Сага о Хэледис

1. Отряд Мормонта успешно миновал Сумеречную башню, переправившись через реку Теснину, однако, в бухту Ледового залива заходить, не стал. Игритт уговорила Старого Медведя не лезть в лобовую атаку, а пробраться вдоль хребта Мерзлых Клыков и напасть, таким образом, на Одичалых с фланга. На дозорный сторожевик, стоящий в бухте на якоре, предусмотрительно была спущена «деза» — Да она затащит нас прямо в их логово! — ругался на Джиора Куорен Полурукий, — «Гремучая рубашка» с Мансом зажмут нас в клещи. Ребят перебьют, а из нас с тобой, командир, сварят живьем! — Ой-ой! — паясничала Игритт, — Из тебя-то супчик? Да от тебя несет как из нужника! Разведчик полез было в драку, но Мормонт его резко осадил. — Перестань обращать внимания на ее блядские шутки! Девчонка права. Мы потеряем во времени, но сохраним больше людей. — А прикрывать наши тылы кто будет? Она? — не унимался Полурукий. — Да ты еще спасибо скажи за то, что я увела Манса по ложному следу. Ему нужна я, а не ты со своим «вороньём» Ты даже представить себе не сможешь ту казнь, которую он мне придумал. Так, что заткнись и, да, кстати, перестаньте уже пугать своих салаг «страшилками» про Вольный народ. Хотите — верьте, хотите — нет, но мы не такие изверги и душегубы, какими вы нас рисуете. — Достали вы меня оба! — громко проворчал Старый Медведь, — Иной вас забери! Всю дорогу сретесь! Поберегите силы и нервы! Вы оба мне сейчас нужны живыми. Пока. Если Боги милостивы, мы вернемся на Стену, а там — делайте что хотите. А пока, ты, Куорен, слушай мой приказ. Оправляйся к дельте Теснины в бухту, найди сторожевик и прочеши побережье вдоль Хребта. Выясни, что случилось с фрегатом «Ладья» и куда подевались мои племянники, Оуэн и Дэйси. Возьми с собой кого и сколько пожелаешь. Бери сколько необходимо лошадей, припасов, но добудь мне эти сведения. — Какой позор! — сказал Полурукий, демонстративно сплюнув себе под ноги, взирая на лорда-командующего с нескрываемым презрением. — Ты ничего не знаешь о «позоре»! — Мормонт угрожающим взглядом впился в глаза разведчика. — Или ты сейчас же подчинишься, или, же мой, меч «повторит» приказ, выбирай! — Есть выполнять приказ, лорд-командующий! — отвернувшись, сквозь зубы процедил Куорен. — Мальчики! Кончайте меряться пиписьками! — насмехалась Игритт, наблюдая за всей этой сценой, — Я свое мнение высказала, а вы — решайте сами, только побыстрее. — Мы пойдем вдоль Мерзлых Клыков, — Старый Медведь принял окончательно решение. ***** Пробираясь вдоль Хребта в северо-западном направлении от Теснины, отряд добровольцев Ночного Доза не встретил ни души. На пути они наталкивались на обезлюдевшие поселки, припорошенные снегом, недавно остывшие, угли костров. Одичалые не так давно были здесь, и, скорее всего, это были шайки обычных мародеров, не признавших Манса — налетчика своим Королем. Судя по еле заметным следам, те шли в том же направлении, что и дозорные сейчас. Мормонт невольно покосился на Игритт. Если Торн и Полурукий окажутся правы, то… А, собственно, что? Какая выгода у Одичалых? Разбить маленький спасательный отряд и собрать трофеи? Да Грейджои за один только рейс снабдят банды всем необходимым на многие месяцы вперед! «Нет, тут что-то совсем другое. То, о чем предупреждала одичалая девка», — подозревал Джиор. — А вы не заметили, что зверье куда-то подевалось? Ни птиц на небе, ни лис, ни сумеречных котов. Вообще — тишина, — приметил наблюдательный Эд, по прозвищу Скорбный. — Сир-командир! Объясни человеку — почему! — по-прежнему, не скрывая иронии, «рыжая» обратилась к Мормонту. Игритт сидела верхом на низкорослой крестьянской лошадке. Из вооружения ей дозволили взять лишь деревянный щит, короткий и сильно затупленный меч. Ее, собственные, лук и колчан так не вернули. Доверяй и проверяй, что называется. — Животные почуяли опасность. Что-то нехорошее произошло или уже происходит там, куда мы держим путь. Они либо мигрировали, либо попрятались по норам, — пояснил лорд-командующий. Неподалеку, из пролеска послышался крик пересмешника. Это вернулись лазутчики. Вид их был ужасен. Они, видимо, бежали через лес, продираясь сквозь колючие ветви, не щадя одежды и открытых частей тела. — Командир! — задыхаясь от недавнего вынужденного «марш-броска», падая от усталости на колени, размазывая по окровавленному лицу горсть снега, докладывал лазутчик, — Кажись, мы опоздали! — Всего пару миль отсюда… Отряд — человек полтораста… С ними мамонт, — дрожащим от холода голосом молвил его напарник. -Пленных не видел? — возбужденно закричал лорд-командующий, слезая с лошади. -Вроде, нет, но мамонт был запряжен в большие сани. Одичалые везли что-то. Что-то очень большое, по-видимому. Я не смог разглядеть. Мы не рискнули приблизиться. Там были варги. — Да, это «что-то» было закрыто какой-то белой…простыней, — вторил тому первый лазутчик. — Парусина! — догадался Мормонт, — А герб случайно не разглядел? — Начальник! «Железные» не дураки, чтобы так подставляться, — вмешалась Игритт, — Я ж тебе на Стене еще говорила, что те ходят на кораблях-призраках. — Так, так! — занервничал Старый Медведь, — придется атаковать… Но-о! Джиор пришпорил кобылу и отдал старшинам приказ на построение. Он проехался по рядам и бегло провел смотр отряда. «М-да, — нахмурившись, вглядываясь в лица Братьев — испуганные, потерянные, хмурые, равнодушные, озлобленные и даже, веселые, — „Как же я ненавижу все эти пафосные напутствующие речи! Но таков мой долг как лорда, мать его, командующего“ — Мужи Ночного Дозора! Братья! Как вы уже догадались, нам предстоит схватка с Одичалыми. Я знаю, многие из вас впервые за Стеной. Я понимаю ваш страх, ребята! Я сам был таким 20 лет назад. И, пусть мне было уже тогда почти 50, но, уверяю, мне было также страшно, как и вам сейчас в эту минуту! Но вы давали две клятвы. Первую — перед людьми — искупить вину за ваши преступления, вторую — пред Богами — защищать царство людей. Я, же, давал еще и третью клятву — себе самому. И ради этого я буду „торговаться со смертью“ до последнего, и продам свою жизнь как можно дороже. А вы? Да хранят нас Старые и Новые боги! — Будешь рядом со мной! — грозно предупредил Мормонт, когда, закончив свою „скомканную“ патетическую речь, встал в авангарде, поравнявшись с Игритт, — Мы собираемся убить их всех. Ты умрешь, сражаясь против своих или же умрешь от моего меча. Выбор за тобой. — Я давно сделала свой выбор, — гордо отвечала девушка. — Если тебе повезет, и ты выживешь, куда потом пойдешь? — искренне полюбопытствовал Старый Медведь. - Хм… Не знаю, — С наигранным равнодушием на лице, пожала плечами „рыжая, — Наймусь, наверное, в Кротовый городок — ‚ворОн‘ обслуживать… Хе-хе! А может — чем Иной не шутит — заработаю денег, скоплю, куплю клочок земли в Новом Даре, выберу из тамошнего быдла что-нибудь посимпатичнее, да выйду замуж… Она смолкла. Ее насмешливые глаза мельком глянули на старика. Игритт прыснула в кулак. — Видел бы ты сейчас свое лицо, сир-командир! Да пошутила я! — затем лицо девушки резко омрачилось, — Вряд ли мне удастся выбраться из этой передряги живой.  — Тебе, вообще, бывает когда-нибудь стыдно? — с укором вопросил ее Мормонт, — Ты предала ‚вольный народ‘, и собираешься обратить меч против своего клана. — Вольный народ на то и ‚вольный! — с вызовом ответила Игритт, — Чтобы все решать по собственной воле, без оглядки на Семерых богов, лордов, королей, и плевав на дурацкие клятвы и заветы, как это делают ‚поклонщики‘ — Что ж, — подытожил старик, — Сия философия мне чужда, но выбор твой — уважаю… Мормонт подал сигнал старшинам к началу атаки. Всадники, лучники, пехота заняли свои позиции. 2. Джон снова очутился в Богороще. На сей раз он был не один. Его приветствовали Бран и Арья. Братья, по —щенячьи, повизгивая и поскуливая, в радости от встречи, обнюхивали, играючи покусывали друг друга, и терлись мордами. Они забрались глубоко в чащу, и, часами, не зная усталости, гонялись друг за дружкой, стараясь вцепиться зубами за шкирку, и завалить сородича на спину. А когда, все же, изнемогали, высунув языки, понуро плелись к озеру. Утолив жажду, они возлегали вместе, прижавшись спина к спине, и ‚общались‘ меж собой с помощью духов леса. Смысл их волчьих бесед непостижим для простого смертного, ибо, не они, Старки, а сами духи леса перешептывались друг с другом. И вот Джон снова один. Арья и Бран ‚проснулись‘ А его ‚сон‘ никак не кончался. ‚Может, я умер, но успел воплотиться? — по-человечьи рассуждал он, — тогда почему я этого не чувствую?‘ Что-то случилось с его памятью. Будто Сноу никогда не покидал Винтерфелл. Блуждая по Волчьему лесу, преследуя случайную добычу, он встречал на пути животных, которые здесь отродясь не водились. Выглядели те крайне враждебно, но не пытались напасть первыми, а лишь, ощерившись клыками, долго глядели ему вслед. Джон метил территорию и бежал дальше, вглубь леса, к ручью. Ручей отчего-то всегда манил его. Сейчас же, Сноу явственно слышал Его журчащий ласковый голос. Он звал его голосом Женщины, которую Джон, как ему казалось, давно знал, но вспомнить не мог. Юноша заглянул в свое отражение в зеркальной глади воды, и вместо волчьей морды узрел — лошадиную… Лошадь была белоснежного цвета с великолепной гривой. Она была прекрасна. Весь ее вид внушал Джону священный трепет и желание служить ей. Он опустил уши, пригнул морду к земле, покорно припал на передние лапы. — ДЖОН! — сказало отражение в воде, — ПРОСЫПАЙСЯ! ЭТО Я, ХЭЛЕДИС. СЛЫШИШЬ МЕНЯ? НЕ СМЕЙ ПИТЬ ИЗ РУЧЬЯ! ДЖОН! Я ПРИШЛА ЗА ТОБОЙ! Волк задрал голову вверх и стал жадно принюхиваться. Но запаха не было. Никакого, кроме, еле уловимого ‚запаха‘ неизвестной опасности. Он навострил уши, оскалился, и беспомощно зарычал, не зная с какой стороны ждать нападения. — СНОУ! ПОМОГИ МНЕ! Я НЕ СПРАВЛЮСЬ ОДИН! — снова почудился ему голос позабытой им Женщины. ‚Один? Да кто же ты, забери тебя тьма?!‘ — воскликнул юноша, ‚посылая‘ эту мысль отражению в ручье. — НЕТ ВРЕМЕНИ ОБЪЯСНЯТЬ, ДЖОН ‚НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ‘ СНОУ! Юноша смутно начал о чем-то догадываться, по, знакомым до боли, интонациям в голосе Женщины. Но звериная сущность Джона не позволяла в полной мере осознать кто, же, он на самом деле, не говоря уже про других. Для этого нужно было ‚проснуться‘, а тот — никак не мог. ***** Хлора со всех сторон окружали сумеречные коты-оборотни, насылаемые на него Варамиром Шестишкурым в качестве пушечного мяса. Кентавр "косил", точно серпом траву, их авангард валлирийской сталью, но на место побежденных вставали новые — уже дохлые твари, быстро воскрешаемые варгами. Наспех ‚сшитые‘ из обрубков убитых сородичей, коты снова шли, а атаку. Жизненные силы аватара Хлора — Хэледис — были уже на исходе. Стрелы и отравленные ядом дротики торчали в спине. Но ему некогда было заниматься вытаскиванием стрел. Он наскоро ‚латаел‘ телесные раны силою мысли, и снова отражал атаку. В бой были брошены так же стаи хищных птиц, управляемых варгами. Они кружили над головою Хэледис, выдирали ей волосы и клевали лицо. Но Длинный Коготь прекрасно справлялся с нечистью, хотя силы были явно не равны. Кентавру приходилось нелегко. Он был вынужден использовать свои силы и знания по максимуму. Одна часть его разума сосредоточилась на обороне, другая — на самоисцелении, поскольку это было необходимо не ему одному. Он же обещал Наталье беречь ее тело. Третья часть разума пыталась остановить Шестишкурого, ‚ковыряясь‘ у него в мозгах с целью пробить его защиту или найти бреши в обороне. И, наконец, — четвертая, — была занята тем, что пробовала вытащить Джона Сноу из его ‚волчьего сна‘ И все это он проворачивал в одиночку. Даже для такого могущественного существа, как Хлор, который находился на высшей ступени развития, бой с одиннадцатью варгами оказался ‚не по зубам‘ Одичалые - те, что из "человеков" - в схватку не вступать не спешили. То ли от того, чтобы не мешать Шестишкурому, то ли поняв, с кем (или чем) имеют дело и, из страха, не стали ввязываться. Часть из них просто тупо расстреливало Хэледис из луков, выбрав удобную позицию. И это было плохо. Вместе с кровью женщины вытекали и последние капли магической силы кентавра. Хлор почувствовал, что Джон ‚просыпается‘. Просыпается нехотя, точно ребенок, которого будят родители, чтобы отвести в детский сад. Этот ‚ребенок‘ сейчас беспомощно озирался по сторонам, не понимая, что происходит вокруг. Наконец, Сноу ‚заметил‘ его и вошел в контакт. Они общались телепатически, находясь на значительном расстоянии друг от друга. Кентавр сделал усилие и настроился на его ‚частоту‘. Джон лежал на ‚драконем камне‘ в виде черной плиты с рунами. И хотя он был ничем не привязан и не прикован, будто неведомая сила магнитом ‚распинала‘ того по рукам и ногам, и удерживала его в таком положении. "Джон! — воззвал к нему Хлор, — "Пробуди Первого Дракона!" Вся надежда оставалась только не него — потомка сумасбродных драконьих наездников, от крови Древней Валлирии. Один шанс на миллион, но все, же рискнуть стоило. ‚Вы не Хэледис! Я не знаю, кто вы и чего хотите от меня!‘ — ответил на его зов внебрачный сын Рейгара Таргариена. ‚Глупый волчонок! Еще немного и мне пиздец, как и твоей любимой Наташеньке!‘ В последнюю свою реплику кентавр вложил столько характерных интонаций и красок голоса Хэледис, что Сноу начал, наконец-то, что-то соображать. ‚Вспомни дракона на гербе Таргариенов! Нет, не та картинка! Мне нужна другая, Джон! Большой, красный, трехглавый… Нет, герб не подходит… Блять, ну… Живо вспоминай книги, что читал. Да что ж такое — то! Сноу! Я знаю, как они выглядят, я даже видел их собственными глазами, но нужно, чтобы именно ты спроецировал на меня образ Первого Дракона. Представь его в натуральную величину! Нет, еще больше! Еще! Так, теперь три головы смотрят в разные стороны, все три пасти разинуты, крылья расправлены… Давай же, мать твою, включи фантазию, бастард!‘ ‚Хвала Дионису! У него получилось!‘ — восторжествовал Хлор, чувствуя, как широко раскрытый рот Хэледис поет ‚Песнь Первого Дракона Валлирии‘ Человеческий слух не мог воспринимать эти высочайшие ноты. Они были запредельно выше, чем ультразвук. Это был даже и не звук, а, скорее, свет, что имеет двойственную природу, и способен превращаться из волны — в поток частиц и обратно. ‚Гомосапиенсы обязательно приплели бы сюда религию, — отметил для себя кентавр, — а ученые на Наташиной планете связали бы это явление с разгоном частиц в Большом Андронном Коллайдере‘ Последующая за Песнью ‚волна‘ уничтожала все живое и неживое вокруг. Во истину, это было впечатляющее зрелище! Звери-оборотни мгновенно превратились в кровавую пыль. Варги таяли, словно восковые фигуры, поставленные на горячую печь, превращаясь в вязкую омерзительную бурую массу, расползаясь по снегу, и сливаясь друг с другом в одно сплошное черное пятно. Одичалые, что были ‚людьми‘, оставались нетронуты. ‚Песнь Дракона‘ не причина им вреда, но зато нагнала такого суеверного страху, что те не могли сдвинуться с места Джон Сноу, будучи сам варгом-оборотнем, однако ж, тоже не пострадал. Доминантные гены Древней Валлирии защитили его. Одичалые ‚гомо сапиенсы‘ пришли в себя от шока, оценили масштаб потерь, и не стали испытывать судьбу. Рассыпавшись на малочисленные группки, бросились вглубь леса. Но выйти из него они уже бы не смогли. С другой стороны леса Братья Ночного Дозора собирались устроить им ‚теплый прием‘ 3. ‚Все как в типичном голливудском боевике, — с усталой усмешкой подумал Хлор, в очередной раз, выуживая образы из мира Натальи Андреевны ОʼШэй, — ‚Полиция всегда приезжает в самый последний момент, когда герои справились с плохими парнями самостоятельно‘ Бойня, устроенная спасательным отрядом дозорных была ничем по сравнению с той эпичной битвой, которую выиграл кентавр, ну, не без помощи бастарда из Винтерфелла, конечно. Тот шел рядом с телегой, на которой волокли истерзанное израненное тело Хэледис, облаченное в обрывки одежды ‚кракенши‘ и заботливо укрытое шкурами. Сноу пытался о чем-то говорить с ней, о чем-то спрашивал, но Хлор молчал и думал только о том, как бы поскорее добраться до Стены. ***** — Эй, Старчонок! — окликнула Джона, сидящая верхом на лошади, Игритт. Ее меховая одежда и лицо были перепачканы кровью собратьев. — А мы знакомы? — огрызнулся бастард, едва взглянув на Одичалую. — Да я просто спросить ради интереса. Чего ты трешься возле этой бабы? — Не твое дело! — Ты видел ее меч? — не унималась рыжая, — Тот, что с головой медведя на рукояти? — Ты чего тут раскомандовалась, шлюха одичалая! — заорал на нее, возникший словно ниоткуда, Раст по прозвищу Крыса, — Теперь я здесь главный! Покуда лорд-командующий тяжело ранен, я отдаю приказы, и я провожу допрос. — А я, что, пленный? — удивился Джон. — Не слушай его, Сноу! Он врет! Мормонт никого не успел назначить командиром отряда, — лицо Игритт перекосило от ярости. — Сир Джиор Мормонт? Он здесь? — еще больше удивился бастард, — Мне нужно увидеться с ним! — Нельзя! — рявкнул Раст, — Пока мы не выясним, что ты делал на Стылом Берегу, и что это за баба с тобой, закрой пасть и следуй за отрядом! А ты, — вперившись черными злющими глазами в Игритт, обратился к той Крыса, — какого Иного все еще с нами? Уебывай отсюда и скажи спасибо, что парни вымотались, и не пустили тебя по кругу!  — Ах, ты тварь неблагодарная! — рассвирепела рыжая, — Да если бы не я, салаги позорные, вас бы перещелкали как орешки! У меня был уговор с начальником, и, покамест он жив, я с места не сойду, понял меня, сучара? На лице Джона Сноу застыло выражение полнейшей растерянности и недоумения, когда он наблюдал за перепалкой девушки и дозорного. Оба ругались, используя жаргон деревенщин с полей Брандового Дара, и, мат, на котором чернь даже в любви друг другу признавалась. ‚И это Ночной Дозор? Да это какой-то сброд, быдло деревенское! Боги! Куда меня занесло!‘ — думал Джон. — А ты, разве, не сам сюда стремился, лорд Сноу? — услышал он за спиной. Голос принадлежал Хэледис. Она лежала в телеге, укрытая шубами, снятыми с убитых одичалых. Некогда красивое лицо ее теперь представляло сплошное кровавое месиво. Не говоря уже про тело. Как она вообще дышала, разговаривала, да еще умудрялась подначивать его — уму непостижимо! — Я скоро с ума сойду от всего это! — вслух раздосадовался он. Он ничего не понимал, не мог толком вспомнить, как оказался в землях Одичалых, и что здесь делает его возлюбленная, если это, вообще, она… Джон снова покосился на раненую женщину, но ответа на вопрос так и не нашел, разве что, интуитивно чувствуя, что Хэледис — ‚не совсем‘ Хэледис Он помнил только то, что их обоих захватили в плен, после штурма ‚Ладьи‘, поместили на корабль Железорожденных, их допросила Аша Грейджой, а затем их разлучили. Бастард смутно припоминал, что было что-то еще. Сделка. Да, дочь Кракена предлагала какую-то ‚сделку‘, но в чем она заключалась, он не мог вспомнить. И сейчас его голова была готова взорваться от бесконечных вопросов, на которых он не мог найти ответы. — Иди к Мормонту! — снова прозвучал ослабевающий голос лже-Хэледис, — За меня не беспокойся. Худшего уже не случится, поверь мне. Отдай ему меч Дэйси, и расскажи ему все, без утайки. Если он умный мужик, он все поймет… Джон с удивлением обнаружил, что девушка и Раст все еще ругались промеж собой, и, будто не замечали их присутствия. Словно кто-то навел на тех морок. Морок? ‚Боги! Да кто же ты, забери тебя Иной?! — воскликнул он про себя, но при этом почувствовал, ему сейчас ответят. — Все узнаешь в срок, юноша! Ступай к лорду-командующему, — прочитала его мысли возлюбленная. Она ли? ***** ‚Чувство знакомое — холод бежит по спине.* Чувство преграды — я вновь приближаюсь к стене. Снова на камень рука натыкается: Стой! Снова стена предлагает вступить с нею в бой‘ ‚О, да, Наталья Андреевна! Как верно сказал сей пиит!‘ — рассуждал Хлор, ощущая как в теле ‚аватара‘ прекратилась искусственная регенерация, и настал черед естественной. А это очень и очень больно. Он выложился в бою полностью. Магическая сила иссякла. Последние ее капли он ‚высосал‘ из талого снега, из того, что осталось от поверженных варгов. Стена! Кентавр знал, что только она способна придать ему сил и напитать его древней магией Детей леса и Первых людей. Он бывал там раньше, сотни лет назад. Стена, воздвигнутая Брандоном Строителем, за тысячелетия выработала достаточное количество энергии в инерционном магическом поле. Безумная сестра Хлора, Астат, предупреждала его давным-давно, что лучше на Стене не ‚подкармливаться‘, и тот знал почему. Место, куда направлялся отряд Мормонта — было ‚запечатанным‘, в камнях древнего строения, источником неисчерпаемой силы. И открыть этот сосуд, выпустив в мир колоссальное количество магии мог только Великий Иной. Эта энергия была способна пробудить в человеке такие возможности и знания, что Старые и Новые боги обзавидовались бы. ‚Гомо сапиенсы‘ пока что ни о чем не догадываются. Им же лучше!“ — размышлял кентавр, — „Этот глупец, Манс-налетчик был пешкой в игре Иных. Он не знал и не мог знать, что Иные — повсюду. Они бестелесны, но и не являются духами по сути. Дай им тело, и они почувствуют себя ‚людьми‘, а сие означает, что Иные станут повторять те же ошибки, что и эти недоразвитые высшие приматы“ Но Хлора еще кое-что тревожило. Его связывало по рукам и ногам данное Хэледис обещание. И, в отличие от людей, он не имел такого ценного дара — как право выбора. И он завидовал им в этом с рождения. Он бы не смог „кинуть“ Наталью даже исходя из практических соображений. Сил у него не было, не то, чтобы на перевоплощение, он не мог сейчас и банальной ссадины на ее теле вылечить. Чувство благодарности также отсутствовало у кентавра, равно как сострадание, любовь, ненависть. А был только холодный и расчетливый разум. „Алхимики-архимейстеры, ставившие опыты на нашем клане 400 лет назад, экспериментировали с человеческими чувствами, и наделили ими мою сестру Астат. И что из этого вышло?“ — равнодушно констатировал Хлор, — „Злобное и похотливое чудовище. Под стать этим, так называемым ‚одичалым‘, ‚железорожденным‘, да и, вообще, всем этим любимым игрушкам Зевса и Апполона“ „И я, стало быть, такая же? — разбудил его, доселе дремлющий, слегка обиженный голос Натальи. ‚Я не знаю слова ‚спасибо‘, любезная миссис ОʼШэй, но я дал обещание. Наша сделка — в силе. Поклясться я в этом не смогу, вы просто должны принять это на веру. Если Эймон Таргариен не выжил из ума от старости, мы вместе придумаем, как вас перебросить не только обратно в свое тело, но и домой. Уже навсегда, и в вашем истинном облике, а не обличье бедного гитариста вашей группы“ Хлор терял сознание. Еще немного, и он навсегда останется в этом бренном теле. Даже, после физической смерти аватара, разум кентавра навеки будет томиться в медленно истлевающим сосуде. Стена! Только Стена!  — Эй, женщина! — он почувствовал, что кто-то бьет его по, истерзанным, горящим от боли, щекам. Он с трудом разлепил одно заплывшее веко. Кровь застилала картину перед глазами. Голос принадлежал Игритт, ренегатке из Одичалых. — Пей! — зашептала та ему в ухо, склонившись над головою Хэледис, — Быстрее, пока никто не видит! Рыжая прислонила к ее запекшимся от крови губам рог с какой-то жидкостью. Запаха и вкуса Хлор уже не различал, но интуитивно почуял, что это кровь. Чья — тоже неизвестно, да и лучше бы не знать. „Хвала Дионису! Хоть кто-то догадался из этих глупых мартышек!“ — обрадовался кентавр, — „Примитивное переливание крови даст, хотя бы, мало-мальски, шанс ‚дотянуть‘ до Стены. Если кровь человеческая — то в ней есть ничтожные крупицы магии. Но эта магия дурная, непредсказуемая, плохо управляемая. Но выбора нет“ Он жадно осушил весь рог до дна, пытаясь представить, как кишечник всасывает чужой гемоглобин, и вместе с ионами кислорода, клетки насыщаются чем-то другим, непонятным, пугающим… Кентавр не заметил как провалился в глубокий сон. 4. — Поклянись Старыми и Новыми богами, что все, что ты мне рассказал сейчас — правда! — раненый Джиор Мормонт, закутанный в медвежью шубу, на санях, тяжело дыша, смотрел прямо в глаза бастарда Неда Старка. — Клянусь, милорд! — Джон Сноу выдержал взгляд Старого Медведя, и с жалостью и тоской огляделся вокруг. Те так он себе все это представлял, когда грезил Братством, сидя в теплых стенах Библиотеки Винтерфелла, и читая романтические книги и легенды об Ордене Ночного дозора.  — Я не твой лорд, — прохрипел старик, — Тебе еще многое предстоит узнать, Сноу. Если Боги смилуются над моей грешной душой, я постараюсь сделать из тебя что-то стоящее… — Спасибо, сир! — Бастард опустил серые очи долу.  — Ты видел, как погибла Дэйси? — спросил Джиор, разглядывая лежащий возле него меч. Фамильный меч Дома Мормонт „Длинный Коготь“, много путешествующий и возвращенный, благодаря превратностям судьбы, его законному владельцу — бывшему Лорду Медвежьего острова.  — Нет, сир, не видел, но леди Мормонт сражалась до последнего, защищая корабль, меня и Хэледис… — Так откуда же, задери ее лютоволк, у той оказался меч Дэйси? — Старик попытался приподняться, но, скривившись от невыносимой боли, снова упал на выстеленную солому. — Я, право, не знаю, — даже не пытался оправдываться Джон, — Но, сир! Я думаю, это — к лучшему. Ведь, дочь Бейлона Грейджоя забрала этот меч в качестве трофея. Хэледис отстояла честь леди Дэйси. Она отомщена. — Сколько патетики в твоих словах, бастард! — заворчал Старый Медведь, отвернулся и замолчал. Джон буквально сгорал от стыда. Он искал любую возможность, чтобы не сталкиваться со стариком взглядами. Сейчас он пуще смерти боялся единственного вопроса, которого бывший глава Дома Мормонт так и не задал. Вероятно, тот ждал, что Сноу сам на него ответит. — Сир Лорд-командующий… — тяжко вздохнув, начал, было, Джон, но именно с чего начать — не знал. — Молчи, я все знаю, — повернулся к нему старик, и пристально взглянул в серые печальные глаза бастарда, — Я солгал тогда Сэму. Я получил секретное послание от твоего отца. Его принес мой ручной ворон. Как только я получил официальное письмо из Винтерфелла о суде над племянником, я следом тайно послал Говоруна за разъяснениями от Неда. Ворон вернулся на следующий же день. — Тогда вы не знаете, что ваш племянник оскорбил моего отца и мачеху на суде в присутствие вассалов и черни! Не знаю, простите ли вы меня когда-нибудь или нет, но, поверьте, у меня не было выбора. — Выбор есть всегда, Сноу! — резко одернул его Мормонт, и снова скривился от боли в ранах, — Нед Старк часто любит повторять одну и ту же фразу — „Самое ценное в этой жизни — право выбора“ И он у тебя был! Не смей мне врать, бастард! — Вы прикажете казнить меня, — Джон даже не спросил, а будто принимал это за факт. — Твой отец тебя уже казнил. Ты направляешься в Ночной Дозор, юноша! Ты примешь клятву перед Старыми богами, и пути назад уже не будет, ты осознаешь это? — Да, сир, — сконфуженно промолвил Сноу, — я знаю, я… — Да ничего ты не знаешь! — грубо оборвал того на полуслове Джиор, — Я не прощаю тебя, слышишь? Прощать не моя привилегия. Проси об этом Богов. Ежели они смилуются над тобой — ты умрешь быстро, а если нет — то ты согнешься под тяжестью лет, и твоя совесть будет приходить к тебе по ночам и грызть сердце и душу, до тех пор, пока ты не останешься один, а внутри и вокруг тебя будет, лишь, черная всепоглощающая пустота. Джону на секунду показалось, что старик говорил эти ужасные слова не ему, а себе самому. Юноше стало не по себе. Но он не знал, что еще сказать в свое оправдание. Он и так многое не досказал бывшему лорду Медвежьего острова. Об истинных причинах, побудивших его на убийство рыцаря Олигви Мормонта. О Хэледис, женщине из другого мира, планеты, вселенной … Подумав о любимой, Джон невольно покосился назад, в сторону телеги для раненых в конце обоза. Ему все еще не давало покоя, кто мог скрываться под ее личиной. „А что если это и есть НАСТОЯЩАЯ Хэледис? — в ужасе подумал бастард, — Наташа каким-то чудом вернулась в Мескау, заняла место своего тамошнего двойника. Как же ее там звали-то? Кажется, Хэл? Или уважительно, Наташа — дочь Эндрю? Ладно, не суть. Но почему тогда лже-Хэледис говорит от себя в мужском роде? И почему она (или он?) копирует все Наташины обороты речи, любимые ‚словечки‘ и прозвища? Что вообще произходит?“ — Ты все еще здесь, Сноу? — голос лорда-командующего разбудил его от нахлынувших умоподозрений, — Ты что-то еще хочешь мне сказать? — Нет, сир. Но я хотел бы оказаться полезным в отряде, — Джон огляделся по сторонам. Дозорные молча, склонив от усталости головы, шли вперед. Кто-то тащил на себе раненых, кто-то занимался лошадьми. Словом, у каждого была работа, а он чувствовал себя не столько пленником, сколько лишним. — Ступай, — безучастно махнул рукой Мормонт, — Ты еще не дал клятву. А, впрочем…присмотри-ка за этой „рыжей“. Я не за ребят волнуюсь, а за нее. Уж не знаю, что с ней буду делать, когда вернемся в Черный Замок. Вот ведь создал себе головную боль! — старик попытался рассмеяться, но, вместо этого, захрипел и закашлял кровью. Какой-то толстяк грубо отпихнул Джона, занял его место, и принялся осматривать раненого. Сноу покорно уступил, и шарил глазами в поисках „рыжей“ ренегатке из Одичалых. Он вспомнил, как недавно та назвала его „Старчонком“ Он нахмурился. Он был в курсе, что „земля слухами помнится“, и, что о Хранителе Севера, лорде-протекторе Стены, Эддарте Старке, а также - членах его семьи, знает и Вольный народ. Но кличка „Старчонок“ показалась Джону не менее обидной, чем те, с которыми ему уже пришлось с годами свыкнуться. Он искал повод чтобы отплатить девчонке за дерзость. — Эй, новенький! Как там тебя… Сноу! — крикнул в его сторону толстяк, исполнявший, по-видимому, обязанности походного мейстера, — Лорд-командующий зовет! Джон воротился к телеге, на которой везли командира. — Сэм, оставь нас наедине! — прохрипел Джиор. Толстяк повиновался. — Возьми- ка, на всякий случай. Считай, что это подарок, — он кивнул в сторону, где лежал Длинный Коготь — Я не могу, сир. Эта фамильное оружие. — Бери, говорю! Он тебе еще пригодиться. Возможно, даже скоро — загадочно произнес старик, смотря куда-то вдаль, и думая о чем-то своем, — Только не говори остальным, что я тебе его подарил. Некоторые могут обидеться. Сей меч я завещал Джораху, затем — Оуэну. Когда сир Родрик Кассель посвятил Дэйси в рыцари, мне пришлось отдать Коготь ей… Джон увидел, как Мормонт резко отвернулся от него, точно скрывая предательски выступившие слезы на его глазах. — Все, иди, — тихо проговорил тот, — Оружие и первое здание у тебя уже есть. Марш выполнять приказ. — Есть, лорд-командующий! — чуть улыбнулся бастард из Винтерфелла, и не заставил себя ждать. ***** Вообще-то, он старался держаться от нее подальше и приглядывать за ней издали. К стыду своему, Джон откровенно побаивался Игритт — так звали ту „рыжую“. За то короткое время, пока шел отряд, та успела подраться несколько раз, и стать причиной потасовки дозорных между собой. А еще он боялся отходить далеко от телеги с раненой Хэледис, но либо та крепко спала, либо была без сознания. Он каждые десять минут проверял ее пульс, и молился, чтобы их поскорее встретили разведчики из Сумеречной башни. Игритт, похоже, наскучило доводить до белого каления Братьев, и, к ужасу Джона, начала доставать и его. — Чего ты ко мне пристала? —  беспомощно огрызался юноша, в очередной раз выслушивая свежую порцию насмешек, оскорблений и скабрезных шуточек в свой адрес — Потому, что ты симпатичный, лорд Сноу! В отличие от этих, — Рыжая кивнула в сторону мрачноликих дозорных. — Это комплимент, или ты снова решила поиздеваться? — Джон почувствовал, как лицо заливает краска. — Ой, а чё покраснел- то, а? — Игритт ткнула его кулаком в бок, — Да ладно! Не скромничай. Винтерфелльские шмары, поди, завидев тебя, сразу ноги раздвигают, да? Джон сделал вид, что вытаскивает меч — Убери игрушку! Не позорься, бастард! — У меня имя есть! — Джон пуще прежнего покраснел, но уже от ярости. - Ладно, проехали! — неожиданно посерьезнела Игритт, и стала коситься в сторону Хэледис, — Ты так и не скажешь, что это за баба? Сноу замотал головой — Ты не подумай, я не ревную. Мне плевать на нее, на тебя, и вообще всех вас… — Ну и пошла тогда на хуй! — сказал Джон, и тут же устыдился, что матерится, словно какая-то деревенщина. — Я уже там столько раз бывала, сколько ты срать за всю свою жизнь не ходил, лорд „УМЕНЯЕСТЬИМЯ“ Сноу! — парировала рыжая, и заржала так громко, что перепугала тягловых лошадей. Юноша вовсе стушевался. Он готов был провалиться сквозь землю. Еще немного, и он тут же расплачется, как маленький, на глазах у Братьев Ночного дозора, у этой рыжей суки, в первый же день своей службы. О, Боги! Он убрал руку с рукояти меча и решил вообще игнорировать ее. Пусть хоть на говно изойдется — он не отреагирует. „Сучка права! Я не посмею ее убить, и даже драться с ней не стану. Это будет еще один позор, который я уже вряд ли переживу“ — с горечью констатировал бастард. — Ты разглядел, что за шмотки на ней, Джон? — наконец-то, назвав его по имени, резко сменив тему, обратилась к нему рыжая. — А что с ними не так? — встревожился юноша — Так одеваются „кракены“, а костюмчик-то явно по фигуре подогнан, не заметил? „Железные“ не берут „на дело“ свое бабье. Я слышала лишь об одной такой. Как там, бишь, ее? — Аша Грейждой! — подсказал Джон. Скрывать сие было бесполезно, однако, он не хотел, чтобы Игритт сделала неправильные умозаключения, и стала трепаться об этом направо — налево. Он и сам толком не понимал, как такое вообще, оказалось, возможно.  — Давай ее выкинем? — предложила рыжая спокойным и даже равнодушным тоном, — Лишняя обуза, да и только. Желваки заходили на лице бастарда. Он уже морально приготовился убить Игритт. — Я ща сама кого-то выкину! Юноша и девушка резко обернулись. Зрачки их невольно расширились. Хэледис приподнялась с лежанки и отбросила край шубы, служившей той одеялом. А взгляд! Глаза Хэледис буквально горели огнем. Радужные оболочки были ядовито- зеленого цвета, в которых то и дело вспыхивали и тут же гасли оранжевые сполохи. — Хули доеблась до пацана, рыжуха? Не хочу спойлерить, но тебе, девочка, стоит поостеречься во-он той штуки. Игритт зачем-то покосилась на выпуклость в штанах Джона. — Да я меч имею в виду, сука тупая! — расхохоталась Хэледис, - Впрочем, ТОЙ штуки - тоже... Глядя на перекошенное от ужаса, удивления и унижения, лицо Игритт, Джон, наконец, испытал моральное удовлетворение. — Позже поговорим! — процедила сквозь зубы одичалая, сплюнула под ноги, обвела, полным ненависти, взором обидчицу, и стремительно зашагала прочь.