Сага о Хэледис

1. Наташа открыла глаза и, сквозь пелену покидающего сна, уставилась на распростертое над нею, чистое, без единого облачка, небо. Хотя, честно говоря, она желала бы увидеть нечто другое. Она ощутила дуновение ветра, услышала шелест травы, стрекот кузнечиков и далекий крик неведомой птицы. Наташа медленно, осторожно повернула голову на бок, и сильно зажмурила глаза. Мысленно, она уже представила себя, лежащей на жестком, шершавом полу сцены, в луже, вытекающей из ее головы крови, в ослепляющем свете рамп, рядом со свалившейся на нее стойкой бокового освещения. Она надеялась услышать крики о помощи за кулисами, визг ужаса и паники среди фанатов. Все, что угодно — только не это… Усилием воли Наташа заставила себя поднять веки, и вновь прислушаться. Странная убаюкивающая тишина, изредка, нарушаемая звуками дикой природы, никуда не исчезла. По-прежнему, та чувствовала безмятежное тихое шуршание трав, слышала запах полевых цветов и теплой влажной земли. Наташа приподняла голову и с тревожной поспешностью стала осматривать себя. Она слегка пошевелила руками и ногами. Видимых повреждений не было. Голова, как ни странно, тоже не болела. «Хотя, по идее, должна была» — подумала женщина, и тотчас поймала себя на неожиданном и неприятном ощущении. «Значит, я все-таки умерла?» — она обращалась то ли к себе, то ли к небу, куда устремился сейчас ее взор. Казалось, что все ее чувства разом притупились. Или нет, не так. Скорее всего, наоборот — нынешняя реальность каким-то образом воздействовала на чувства Наташи. Естественное проявление эмоций как-то — страх, сожаление, боль, растерянность казались ей теперь какими-то далекими, словно вытащенные из памяти давнего прошлого. Объяснить словами это было невозможно. «Ну, зашибись!» — женщина встала и выпрямилась. Еще раз оглядела себя от груди до пят, обнаружив, что на ней не ее одежда. Точнее, "не совсем" ее одежда. Вроде бы то же самое сценическое платье чернильного цвета, но покрой выглядел как-то по другому. Ткань была немного грубее, и казалась прочнее, а шов, вместо строчного, - крестообразный, и был сшит толстыми черными нитками. Белый пластиковый браслет участника "Нашествия" почему-то исчез с ее левого запястья. Сменная концертная обувь, в виде летних сандалий черного цвета, также немного изменила вид. Впрочем, она не стала забивать себе голову подобными "мелочами", поскольку сейчас ее, главным образом тревожило другое. Отгоняя от себя предательские мысли о собственной смерти, Наташа начала бегло озираться по сторонам. 2. Перед ней расстилалась необозримая равнина с зелеными лугами и черными полями, уходящими за горизонт. Темные пятна на невысоких дальних холмах указывали на то, что там находится лесистая местность. Не зная, в какую сторону ей пойти, Наталья, повинуясь инстинкту, спасаясь от странного негреющего солнца и усиливающегося ветра, сделав пару неуверенных шагов, двинулась в путь, к лесу.  — Ну, и куда это ты попёрлась, Наталья Андреевна? — вслух вопрошала женщина саму себя. У нее не было привычки разговаривать самой с собой, но учитывая данные обстоятельства… — Ты, хоть, знаешь, где ты? Что это, вообще, за место? И как тебя сюда угораздило попасть? Она отчетливо услышала стук своего сердца. Наталья резко остановилась и прижала ладонь к груди.  — Если я «врезала дубца», то, какого, простите, хера, оно бьется? И ее внутренний голос ехидно подсказал: «Ага! Стучит, но ты прислушайся, милая! Ничего странного не заметила?» Странного? Точно! Стучит как-то странно, не так привычно. Здесь вообще все не так. И она какая-то «неправильная»! Наталья никак не могла понять, в чем именно заключались ее подозрения, но ей казались ненормальными необычные ее реакции на внешние раздражители. Солнце, тепло лучей, которого она не чувствует кожей. Странное небо, с чересчур «картинной» голубизной, от которого отчего-то хотелось спрятаться в лесу. И, непонятно, откуда взявшийся ветер, обволакивающий ее со всех сторон. Цветы и трава, то царапающие, то ласкающие, тоже виделись ей необычными. Наташа не могла вспомнить их названия. Да и вообще, все эти растения не подходили ни под одно определение. Многие из них, на первый взгляд, казались знакомыми, но что-то в них было не так. Складывалось впечатление, что Наташа как будто попала в кадр профессиональной фотосъемки, где все вокруг выглядело художественно подчеркнуто: густая, чересчур зеленая, «травушка-муравушка», слишком крупные и красивые цветы, и сама она чувствовала себя так, словно… «Отфотошопленная» — сформулировала свою мысль женщина. Ей было ни грустно, ни смешно от данного размышления. Она просто приняла это как факт. Мысли и чувства Натальи, казалось, также подверглись какому-то редактированию. Словно ее внутренние переживания имели цветовые опции. Гамма, контрастность, цветность. И вот, все эти настройки точно сбились по умолчанию. 3. Поднявшись на склон невысокого, заросшего неизвестного вида кустарником, холма, она испытала, наконец, усталость и усиливающуюся жажду. Вдобавок, она заметила, что стало холодней. Платье и обувь, что были на ней, не предназначались для прогулок по полям. По чьим полям? «На Тверскую область данная местность походила меньше всего, равно как и на любую российскую глушь, — рассуждала она, — Белоруссия? Может быть. Однако, где широкие леса, засеянные поля? Где хоть что-то, чтобы напоминало трактор или другую технику? А люди? Нет. Невозможно, чтобы такие просторы оставались бесхозными и заброшенными. БАЦКА бы такого точно не допустил» Наташа отыскала чистую полянку и села передохнуть, поджав под себя затекшие от усталости, ноги, и тщетно пыталась выкинуть из головы вопросы, на которые не знала ответов. Судя по всему, исходя из ее примерных расчетов, до леса оставалось не более получаса. Хотя… «Кажется, проблема питьевой воды решится как раз за эти 30 минут» — мрачно заметила женщина, когда, обернувшись, взглянула на небо. На нее двигалась гигантская свинцовая туча. Буквально в считанные минуты небо посерело, стало ниже, да и ветер значительно усилился. Забыв про собственную усталость и жажду, Наташа резко вскочила с места, и побежала в сторону возможного укрытия. Почти что, приблизившись к месту спасения, Наталья начала испытывать смешанное чувство разочарования и паники. Это был не лес и не бор, а всего лишь — аллея плотно высаженных кустарниковых деревьев, высотой чуть выше ее головы. Деревьев, посаженных настолько плотно вдоль периметра, кто, казалось, некто специально выстроил этот растительный забор, защищаясь от кого-то или от чего-то. Ливень, гроза и порывистый ветер настигли ее в тот момент, когда та отчаянно пыталась отыскать брешь в этой «стене». Вода безжалостно хлестала ее по лицу. Вспышки молний озаряли устрашающей синевой все вокруг. Наташа бежала вдоль изгороди из причудливых разлапистых деревьев, которых она где-то видела, но- где, не помнила. Впрочем, ей было не до воспоминаний. Ей было срочно необходимо найти какое-то убежище от грозы и, пробирающего до костей, холодного ливня. Наконец, женщине показалось, что она нашла что искала. Она увидела прореженный участок «стены». Выбора и времени у нее не оставалось. С отчаянным криком, утопающем в шуме бушующей стихии, она ринулась на кустарник, словно птица из легенды о поющих в терновнике. 4. Она, будто одержимая, продиралась сквозь эти хитросплетения ветвей и стволов. Ветки и сучья рвали в клочья на ней одежду, и безжалостно терзали плоть. Тело саднило от боли, Наташа чувствовала, как сочится кровь из дыр ее платья и, раны обжигали тяжелые струи холодного ливня. Но Наташа старалась не обращать внимания на боль, и, подавив отчаяние и страх, не щадя себя, продолжала расчищать себе путь. Почти в беспамятстве, безнадежно вглядываясь сквозь плотную стену дождя, она едва разглядела конец этой адской изгороди. Наташа вздохнула с облегчением, и двинулась в этом направлении. Аллея заметно поредела, затем и вовсе закончилась. Наталья очутилась на поляне, которая уходила под гору. Сквозь прилипшие ко лбу мокрые пряди волос, пелену слез, смешавшихся с дождем, и поглотившую ее тьму, женщина сумела все же узреть неясные очертания некоего сооружения. «Дом!» — восторжествовала Наташа, и, чуть не сойдя с ума от радости, бросилась туда. По мере того, как она приближалась к строению, черты последнего обретали совсем иной вид. Эта была скорее деревянная башня, высотой в три этажа, с черными глазницами окон, и с гигантскими, медленно вращающимися со скрежетом, лопастями. «Мельница!» — догадалась Наташа, не зная, смеяться ли ей сейчас или плакать. Ее босые ноги по щиколотку увязали в глинистой разбухшей земле. Сандалии, вернее — то, что от них осталось, Наташа потеряла еще тогда, когда сражалась с деревьями того зловещего леса. Несколько раз она падала в грязь, но поднималась и упорно шла вперед. На ее счастье, деревянные ворота мельницы, были не заперты. Женщина ворвалась в кромешную тьму помещения, сослепу натыкаясь на попадающиеся ей на пути невидимые предметы. Силы покидали ее. Она хотела лишь одного — найти среди здешнего хлама, какой-нибудь мешок с мукой, или стог сена, чтобы сразу свалиться на них и впасть в долгожданное забытье. Наконец, Наташа нащупала ногой, как ей показалось, что-то мягкое. И рухнула навзничь. Последнее, что она услышала и ощутила в этой мгле, перед тем как сознание покинуло ее, — так это звон металла. Это «мягкое» буркнуло, зашевелилось и доставало меч из ножен. Впрочем, ей было уже все равно.