Сага о Хэледис

1. Путь по Ледовому заливу занимал уже третьи сутки. Время тянулось бесконечно долго. Со слов капитана фрегата «Ладья»*, названного так в честь созвездия, корабль часто отклонялся от заданного курса из-за подводных айсбергов, которые испокон веков были головной болью для мореходов Севера, продиравшимся сквозь льды залива к Медвежьему острову. Поговаривали, что во время Долгой Зимы, ледяной наст был настолько плотным, что до острова можно было добраться на лошади. Под утро фрегат стал на якорь. На море стоял полный штиль, несмотря на затянутое тучами небо. Часть команды с ночной вахты, поеживаясь на утреннем морозе, понуро плелась в свой кубрик. Дневная же смена, сухо поприветствовав ночников, отправилась на палубу счищать лед на заиндевевших вантах и снастях.  — Валар Моргулис! — услышала Наташа хриплый голос моряка через толстый деревянный люк гальюна. — Валар Дахаэрис! — неизменно отвечали вопрошавшему. — Как там «наверху»? — интересовался первый — Как и "внизу", только наоборот, — отвечал второй, и смеялся собственной шутке. «Вот оно чё, Михалыч! — мелькнула мысль в голове Наташи, — "Я-то думала, все матросы - здешние, с Севера. А тут „нежданчик“ — на корабле адепты брааваосийской секты Многоликого бога!» Немного рассудив логически, она пришла, в общем то, логичному выводу, что, Многоликий и Неведомый — суть одно и то же, и что, у нее не должно возникнуть особых проблем с их почитателями первого. «М-да! Рассуждать на религиозные темы, сидя на толчке, самое — то!» — шутя упрекнула себя женщина. Она, в полусогнутом состоянии, раскорячившись, стараясь не касаться загаженных дерьмом краев отверстия, служившим для естественных оправлений на корабле, истово шаря глазами, тщетно старалась найти хотя бы подобие туалетной бумаги. «Да, блядь, они, суки, вообще не подтираются, что ли?» — со злобой и отвращением подумала Наташа. Почти сутки ее мучили жесточайшие рвота и диарея. Первая напасть — от непривычной качки, вторая же — от того, что Наташа налегала на квашеную капусту и солонину. Наташа, она же теперь септа Хэледис, или «Безумная Хэл», как прозвали ее моряки, очень переживала за недостаток витамина С в своем организме. «Всю свою прошлую жизнь сидела на всевозможных диетах, мучила себя шейпингом, йогой и прочей еботой, и все ради чего? — подняв к потолку высохшие от бесконечных слез глаза, вопрошала она себя, — чтобы молить Отца, Мать, Деву…и кого там, черт бы их всех подрал? Чтобы набрать, хотя бы, то необходимое для жизни количество килограммов? Чтобы не умереть от внезапной остановки сердца, прямо здесь, в этом засраном гальюне?" Кадка с водой, служившая умывальником, предназначалась, по-видимому, еще и в качестве биде. Безумная Хэл очень надеялась, что воду там использовали лишь по первому назначению. Завершив все свои дела, она расправила обратно рубаху до щиколоток, накинула сверху утепленный балахон и вышла за порог. Двое, увидев женщину, тут же смолкли, и отвели взгляд, стараясь не смотреть в ее сторону. — Здравия желаю, товарищи матросы! — попыталась рявкнуть Наташа тоном мичмана, но голосовые связки подвели ее, — Почему гальюн нечищеный? Ась? Я доложу капитану! Парочка отшатнулась, и попятилась назад, все еще боясь поднять на нее взгляд. Сделай она еще шаг в их сторону, и те, не раздумывая, бросились бы за борт. Безумная Хэл надвинула капюшон, прошла мимо них, и, обогнув гнездо бизань-мачты, спустилась по трапу на нижнюю палубу, где под машинным отделением располагалась ее каюта. У входа ее дожидался, переминаясь от холода с ног на ногу, оруженосец леди Мормонт, подросток лет 13-14-ти, имени его Наташа не знала.  — Септа Хэледис! — дрожащим то ли от холода, то ли от суеверного страха, голосом, робко позвал ее он. — Что вы хотели, юноша? — У меня к вам одна деликатная просьба, — тихо проговорил оруженосец, бегло оглядевшись по сторонам. — Заходите, согрейтесь, для начала, — Наташа отворила засов на люке, вошла в каюту. Юноша неуверенно пошел за ней. — Смотри, на порог не наступай! — усмехнувшись, сказала она и указала, куда ему можно присесть, — Звать то тебя как, мальчик? — Оскар, сестра. И простите, что заставляю вас нарушить обет молчания, но… — Vows are spoken to be broken! — с улыбкой перебила его „сестра“, вспомнив строчку второго куплета „Enjoy the silence“ „депешей“, — На языке Первых людей сия фраза означает „Обеты созданы для того, чтобы их нарушать“, любезный юноша. Оскар раскрыл рот от удивления, но, к его чести, взглянуть на Безумную Хэл не побоялся. — У тебя вино есть? — спросила она, оглядывая оруженосца. Она знала, что у этой братии найдется все, что нужно рыцарю. А рыцарю нужны не только доспехи. Оскар нехотя достал флягу, посмотрел на нее с тоской, и протянул Наташе. Та вынула пробку и принюхалась к горлышку. „Чем кислее, тем лучше“, — подумала она и сделала маленький глоток. Хвала Отцу! Вино оказалось красное сухое. — А леди Дэйси не станет возражать, что я тут приложилась к ее заначке? — спросила Хэледис. — Что? А? Нет. Миледи предпочитает медовуху и эль, — ответил Оскал, вздохнул и погрустнел,  — Собственно, сестра, я по этому поводу и решил обратиться к вам... — Ко мне? Леди Мормонт желает, чтобы я ей освятила горячительные напитки? Или ей нужна компания? Вчера днесь она, кажется, хотела меня выкинуть за борт, когда я случайно попалась ей на глаза. — Это так, сестра. Но постарайтесь ее понять. Она везет домой урну с прахом своего кузена, а на борту — его убийца. — Ну, а я-то здесь причем? — Видите ли, — тяжело вздохнул юноша и смущенно пробормотал, — у леди Дэйси сильное похмелье после вчерашнего. А мне по уставу положено промывать ей желудок и помогать совершить омовение… — И, что, она стесняется? — Ну, в общем, да. Хэледис! Вы единственная после нее женщина на корабле. Войдите в мое положение. Наташа снова не знала смеяться ей сейчас или плакать. Она вспомнила, как, с самого момента отплытия, леди Медвежьего Острова вела себя неадекватно. Заперевшись в своей каюте с бочкой эля, и велев никому ее не беспокоить, поначалу вела себя тихо, но ближе к ночи раздался жуткий грохот в ее каюте. Дэйси крушила мебель и орала благим матом. Затем выскочила с зажатым в руке "Длинным Когтем", и рыскала в надежде найти и убить Джона Сноу. Капитан судна приказал Оскару реквизировать все ее оружие и сдать на хранение. Оскар и боцман кое-как скрутили Дэйси и держали, пока остальные ее разоружали. „Чего зенки вылупила?! — орала леди Мормонт на Наташу, когда та стала невольным свидетелем той неприятной сцены, — Я до тебя тоже доберусь, святоша! На вторые сутки девушка не успокоилась, но, хвала богам, никого, по-крайней мере, не прирезала. Дейз снова громила свою каюту и громко распевала хорошо поставленным контральто, но при этом сильно фальшивя "Рэйнов из Кастамере" "Вот уже кому больше всего подходит пословица ‚Медведь на ухо наступил", — усмехнувшись, вспомнила Наталья. Глядя на смущенного Оскара, женщина думала сейчас о другом юноше, судьба которого была неизвестна на момент отплытия из Тихолесья. Бастарда из Винтерфелла, видимо, быстро судили и приговорили к пожизненной службе на Стене. Джона поместили в трюм под караул и, вероятно, везли тем же маршрутом, что и Хэледис, с разницей лишь в конечных пунктах назначения. Наташа знала про существование Сумеречной башни на западе Стены, но не понимала, зачем капитан так рискует. Впрочем, не исключено, что Джон сам выбрал этот окольный путь, чтобы, возможно, в последний раз увидеться и попрощаться с любимой женщиной. "Вот же, дурак влюбленный!" — с горькою усмешкой подумала Наталья, и вернулась к проблемам Оскара. — А что, если леди Дэйси все же вознамерилась меня убить? — спросила она оруженосца. — Нет, что вы, сестра! Миледи очень отходчива, уверяю вас! Просто, стоит ей выпить лишнего, и она… — …превращается в медведя-шатуна? — закончила за него Наташа. Оскар виновато пожал плечами, словно извиняясь за свою госпожу. У Хэледис сложилось странное ощущение, что фамилия Мормонт - роковая в ее жизни, в ЭТОЙ жизни. С нее, собственно, и начались ее злоключения в мире ПЛиО. И ей очень бы не хотелось, чтобы ее жизнь заканчивалась с этой фамилией. -Ладно, веди меня к ней. Расскажешь, что я должна делать, и защитишь, если что, — решилась, наконец, она. -Разумеется, сестра. 2. — А, сестра-молчунья! Как там тебя… На-тана-аша? Ай, да в пекло! Заходи, не бойся, это я за тобой прислала, — так Дэйси приветствовала вошедшую в каюту высокую худую женщину в сером балахоне, — И спасибо за то, что, пришла. — Это мой долг, миледи, — в ответе Наташи был больше издевки, нежели пафоса. Леди Медвежьего острова, старшая дочь Мейдж Мормонт, Дэйси, лежала, свесившись с койки лицом вниз. Под ней стояла медная посудина, о предназначении которой, нетрудно было догадаться. Девушка была в одной исподней рубашке - грязной и заплатанной. Ее темные волосы были всклокочены. На лице застыла гримаса боли и отвращения. Веки — полуприкрыты, скорее всего, из-за жуткого "головняка", решила Наташа. "Что ж. Добро пожаловать в наш клуб, Дэйз!" — Чего-то я проблеваться не могу, — сиплым голосом молвила ‚истинная леди‘ — А вы чем, ваша милость, закусывали? — полюбопытствовала Хэледис. — Не помню. Кажется, ничем. Наташа набралась смелости, подошла, присела рядом и дотронулась до лба девушки. Безумная Хэл окликнула стоящего за дверью Оскара. — Дуй на камбуз, принеси уксус, соду, попроси у кока, чтобы тот слил капустный рассол, и тоже неси сюда. И ведро воды с чистыми тряпками. Все понял? — Да, сестра. — Давай бегом. Пока оруженосец бегал на камбуз, Наташа дерзнула вызвать у леди Дэйси рвоту старым ‚дедовским способом‘, засунув ей в рот 2 пальца. Девушка выгнулась вперед в безудержном спазме и.…брр! Хэледис чуть сама не блеванула, когда заслышала плеск в тазе, и увидела длинную тонкую ниточку слюны, свисавшую с уголка ее рта. — Ща все будет! — подбодрила Безумная Хэл, заботливо отодвинув прядь волос, прилипшую ко лбу леди Мормонт, а другой рукой - снова залезла к ней в рот и, надавила на корень языка. — Боги! Как же голова раскалывается, — жалобно промычала Дэйз, после того, как исторгла из себя очередную унцию желчи вперемешку с непереваренным элем, и чем-то еще таким, о чем думать вовсе не хотелось. — Хэледис, любезная! У тебя есть какая-нибудь молитва на сей случай? — В таких случаях, я считаю, нужно просить Старицу (дабы вложила бы в тебя немного мудрости) — последнюю фразу Наташа, естественно, не озвучила, а глядя на Дейси, и, гадая как та отреагирует на ее подкол, добавила:  — Но существует еще один бог. Он, правда, из моего мира. Имя ему Опохмел. Леди Мормонт хмуро посмотрела на женщину. — Совсем забыла. Ты же не настоящая септа. Ты вообще непонятно кто и откуда. - Что есть — то есть, — с деланным равнодушием ответила Хэледис, пожав плечами, — Надеюсь, вы не отдадите меня на корм рыбам за это?  — Ах, да! — приложив ладонь к больному виску, вспоминала Дэйси, — было такое дело. Но ты не держи на меня зла. У меня были причины, понимаешь? — Понимаю, миледи! Еще бы ей не понять! Ее дядька - на Стене, один родственник - в бегах, другой — в виде горстки пепла в урне, что стоит на рундуке — И вот еще что, — пробасила Дэйз, — Я не "твоя леди"**. Не надо обращаться ко мне по этикету. Мы не на светском приеме. Зови меня Дэй или Дэйз, и на "ты". Разумеется, только в приватной беседе, поняла? — Ага. Тогда я тоже попрошу тебя, Дэйз, не называй меня настоящим именем. Его постоянно коверкают. Я просто Хэл. — Как скажешь, "Просто Хэл" — наконец-то улыбнулась леди Медвежьего острова. — О, кажется, Оскар вернулся! Пора принимать лекарство, Дэйз! ***** Через час похмелье покинуло девушку, и, в сопровождении "новоприобретенной подруги", та покинула каюту, и вышла подышать свежим воздухом на палубу. Фрегат снялся с якоря и вновь отправился в свое затянувшееся плавание. — Дэйз! Мне нужно увидеться с Джоном, — попросила ее "Просто Хэл" Леди Мормонт отвлеклась от подзорной трубы и бросила на Наташу презрительно-насмешливый взгляд. Но той на секунду показалось, что в темно-карих глазах девушки блеснула искорка ревности. — Зачем? — Скорее всего, мы уже никогда не увидимся, а мне нужно кое-что ему сказать на прощание. — И ты не боишься, что он снова влезет в твою голову? Он же самый сильный варг из всех Старков. — Не думаю, что ему сейчас есть дело до моей головы. — Значит, ему нужна не твоя голова, а другая часть тела? — улыбнулась Дэйси и, шутя, легонько ткнула Хэледис кулаком в бок. — Да я ему в матери гожусь, да и Джон, в основном, рыженьких предпочитает, — не удержалась и снова "проспойлерила" Наталья. Женщины весело и громко рассмеялись   — Ладно, пошли чего-нибудь позавтракаем, там и поглядим, — предложила Дэйз, — Здесь все решает капитан и боцман, здесь я не командую. У меня четкие инструкции от Неда на счет тебя. А что касается бастарда, то его судьбой распоряжается капитан до прибытия на Медвежий Остров. — А что потом? — За ним пришлют сторожевик из Сумеречной башни. Да тебе — то какая разница, Хэл? Ты о себе подумай. У тебя с собой куча серебра. Ты дашь работу нашим мужикам на острове. Медведям же нужно кормить медвежат! Хэледис, возможно только сейчас, заметила разительную перемену во внешности и поведении леди Мормонт. Во время суда над Олигви, на Дэйз были одеты доспехи рыцаря, волосы зачесаны назад, и убраны в пучок. Но сейчас на девушке было надето светское платье северянки, поверх которого был натянут, подчеркнуто мужской дублет, имитирующий шкуру тотемного животного для всех Мормонтов — медведя. Длинную, до пят, двухслойную юбку подпоясывал ремень, с медной пряжкой с изображением головы рычащего медведя. Распущенные темные волосы Дэйз лоснились от гусиного жира и развевались на ветру. И, как уже Хэледис догадалась, эта девушка-рыцарь, с людьми, стоящими ниже ее по социальной лестнице, обращалась грубо или насмешливо- снисходительно, с лордами-вассалами держала себя подчеркнуто любезно, с сюзеренами — подобострастно. Следовательно, ухо с ней нужно было держать в остро и следить за своим языком. Однако Наташе стало несколько обидно за то, что Дэйси не выказала ей благодарности за "деликатную услугу", по сути дела, выполнив работу за оруженосца. "Я к тебе в служанки не записывалась, стерва!" - с некоторой долей зависти глядела она на шикарные густые волосы девушки и мрачно отметила про себя, - "Вот ведь сучка гламурная! Это ж я тебе башку мыла и расчесывала. Могла бы мне предложить помыться!"  — Дэйз, я не могу в таком виде появиться среди мужиков. Я в первую очередь — женщина, а потом уже — "Сестра Печали" Девушка поводила носом возле ее рубища, и бесцеремонно заявила — Ну, да, Хэл. Тебе не мешало бы подмыться. - Ты еще громче крикни, а то не все слышали. - Ладно, — снисходительно улыбнулась леди Мормонт, — иди, скажи моему оруженосцу, пусть приготовит тебе ванну. Только не надейся, что я стану тереть тебе спину. - Что вы, ваша милость! — решила пошутить Хэл, — Как я, холопка, могу такое предлагать истинной леди? Лицо Дэйси вдруг стало серьезным, а во взгляде явственно читался гнев — Не стоит злоупотреблять моим благоволением к вам, септа Хэледис! - Простите, леди Мормонт! Это было не учтиво с моей стороны. Я должна быть вам благодарна, за все, что вы для меня делаете. Прошу еще раз великодушно меня простить, миледи. — Ты издеваешься надо мной что ли? Ты еще на колени передо мной встань! Наташу снова поразила внезапная перемена ее настроения, отразившаяся на выражении ее лица и тембре голоса. — Никогда больше мне не напоминай о моем происхождении! Даже в шутку, поняла? — со злостью зашипела ей на ухо Дэйз, - Наш Дом — один из самых бедных в Весторосе. Нас уважают, разве что, только за то, что мы — знаменосцы Старков! После этих слов девушка в примиряющем жесте положила ей руку на плечо, чуть склонила свою голову на бок, и заглянула Наташе в глаза: — Я поговорю с капитаном. Иди, вымойся перед свиданием, — выпалила она, и тут же заржала как лошадь, громко и заливисто. Затем величавой походкой, с гордо поднятой головой, отправилась на верхнюю палубу. "До чего ж здесь все бабы высокие" — с восхищением, и постыдной завистью, подумала Безумная Хэл, — "Кейтилин, мать ее, Старк была выше меня на голову, и этой вертихвостке я едва достаю до подбородка!" Неосознанный страх перед женщинами, особенно теми, кто был выше ее ростом… Тут Наташа попыталась воспроизвести в памяти какой-то фрагмент своего прошлого, связанный с этой дисгармонией в ее природе, но с ужасом осознала, что ничего не может вспомнить. Словно, память о ее прошлой жизни была лишь наброском карандаша, в который, что-то или кто-то вносил свои коррекции. То подчищал ластиком ненужное, то кое-что вписывал. Она вздрогнула от этой внезапной и мрачной мысли, и отправилась искать Оскара. 3. — Оскар! Повернись уже и помоги мне! Я не могу этой мочалкой достать до лопаток! — Не смею, сестра! Неведомый покарает меня во сне за это! Оруженосец стоял спиной к Наташе, пока та поливала себя из ковша, лежа в приготовленной Оскаром ванне, и, наслаждаясь каждым соприкосновением горячей воды с ее кожей. — Неведомый быстрее сам испугается, когда увидит меня голую, — успокаивала его женщина, - Впрочем, фиг с тобой, зануда! Плесни-ка, лучше, красненького, вон, того, что из Королевской Гавани. — Сестра! Вы и так осушили почти всю флягу, — возмутился юноша. — У тебя есть еще рожок с бренди, я знаю, — с улыбкой, напомнила ему Наташа. — Даже не думайте! Этот рог принадлежит миледи на тот случай, если корабль вмерзнет в лед, и мы застрянем здесь надолго. И, вообще, извините, конечно, но видится мне — вы странно себя ведете, септа Хэледис. Насколько мне известно, орден Молчаливых Сестер славен своим аскетизмом в еде и вине. Безумная Хэл вместо ответа, задержала дыхание и окунулась головой в воду. Вынырнув, отдышавшись, и прочистив уши, она спросила: — Ты что-то сказал, мальчик? Я не расслышала, повтори. — Я говорю, я знаю, что вы не септа. Я из всех сил стараюсь поддерживать ваше инкогнито, а вы все время выдаете себя. Этим самым вы подставляете меня и мою госпожу. Между прочим, боцману не нравится, что вы свободно разгуливаете по палубе днем. О, нет… Наташа поднялась из ванны. Оскар подбежал, накрыл ее широким полотенцем, и снова отвернулся. И пока она вытиралась, ей вновь представилась возможность тщательней осмотреть свое тело. "Хьюстон! У нас, кажется, проблемы!" Жир на лодыжках и бедрах отсутствовал вовсе. Высохшие ступни — с явными признаками варикоза. Густые заросли на лобке ее теперь волновали меньше всего, а вот, то, что месячные пропали больше двух месяцев назад, с момента ее появления в мире Льда и Пламени, говорило о том, что ей необходимо срочно набирать вес. "Печальное зрелище, душераздирающее!" — вспомнив слова незабвенного ослика Иа, наклонив голову, женщина узрела свои торчащие ребра, выпирающие тазовые кости, и обвислую грудь. Синяки и ссадины на ногах, особенно на коленях, заживали плохо. "Не пойму, то ли я действительно провожу слишком много времени за молитвами, то ли я — Саша Грей?" "А чего это ты такая веселая, Наталья Андреевна?!‘ — услышала она в голове строгий голос септы Хэледис,- "Все шутки шуткуешь. Думаешь, тяпнула винца — и все теперь нипочем? Думаешь, твои приключения закончились? Не расслабляй булки, Наташа! Климат на Медвежьем Острове суровее, чем в Винтерфелле, а с твоей кахексией ты там долго не протянешь" ‚Отожрусь на мёде и медвежатине‘ — отвечала ей Наталья Андреевна. ‚Да ты не о жрачке сейчас думай, дурья твоя башка! А о том, что будет с тобой‘ — упрямо настаивала Хэледис, — ‚Из тебя сделают отшельницу, отселив на отдельный остров. Пройдет совсем немного времени и ‚медведи‘ про тебя забудут. А зима, как говорил наш, с тобой общий, знакомый — близко. А чернь — она и на вотчине Мормонтов — чернь. Не боишься, что из тебя снова сделают ведьму? Достаточно будет пропажи нескольких детей, или у какой-нибудь крестьянки корова перестанет давать молоко…“ — Налей еще вина, мой верный падаван! — заглушив спор двоих, запел голос „третьей“, той, которую прозвали „Безумной Хэл“  — Эй, ты где, юный падаван? Но оруженосца и след простыл. У женщины неприятно засосало под ложечкой от дурного предчувствия. Надев свежевыстиранное исподнее, облачившись в свою неизменную серую хламиду, септа Хэледис спешно покинула каюту. За время ее заточения в башнях Винтерфелла, у нее развилась клаустрофобия, и ей срочно нужно было выйти на свежий воздух. ***** На камбузе она увидела Дэйси в компании трех мужчин неприятной наружности, за отдельным, от команды, столом. Судя по количеству блюд и кубков, здесь столовались командиры экипажа, и, стало быть, эта троица состояла из капитана судна, его помощника и боцмана. Наташино меню было более чем скромным. Она хлебала из деревянной миски пустую, успевшую остыть, баланду, и заедала явно несвежей селедкой. Свободные места рядом с ней никто не занимал. Она чувствовала, как переглядывается, перемигивается, перешептывается друг с другом матросня, и кивает в ее сторону, но ей было наплевать. Она уже свыклась к такому отношению. Пусть пялятся, лишь бы не трогали! Краем глаза Наташа увидала, как леди Мормонт, оставив свое окружение, выходит из-за стола с двумя тарелками, и не спеша направляется в ее сторону. Женщина напряглась. Лицо у девушки выглядело несколько озабоченным, а Наталья не хотела снова попасть той „под настроение“ — Это тебе, — Дэйси придвинула к ней тарелки. На одной из них все еще дымилась горячая каша, на второй — судя по офигенному запаху — было жаркое. — Ешь! А то на твое лицо и глядеть страшно. Одни глазищи остались. Жри, давай! — Спасибо, очень любезно с твоей стороны, — Безумная Хэл, краснея от смущения, набросилась на еду. — Благодарить потом будешь, но не за это, — ухмыльнулась Дэйз, демонстрируя ей выбитые, в многочисленных сражениях, зубы. Но, даже не смотря на это, ее лицо оставалось удивительно красивым.  — Я договорилась с капитаном. Цена вопроса — четыре унции серебра. И две — мне, за хлопоты. Справедливо? — Наверное, — равнодушно пожала плечами Хэледис. Она понятия не имела о средних размерах взятки в северном Вестеросе. — Ну, это хорошие новости. Есть и другие, не очень… — загадочно произнесла девушка. Хэл вопросительно уставилась на нее. — Начну с того, что „Ладья“ снова сбилась с заданного курса, и сейчас мы идем на юго-запад, делая гигантский крюк. Это займет еще пару суток пути. — Из-за айсбергов? — Молчи, Хэл! Кушай да слушай! — прервала ее Дэйз, — Южнее ста миль от нас на север идут рыболовецкие шхуны с Железных островов. Тихий Волк полгода назад дал отмашку Старому Кракену, и, сейчас, наверняка, Грейджои следуют по ходу миграции крупных косяков. Соображаешь, к чему я клоню? — Не совсем, — покачала головой женщина, — хотя от одного упоминания ГРЕЙДЖОЕВ меня, честно говоря, уже потряхивает. — Да. И, пусть, „кракены“ давно не живут по Старому Закону, у меня нет никаких оснований им доверять, в особенности — старикашке Бейлону. — Может, ты просто преувеличиваешь? И в тебе сейчас говорят обиды прошлого? Леди Мормонт подозрительно покосилась на Хэледис. — Что-то ты больно много об этом знаешь. — Прочитала, — быстро нашлась Наташа, — В библиотеке Винтерфелла есть книги и поинтереснее, чем „Семиконечная звезда“ — И тебе туда пускали? — снова недоверчиво глядя на нее, спросила девушка. — Ну, меня же не всегда держали под замком. До дознания в башне мейстера, я свободно гуляла по замку, в сопровождении, правда. И даже успела подружиться с сиром Родриком. — А с Джоном когда успела снюхаться? Наташе вновь почудились, в последнем, сказанном ей слове, нотки ревности. — Сначала леди Кейтилин сделала Джона моим стюардом, ну, а после дознания — увы — моим надзирателем. — Он трахал тебя? Женщина чуть не подавилась куском мяса от неожиданности. Если кто-нибудь посторонний, например, из ЕЕ мира, подслушивал бы этот диалог! Благородная леди из старого и уважаемого рода, отважная воительница с заслуженным рыцарским титулом, прекрасная Дэйси из Дома Мормонт - с одной стороны, а другой — септа Хэледис, костлявая старуха (по меркам ЭТОГО мира), облаченная в рубище Молчаливой сестры. И обе, словно школьницы на перемене, обсуждают смазливого парня. — Нет, но он сделал кое-что похуже, — едва сдержавшись, чтобы не расхохотаться, отвечала Наталья, - он „поимел“ меня в буквальном смысле. Только не падай со смеху. — Это когда Джон залез в твою голову? — Ну, не только… Он побывал в моем теле, видел нашу студию в Москве, даже докопался до Димки Каргина. Представляю, что тот обо мне сейчас думает. Впрочем, знаешь, я Джону даже благодарна за это. — Почему? — удивилась Дэйз. — Понимаешь, оказалась, что я жива, и существую ТАМ. Так же, как и раньше, ем, сплю, хожу на работу, пишу песни, мотаюсь по „кацапетовкам“, вижусь с дочерьми. — Не понимаю. Ты можешь говорить без своего жаргона? — Хорошо. Представь, что твое отражение в зеркале, вдруг, ни с того, ни с сего, начало жить самостоятельной жизнью. — Ну, и… — Вас стало двое, и вы существуете как бы в двух измерениях одновременно, но действуете независимо друг от друга. Знаешь, я никому еще об этом не говорила.....Но ты - женщина и я могу тебе это доверить....- И Наташа рассказала ей про "загадочное" исчезновение шрам от кесарева сечения на животе. — Эй, Безумная Хэл! Прекрати немедля! Я чую, что ты сейчас разревешься, а я терпеть не могу бабское нытье. Лучше ответь, кроме меня, Джона Сноу и Неда Старка, кто-то о тебе еще знает? — Думаю, нет. — Ладно, — вздохнула Дэйси, и скрестила на груди руки, давая тем самым понять, что ей неприятна эта тема. Затем, резко развернувшись на стуле, приблизила свое лицо к Хэл и, оглянувшись по сторонам, чтобы их никто не услышал, тихо проговорила:  — Хочешь — обижайся на меня, Хэл, хочешь — нет, но вот что я тебе скажу. С тех самых пор, когда ты к сюда заявилась, на Севере все пошло наперекосяк. Между нами, Хэл. Если бы не воля лорда Старка, ты бы у меня живой до Медвежьего острова не добралась. Воздай хвалу Семерым, за что, что мы застряли в море еще на пару суток. — Ты не убьешь меня, Дэйз, — спокойно отвечала женщина, выдержав ее пристальный взгляд, — Ты рыцарь, и ты давала клятву Воину, помнишь? В, том, что не убьешь безоружного.  — Я не верю ни в старых, ни в новых богов. Есть только один бог для воина…  — Бог смерти? — закончила за нее Наташа. — Ты чересчур начитанная, как я погляжу.… Но мы забыли о главном. Через час в трюме смена караула. Деньги при тебе? Тогда пошли. ***** — Каков девиз на гербе Дома Мормонт, капрал? — рявкнула Дэйси на гвардейца, сторожившего нижний отсек над кочегарней, где прятали Джона Сноу. — Эээ… „Здесь стоим“, миледи, — быстро отчеканил гвардеец. — А ты тоже „здесь стоишь“? — спросила девушка, повернувшись, уже, к его напарнику. — Да, миледи! — ответил второй гвардеец. — Ты — Мормонт, капрал? — снова обратилась та к старшему по караулу. — Никак нет, ваша милость! — А — ты? — Нет, леди Дэйси, я — не Мормонт, — обескуражено ответил второй гвардеец. — Так вот, любезные судари. Вас здесь не стояло. Вы меня поняли? — с этими словами, девушка всучила каждому из них по мешочку серебра. — Спасибо, миледи. — Благодарю за службу. Вольно, — усмехнулась та, и открыла люк нижнего отсека. В образовавшийся, черный от беспроглядной тьмы, проем, та крикнула. — Джон Сноу! Ты жив там еще? Выходи, тебя желает видеть одна благородная юная особа! — и, засмеявшись собственной шутке, втолкнула Хэледис вниз по трапу. 4. -Я уже боялся, что больше никогда тебя не увижу, — говорил Джон, смущенно потупив взор, словно ему стыдно было в этом признаться. Прошли сутки с тех пор, как Сноу выпустили „под залог“, что внесла Наташа, и под личную ответственность Дэйси Мормонт. Та убедила капитана, что бастард не опасен, и, что бежать с корабля ему некуда. На что тот повелел: "А вы, миледи, строго проследите за тем, чтобы эта парочка и носа из каюты не казала. Паёк бастарду теперь не полагается, а по сему — пусть сидит на шее у Безумной Хэл, ночует у нее и харчуется!" Наташа не возражала. Джон Сноу казался ей ближе и милей, нежели заносчивая, взбалмошная, непредсказуемая леди Медвежьего Острова, и ее туповатый зануда — оруженосец. — Да ты, смотрю, даже лицом не осунулся, на голодном-то пайке? — заметила женщина, увидав румянец на щеке Джона — Это все „волчьи сны“, — застенчиво улыбаясь, отвечал Сноу. - Джон! Я знаю, зачем ты это сделал, но это неправильно, понимаешь? — Хэледис заглянула в его печальные серые глаза, будто попытаясь найти в них оправдание. — Думаешь, что все это я сделал исключительно ради тебя? — Конечно, же, нет. Ты не настолько глуп. Прости, но ты мне напоминаешь своего отца. И се не комплимент, лорд Сноу! Ты хочешь казаться правильным и справедливым для всех. Но так не бывает. Одной истины для всех не существует! Ее просто на каждого не хватит. Чего ты добился своим поступком? — Я здесь. Я рядом. Разговариваю с тобой. Смотрю на тебя. Разве это не стоило того? — Но какой ценой, Джон! — Ты многого не знаешь, — юноша отвернулся, пряча взор, — Возможно, убийство было не самым лучшим способом попасть в Братство Ночного Дозора, но другого выхода у меня не оставалось. Отец не отпускал меня ни на Стену, ни в гвардию. Он держал меня как пса на привязи. А мачеха… Ты сама знаешь. И, вот так - из года в год, между молотом и наковальней. Я устал, Хэледис. И я принял решение — любой ценой сбежать из дома. Но, тут появляешься ты, и… — бастард прислонился к стене, и, словно от внезапно навалившейся на него тяжести, медленно оседал на пол. — Нед пытался тебя защитить. — От кого? От чего? — слегка опешил Сноу. „А вот этого я тебе точно не скажу, Джон Рейгарович Таргариен“, — про себя ответила Наташа, и, повинуясь, неизвестно откуда взявшемуся, материнскому инстинкту, подошла к нему, обняла за голову, прислонила к своей груди и нежно поцеловала его в лоб. — Глупенький ты волчонок! Смелый, отважный, благородный, но юный и глупый! Всех пожалел, всем угодил, а сам — стал преступником. — Ты просто не понимаешь насколько все сложно! Юноша не мог сказать ей всей правды. Отчасти — от того, что Оскар мог сейчас подслушивать за дверью и донести леди Мормонт. Но помимо всего прочего, ему было стыдно. За отца, за мачеху, и за себя, в конце концов. — Давай- ка лучше выпьем, лорд Сноу, — Наташа достала с рундука кувшин с элем, и разлила содержимое по деревянным чаркам,  — Видишь-ли, в моем мире говорят так — „когда не знаешь, что сказать — пей“ Бастард ошалело уставился на нее. — Это же одна из известных поговорок Тириона „Беса“ Ланнистера! — А ты, что, знаком с ним? — теперь настал ее черед удивляться. „Осторожней, Хэл! Спойлеры!“ — мысленно предупредила себя она. — Нет, но, карлику впору отдельную книгу своих афоризмов издавать! — рассмеялся Джон, — Его поговорки популярны во всем Вестеросе! Молодой человек взял свою чарку, чуть пригубил, и, внимательно посмотрел на Наталью. — Всё давно хотел тебя спросить. Помнишь, еще в Винтерфелле, в исповедальне Септы, ты устроила мне экзамен по географии? Что ты пыталась мне сказать? И еще, кто такой кит „Харремптон“?  — Не кит, а Кит! —подавив в себе приближающийся приступ смеха, отвечала Безумная Хэл — И не „Харремптон“, а — Харрингтон. — Это твой муж? ОТТУДА? — спросил Сноу. — Да, — зачем-то ответила та, тут же подумав — „Собственно, почему бы нет?“ — И я знаю, что Земля круглая, Наташа, — обиженным тоном заявил бастард, — просто другое полушарие не изучено. За много тысяч лет, никто из мореплавателей и путешественников-картографов не возвращался из тех земель. Андалы верили, что их Семиликий Бог живет именно там. Первые люди же предполагали, что Великаны и Дети леса пришли в наши края оттуда, через Северный полюс. — Джон! Я не сомневаюсь в твоих знаниях истории и географии. Я пыталась донести до тебя другую мысль.... Стоп! Как ты меня сейчас назвал? — Наташа, — тихо, с удовольствием, будто эти три слога ласкали его слух, проговорил юноша. — Поздравляю! Ты первый человек из вашего мира, кто правильно произнес мое настоящее имя. — Тот коротышка, в смешных очках, называл тебя так (вернее — меня), когда я, ну, в общем….Кажется того звали „Борь“ или „Бор“ — Боря?! Истомин?! — чуть не вскрикнула женщина, — Надеюсь, ты ничего не успел ему сказать? А, теперь понятно, откуда у тебя правильное произношение.… Но, знаешь, Джон, — НАТАША осталась ТАМ. А я — ЗДЕСЬ. И звать меня септа Хэледис, Безумная Хэл, или просто - Хэл.  — А мне нравится это имя больше, чем „Хэледис“. Можно, все- таки, называть тебя — Наташа? — Я обещала твоему отцу забыть свое настоящее имя. Тот, молча, кивнул, словно в знак согласия, и, следуя знаменитой поговорке Беса, налил себе в чарку новую порцию эля. В присутствии бастарда из Винтерфелла, Наталья ощущала себя необычно спокойной и даже расслабленной. Отчего-то сей юноша вызывал в ней не только безграничное доверие, но и еще что-то такое, что женщина упорно старалась в себе подавить. В этом парне было нечто особенное, чего она раньше не замечала в мужчинах. Невзирая на его возраст и подростковые недостатки с ним связанные, как-то - немногословность, притворная флегматичность, в каждом его движении чувствовалась сила и уверенность в себе, свойственные зрелому мужчине. Конечно, в своей „прошлой“ жизни, в пору молодости, ей встречались парни и постарше, и повыше, и, привлекательней, нежели лорд Сноу. Со многими из них она мечтала оказаться в одной постели. Но, ни у кого из них, не было и той толики харизмы, той внутренней силы, коими обладал бастард Неда Старка. Когда Джон находился рядом, Наталья - зрелая опытная женщина с сильным характером - желала выглядеть слабой и беззащитной. И если раньше за такие мысли она сама себя ругала и высмеивала, то, сейчас, к своему стыду и удивлению, больше всего хотела подойти к нему ближе, прислониться к нему, положить голову на его плечо и уткнуться носом в его шею. „Старина Фрейд все-таки оказался прав“, — размышляла септа Хэледис, долго и пристально изучая Джона, — „Из всех женщин, он предпочел именно тебя, Наталья Андреевна! Он увидел в тебе собственную мать, которую не знал в детстве, и всю свою жизнь мечтал с ней встретиться“ Наталья же, все годы, проведенные „с обратной стороны зеркального стекла“, разделяющего оба мира, желала встретить ТОГО САМОГО мужчину, и отыскала его ЗДЕСЬ - в этом застенчивом мальчике с печальными серыми глазами. Словно, не отдавая отчет своим действиям, Наташа приблизилась к Джону, и провела рукой по его темным и жестким волосам.  — Ты действительно любишь меня? — она заглянула в его глаза, чтобы заранее предугадать ответ, прежде чем тот скажет… — Да, я люблю тебя, Хэл. Я всегда любил тебя! — Замолчи! — Наташа дотронулась пальцами до его губ. Затем, чуть наклонившись, так как тот был ниже ее на полголовы, поцеловала его в шею, и потерлась носом о жесткую щетину на его щеке. Зрачки Джона расширились, но он не растерялся и не оттолкнул ее от себя. -Хэл, милая… — бастард обнял женщину за талию и крепко прижал к себе. Он хотел сразу же впиться губами в ее рот, однако Хэл вывернулась, и его поцелуй пришелся на ее шею. Ощутив мягкое прикосновение губ и влажного языка, Хэледис чуть вздрогнула от давно позабытого ощущения. Она выгнула шею, задрала подбородок вверх, нарочно подставляя себя под все новые и новые лобзания. Сноу быстро учился языку ее тела. Он отогнул на ней воротник рубища, еще больше оголяя шею, и стал осыпать ее короткими и страстными поцелуями. Отдаваясь ласкам юноши, Наташу заботила сейчас только одна вещь — чтобы тот не испугался своей смелости, не остановился, и не оттолкнул от себя в эту минуту. Но, на ее счастье, Джон оказался более опытным любовником, чем его прототип по книге. Тот тяжело дышал, но не от возбуждения, а, скорее, от волнения, рывшись в складках ее хламиды, пытаясь на ощупь отыскать шнуровку, дабы избавиться от преграды между их телами.  — Нет, не снимай, — остудила его пыл Хэледис, — это ни к чему. — Я хочу видеть твое тело, — настаивал юноша, хотя сам не торопился разоблачаться перед возлюбленной. — Пожалуйста, не надо, — снова попросила Наташа и робким голосом добавила, — Я стесняюсь… Договорить она не успела, как Сноу „связал“ ей рот долгим и нежным поцелуем, и крепче обнял ее. „Вот тебе и девственник!“ — в тайне обрадовалась женщина этому неожиданному открытию, и не заметила, как Джон оказался в доминирующем положении. Она ощутила, как его рука, задрав подол юбки, медленно поглаживает ее лодыжку, и скользит выше, к бедру. Наташа закрыла глаза и всецело предалась собственному наслаждению. „В пекло все! У меня здесь нет ни мужа, ни детей. Все осталось ТАМ. Все досталось ЕЙ — Хелависе. А я — Хэледис! И я тоже хочу жить, хочу любить! Я заслужила это, мать вашу!“ Настойчивая рука юноши гладила внутреннюю поверхность ее бедра, едва задевая створки малых половых губ. По телу Хэл пробежалась судорога, но не от удовольствия, а — больше от осознания собственной желанности. Она выгнулась ему навстречу, и сейчас ее губы перехватили инициативу. Вдруг Джон резко остановился, принудив тем самым женщину оторваться от его рта. — Хэл! Ты точно уверена, что этого хочешь? „Блядский потрох! Да где ты нахватался этого дешевого дерьма? — хотела закричать Наташа, — Ты ведешь себя как герой фильма ‚Американский пирог‘ — Молчи, негодный мальчишка! — загадочно улыбнувшись, отвечала ему Хэледис, — Не спугни этот момент. И никогда не спрашивай об этом женщину! Положись на свои чувства и ощущения. С этими словами, Наталья поймала юношу за запястье, приложила его ладонь к своей промежности, и сомкнула бедра. Прикосновения пальцев к нежной коже ее киски были приятны ей, но возбуждения она не чувствовала. Однако, ‚лепестки ее розового бутона‘, независимо от воли, медленно раскрывались, высвобождая клитор, и открывая вход в ‚святая святых‘ Женщина раздвинула бедра, давая возможность пальцам Джона получше познакомиться с ‚богатым внутренним миром‘ и ощутить жар ее естества. ‚Что же ты вытворяешь, старая педофилка! — раздался где-то в глубине ее души строгий голос ‚второго я‘ - септы Хэледис, — "Он же совсем еще мальчишка. Опомнись!“ „А вот хуй тебе!“ — отвечала септе Безумная Хэл, — „Я у него первая, и возможно, последняя женщина перед клятвой Ночному Дозору. А он — последний мужчина в моей гребаной жизни. Так, какого Неведомого, я стану упускать свой единственный шанс? Терять последнюю радость, доставшуюся мне лишь в виде воспоминаний о прошлой жизни? У меня и так ничего не осталось: ни дома, ни семьи, ни какой-либо уверенности в завтрашнем дне. Даже от тела мало что осталось, в котором и душа-то еле держится. Не отнимай у меня хотя бы этого, прошу!“ — Ты любишь меня? — спросил бастард, прервав бурный поток ее мыслей, не переставая ласкать ее "там" — А ты засунешь уже когда-нибудь свою штуку в меня, или будешь и дальше задавать идиотские вопросы, лорд Сноу?! Не дожидаясь ответа от обескураженного подобным заявлением юноши, Наталья приподнялась с койки, и стала нетерпеливо развязывать узелки шнуровки на его кожаных штанах. Джон открыл от удивления рот и беспомощно наблюдал за действиями любимой. — Ну, помоги же мне, — раздраженно воскликнула та. Вместе, таким образом, они справились со шнурками, и юноша приспустил штаны до колен. Наташа потрогала его член, стараясь смотреть Джону в глаза, чтобы лишний раз его не смущать, поскольку тот явно стеснялся своего, все еще вялого, органа. „Не лиха беда начало“ — улыбнулась Наташа, и принялась, ласкать его член рукой. Джон застонал то ли от наслаждения, то ли от неприятных ощущений - трения сухой головки о крайнюю плоть. Женщина догадавшись, послюнявила пальцы, и размазала слюну по самой чувствительной части его члена. Мужское естество, медленно, но верно, восставало. Наташа взяла его за ствол и подушечкой большого пальца, обильно смоченного слюной, ласкала уздечку, не прерывая обратно-поступательных движений ладони вдоль ствола. Наконец, член бастарда, стал твердым и подрагивал от малейшего прикосновения. На головке появились первые капли секрета, и Наташа еле сдерживала себя, чтобы тотчас не впиться в нее своим ртом, вобрав в себя его разгоряченную плоть. Но она боялась, что тогда все закончится быстрее, прежде чем тот войдет в нее, и никогда не познает короткого счастья обладания чужим телом.   — Давай, — она со вздохом легла навзничь, и, сжав рукой его член, направляла в себя. Тот миновал вход во влагалище, но далее почувствовал сухую преграду. Джон дернулся, и Наташа ойкнула. — Тише ты! Не торопись! — кривясь от неприятных ощущений, подбадривала его женщина, — Просто замри, и почувствуй. Плоть Джона пульсировала в ней, стенки ее вагины сжимались, словно приветствуя его „рукопожатием“  — И не смотри на меня! Закрой глаза, и просто почувствуй, и ты сам поймешь, когда нужно двигаться. Бастард дернулся еще раз, и женщина, наконец, испытала знакомое приятное скольжение у нее внутри. Наташа сомкнула руки на его шее, притянула его к себе, и горячо задышала ему в ухо: „Трахни меня!" Джон Сноу уверенно заработал бедрами. Его жесткие лобковые волосы, соприкасаясь с ее лобком, щекотали ей клитор, и уже на второй минуте грубых фрикций, юноше удалось вытащить из нее первый стон. И Хэледис не подыгрывала ему в том. Ее тело выгибалось под ним дугой, стремясь как можно глубже принять его плоть в себя. — Я люблю тебя, — шептал ей на ухо бастард из Винтерфелла, и, похоже, тем самым, подзадоривал себя, чтобы ускорить свои движения. "Я знаю, Джон!" — улыбаясь, промолчала в ответ, закрыв глаза, сосредоточившись на приближающемся оргазме, —"Ты сейчас как раз этим и занимаешься! 5. "Хоть а-лый лев, хоть лев златой, — важней дли-на когтей" Раздался неподалеку чей-то низкий и до боли знакомый голос. Наташа встрепенулась, и, в первую очередь увидала блеск лезвия большого кухонного ножа, приставленного к горлу юноши. Зрачки серых глаз Джона расширились, на лице застыло выражение полнейшей растерянности. — Не рыпайся, лорд Сноу! — угрожающе зарычала, словно медведица, защищаюшая своего медвежонка, леди Мормонт, — Ты же не хочешь запачкать кровью свою кралю? — Дэйз! Какого черта? — глухо пробормотала Хэледис, от страха потеряв голос. — А тебе, сучка, я слова не давала! — заорала на нее Дэйси, и, отвлекшись, наверное, случайно, чуть ранила лезвием Джона. На коже немедленно выступила кровь. Юноша зажал горло обеими руками, испугавшись, что рана окажется смертельной. — Джон, слазь с нее! — обратилась к нему девушка, — У нас есть более важное дело. Тот попытался вытащить член из Наташиного влагалища, но не тут- то было. Стресс обоих был настолько силен, что стенки вагины плотно сомкнулись вокруг члена, и не позволяли ему слезть с женщины.  — Ну, в чем проблема?! — неистовствовала леди Медвежьего Острова. — Я не могу, — заныл бастард. — Не можешь — что? — Вытащить… — А, вот это любовь, я понимаю — на лице девушки появилась глумливая ухмылка — Что тебе нужно, Дэйз? — сквозь зубы процедила, униженная по "самое не могу", Хэледис. — Ебало завали, сказала! Ты здесь лишняя, проваливай! После своих слов, леди Мормонт, обсосала свой указательный палец, перегнулась через Джона, схватила Наташу за ягодицу, оттянула и вонзила смоченный слюной палец в анус. Да так глубоко, что та вскрикнула. Мышцы стенок влагалища рефлекторно расслабились, и член бастарда с хлюпом выскочил из нее. Наташа перевернулась, наконец, высвободившись из-под Сноу, и умоляюще посмотрела на Дэйз.  — Делай со мной что хочешь, только не убивай его! Джон, воспользовавшись временной передышкой, попытался выбить нож из рук леди Дейси. Но, та успела перехватить его руку, сильно сдавила повыше локтя, борцовским приемом ловко ее вывернула, и завела ему за спину. Сноу взвыл от дикой боли. — Я уже устала повторять, Хэл! Съебалась на хуй отсюда! Девушка зыркнула на нее своими горящими от злобы и возбуждения очами. - Ты только что меня оттуда согнала! — неожиданно для себя "ляпнула" женщина, видимо, от пережитого волнения. Выражение лица Дэйз резко смягчилось, и расплылось в широкой, полу-беззубой улыбке.  — А ты все-таки, та еще стерва! — голос девушки заметно смягчился, хотя та по-прежнему держала нож у горла Джона, - Ладно, если хочешь, можешь остаться и посмотреть. Только не делай глупостей, Безумная Хэл! И не вздумай меня ебнуть чем-нибудь по башке, у меня глаза на затылке. — Пожалуйста, леди Мормонт! — умоляла ее Наташа. Она уже была готова стать перед ней на колени. - Заткнись и смотри! Или вали отсюда! — рявкнула та в ответ, и, схватив Джона за волосы, обращалась уже к нему.  — Ну, что, бастард, я очень надеюсь, что ты не успел в нее кончить, иначе вам обоим — пиздец, я ясно выражаюсь?! - Да, миледи, — пробормотал униженный и подавленный юноша. - Так вот, любезный! Переворачивайся-ка на спину и продолжи то, что начал, — приказала Дейси. Джон повиновался. Дэйз задрала юбку, несколько раз плюнула себе на ладонь, потерла влажной пятерней себя между ног, и насадила себя на его все еще торчащий член — Если будешь себя хорошо вести, я убью тебя быстро, так, что ты ничего не почувствуешь. Но в любом случае, перед твоей смертью, кое-что во мне от тебя останется! — с этих слов, Дэйси приняла в себя его вновь восстающую, хотя и не собственной воле, плоть, и ритмично стала ёрзать на юноше Наташа не могла больше вынести этого зрелища, и, стараясь не наделать шума, попятилась к выходу. — Эй, септа Хэледис! — обернувшись, позвала ее девушка, — Что, даже не вздрочнешь на дорожку? Впрочем, после меня тебе мало что от него перепадет, но хочу сказать ‚спасибо‘, что ‚завела‘ его ради меня… Не успела та договорить, как каюту качнуло от страшного удара. Послышался громкий скрежет гнущегося металла и треск ломающихся деревянных переборок. — Что это? — испуганным голосом закричала Дэйз. Наташа среагировала первой. Она отворила люк, и выбежала на палубу. Слезы бессилия и горечь негодования душили ее. Она, словно не слышала как гудит корабельный набат, как кричит помощник капитана фрегата ‚Ладья‘ ПОЛУНДРА! СВИСТАТЬ ВСЕХ НАВЕРХ! КРАКЕНЫ АТАКУЮТ! ОРУДИЕ К БОЮ! Второй удар пушечного ядра пробил обшивку корабля буквально в нескольких метрах от нее. Наташу подбросило ударной волной, и протащило по палубе на несколько метров, пока та не брякнулась о переборку. Из машинного отделения, вверх по трапу, сломя голову, бежали матросы. Наташа быстро отползла за деревянный вал, на котором крепился рангоут, и спряталась, не зная в какую сторону бежать ей. Тем времени, в каюте, Дэйси Мормонт, словно не замечая всеобщего шума и суматохи, по-прежнему седлала несчастного бастарда Неда Старка, пытаясь выжать из того хоть каплю семени. — Джон, милый! Ну, давай же! Кончай быстрее, а то сейчас нас расплющит к ебеням! — Вы с ума сошли! — орал под ней Сноу, — надо выбираться отсюда! На нас напали! — Я знаю, — закричала девушка, но от своей цели не отступила ни на шаг. Времени у нее почти не оставалось. И ей пришлось применить один из дотракийских способов разведения лошадей, о котором та узнала из похабных гвардейских историй во время походов. Действовать нужно было быстро и точно. Но у нее получилось! Настолько ловко, что Джон Сноу даже не почувствовал боли, когда ее средний палец прошел барьер второго сфинктра в его прямой кишке. На лице юноши на мгновения застыло недоумение, и затем, его открытый от удивления рот издал вздох наслаждения. Он судорожно дернулся под Дэйси, и та почувствовала, как горячие струи его спермы орошают ее лоно.   — Ну, вот, бастард, теперь ты точно не девственник! — наклонившись к нему лицом, насмехалась леди Мормонт. Требовалось еще пара минут, для того чтобы ‚семя упало в плодородную почву‘, но времени не было. Юноша из последних сил вывернулся, и выскочил из-под нее, на ходу поправляя штаны. — Миледи! — в истерике закричал тот, — Где ваш оруженосец?! — В пизде! — огрызнулась леди Мормонт, вскочив, наспех расправляя юбку, и чувствуя, как сперма Джона стекает по ее бедру, — Бежим на склад. Ты со мной, Джон? Бастард кивнул, и вместе они покинули каюту. Выскочив на палубу, их резко отбросило назад. Корабль дал сильный крен на бок — Наверх! — скомандовала Дэйси, и ухватилась за оборванный леер трапа. Джон подсадил ее, и девушка, подтянувшись, перенесла свое тело на палубу выше. Она протянула парню руку и помогла ему залезть вслед на собой. На верхней палубе творился сущий ад. Нижний парус на грот-мачте полыхал огнем, и чад от дыма въедался в легкие канониров, которые тщетно пытались привести в действие три выведенных из строя орудия. Из-за копоти и дыма было не видно, что творилось за бортом. Джон метнулся назад. — Ты куда? — прокричала Дэйз. — Надо найти Хэл. Она осталась там! — Ты спятил, Сноу!  — Я должен. — Да ну вас в пекло! — выругалась девушка, и ринулась в сторону капитанского мостика. По пути она налетела на какого-то офицера, схватила того за шиворот, и отобрала кортик. — Где капитан? — прохрипела Дэйси, задыхаясь и кашляя от чада, — где оружие? Кто вообще, черт подери, отдает приказы? - Боцман или помощник капитана, миледи, — ответил опешивший офицер, — капитан мертв. — Ключ от арсенала, живо! — Да в пекло ключ, там и так все раскурочено залпом! — у офицера начали сдавать нервы, — берите, что найдете. ‚Где лучники? Почему до сих пор не заработала катапульта?‘ — мысли одна за другой лихорадочно возникали в ее голове. Горящая стрела пронзила ее правый ичиг и пригвоздила ступню к палубе. Леди Мормонт грязно выматерилась, голыми руками вцепилась в оперение стрелы, и выдернула окровавленный наконечник. Девушка покачнулась от болевого шока, но, удержалась, и, страшно хромая заковыляла в сторону капитанской рубки. На палубе, похоже, началась паника. Часть команды размахивала белыми платками. Судно заваливалось на бок, трюм уже ушел под воду, еще одно ядро, пущенное, видимо, с корвета Железорожденных, перерезало фок-мачку напополам, и та свалилась вниз, накрыв горящим парусом артиллеристов. Дэйси ворвалась в рубку. На ее счастье несгораемый железный рундук почившего капитана был уже вскрыт. Она увидела свои любимые, еще с детства, ‚игрушки‘ — шипастую булаву, фамильный меч ‚Длинный Коготь‘, и кинжал ее покойного кузена, прах которого, запечатанный в сосуде, сейчас погружался на дно Ледового залива, чтобы там навеки найти свое последнее пристанище.