсолютно.  — Это не так, — он помотал головой. — Лили тоже, как и ты, смотрела не на внешность. Да и ты… Слишком сложно объяснить такие вещи. А тебе еще рано вставать завтра. Уже сегодня, — тут же исправил собственную ошибку он, когда глянула на часы.  — Намек поняла, свалила.  — А хотя знаешь, отвечу тебе сейчас, пожалуй. Толпами за мной не бегали, сама понимаешь, но парочка девчонок в свое время интересовалась. Не выдержал примерно по той же причине, что и ты. Пока что ты, кроме Лили, была единственной женщиной, которая услышала «я занят» и без всяких обид отправилась искать себе дело. Обычно все развивалось по куда более неприятному сценарию.  — Ну, я взбрык на «я занят» могу понять только в том случае, если человек, условно говоря, пятый год подряд мне обещает вместе в отпуск съездить, а потом «занятостью» отмораживается. Насчет всего остального… Я вот не строю из себя того, кем не являюсь. Да и ты тоже. Если кто-то связывается с человеком в надежде, что он от большой любви кардинально изменится и станет противоположностью самого себя, то сам дурак и ничего с этим не поделаешь. Ну, в смысле, свой ум в чужую голову не засунешь. Или есть что-то о чем я не знаю?  — В смысле?  — Ну, я вот подумала… Если легиллименцией можно читать воспоминания, то можно, наверное, и в логические цепочки другого человека загружаться? Психологией и так можно просчитать, конечно, кто и почему действовал определенным образом, но «загрузка» дала бы более наглядный пример. Он вздохнул.  — Надеясь на твое благоразумие, сообщаю — да, действительно можно сделать что-то подобное. Но для этого, во-первых, надо быть легиллиментом высокого уровня, во-вторых — однозначно не быть ребенком и не иметь собственных отклонений в разуме, характере и многих других вещах. Риск не оправдан, понимаешь? Многие люди от такого просто сходят с ума и заканчивают в психиатрическом отделении Мунго. Или в гробу. И я не знаю даже, что хуже — просто умереть, или остаться тем, кого на твоем сленге называют «овощем».  — Все, не продолжай, я поняла, с этой темой больше не возникаю. А просто легиллименции ты меня сможешь научить? Он чуть было не съязвил «почему бы тебе не попросить Тома», но вовремя опомнился. Еще не хватало ссориться.  — Для начала могу научить, как защищаться от проникновения в твой разум. Легиллименция… Посмотрим. Обещать тебе ничего не буду, зависит все от того, как ты технику безопасности усвоишь. К тому же у тебя, насколько я помню, и без того достаточно занятий.  — Ну я надеюсь, что этот учебный год, верней, его оставшихся три четверти я все-таки смогу посвятить учебе. И меня никто при этом не будет пытаться убить. А самым серьезным врагом будет жмякающий меня об стены Салазар и ловец команды противника.  — Твои бы слова да Мерлину в уши, — русскую поговорку он тоже «подхватил» у Гладковой. Остаток ночи он спокойно спит. И глубоко в душе искренне надеется, что тихим будет не только этот год, но и следующий, а за ним еще как минимум лет пять. Потому что даже у подготовленной и «прошаренной» девочки против Волан-де-Морта не очень-то и много шансов. А вот лет через пять, при условии сохранения энтузиазма в учебе и спорте, великого темного волшебника будет ждать очень неприятный сюрприз. Возможно, даже не один, потому что сам Северус в стороне оставаться не собирался.