Сага о Хэледис

1. Хеледир медленно плелась по пустынным улочкам бедняцкого квартала, держась стен из грубо отесанного камня. Она боялась снова упасть и больше не подняться. За ней, отставая на несколько ярдов, следила чашница – безликая из Черно-Белого Дома. Та, в общем-то, и не скрывала своего присутствия, но и не пыталась помощь обессилевшей женщине, если ты спотыкалась и падала. Чашница лишь безмолвно шла за ней и наблюдала. «Многоликий дает женщине еще один шанс», - первое, что услышала Хеледир, «проснувшись» возле Колодца в Храме безликих около часа назад. Она пыталась разглядеть лицо жреца, что крепко сжимал ее в своих объятьях. Его слова вгрызались в ее ожившую память снова и снова, пока воскрешенная совсем не отупела от боли, что причиняли собственные воспоминания. **** - Кто ты? - вновь вопрошал ее безликий жрец. - Я Хеледир из Вольного города Браавос. - Чем женщина зарабатывает себе на жизнь? - «Смех и радость мы приносим людям!» - отчего-то веселым жизнеутверждающим звонким голосом ответила Хеледир. Она машинально закрыла рот ладонью, испуганно вытаращив глаза. Она же не это хотела сказать! Эти слова как то сами слетели с ее уст. Алхимик взял женщину за подбородок, заглянул ей в глаза, и решил обратиться к ней - как принято у нормальных людей - во 2-ом лице единственного числа: - Хеледир! Бог смерти дал тебе второй шанс, - повторил он, - Это значит – Он хочет, чтобы ты послужила Ему. Отныне ты не менестрель. Ты владеешь каким-либо еще ремеслом, дабы заработать себе на кусок хлеба? - Гм…- призадумалась женщина. По правде говоря, она плохо соображала после «пробуждения». «50-летняя гибернация дает о себе знать. Я чувствую себя прямо как Элен Рипли из «второй части» - хотела было уже ответить Хеледир, но вовремя остановилась, - «Это не мои мысли! Боги! Что со мной происходит?» - Я умею шить, прясть, а еще я в молодости учила грамоте крестьянских ребятишек, - все же ответила она. - Многоликий желает, чтобы женщина забыла свое прошлое, - Алхимик отвернулся и строго произнес, - Сейчас женщина покинет это место и никогда сюда больше не вернется. - Куда же я пойду? – растерялась бывший менестрель - Сердце укажет путь, - сей поэтической фразой Жрец храма Безликих поставил точку на их недолгом разговоре и побрел прочь, куда-то в темноту. **** Хеледир села передохнуть. C опаской огляделась по сторонам. Еще один серый и убогий узкий переулочек, к стенам которого жались бродяги, пьянчуги да нищие. Она не узнавала этот квартал. Конечно, за полсотни лет бродяг не стало меньше, и район, где проживала голытьба, не стал чище, светлее и просторнее. Однако все же многое переменилось. Женщина предусмотрительно распустила рукава и подобрала подол платья. На ней были дорогие украшения - два инкрустированных бриллиантами серебряных браслета на запястьях. На шее – золотой кулон в форме медведя – подарок Джези. На правой ступне – ножной браслет из Дорна. Хеледир немного воспряла духом. Что ж, по крайней мере, деньги у нее есть, а с ними нигде не пропадешь. - Эй, женщина! – наконец-то подала голос, следовавшая за ней по пятам, чашница. Безликая приблизилась к ней на угрожающее расстояние,- Алхимик велел передать тебе вот это. И девушка с неприметной внешностью протянула ей браавосийскую монету. - Спасибо, девочка. Я знаю, как ей пользоваться, - попыталась улыбнуться в знак благодарности Хеледир. - Не благодари! Покинь этот город до захода солнца. Потому что, если я тебя еще раз встречу – я тебя убью, - голос «девочки» при этом был абсолютно спокойным, а взор ее бесцветных глаз – умиротворяющим… ***** Хеледир купила место на рыболовной шхуне и отправилась на архипелаг Три Сестры. Собственно, рассчитывать ей особо было не на что. Прошло слишком много времени. Наверняка нет уже ни Джези, ни их, с Хеледир, «уютного гнездышка» на Милой Сестре – одном из островов архипелага. На лице бывшего менестреля появилась элегическая улыбка. «Нам с Джези было уже под сорок, когда….- женщина встряхнула с себя неприятную мысль, словно отвратительное насекомое, - Стало быть – если она и жива, то сейчас ей почти 90. Нянчит, поди, правнуков на Медвежьем острове, или, что – скорее всего – погибла в бесчисленных стычках с контрабандистами в заливе Пасти. С Джезебель Мормонт Хеледир познакомилась за 10 лет до собственного убийства. Леди Медвежьего острова прибыла в Браавос с дипломатической миссией. Как поговаривали злые языки - клянчить у Железного Банка очередной кредит. Впрочем, тогда Хеледир это мало интересовало. Она и ее труппа выступали на рыночной площади с музыкальным спектаклем собственного сочинения. После концерта женщина-менестрель, вернувшись в грим-уборную, обнаружила у себя на столе корзину с цветами, фруктами и бутылкой игристого вина, а так же – любовную открытку без подписи. Она тогда и понятия не имела, что автор послания – женщина, пока волынщик из ее труппы – Флабио - не шепнул Хеледир по секрету, что он, якобы, видел как высокая леди из северного Вестероса покупала эту корзину у цветочницы. Музыкантам были хорошо известны наклонности их художественного руководителя, которого они за глаза прозвали Генералом. Да, их «Генерал» предпочитала женщин… И хотя в вольных городах на подобные рода отношения обычно смотрели сквозь пальцы, «Генерал» почему-то стеснялась своей ориентации. «They call you Jezebel. Whenever we walk in….*, - Незаметно для себя она стала напевать абсолютно незнакомый ей мотив. Она встрепенулась. Почему эта песня на странном языке звучала в ее голове? Лишь знакомое слово из единственной строчки больно резануло ее по сердцу. Jezebel. Распутница. Так, в шутку иногда она называла Джези Мормонт. Когда же та обижалась, Хеледир доказывала ей, что это всего лишь игра похожих слов на Общем языке. Джезебель, кажется, первой, набравшись смелости, подошла к ней. Поразительная застенчивость никак не вязалась с внешностью леди Медвежьего острова. Хеледир с ностальгирующей грустью вспоминала прямые русые волосы, бледное лицо типичной северянки, глаза цвета янтаря, нос с горбинкой, широкие скулы, плохо очерченную линию губ. Джези была выше ее на полголовы, зато шире в плечах и тяжелей раза в полтора. Женщина не могла припомнить точно, что именно влекло ее к немногословной, грубоватой, неуклюжей «медведице», лексикон которой составлял большей частью солдатский мат и морской жаргон. «Научи меня материться как ты, Джез! – как-то раз попросила ее менестрель, когда утомленные за ночь ласками они вдвоем встречали восход солнца в дешевой гостинице. «Вот поживешь немного на Севере, поплаваешь с мое – будешь ругаться не хуже боцмана!» Она провела с ней 10 счастливых лет, уединившись на Милой Сестре подальше от людских предубеждений. Правда, вместе встречать рассвет в одной постели женщинам доводилось редко. Что та, что другая путешествовали по свету, никогда не пересекаясь. Разлука давалась очень тяжело, особенно Хеледир. Незадолго до ее «смерти» Джезебель Мормонт отозвали домой ее сюзерены – Старки. Они проревели всю ночь на плече друг у друга, обменялись золотыми кулонами в знак вечной верности, тяжело попрощались, и Хеледир поняла, что жизнь ее кончилась. Что, в конечном счете, и произошло. ***** - Ваше имя, место рождения и род занятий, - спросил комендант порта Систертон, с интересом разглядывая стоящую перед ним высокую, немолодую, но довольно привлекательную, женщину. Впрочем, выглядела та неважно. Ее черные вьющиеся волосы сбились в «вороне гнездо», цвет лица – болезненный, а старомодное дорнийское платье – грязное и сильно измятое. - Элен Рипли, – почему-то ответила Хеледир, но все, же уточнила, - Из Вольного города Браавос. Певица ртом и музыкант пальцами. Комендант и его секретарь недоуменно переглянулись и через пару секунд расхохотались, видимо, решив, что у женщины такой своеобразный юмор. Но «Элен Рипли» было не до смеха. Ей захотелось откусить себе язык. Она понятия не имела, каким образом эти слова вылетели из ее рта. - Ртом и пальцами? – все еще усмехаясь, переспросил комендант и произнес менторским тоном, - Вы неудачное место выбрали, любезная Рипли! В здешних местах рыбаки - то не могут наняться на приличное судно, а вы говорите – музыка-ант! И вообще, что касается «вашего брата» - полистайте-ка еще раз «Закон о менестрелях», изданный при короле Эйрисе Безумном. - Мне нужен пасс всего лишь на полусутки. Я заберу кое-какие свои вещи и оправлюсь дальше, - Хеледир незаметно приподняла подол длинного платья, обнажая ступню с дорнийским браслетом. «Лишь бы этот озабоченный понял меня правильно» - раздраженно подумала женщина. Тот браслет был всего-навсего качественной бижутерией. Но, видимо, комендант правильно расшифровал ее сигналы, осторожно покосился на секретаря, и клюнул на наживку. - Ну, хорошо, Элен Рипли! Я выдам вам пасс на 24 часа. На выходе висит инструкция о правилах поведения на острове. Потрудитесь прочесть. Удачного поиска работы, музыка-ант! – Мужчина передразнил ее эссосский акцент, широко улыбнулся и кивнул на дверь, намекая на то, что аудиенция закончена. *** Как и следовало ожидать, «уютное гнездышко» за полсотни лет превратилось в заброшенную развалину, до половины ушедшую в землю, со сгнившей покосившейся крышей. Дом, населенный призраками, призраками ее прошлого. Хеледир кое-как пробралась сквозь запущенный сад, и в нерешительности остановилась у крыльца, вернее того, что от него осталось. Женщина инстинктивно проверила, спрятанный под правым рукавом, нарукавник с потайным коротким кинжалом. Не исключено, что в доме могли ошиваться мародеры – бродяги с местных окрестностей. Она не считала себя храброй, однако, за себя она умела постоять. Большую часть своей жизни (теперь уже – прошлой жизни – печально констатировала Хеледир) ей приходилось не единожды защищать свою жизнь и честь. И Джези Мормонт, надо сказать, тоже ей помогла обрести уверенность в собственных силах. Та обучила ее азам фехтования, стрельбе из лука, но более всего, менестрель наловчилась пользоваться потайным клинком обоюдоострого кинжала. Странно, но в бывшем «уютном гнездышке» все вещи остались нетронутыми. Почти все они находились на своих местах, и в том виде, какими она их запомнила последний раз, хотя и выглядели те весьма удручающе. Да и в принципе, поживиться там было особо нечем. Навряд ли добычей воров могли стать десяток книг, рукописи Хеледир с так и не завершенной пьесой, лютня, небольшой ткацкий станок, и сотни пустых бутылок из-под вина. Из вещей, принадлежащих Джези, были лишь ее письма, что она писала до востребования. Специальный гонец доставлял их прямо сюда. Ему доверяли в отсутствие хозяек открывать запасным ключом двери, и складывать почту в тайный сундучок под кроватью. Хеледир хотелось надеяться, что за столько лет сундук не нашли, не сломали и не выпотрошили местные бродяги. Остальные вещи ее больше не волновали. Все в доме сгнило, заржавело, рассыпалось в труху и изъедено молью. Ее интересовали лишь письма – короткие, но очень эмоциональные послания на тонком дорогом пергаменте, на который леди Джезебель, из полунищего Дома Мормонт, тратила последние деньги. Хвала Богам! Ларец оказался там, где и лежал, нетронутый и практически невредимый. Женщина взяла кинжал, поддела ржавый замок и открыла крышку. Она вынула оттуда пожелтевшие конверты и полуистлевшие свитки, и вывалила их в приготовленный заранее мешок. ***** Хеледир сидела в таверне и, со слезами на глазах, перебирала и читала письма Джези. Рыбаки, пришедшие сюда пропустить кружечку эля, с интересом разглядывали незнакомку. Не часто здесь можно было встретить женщину из Западного Эссоса, но та словно никого и ничего не замечала вокруг. К горячему блюду, что она заказала в таверне, женщина так и не притронулась. «Здравствуй, птичка моя певчая!» – Хеледир вчитывалась в корявый, почти детский, почерк любимой, последнего ее письма, датируемого 249-ым годом, - «Если ты читаешь эти строки, то знай: невзирая на то, что твое молчание длится уже почти полгода, я тебя все еще люблю, сучка ты этакая, мать твою растак… Хеледир пробежала глазами по письму сверху вниз, пока не нашла то, что искала – следы, которые вели к Джез. «….выхожу замуж за Гленна Линдерли. Ему за 50, он Глава Дома, присягнувший на верность Арренам из Долины. Я стану мачехой трем его взрослых детей. Ха! Можешь себе представить? Только не подумай ничего такого, Хел! Я по-прежнему «в теме» и до сих пор тоскую по встрече с тобой. Но ты же понимаешь (я не раз тебе об этом толковала), что в Семи Королевствах крепки обычаи Андалов. Гребаный патриархат, гори он в седьмом пекле! Здесь - единственно возможный социальный статус для женщины – замужество. Такие вот дела, зая! ....будешь на гастролях в Вестеросе, не забудь (забудешь – отыщу и за волосы притащу!) заскочить в Змеиный лес, где фамильное гнездо моего нареченного….Ну, все, пока-пока. Целую тебя во все «трещинки» Твоя «распутница» Джез – будущая леди Линдерли» - Не угодно ли госпоже отведать горячего пунша за счет заведения? – раздался поблизости звонкий голос мальчишки – служки трактирщика. - Виски с содовой, пожалуйста, - не обернувшись, машинально вымолвила «Элен Рипли» - Простите, госпожа! Что? – женщина перевела опешивший взгляд на мальчика, поняв, что снова «ляпнула» нечто странное. Незнакомые слова вновь выскочили из ее памяти. ЕЕ ли памяти? - Я не здешняя… - попыталась оправдаться бывший менестрель, - Спасибо, ничего не нужно… Она сгребла письма в кучу, ссыпала обратно в мешок, встала из-за стола и поспешно направилась к выходу. **** Перед отплытием в Долину, Хеледир выяснила у местных биндюжников, что остановиться ей следовало бы в маленькой гавани Башни Бейлиша. Предки Бейлишей были выходцами из Браавоса, а значит заветная монета, подаренная Хеледир чашницей храма Безликих, наверняка бы пригодилась. «Сердце укажет путь» - вспомнила она последние слова Алхимика. Да, она поистине шла на зов своего сердца. Она шла к Джези. Но вот что странно: Хеледир перестала ощущать острую нехватку в возлюбленной. Будто, «проснувшись» в Черно-Белом доме она утратила к ней любовь, как утратила и другие много значащие для нее, но теперь – увы – позабытые чувства. Ее это очень сильно растревожило, но она сейчас собой не властвовала. Помимо этого ее беспокоили и вполне объективные причины сомнений на счет Джезебель. «Два поколения сменилось в Доме Линдерли» - посудила женщина, - «И тут, как гром среди ясного неба, заявляюсь я и говорю им, дескать, здравствуйте, любезные лорды и леди! Я Хеледир, менестрель из Браавоса. Мы с вашей бабушкой «лесбиянили» полвека назад. Можно я у вас тут поживу немного?» «А что, если Джез еще жива и не выжила из ума от старости? – Продолжала терзать она свою душу, - Что, если она узрит меня такой, ничуть не состарившейся? Что я ей скажу? Что меня убили и воскресили безликие?» ***** Благополучно прибыв в порт-замок Бейлишей Хеледир столкнулась с необычной и крайне неприятной процедурой, согласно законам Долины. Во-первых, она прошла личный досмотр вещей и унизительный медицинский осмотр у таможенного мейстера. Во-вторых, местный закон предписывал всем эмигрантам из Эссоса, кто не имел на руках официальное разрешение на въезд, избавиться от одежды, той, в которой те прибыли. Женщине, помимо всего прочего, пришлось пройти первичную санитарную обработку. Лишь пароль «Валар моргулис» позволил ей сохранить волосы на голове, поскольку правило диктовало – брить эмигрантов налысо. «Можно подумать, эссосские вши больше и злее весторосских, - со злостью рассуждала она. Так же ей выдали специальную одежду. Ее новое платье выглядело просто ужасно. Это платье представляло собой грубую ткань чернильного цвета, без вышивки, без фижм и корсета, с этими дурацкими крестообразными лямками на спинном декольте. «И эти люди еще смеют осуждать рабство? – мысленно негодовала женщина. В ней взыграла кровь ее далеких предков – ройнаров, а те никогда не были рабами, но и напрочь были лишены лицемерия Андалов. Но, что поделать – приходилось смиряться с суровой неизбежностью. Но, когда Хеледир все, же облачилась в казенное платье, в тот же миг с ней произошло нечто очень странное и пугающее… **** - СПАСИБО ОГРОМНОЕ! СЕГОДНЯ ПОИГРАЕМ… СЕГОДНЯ ПОИГРАЕМ ПЕСНИ С ПОСЛЕДНЕЙ ПЛАСТИНКИ – АЛХИМИЯ, ВОТ КАК ЩАС «ПРОЩАЙ», ПОИГРАЕМ СТАРЫЕ ХИТЫ, А ПОСЛЕЗАВТРА, КАК ВЕРНЕМСЯ, СНОВА САДИМСЯ В СТУДИЮ НОВУЮ ПЛАСТИНКУ ПИСАТЬ! Поехали? Сер-гей! Хеледир увидела себя стоящей перед огромной толпой зрителей на впечатляющих размерах театральных подмостках. Такую толпу зевак она бы и за всю свою жизнь не собрала. Но не это ее обескуражило. Ее по-настоящему испугало то, что знала и одновременно – не знала, что в данный момент происходит. Она почему-то (хотя – откуда – понятия не имела) поименно знала всех этих странно, легко одетых музыкантов, понимала тот «тявкающий и лающий» язык, на котором она непривычно громко исполняла песню. И, что, хуже того, понимала, о чем она поет: Слышишь? Море омывает шрамы, Посыпает крупной солью Струпья цвета бычьей крови, Словно память древней боли. ...Хеледир очнулась, осоловело озираясь по сторонам. Свидетелей ее приступа, к счастью, не оказалось. Она и несколько мужчин и женщин, эмигрантов, обритых налысо, в черной униформе, уныло побрели в сторону, где заседала эмиграционная комиссия. С ней побеседовали полчаса, она заполнила анкету, написала заявление на биржу труда, и села в длинном узком коридоре ждать своей дальнейшей участи. «Что имел в виду Безликий, когда потребовал от меня забыть свое прошлое?» - эта навязчивая мысль не давала бывшему менестрелю покоя. Больше всего ее ужасало то, что она практически ничего не помнила из прошлого, за исключением, пожалуй, Джез, и того, чем занималась последние годы. Но, что тогда она видела полчаса назад? Что это было – воспоминания? О прошлом или будущем? - Хала-агир! Хал-а-агир из Браавоса! – позвал ее секретарь, безжалостно коверкая ее имя, значение которого, женщина и сама не знала. Свое настоящее имя Хеледир не помнила. Это имя, или, скорее, кличку, она получила в раннем детстве от приемных родителей. Комиссия сделала заключение, что бывший менестрель вполне профпригодна и в других ремеслах и направила ее, согласно королевской квоте, в качестве учителя детей, в Близнецы, вотчину Фреев, вассалов Домов Талли и Бейлишей. К тому времени ей уже было все равно. Чувствовала она себя просто ужасно. Неблизкий путь, по которому отправился гастербайтерский обоз, был труден и опасен. Путь лежал через Змеиный лес, гористые местности, сырые равнины, и везде Хеледир равнодушно встречало одно и то же. Безлюдье. Огромные территории – и в то же время – невозделанные поля, на которых могли трудиться крестьяне, великолепные луга для пастбищ. Но везде она видела лишь пустоту и отчаяние. «Скажите-ка, любезный! – обратилась Хеледир к экспедитору обоза,- «Отчего это лорды Долины превратили оную в такое захолустье? А ежели супостат какой-нибудь из Эссоса захочет покорить эти земли, что они смогут им противопоставить?» «Глава дома – Джон Аррен - почти 20 лет как десница Короля Роберта. И, знаете ли, совмещать сии обязанности с обязанностями Хранителя Востока, задачка, поверьте мне, не из легких» - охотно объяснял экспедитор, - «Но вам не стоит забивать этим свою голову, дамочка! Подумайте лучше о себе. Ему не нравилась эта женщина. Вернее, не она сама, а то оцепенелое состояние, в котором та нередко пребывала. Женщина часто впадала в долгий ступор, из которого ее трудно было вывести, с ней случались эпилептические судороги с последующей потерей сознания. И однажды, нервы у экспедитора сдали, и тот решил навсегда избавиться от «бракованной» гастербайтерши, за которую он наверняка бы получил, по возвращении, нагоняй от начальства. Когда браавосийка в очередной раз упала в обморок, он самолично ее обыскал, забрал все ее украшения, оружие и приказал бросить ее умирать в чистом поле, в Пустоши, на границе заповедника - спорных территорий Амберов и Карстарков, коим достались эти земли специальным указом короля о квотировании рабочей силы в невостребованных землях. Искать ее вряд ли бы кто стал, а если даже и стали бы – то дикие звери помогут замести следы несчастной. 2. Сандра Миллер спускалась по эскалатору, ведущему в даунтаунский «сабвэй». По нью-йоркским меркам, время было еще «детское» - пол-одиннадцатого вечера. Вот только людей в подземке было пугающе мало. Рука девушки, повинуясь, выработанному за годы проживания в крупном мегаполисе, инстинкту, потянулась к сумочке, проверяя, на всякий случай, на месте ли электрошокер. Сандра всегда предпочитала садиться в первый вагон поезда, держась, тем самым, поближе к кабине машиниста. Обычные меры предосторожности, ничего особенного. В вагоне то мерцал, то гас тусклый свет неоновых ламп, словно в каком-нибудь фильме ужасов. В довершении сей мрачной картины, девушка обнаружила, что кроме нее, и какой-то старой бомжихи, в вагоне никого нет. Завидев неприятную пассажирку, мисс Миллер перешла в противоположный конец салона. Временами девушка диву себе давалась. Откуда у нее столько фобий? «Я же дипломированный психолог, черт подери! – рефлексировала она, - А веду себя порой как трусливый зайчонок! Medice, cura te ipsum!»** Ха! Проще это сказать, чем сделать. Она не оказалась бы здесь сейчас, в грязном, разрисованном граффити, обоссанном бомжами, нью-йоркском метро, если бы не ее страх вождения. При ее-то зарплате, она могла себе позволить купить дорогой крепкий внедорожник. «Да, такой огромный, как танк, - мечтательно улыбнулась Сандра самой себе, еще раз подтверждая на собственном примере старую теорию «о балансе в природе» Сандра Миллер была маленького роста и хрупкого телосложения. Она, как и люди, подобной комплекции, зачастую любят все грандиозное, пафосное и «кричащее», дабы не «нарушать гармонию» Девушке нравились рослые накаченные парни, а также – высокие девушки с большой грудью и задницей. Да, она была бисексуалкой. Кого в современном мире, живя в этом сумасшедшем городе, можно удивить такими вещами? Впрочем, в последнее время личная жизнь у нее стояла далеко не на первом месте. Помимо частной психологической практики, мисс Миллер работала на кафедре профессора Смита в Нью-йоркском университете, и большую часть времени проводила в библиотеке или читала лекции студентам. Мало, кто мог поверить, что 22-летняя выпускница этого же вуза так сильно преуспела в науке и практике. Но сертификаты, лицензии и почетные грамоты врать не умели. И вот, она, Сандра Миллер – «самородок», как называл ее куратор, профессор Дуайт Смит, тряслась в загаженном вагоне поезда метро, и мечтала лишь об одном - поскорее добраться до своей маленькой квартирки без приключений. На прошлой неделе с ней произошло нечто такое, от чего ее страхи существенно усилились. Абсанс. Разновидность эпилепсии, когда больной замирает на несколько секунд на месте и, порой, испытывает необычные ощущения. Да, именно это и предположила тогда девушка. Однако, в ее случае, она не почувствовала ничего, кроме всепоглощающей пустоты и безмолвного мрака. Хуже того, она помнила свой приступ, и врожденное шестое чувство подсказывало ей, что был не совсем обычный абсанс. В ее пережитом состоянии незримо ощущалось присутствие чего-то зловещего, потустороннего… И хотя молодой начинающий ученый (а значит – априори – материалист), не была суеверна, после того случая в ней неожиданно проснулся интерес к мистике и эзотерике. Девушка чувствовала, как она медленно меняется, преображается психологически. Ее разум словно стал куколкой, из которого вскоре должна была появиться…. бабочка? Сандра часами сидела в интернете и «гуглила» все схожие случаи деперсонализации личности. Она порылась в последних научных монографиях в библиотеке Университета. Нет, определенно это был не ее случай. Здесь было что-то еще… Магия вуду! Если раньше это словосочетание ничего, кроме снисходительной улыбки, у девушки бы не вызвало, то сейчас она всерьез заинтересовалась практической стороной этой сверхъестественной силы. Мисс Миллер постоянно носила с собой диктофон. Она взяла за правило вести аудиодневник и записывать все свои необычные ощущения, совершаемые действия, какими бы обыденными те не показались. Но именно сейчас она не могла воспользоваться диктофоном, поскольку из-за шума метро вряд ли получилась внятная запись. Девушка покосилась на бомжиху в конце вагона и обнаружила, что та пристально смотрит на нее. - Я могу вам чем-то помочь, мэм? – стараясь перекричать шум, с места, крикнула в ее сторону Сандра. И она увидела, сквозь жуткое мерцание неоновых ламп, как морщинистое лицо пожилой женщины, ощерилось в неприятной улыбке, больше похожей на ухмылку. Мисс Миллер почувствовала, как по ее спине пробежался холодок. «Боже! Она идет сюда!» - затрепетала девушка, увидав, как старуха, покачиваясь от тряски вагона, направляется прямиком к ней. Не то, чтобы она испугалась ее, но было что-то очень нехорошее во взгляде бомжихи, и как раз его Сандра ощущала сейчас на себе. Тот буквально обволакивал ее чем-то не материальным, но вполне осязательным. Она незаметно запустила руку в сумочку, нащупав электрошокер. - Привет, Мелони! – грязная бомжиха бесцеремонно плюхнулась рядом с ней и дыхнула на нее смесью перегара и смрада от гнилых зубов. - Вы ошиблись! – девушка попыталась подняться и пересесть на другое место, успокаивая себя тем, что эта старушенция окончательно спятила от алкоголизма, и теперь докапывается до всех, в принципе, и, что ей, в сущности, бояться нечего, - Извините, скоро моя остановка. Дайте мне выйти! - Сиди! – старуха положила руку ей на плечо. И тут мисс Миллер явственно ощутила, что не может пошевелиться. То ли страх ее парализовал окончательно, то ли дело было в этой старой…. «Ведьме!» - неожиданная мысль мелькнула в голове у 22-летнего ученого. - Все мы, бабы, немножко – ведьмы! – хриплым прокуренным голосом рассмеялась бомжиха, демонстрируя девушке то, что с возрастом, в совокупности с вредными привычками, остается от зубов. - Отъебись от меня! – робко сопротивлялась Сандра. - Кончай ломать комедию, Мелони! – лицо ведьмы стало серьезным, в ее голосе послышались угрожающие нотки, - Выражаясь языком местных аборигенов, ты «палишь всю контору»! - Я….я не Мелони. Ты меня с кем-то спутала. И вообще, я не понимаю, о чем ты говоришь! На несколько секунд старуха будто удивилась и слегка отстранилась от девушки. - Тебя, что, забыли инициировать? – почти шепотом вопросила он, - Точно! А я- то все думаю, чего это землячка на контакт не идет, кодовые заклинания игнорирует? На мисс Миллер жалко было смотреть. Ее полностью сковал смертельный ужас. В это состояние ее вверг вовсе не бред безумной старухи, а постепенное осознание того, что она, Сандра, – «не совсем» Сандра. Это чувство медленно, но верно, выгрызая ее внутренности, продиралось наружу, словно чудовище из фильма «Чужой». В глубине души, девушка понимала, что старая ведьма пытается донести до нее некую правду. Страшную, невозможную, но – правду. - Кто вы? – дрожащим голосом вопросила ее та, которую ведьма почему-то называла Мелони. - Разберись для начала, кто – ты! – проворчала в ответ старуха, - Тебя, вообще-то здесь быть не должно. Владыка мне по тебя ничего не сказывал… - Кто….я?, - придя в ужас от собственного вопроса, снова спросила Сандра. - Что ж, попробуем это выяснить. После этих слов бомжиха схватила мисс Миллер за голову, прижав ее тело к своей груди. Силища у нее, для ее возраста, была просто невероятная. Девушка почувствовала, как затрещали косточки в ее тщедушном тельце. Ведьма забормотала заклинания на непонятном языке. Голова Сандры откинулась назад, зрачки закатились, а туловище выгнулось дугой, точно как во время большого эпилептического припадка. Но старуха крепко держала ее в своих объятиях и продолжала «бормотать», постепенно увеличивая скорость речи и громкость голоса. По телу девушки волнами пробежалась мелкая дрожь. Черты ее красивого лица исказились в гримасе страдания. Последние слова заклинания ведьма буквально проорала…. и Сандра обмякла в ее руках. Старуха ослабила хватку, и тело девушки безвольно сползло на грязный металлический пол. - Следующая станция – моя, - сорванным голосом просипела старая ведьма, - А до твоей - еще далеко. Ох, как далеко! Прощай, Мелони! Автоматические двери раскрылись, и та исчезла в толпе заходящих внутрь пассажиров. Внезапно, словно по взмаху волшебной палочки, заработали все неоновые и аргоновые лампы на потолке вагона. Резкий яркий свет и приглушенные голоса людей возвращали Мелони к жизни. - Девушка! Вам плохо? Кто-нибудь! Вызовите 9-1-1! – раздался неподалеку женский сердобольный возглас. - Не стоит, мэм! Это всего лишь приступ эпилепсии, - заверил кто-то из толпы, - Надо усадить ее. Она вскоре сама придет в себя… **** Первый раз, всматриваясь в языки пламени, Мелони почувствовала, сколь велика ярость и жажда мщения у Владыки Света. Он требовал жертвы. Ее жертвы, в первую очередь. Мелисандра поняла это по своему. Красный бог желал, чтобы жрица добровольно лишила себя репродуктивного аппарата. Девушка исполнила Его волю, обратившись в подпольную косметологическую клинику. Она могла бы воспользоваться услугами и легальной клиники, но, поразмыслив, решила, что неразумно с ее стороны тратить драгоценные капли магии, что остались в ней после перемещения и инициации, и, что негоже оставлять такой заметный след в медицинской базе данных, которую мог взломать даже школьник. А ей бы не хотелось отвечать на вопросы пронырливых журналистов, или , что еще хуже - копов. Для этой необычной пластической операции бывшей Сандре Миллер требовалась наличность. Снимать крупную сумму с банковской карты было тоже подозрительно, и поэтому она заложила все свои драгоценности в нескольких ломбардах. Украшения, что ей были подарены родителями, бывшим парнем, и, даже – профессором Смитом, с которым Сандра спала, будучи студенткой последнего курса Нью-йоркского университета, теперь для нее ровным счетом ничего не значили. За дополнительную плату хирурги, сделавшие, в принципе, простую, хотя - морально - этически «немыслимую» операцию на теле девушки, выполнили для той еще одно странное требование. Они вручили ей несколько пластиковых мешков с ее же вырезанными маткой, маточными трубами и яичниками. А так же – отдельный пакетик - с ампутированными сосками. Все это она должна была сжечь в огне. Мелони забралась на крышу небоскреба, в котором жила, и устроила небольшое нарушение правил противопожарной безопасности, произнося соответствующие молитвы. Великий Р’глор не заставил себя ждать с ответом. Незримый и не слышимый Он внушал своей преданной жрице, что времени у той осталось очень мало, и нужно действовать быстро. «Что я должна сделать?» – вопрошала она Владыку, и пламя костра, источая запах горелого мяса, ответствовало: «Ты должна привести ко мне ту, что отняла тебя у Меня» - Так она интерпретировала Его слова. - Но я не помню почти ничего! - в отчаянии вслух вскрикнула Мелисандра, - Ты хотел, чтобы я «распечатала» Куб. Я сделала это , и оказалась здесь по Твоей воле! Как вообще кто-то способен что либо забрать у Тебя? Ответ напрашивался сам собой. То, что она вызволила из Куба - то и привело ее в Обратный мир. Но, что это могло быть – жрица не знала, ибо не помнила, что произошло во время ритуала в Иббенском порту. Языки пламени бешено плясали. Поднялся сильный ветер. Мелони почувствовала, что Р’глор пытается сказать, что ХИМЕРА уже близко. Химера сама к ней идет, и важно не упустить ее, не проглядеть. Неделю спустя, Сандра Миллер, вложив все средства, что у нее были, сделала новый офис своего частного кабинета в Даунтауне, и назвала его в честь себя - «Мисс Мелони» Ее мишенью, главным образом были люди, страдающие одним из видов деперсонализации личности. Она обозвала это расстройство своим, специфическим термином – «психогенный химеризм» Воплощенная в маленькую худенькую мисс Миллер, заклинательница теней, бывшая рабыня, жрица Красного Храма, Мелисандра из Асшая, выискивала психически больных людей, одержимых манией того, что в них вселились некие сущности и управляют ими. Среди них было полно реальных психов, а так же просто крайне эксцентричных людей, которые сами же себе сие внушили. Мелисандра работала даже по ночам, ибо поток клиентов был неиссякаемым. Она ощущала себя старателем на золотом прииске. Но все было тщетно. Она уже было отчаялась, поскольку то, о чем предупреждал ее Владыка, сбывалось. Жрица теряла последние крохи асшайской магии, ибо законы Обратного мира делали свое дело. Но однажды, находясь по каким-то своим делам в кабинете профессора Дуайта Смита, Мелони прослушивала сообщения на автоответчике его рабочего телефона. Это было частью ее обязанностей. Одно сообщение отчего-то сильно заинтриговало девушку. Разговор шел о женщине, рок - певице из России – некой Натали О’Шей. У той был классический случай «синдрома Корсакова»***, предположительно, в результате травмы, и ее намеревались проверить на томографе. Не осознавая почему, Мелисандра ухватилась за тот случай. Врожденное шестое чувство подсказывало ей, что она на верном пути. Она предусмотрительно погуглила про эту О’Шей. Сначала Мелони перечитала статьи на английском и не нашла там для себя ничего интересного - реклама ее линии модной одежды а аксессуаров, советы молодым мамочкам, ссылки на научные работы. А все статьи, касающиеся ее творчества в основном были на русском языке, и девушке пришлось переводить их с помощью онлайн - переводчиков. Но труды психолога-чародейки Мелисандры воздались сторицей. В своих интервью, говоря о творчестве, певица из далекой северной страны, часто упоминала о неких хтонических сущностях из международного фольклора. Однако, больше всего Мелони поразило то, что Натали, или как та себя называла – Хелависа, обмолвилась в неком журнале, что рабочее название новой пластинки ее группы – «Химера» Это было больше, чем совпадение. Это было предначертание. Мелисандра вспомнила знамения Владыки. «ХИМЕРА уже здесь. Она придет ко мне сама» Все кусочки пазла собрались воедино. Существо, с условным именем «Химера, которое Мелони освободила с помощью ужасного ритуала, украла ее же тело, и перенеслась в Обратный мир, воплотившись в Хелавису. А она, Мелони, каким-то непостижимым способом, оказалась в теле некой Сандры Миллер, как две капли воды похожей на нее. Мелисандра рассудила, что, до того, как ее инициировала ведьма (судя по всему – тоже жрица Р’глора, двойник из Обратного мира), ее сознание «спало», но временами кое-что «просачивалось» в мозг Сандры Миллер….. «Сандра Миллер. Миллер Сандра. Мелисандра», - на лице «Красной женщины» заиграла таинственная улыбка, «Оказывается, у Владыки своеобразное чувство юмора» «И, что вероятней всего, - продолжала рассуждать Мелони, - «Натали О’Шей «инициацию» не прошла. Та чувствует – с ней происходит что-то неладное, ибо Химера пока что «спит» в ее голове. Стало быть – нужно успеть инициировать ее первой… «Но зачем тогда Владыка позволил выпустить Химеру?» - недоумевала девушка, - «Ради того, чтобы я ее нашла и обличила? Убила? Подчинила своей воле? Вернула обратно? Что именно?» Красный бог никогда не давал прямых ответов, она знала. Поэтому Мелони решила, что проще всего исполнить волю ее Повелителя, не мучая себя ненужными вопросами. ***** Как и предсказывал Владыка, Натали О’Шей записалась на прием к Дуайту Смиту, и Мелисандра не могла не воспользоваться ситуацией. Она навела морок, взяв себе личину мисс Пибоди, медсестры на ресепшне. Когда Хелависа покинула кабинет профессора, лже-медсестра, вручая ей медицинскую карту, передала с ней еще «кое-что». Кое-что «такое», после чего, певица из России направилась прямиком в дешевую гостиницу неподалеку, искренне веря, что это ее собственная квартира. Девушка срочно связалась с метрдотелем гостиницы и попросила внутренний телефон номера миссис О’Шей. Дальше, вроде, все шло как «по маслу». Мелони сумела сбить с толку «спящую Химеру» и заманить ту к себе в офис в Даунтауне. Пока женщина, дрызг пьяная, изливала ей свою душу на диктофон, Мелисандра активно старалась ее «прощупать», но отчего-то натыкалась на «хорошо выставленные блоки» в голове Хелависы. Хуже того, асшайская ведьма, чувствовала откровенно заигрывающие интонации в ее голосе. Если не брать в расчет количество алкоголя в крови мисс О’Шей, та вела себя, словно всю жизнь была лесбиянкой. Она явно «клеилась» к ней. Но, нет, не это смутило девушку. Против секса с незнакомкой она не возражала, но это бы означал в чем-то провал ее миссии. Не ради этого, же, Мелони потратила столько сил и магии! Но, все обернулось гораздо хуже для нее. Она поймала себя на мысли, что ее неимоверно влечет к этой женщине. Эта мысль ошеломила ее. Она как будто лишалась воли. Это было…. Это была чистой воды приворотная магия! Но такой чудовищной силы, что даже она, Мелисандра, Жрица Красного Храма, не могла перед нею устоять. Тело девушки буквально тряслось от сексуального возбуждения. Она вспомнила, что некогда испытывала подобные ощущения. Да! То же самое мучительно-сладкое чувство в животе и… …Мелони в ту минуту не нужны были доказательства того, что ее трусики промокли насквозь… **** «Я хочу подсмотреть твои сны, Натали. Мне нужны твои сны, Химера! Впусти же меня!» - Мелисандра тщетно пыталась пробиться сквозь дремлющее сознание хтонической сущности в голове Хелависы. Но та безмятежно спала с застывшей улыбкой на губах. Что означала та улыбка? Уж не насмехалась ли та над ее беспомощностью? Мелони в отчаянии схватила нож для колки льда и занесла его над спящей. Колебалась она ровно две секунды, и эта ничтожная заминка стала роковой ошибкой. Натали О’Шей распахнула глаза и перехватила запястье Мелисандры. Цвет радужных оболочек глаз Хелависы резко изменились, с бледно-зеленого - на ярко-изумрудный. В зрачках пылали языки пламени. ХИМЕРА! «Химера» больно сжала ее запястье, и нож упал на пол. Второй рукой лже-Хелависа чуть коснулась лба девушки, и та тотчас рухнула в обморок. - А все – таки ты непослушная девочка, - «ласково пожурила» растянувшуюся на полу «Сандру Миллер» кентаврида Астат, - Я же тебе велела – иди спать! Астат поднялась с места, и с великим любопытством стала рассматривать и ощупывать свое новое тело. Она подошла к большому зеркалу и расстегнула блузку, обнажив грудь, улыбнулась и подмигнула своему отражению. - Factum! – сказала она самой «себе» и обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на несчастную жрицу Р’глора. Впрочем, почему – несчастную? Односторонняя «сделка» все еще была в силе. Мелони спала самым крепким, самым счастливым сном на земле. Тело девушки застыло в позе эмбриона. Ее черные глаза, хоть были и открыты, но абсолютно ничего не выражали, кроме вселенской пустоты. Она громко с причмокиванием сосала свой большой палец. И да, она была счастлива…..