Четыре альтмера и одна землянка - 2

Слегка рассеянный взгляд хозяина дворца скользил от одного гостя к другому: Нариман, перебирая в сухих пальцах жемчужные чётки, смотрел, как слуги ставят перед ними угощение, и размышлял об их визите к звездочётам. Волшебник, конечно, знал, что иноземцы пошли туда, чтобы поговорить без свидетелей. В Мараканде их беседу он мог подслушать где угодно, но не стал этого делать: ведь иномирные гости тоже владели магией и могли обнаружить незримую слежку. Нариман не знал, о чём говорили тамриэльцы на высокой башне в обсерватории, однако догадаться было не так уж сложно: о встрече Ондолемара и эльфийского посланника в «Чандре» ему было известно, и о содержании их беседы тоже. А от почтенного Мабрура Рами волшебник узнал и о том, что написано в приказе Фолендила. Единственное, о чём не знал Нариман, так это об истинных намерениях эльфийского короля, обнаруженных иноземцами, и шансы свои оценивал невысоко. Волшебник мог надеяться лишь на фариса Анкано, что ежедневно посещал покои Девики, однако понимал, что и его решение во многом зависит от решения его друзей. - Нирам для фариса Альтамира будет изготовлен через несколько дней, - сказал Нариман, когда удалились слуги. – И с того дня, о драгоценные рубины моего сердца, вы сможете свободно путешествовать по землям любых царств, кроме Полуденных. Когда-то и эти земли были открыты гостям, но сейчас властители Юга готовятся к войне. Мы же готовимся к вторжению. Поэтому всё чаще звенят в Мараканде кузницы, а молотки чеканщиков скоро умолкнут, - вздохнул волшебник, оглядывая серьёзные лица своих гостей. – Я знаю, что помыслы ваши чисты и вы хотите вернуться в мир, откуда пришли. Каждое сердце всегда тянется к дому, ибо нет места лучше, чем родная земля. Однако ваш мир, о сияющие изумруды моей души, слишком далёк, и нет у меня власти над столь великим пространством. Помочь вам могут лишь маги закрытого Закатного царства, куда даже я не смогу открыть для вас дорогу. Путь в эти земли лежит через Лукоморье, но его владыка сейчас, так же как и мы, готовится к вторжению. Ибо главная цель властителей Юга – земли Лукоморья. Владыки иных царств – лишь союзники Князя, но и землям Восходным тоже угрожает нападение. Поэтому вам, о бесценные алмазы моего сердца, я могу предложить подождать окончания войны в Полуночном царстве, в городе Белой Звезды, называемом у нас Буларис*, ибо и в Мараканду скоро придёт война. Однако не могу я не сказать вам и о том, о бесстрашные фарисы, что сила, которую собрали Полуденные царства, велика, и ваша помощь в грядущих сражениях была бы неоценима. Я не жду от вас немедленного ответа, о лучезарные сапфиры моей души. Пока досточтимый Бахтияр готовит последний нирам, у вас есть время, чтобы подумать и принять решение: уйти в безопасный Буларис или же встать под знамёна Князя – ибо раньше, чем окончится война, никто не сможет помочь вам вернуться в свой мир. Тишина, после того, как Нариман умолк, длилась недолго. Ондолемар обвёл взглядом лица друзей лишь для соблюдения некой игры, обусловленной сложным и порой даже тягостным этикетом дворца. - Нам не нужно времени на размышления, досточтимый Нариман, - уверенно сказал он, смотря прямо в глаза волшебника. – Мы не поедем в город Белой Звезды и присоединимся к войску Лукоморья. - Ваши сердца исполнены благородства, о бесстрашные фарисы, - взгляд мага просиял улыбкой и стал теплее. – Мне радостно слышать о таком решении. - Только воинов у нас трое, а не пятеро, - напомнил эмиссар. – И пока война ещё не началась, нам нужно как можно подробнее узнать о том, что представляет собой магическая и военная сила властителей Юга. - О, конечно, - улыбнулся Нариман. – Оценка силы врага не должна покидать мыслей воина. Завтра утром я соберу небольшой совет, и вы обо всём узнаете. А пока отдыхайте, о бесценные алмазы моего сердца. Да будет сон ваш мирным и безмятежным. *** Гости, благословлённые напутствием волшебника, действительно спали в эту ночь спокойно, хотя каждый понимал, что спокойное время для них окончилось. На следующий день, сразу после завтрака, тамриэльский отряд в полном составе (включая товарища Мухина) присутствовал на малом военном совете. Антонина, конечно, могла отказаться, но решила воспользоваться приглашением, несмотря на скудость своих познаний о средневековых войнах, тем более, с участием магов. Её интересовали не столько стратегия и тактика местных военачальников, сколько их намерения относительно новых боевых единиц: в процессе обсуждения была возможность узнать, в какое пекло собираются сунуть головой её друзей хитромудрые маги и царедворцы. Однако военный совет почти полностью был посвящён обсуждению Полуденных царств: характеристике их властителей, вооружению войска, возможностям магов, а также истории их многолетнего конфликта с Лукоморьем. Нариман и его советники обстоятельно отвечали на вопросы Ондолемара, Анкано и Альтамира, но о том, где и как будет использоваться помощь тамриэльских магов, речи вообще не заходило. В общем, совет этот внёс больше конкретики для друзей Тоси, нежели для неё самой, да и закончился сравнительно быстро. Новый статус иномирных гостей сразу внёс изменения в безмятежный распорядок их дня, и часы, оставшиеся до обеда, друзья провели по-разному. Альтамира пригласил к себе Бахтияр, чтобы подробнее исследовать его необычный дар. Однако для демонстрации ту’умов дом звездочёта не очень подходил, и маг увёл могучего фариса к пустырю, где обычно тренировались лучники. Ондолемар остался в кабинете Наримана уже для более приватной беседы, и прежде всего его интересовала личность владыки Лукоморья, сторону которого они приняли, но не меньший интерес представляли и загадочные маги закрытого царства, о которых обмолвился вчера волшебник. Айкантара утащили на городские стены почтенные улемы для осмотра защитных башен, а в компанию с ним напросился и товарищ Мухин, изрядно соскучившийся по всяким военным ухищрениям. Антонина решила дочитать, а точнее, дослушать книгу об эльфийском царстве: ход мыслей Ондолемара она прекрасно поняла, пока делала пометки по его просьбе, и могла теперь самостоятельно завершить начатые записи. Анкано, единственный из всех, не изменил в этот день своих планов и отправился на очередной урок тамриэльской письменности. Однако и ему этот день преподнёс неожиданность: в середине урока в покои Девики вошла служанка и сообщила, что в гости к принцессе намерен прийти некий ювелир Джалал, и что он уже идёт. Анкано давно уже был в курсе того, что на женскую половину дворца могут заходить торговцы, но немного недоумевал от наглости посетителя, который не просит разрешения, а просто ставит принцессу в известность о своём визите. Удивила и реакция самой Девики: вместо того, чтобы приказать своим слугам не пускать сюда нахального ювелира, девушка попросила своего улема удалиться на время за ширму, где всегда находилась служанка. Эльф терялся в догадках, но исполнил пожелание принцессы. За ширмой смутно просматривалась лишь часть комнаты, освещаемая лампами, но зато очень хорошо было слышно любой звук, даже очень тихий. Силуэт ювелира Анкано хорошо рассмотрел: это был довольно высокий мужчина и, судя по голосу и походке, не старый. По приглашению принцессы он уселся напротив и, после традиционного велеречивого приветствия начал раскладывать свои украшения. Девика молчала, иногда наклонялась вперёд, чтобы ближе рассмотреть товар, однако ничего не покупала. Да и сам Джалал не предлагал ей что-то купить, он говорил о падишахе: о том, что владыка Мараканды очень рад был узнать, что принцесса завершила свою аскезу, и что теперь он может присылать подарки, которые Девика сможет не только принять, но и носить. Анкано сидел за ширмой, замерев и едва дыша. Уже с первых слов торговца об аскезе принцессы, он понял, что это вовсе не ювелир. Ведь и сам он находился здесь под личиной улема. А этот Джалал, если судить по тому, что он смог без предупреждения пройти в покои Девики, и по тому, как его встретили, – посланец от правителя Мараканды. И цель его визита стала тоже прозрачна. Особенно, когда ювелир заговорил о том, что в короне владыки не хватает одной драгоценной Жемчужины. Конечно, это было ещё не настоящее сватовство, но другого интереса тут просто и быть не могло. Анкано повернул голову и встретился взглядом с чёрными глазами служанки: Рания испуганно моргнула и приложила палец к губам, призывая улема к молчанию. Но тот и не собирался пока ничего говорить: он опасался лишь, что незваный гость Девики может услышать биение его сердца. Однако принцесса из всех даров, что принёс ей Джалал, взяла только драгоценную шкатулку. И когда наступила её очередь говорить, сказала, что очень польщена вниманием владыки, но думать о короне, жемчугах или иных драгоценностях она будет после окончания войны. Ювелир снова рассыпался в комплиментах и удалился, но когда за ним закрылись двери, Девика позвала к себе служанку и попросила её проследить за передвижением Джалала и заодно узнать, кто провёл его в покои принцессы. И лишь только Рания нырнула за шёлковый ковёр, Девика сама подошла к временному укрытию, где Анкано терпеливо дожидался её слова. - Я нарушила правила, - сказала она, присев напротив. – Тебе придётся побыть за ширмой, пока Рания не вернётся. - И когда она вернётся, тебе нельзя будет сидеть здесь, - кивнул альтмер. - Да, мой эфенди. Именно так. У нас мало времени. - Джалал такой же ювелир, как и я – учитель, - грустно улыбнулся Анкано. - Это верно, - не стала возражать Девика. – Но пусть твой взор не темнеет от печали, в короне падишаха уже достаточно драгоценных камней, и жемчуг будет лишним. - Но падишах может обратиться к Нариману с брачным предложением. - Он уже обращался, - улыбнулась принцесса. – Дедушка никогда и никому не даст своего согласия без моего. - Даже царю Мараканды? - Даже ему, - поднялась Девика. – Я помню об алом цвете, что ты выбрал для меня, мой светлый учитель, но мне пора вернуться. Рания после краткого и тихого доклада госпоже благополучно проводила Анкано до условленного места и перепоручила его заботам Латифы. Возвращался к себе альтмер в некоторой растерянности и недоумении. Из последних слов Девики он понял только то, что алый цвет ткани, выбранный им у Ясира, имеет для неё какое-то значение, о котором он сам ничего не знает. Оставалось только надеяться, что Антонина в курсе этих «восточных особенностей» и сможет их объяснить. *** Анкано одним из первых пришёл в покои Ондолемара и обратил внимание, что даже поведение слуг изменилось после того, как статус гостей Наримана сменился на статус союзников: впервые за всё время пребывания во дворце он не ощущал доброжелательного, но очень настойчивого их внимания. Возможно, ещё и поэтому обеденная трапеза проходила сегодня особенно оживлённо. Каждому из друзей было что рассказать, но единственным, кто не делился впечатлениями, был, конечно, Анкано. Он терпеливо ожидал того времени, когда можно будет поговорить с Антониной, хотя и с интересом слушал обо всём, что рассказывали друзья. Самой забавной была история у Альтамира: он довольно долго объяснял Бахтияру, что такое ту’ум, но только после нескольких разбитых ваз в его доме звездочёт согласился, что экспериментировать лучше на свежем воздухе. Во время демонстрации Криков могучий фарис разнёс до последней соломинки все учебные мишени, отправил в полёт десяток ковров и напугал нескольких стражников. Айкантар, смущённый похвалами улемов, был немногословен, и за него почти всё рассказывал товарищ Мухин. Оказалось, что некоторые идеи, что пришли в голову юного техника при осмотре бастионных орудий, привели учёных мужей в такой восторг, что они попросили его помочь с расчётами. Так что работы теперь у него много, а времени мало. И после обеда он сразу отправляется в библиотеку. Ондолемар тоже рассказал немало интересного о приватной беседе с Нариманом. Оказалось, что маги, которые могут помочь им вернуться домой, живут в лесу в уединении и редко кому доводилось беседовать с ними. Что лес этот находится где-то между границами Лукоморья и Закатных царств. Но самое примечательное, что единственный народ, с которым маги хоть как-то общаются – это лукоморцы. Рассказал Ондолемар и о властителе Лукоморья – Князе Гвидоне, а также о том, что именно к нему придётся отправиться после того, как Альтамир получит пропуск. Ибо Князь – глава всего воинства, и только ему решать, где именно пригодится помощь тамриэльских магов. А ехать придётся, разумеется, в столицу Лукоморья – Китежград. Антонина же немного дополнила сведения от Ондолемара и сказала, что, скорее всего, загадочные маги принадлежат к не менее загадочному народу мерья, о котором умолчал в своём рассказе посланник. И что если столица Лукоморья называется Китежград, то лукоморцы – это народ, к которому принадлежит и она сама. Товарищ Мухин торжественно подтвердил её слова и очень обрадовался, что скоро вернётся в родные края. Правда, о народе мерья он тоже знал немного, и мог рассказать лишь то, что уже знали все. Только под конец всех обсуждений Анкано смог улучить момент и шепнуть Антонине о своей просьбе. - Что-то случилось? – спросила Тося, едва шагнув в его покои. - Да, Тони, - нахмурился альтмер, подбирая слова. – Сегодня у Девики был интересный визитёр и, похоже, что к ней собирается свататься сам падишах. - Нашёл время, - фыркнула Антонина. – Война вот-вот начнётся. - Ну, Девика примерно то же и ответила, - усмехнулся маг. – Но меня волнует другое. Скажи, пожалуйста, Тони, какое значение в «восточных особенностях» имеют цвета? - Цвета? – задумалась девушка. – Я точно не могу сказать, но если нужно, могу поинтересоваться у Гюльджан. А о каком цвете речь? - Алый, - пожал плечами альтмер. – Что означает алый? - Ну, он много что может означать, - покачала головой Антонина. – Причём не только на Востоке. Ты можешь подробнее сказать? - Подробнее могу, - вздохнул Анкано. – Ты ведь помнишь наш поход в магазин Ясира? Сегодня Девика мне сказала, что помнит об алом цвете ткани, который я выбрал для неё. - Ах вот как, - улыбнулась Тося. – Тогда я могу ответить и без Гюльджан. Алый цвет одежд на родине Девики – это цвет свадебного сари. - И что же она хотела мне сказать? – нахмурился маг. - Девика напомнила тебе о том, что ты к ней, можно сказать, посватался. Ну, и о том, что она помнит об этом. - Что?! – эльф прошёлся по комнате, переводя дух. – Почему ты меня заранее не предупредила, когда мы были в магазине?! - Кано, - подняла ладонь Антонина. – Я же не знала, какой цвет и для кого ты выберешь. И что ты так возмущаешься? Ты же сам говорил, что у тебя серьёзные намерения. - А я и не отказываюсь, - возразил Анкано. – Но предложение о браке я бы хотел делать осознанно, а не случайно. И желательно не на третий день после знакомства. Это не предложение прогуляться по саду. - Успокойся, Кано, - улыбнулась Тося. – Всё не так трагично, как тебе представляется. Твои слова – это ещё не полноценное предложение, но зато Девика теперь точно знает о серьёзности твоих намерений.