Сага о Хэледис

1. Прецеденты на этом не заканчивались. За многовековую историю существования Стены случалось много чего необычного, но чтобы леди — командующая наотрез отказывалась покидать Сигнальную башню, и осуществлять руководство Дозорами прямо оттуда — такого еще не было, равно, как и в новинку было слышать и произносить само словосочетание «Леди-командующая» Однако в Черный замок ей пришлось вернуться, чтобы…принять присягу «брата Ночного дозора». Хэледис возжелала сделать это в Септе, стоя пред Ликами Семерых. «Вот до чего я докатился! Я, античный кентавр, в теле убитой и воскрешенной женщины со „стертой“ личностью, стою перед изображениями чужих богов, и даю обет защищать „царство людей“! Я, кто всю сознательную жизнь презирал род людской, считая этот вид лишь экспериментальным „мясом“ для Олимпийцев!» Я — меч во тьме; я — дозорный на Стене…. Хлор не слышал, но чувствовал сердцем, как гора Олимп сотрясается от оглушающего смеха Громовержца, Аполлона, Афины. Как в Долине, у подножия Парнаса, его создатель и покровитель Дионис, в ярости от нанесенного верным слугою оскорбления, топчет виноградные «гроздья гнева», и по скале текут два ручья — два вина: кислейшее и горчайшее… «Нет никаких богов, — вновь послышался голос сестры, — „Я объехала всю Элладу, была на Крите, Лесбосе, Хиосе. Мерзость запустения… ‚Мартышки‘ создали своих ‚мартышкиных‘ богов. А ‚мартышки‘ — смертны, и, значит, ‚боги‘ их тоже умирают, когда те перестают в них верить. Я — свет, который приносит рассвет; я — рог, который будит спящих…. Что самое смешное — сейчас, параллельно с Травницей, в богороще Зачарованного леса Клятву Ночному Дозору приносила и Игритт ‚Поцелованная огнем‘ — девица из племени Одичалых, которую всю жизнь учили презирать ‚поклонщиков‘ и ненавидеть ‚ворон‘ ‚Да, Наталья Андреевна! Вас по возвращению застигнут вот такие ‚нежданчики‘, — подумал Хлор, по старинке взывая к ложной памяти Хеледир. Хеледир…. Кентавр с горечью выдохнул. Ему снова стало стыдно за себя. ‚Как мог быть я таким слепцом? Почему я не ‚копнул поглубже‘ и не разглядел ее настоящее прошлое? Инициацию провел поверхностно, грубо, и нечего сваливать на ограниченные возможности внутри Саркофага! Ведь когда я вопрошал ‚Чего ищет женщина?‘, та отвечала честно — истины. Ее абсолютно чистое сознание буквально умоляло рассказать ей, кто есть она на самом деле, а я…. думал, в первую очередь, о том, как использовать женщину в своих целях. Да, Астат, признаю — твой брат слепой глупец. И мне уже никогда не стать прежним. Но все, же есть шанс кое-что исправить. Скоро, сестра, очень скоро…“  — Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после неё. Братья хлопают Травницу по плечу. Одни искренне радуются за нее, другие — презрительно насмехаются, перешептываются друг с другом, гадая как теперь ее называть промеж собой — „братом“ или „сестрой“, „мужем“ или „женой Ночного Дозора“ Но Первая Леди-командующая не замечает шуточек за своей спиной. У нее иной груз на душе. Ведь это он, Хлор, дал обет пожизненной службы на Стене, а не Хеледир. „Ну откуда же я знал, что сия честь выпадет нам "обоим"? — успокаивал себя кентавр, — "Это не наша воля, но — воля "народа"!“ ******* Джон Сноу был оскорблен. Леди-командующая взвалила на него основную часть своих обязанностей, а сама заперлась в Сигнальной башне и продолжала вновь что-то там „изобретать“ Бывший наставник дозорных, скрипя сердцем, согласился на повторное развертывание строительства электростанции, бойлерной, систем отопления и канализации. И снова потекли „ручейки“ наемных рабочих — строителей, кузнецов, плотников, бондарей и прочих, возрождая недавно „увядшие ростки“ первичной инфраструктуры, зарожденной на Стене. Должность „технический лорд-командующий“ осталась за Джоном. По сути, он невольно стал правой рукой Травницы, „десницей Леди-командующей“ Боги! Сноу не знал — плакать ему или смеяться. Все встало с ног на голову из-за этих, Иной их забери, „реформ“ и рокировок. Общались командиры посредством служебных записок и других письменных распоряжений. Сие обстоятельство еще больше раздражало юношу. Впрочем, „юноша“ остался в прошлом, он убил в себе „мальчишку“ месяц назад, когда вместе с Игритт вырезал „подчистую“ окопавшихся в доме Крастера мятежных ренегатов. Итак, молодой мужчина был оскорблен. Поэтому последние два распоряжения от лже-Хэледис тот саботировал, ибо назрела необходимость встретиться, наконец, и все обсудить на Малом совете. Встречаться с Травницей-Хлором лично — у Джона не было никакого желания. — Нет нужды в дополнительном наборе рекрутов, — настаивала „Хэледис“ — У нас полно резервов, и я не желаю, чтобы мои наемные квалифицированные рабочие общались с уголовным сбродом! — Но, леди-командующая! — возражал Скорбный Эд, — Служба на Стене становится почетной! Кстати, отчасти благодаря вам. Вы несправедливо заметили, что в Дозор силком доставляют лишь одно отребье и бездомных нищих, которым Йоррен пообещал бесплатную кормежку, крышу над головой и….баб. Малый совет дружно расхохотался. Эд сумел разрядить обстановку. Последней фразой он напомнил присутствующим, как сам попал в Ночной Дозор. Тем не менее, Эд продолжал: — Хвала богам! Прошли те времена. Вы бы, Хэледис, почаще появлялись в Черном замке да сами проводили смотр новобранцев. Гренн! Ну, скажи ты ей — сколько у тебя в последнем наборе „лордов“? — Пока, что три, — подтвердил Зубр, — отличные ребята, неплохие бойцы…  — А у нас, что, где-то война? — съязвила Травница, — Уважаемый мастер над оружием! Я не пытаюсь сейчас нивелировать ваш, по истине, бесценный вклад в защиту Стены от врагов, но, поймите меня правильно. Король не станет терпеть армию, которая ему не подчиняется, а ее численность превосходит его собственную армию. Это раз. Во-вторых — вы, что, по прежнему считаете, что убийцы, насильники, мародеры, воры, растлители так жаждут искупить вину, снося тяготы службы в Дозоре? Вы сами месяц назад воочию убедились в обратном! За 20 лет командования Джиора Мормонта произошло, как минимум, четыре крупных восстания, и все они имели одну общую тенденцию — превышение численности личного состава, то бишь — нарушение соотношения „качества“ и „количества“ человеческого материала. А по сему, прошу мое предложение вынести на дальнейшее рассмотрение. — Так, что же вы предлагаете, леди — командующая? — спросил Джон, демонстративно, позевывая. — Резко ограничить контингент. Оставить пограничные посты на более уязвимых участках Стены, расквартировать по замкам по роте из опытных дозорных, создать контрольно-пропускную систему для входа в замок, а на Дубовом щите поставить заградительный блокпост, поскольку плотина будет введена в эксплуатацию буквально на днях. Вы поняли, что я пытаюсь до вас донести, технический лорд-командующий? — Вы пытаетесь снова наступить на одни и те же грабли, — глаза бастарда блеснули злорадством, — Мы, наслушавшись ваших советов, совершим ту же ошибку, что и Старый Медведь. Хорошо, Хэледис. Ваше предложение внесено на рассмотрение Малого совета. Копию резолюции вам доставит курьер в Сигнальную башню. Будут ли еще какие-либо приказы и распоряжения, командир? „Да ты издеваешься надо мной, лорд Сноу?! — вознегодовала про себя Травница, но вынуждена была с горечью признать, — "Доделегировалась! Развела демократию! Нынче, не приказы — а ‚советы и предложения‘. Супер! Мой приказ ‚выносится на рассмотрение‘! И когда это полу-Старк научился разговаривать таким бюрократическим тоном? Воистину, власть портит хороших людей“ — Нет, приказов больше не будет. Вообще, — отвечала Леди — командующая. Члены Малого совета переглянулись друг с другом и бросили на нее недоуменный взгляд. — У меня осталась всего лишь одна просьба. К тебе, Джон! Помнишь наш последний разговор на выборах? Бастард кивнул, он все понял правильно. — Ты должен поехать со мной в Сигнальную башню, — тихо сказала ему „Хэледис“, когда они остались наедине и никто их не мог услышать, — Я хочу кое-что тебе показать. И еще мне нужен твой дядька. — Не знаю, что ты там задумал, Хлор, — печальные серые глаза бастарда Неда Старка бесстрашно смотрели в зелено-оранжевые глаза кентавра, — Но хотелось бы надеяться, что ты не нарушишь нашего „временного мирного соглашения“, как я, прежде, не нарушил своего обещания. — Джон! — улыбнулся Хлор, наклонился и зашептал ему на ухо, — Я готов уйти. Теперь у меня достаточно сил для „Прыжка“. Но ты и Бенджан Старк должны мне помочь. С этим справятся лишь сильные варги вроде вас. — Ты…ты вернешь Наташу? — Травнице на секунду показалось, что во взгляде Сноу блеснула искорка надежды на возвращение не столько самой „Наташи“, а сколько — любви к Хэледис. — Да, и не только ее….- „проспойлерил“ кентавр. ***** Три всадника покинули Черный замок и двинулись на восток по хребту Стены. Бен всю дорогу сыпал шутками и анекдотами. То ли он пытался таким образом „сгладить острые углы“ между командирами, то ли - самому было весело от приятных воспоминаний о том „медовом месяце“ (недели, если точнее), что они провели с Ренли Баратеоном. Разговор зашел о снах. — Поведайте, любезный Хлор, какие сны видят центауросы? — вопрошал Старк. — Все зависит от ратиовагахтонического аватара, — охотно отвечала „Травница“, — Находясь в истинном обличии, кентаврам снятся их родина, предки, умершие братья и сестры по клану, и даже их Боги. Почти как у вас, варгов — оборотней, с той лишь разницей, что у нас не существует „исторической родины“ в человеческом понимании. Это заложено в нашей генетической памяти, — И на всякий случай уточнил Хлор, — В „памяти крови“ — Вы верите в Богов? И какие же ваши Боги? — продолжал любопытствовать Бенджан. — Все боги в чем-то похожи, — уклончиво ответил кентавр, стараясь не думать о словах сестры на счет спорного существования высших сил, довлеющих над всем живым. Также, Хлор не стал бы подробно рассказывать „волкам“ о своих последних снах. В последние дни его сновидения были весьма тревожными и не предвещали ничего хорошего. В первую очередь это касалось Хеледир и ее „ошибочно выбранного“ аватара — Сергея, который по прихоти Аполлона и, явно, не без вмешательства Купидона, являлся музыкантом группы Астат-Хелависы…. „I donʼt want to start any blasphemous rumours. But I think that Godʼs got a sick sense of humor“* — Как нельзя кстати, пришла ему на ум строчка песни из мира Натальи ОʼШей. В „своих“ снах Хлор видел и чувствовал всю боль и отчаяние Сергея и Хеледир, запертых в одной „тесной клетке“ тела и общего разума. Последнюю мучили угрызения совести перед первым, а еще та боялась, что ложь рано или поздно откроется. Но, что было хуже всего, и Хлор и Астат сие прекрасно осознавали, что, возможно, в данную минуту, в „общем головном мозге“ музыканта из Обратного мира и бывшего менестреля из Браавоса происходят необратимые изменения. Психика обоих сильно расстроена. Дело усугубляли седативные препараты и крепкий алкоголь, что принимала Хеледир, дабы освободить запертый разум Сергея. Повинуясь благородным позывам и чувством вины, та искренне полагала, что только так может спасти хотя бы его одного. Но женщина жестоко ошибалась. Хлор видел на прошлой неделе, по истине, кошмарный сон. Он узрел человеческое безумие в чистом виде. Кентавр за 400 лет успел повидать немало настоящих сумасшедших, но он никогда не пытался „смотреть на мир их глазами“. Но сейчас, независимо от воли, чужие сны наваливались на него с утроенной силой. Хлору снилось, что он стоит в белой комнате, возле настежь открытого окна, голый по пояс. На полу валяются разломанные на куски многочисленные лютни. А те, что остались относительно целыми, он поливает бензином, поджигает, и выбрасывает окно. Затем подбегает к окну, высовывается из него, словно желая понаблюдать за полетом пылающей лютни, и кричит истошным голосом: „ЯБОГПАРЯЩИХВВОЗДУХЕГИТАР!!!“ После чего встает на подоконник. „ВСЕКТОЛЮБИМЕНЯЗАМНОЙ!!! ГОЛОСУЙТЕЗАЛЮБОВЬВОВРЕМЯЗИМЫ!!! И спрыгивает вниз…. Кентавр еще два месяца назад осознал, что Хеледир надо ‚вытаскивать назад‘. Отчасти это была и его вина, но он не мог тогда поступить иначе. Погибли вы все. И женщина бы так и не узнала, кем является на самом деле, и Хлор бы не знал о том, что его сестра жива, но тоже — заперта в чужом теле и разуме певицы из Обратного мира. Если не поспешить, то наступит полный паралич нервной системы Сергея и тот превратится в живой ‚овощ‘, а Хеледир же исчезнет навсегда и в "никуда". Но также кентавр с ужасом представлял, какое будущее ожидают его и Астат, если не восстановись status quo. ****** — А что вам обычно снится? — обратился к своим спутникам Хлор, — По-прежнему бегаете по Волчьему лесу в шкуре лютоволка? Вы можете видеть будущее в своих снах? — Будущее могут узреть лишь зеленовещатели и древовидцы, — объяснял Бенджан Старк, — но за свой дар они платят страшную цену. А мы с Джоном — всего лишь волки-оборотни… — А я в последнее время вообще снов не вижу, никаких, — пробурчал Сноу, хотя до этого не проронил ни слова, — И боги перестали мне отвечать, когда я молился в богороще, после присяги Игритт. — Не обижайся, друг мой, — сказал ему кентавр, — Но боги любят смирение, а в тебе столько гордыни, что она выросла и стала вровень вот этой Стены. Ты мечтал служить в Ночном дозоре, потому что искал славы. И вот — ты ее получил вкупе с властью решать человеческие судьбы. Но ты не рад этому и ты знаешь — почему… — А ты, разве, нет? — ‚волком‘ смотрел на него Джон, — Вообще-то, ‚леди-командующей‘ стал ты, а не я…. Дядя Бенджан громко хохотнул, и не удержался от плоской шутки: — Джонни! Ты горюешь о том, что не стал ‚Леди-командующей‘? Тот ничего не сказал в ответ, отвернулся от обоих, и вообще замолчал. — Ни единой секунды! — ответил на "вопрос-бумеранг"‘ бастарда Хлор. Да, я использовал людей. Их тела, но не души! Я не могу пользоваться тем, что мне не принадлежит! И ты не прав, пытаясь уличить меня в честолюбии. То, что твои Братья сделали выбор в пользу меня, не говорит о правильности или неправильности их решения. Се — вопрос доверия, наставник Сноу! — Вас еще самих не тошнит от философских диспутов? — вмешался, и как раз вовремя, Бенджан Старк, — Надо о насущных делах думать. Джон! Травница! Решайте, как будете делить полномочия, когда вернется ‚настоящая‘ Хэледис! Что будет с электростанцией и всеми этими ‚чудесами‘? Захочет ли Хэледис всем этим заниматься? Тем более, что та, по словам моего брата и Джона - вообще из другого мира. "Травница" промолчала. Не могла же она им сказать, что женщина — не то, что не из Обратного мира, а ее вообще не существует. Физически — да, но ментально — нет. Она была убита и воскрешена своими же убийцами. Ее личность стерта и заменена ложной памятью. Да, и к этому непосредственно причастна Астат. Хлор понятия не имел, что будет чувствовать Хеледир по возвращению назад. Главное, что свою часть Сделки он выполнит, а дальнейшая судьба несчастной женщины зависит только лишь от нее самой. "И вообще, не говори ‚Оп!‘, пока не перепрыгнешь!" — подумал кентавр, и усмехнулся про себя, — „А все-таки голова миссис ОʼШей — это просто какая-то кладезь житейской мудрости! Он изобилует цитатами и поговорками на все случаи жизни. Право, я порой восхищаюсь вами, Наталья Андреевна!“ 2. — Лилли! — воскликнул Джон, когда увидел перед собою невысокую, стройную и симпатичную девушку, в простом, но со вкусом подобранном женском „северном“ наряде, — Да тебя не узнать! Ты стала просто… принцессой какой-то! „Принцесса“ сделала изящный реверанс. — Спасибо, мастер Джон! — сказала Лилли, памятуя, что наставник Сноу терпеть не мог, когда его называли „техническим лордом-командующим“ — Как ваш малыш? — вежливо поинтересовался „Мастер Джон“ — Наш? — девушка таинственно покосилась на Травницу. — А что, у тебя еще один есть? — решил подшутить Бенджан Старк, — Ох, уж этот Сэм Тарли! И тут постарался! — Она имела в виду моего „малыша“ — ответила за Лилли лже-Хэледис. Дозорные растерянно переглянулись между собой, затем — вопросительно уставились на леди-командующую. — Идемте, — повелела им затворница Сигнальной башни, и жестом пригласила последовать за ней. Травница провела их через лабораторию, и, затем они спустились по винтовой лестнице в подземелье, один из секретных ходов которого, вел в древнюю разрушенную Септу — внутреннюю пристройку Сигнальной башни. По иронии судьбы именно сюда предлагал Эддарт Старк отправиться Хэледис, когда та еще была заложницей Винтерфелла. Именно эту, загубленную временем и безлюдьем, Септу, „Сестра Печали“ Хэледис должна была восстановить и служить в ней до конца своих дней. В развалинах храма Семерых царили запустение, мрак, холод и гнетущая тишина. Витражные купола сквозили щелями, из которых настойчиво пробивался тусклый дневной свет и засланные ветром снежинки. Они стояли на лестничном пролете, поскольку пол, кафедра и амвон в храме отсутствовали. Под досками, из щелей проглядывала пугающая чернота пропасти под ногами. Травница зажгла плавучие фонари и стала бросать вниз. Бен и Джон взглянули под ноги и обомлели. Это был бассейн. Бассейн в храме Семиликого Бога! Под полупрозрачной гладью „воды“ (ибо Старки не были уверены, что там действительно была вода, а не та, устрашающего вида, полужидкая вязка субстанция) видны были неясные контуры чего-то огромного и, явно, живого…. — Это ГЕЛИО**. ОНА спит, — сказал Хлор так, как будто это что-то объясняло. Он подвел спутников к какому-то странному прибору, с длинной тонкой трубой, уходящей вниз — в ту жуткую купель под ними. — Загляните в перископ, — повелел кентавр, и Джон, поколебавшись несколько секунд, посмотрел в раструб неизвестного прибора.  — Забери меня тьма! Что это там такое?! — вскрикнул пораженный Сноу. Бенджан Старк нетерпеливо подвинул племянника и тоже прильнул к „перископу“. Взору первого разведчика предстало непонятное существо, размером, примерно, с иббенийского мамонта. Оно имело очертания исполинского коня, как если бы тот спал в позе эмбриона. Но больше всего Бена поразили….крылья! Крылья, что скрывали голову спящей твари, были сложены каким-то хитрым способом, да так, что Старк начал догадываться, каков размах у этих чудовищных крыл.  — Это центаурос? — неуверенно вопросил он, ошалевший от удивления. — Это Pegasus***, — поправил его Хлор и улыбнулся, — Хотя, вообще-то он — девочка…. **** — Поверить не могу, что мне снова придется это сделать! — Бастард Неда Старка задыхался от возмущения, — Я поклялся отцу, что этого больше не случится! — Не переживай, Джон! — увещевал его кентавр, — Ты нужен в качестве „транслятора“. Я буду „передатчиком“. Твой дядька — „усилителем сигнала“ и твоей гарантией возвращения назад. „Приёмник“ вы уже видели, красавица, правда? — По мне так — чудовище, проворчал Бенджан и снова не удержался и заглянул в перископ. — И вы хотите, чтобы я пустил в наш мир вас в этом обличье? Да оно размером с Балериона! — негодовал Сноу. — Неплохая цена за возвращение Хэледис, — спешил напомнить ему Хлор, — Ты же хочешь вернуть возлюбленную, правда? Я вижу это в твоих глазах, Джон! Ты все еще ее любишь, хоть тщетно пытаешься выкинуть из своего сердца. Я вижу, как в нейронах твоего головного мозга лишь при одном упоминании ее имени происходят „красивейшие“ химические реакции, и разноцветные молекулы серотонина, ты не поверишь, складываются в заветные слоги — НА-ТА-ША. И я даже сейчас ощущаю жар восторга, пылающего в твоих венах… — Боги! Я сейчас блевану — прервал „возвышенную“ речь кентавра первый разведчик Ночного дозора, — Давайте уже покончим со всем этим раз и навсегда! Джон! Соглашайся! Ты ничем не рискуешь. Я проконтролирую, чтобы все прошло гладко. Вернем твою бабу, а Хлор пусть катится ко всем Иным на своем „пегасусе“ Без обид, центаурос? — И смерил того взглядом „вечно смеющихся“ серо-голубых глаз. — Да похуй вообще! — ухмыльнулся в ответ Хлор, — Ну, что, как по старинке, „волчий сон наоборот“? Бастард кивнул, встал между дядькой и „Травницей“ и приготовился. Через несколько секунд Сноу окажется в родной Волчьем лесу, и, возможно, увидится вновь с Браном и Арьей. Нужно было всего лишь максимально расслабиться и выкинуть все посторонние мысли из головы. А это всегда сложно, тем более, когда он впервые для себя оказался в роли „транслятора“ „Трансляция“ — это сродни женскому оргазму. Так Джону и Робу когда-то говаривал отец, который, будучи в изрядной подпитии, любил пооткровенничать на столь неудобные темы. Нед Старк объяснял законному сыну и бастарду, что оргазм у женщины — весьма капризная штука. И что стоит ей во время кульминационного момента страсти подумать о какой-нибудь ерунде, вроде — убегающего молока на плите — то - прощай, оргазм. Так было и в случае с „транслированием“ Кентавр же, в свою очередь быстро вычислял в уме время и место назначения. Он вспоминал, как они со стариком Таргариеном провели немало бессонных ночей, изучая его научный трактат об Обратном мире, так и не признанный и даже высмеянный коллегами, учеными — архимейстерами Цитадели. Хлор и Эймон без конца спорили, ругались полушепотом, отстаивая каждый свою точку зрения, и все же успели, перед гибелью второго, прийти к общей формуле. Они сумели точно рассчитать и найти „точку бифуркации“ на карте второго полушария, которую назвали „Порталом“, и экстраполировали ее с лямбдой Предзимнего солнцестояния. И У Хлора на все про все было не так уж много времени, ибо он и покойный мейстер Эймон знали, что Зима наступит тогда, когда произойдет смена „матрицы“ и Портал закроется до следующей Зимы. И только Боги ведают, сколько эта Зима продлится на Большой земле. А еще они установили определенную закономерность в разном течении времени обоих миров. И этого давало определенный шанс кентавру попасть в недавнее прошлое и предотвратить надвигающуюся катастрофу в жизни несчастного „тандема“ — Хеледир и Сергея. Хотя, по чести, Хлор собирался спасти их из данного когда-то обещания женщине — вернуть ее тело. Главной же целью его была — сестра. Ратиовагахтон собрал всю свою, накопленную таким трудом за все эти месяцы, проведенные на Стене, силу в единый сконцентрированный субстрат, и направил его на, скорее всего, последний в его жизни „Прыжок“ И уж если быть до конца откровенным — на три „прыжка“…. Кентавр подождал, пока полностью очистится сознание у „транслятора“ Джона Сноу, затем представил, как он разбегается и прыгает в его голову…. *** ….Серега не спеша потягивал из бокала „Угрюмый Мельник“ и, в мрачном безмолвии, разглядывал Хелавису. Та, естественно, не выдержала затянувшегося неловкого молчания и пристального изучающего взгляда. — Сереж! Надень, пожалуйста, очки. Ты же знаешь, я не люблю, когда на меня так смотрят! — попросила Хэл, нанизывая на вилку корнишон… „Всем спать!“ — приказал обоим — и Сереге и Хеледир кентавр. Затем обжег фирменным „кентаврийским взором“ сидящую напротив него Астат. Та подняла глаза и, похоже, не сразу осознала, что произошло в эту секунду. — Хлор! Ёб твою… — сестрица „ответила“ не менее впечатляющим, пылающим, зелено-оранжевым, взглядом — Твою, кстати, тоже, — мимические мышцы лица Сергея Вишнякова растянулись в беззлобной усмешке, и тот, ласково, на правах старшего брата упрекнул, — Нехорошо так о покойных родителях, Астат. — Какого…? — Надкушенный корнишон вывалился с ее рта на стол. — Кончай притворяться дурочкой, сестрица! — Кентавр чувствовал, как раздражаясь эмоционально, при этом чешется его „новое“ тело, — У нас очень мало времени, соображай быстрей, зачем я здесь! Астат-Хелависа схватила бутылку Сергея и жадно стала лакать прямо из горла. Хлор быстро оценил сей маневр, и перехватил ее руку. Схватка продолжалась примерно полминуты. Во время нее они оба оглядывались по сторонам в поисках невольных свидетелей этой странной сцены. — Так, послушай, перестань „приходить во тьме по собственную душу“! — Прием был рассчитан наверняка. Астат ослабила хватку, плюхнулась на место и, опешивши, уставилась на брата в столь необычном обличии. — Убирайся-ка к Аиду, братец! — зашипела на него лже-Хелависа, — И оставь меня, уже, наконец, в покое! — Астат! Еще минуты три-четыре, и мозг этого человека не выдержит. Тут еще кое-то есть, и все благодаря тебе! — МНЕ?! — было не похоже, чтобы та притворялась. Стало быть, сестра еще не в курсе… — Говори тише! Того гляди стражу позовут и тогда - "пиши-пропало", — все еще озираясь по сторонам, повелел кентавр. Та лишь презрительно фыркнула. — Говори на латыни, раз боишься! Чего ты опять приперся по мою душу? — Кентавриде, похоже, очень нравился диалект местных аборигенов на этой планете. — Мы уходим. Вместе. Сию минуту. — Куда? — в голосе „Хелависы“ звучала нечеловеческая усталость и, даже, отчаяние. — Ты знаешь. Мы не раз с тобой это обсуждали! — О, Деус Олимпус! Не начинай все сначала, зануда ты эдакая! Лучше скажи, кто еще в этой несчастной головушке? — указательный палец лже-Хелависы нацелился на „его“ лоб. — Двойник Натальи ОʼШей — Хеледир, и не говори, что тебе ничего о ней неизвестно! — Да все я знаю, лишь одного понять не могу — какого хрена ты ее не инициировал? — Сестрица! Давай потом об этом поговорим. Сейчас тебе надо срочно решить, со мной ты или нет? — Я…- на глазах „Хелависы“ выступили слезы, — Я не могу так, понимаешь? Ты это ты, я это я…. Я не знаю, что ждет нас… — ЗАТО Я ЗНАЮ, ЧТО НАС ЖДЕТ! — рассвирепел кентавр, подскочил с места и приблизил лицо своего аватара к лицу аватара Астат, — Через минуту нервная система это мужчины посыплется, словно карточный домик, и даже, если я успею, сие — Just question of time! Месяц - другой и произойдет то же самое с ним и Хеледир! Ладно, допустим, тебе не жаль ни того ни другого, — найдешь себе еще одного музыканта. Но подумай о себе, сестра! Сколько лет проживет это тело? Я уже вижу, как оно медленно стареет. У твоего аватара проблемы с сердечно -сосудистой деятельностью, с почками, с опорно-двигательным аппаратом. Эта Хелависа — уставшая от жизни, издерганная женщина, болтающаяся между двух стран, как мы — меж двух параллельных миров! Сколько боги ей отмеряли, как ты считаешь? 20 лет, 30? Ну, предположим, 40! Но, что для нас, гиппоантропоморфов, 40 лет? Всего лишь миг в сравнении с вечностью! Астат плакала навзрыд. То ли от жалости к самой себе, то ли от того, чем стращал ее брат - самым кошмарным сном ратиовагахтонов. — И ты только представь, — продолжал терзать ее душу Хлор, — Последнее, что ты видишь в своей никчемной земной жизни - как тебя опускают в сырую землю, лица твоих лже-друзей, лже-коллег, лже-детей. А ты все видишь, чувствуешь, осознаешь. А после того, как тебя закопают — будешь видеть, и чувствовать лишь одно дыхание и движение слоев земли, и ровно столько, сколько Боги отмеряли этой планете! -А ты и впрямь веришь, что Портал существует? — размазывая слезы по щекам, вопрошала сестра, — Но, что если Эймон Таргариен ошибся, Хлор? И мы окажемся снова в том кошмарном мире, и уже в одной плоти?  — Ты знаешь, что только так можно пройти через Портал, — мягко, с любовью в голосе, отвечал кентавр, — Пройдет только один и лишь единожды. — Ты думаешь, что сможешь обмануть создателей Портала? Неужели боги настолько глупы, что не почувствуют обмана? — Кое-кто еще недавно заверял меня, что не верит в Богов, — усмехнулся брат, — В любом случае, пока не увидишь — не узнаешь наверняка. Выбор у тебя не велик. Ты со мной? — И Хлор, впервые за 100 лет их взаимной антипатии протянул ладонь, пусть не свою, но все- таки протянул…. 3. Первым очнулся Джон, и обмякшее тело Травницы само упало в его распростертые объятья. Зрачки ее все еще были закатаны назад. Тело ее сотрясала мелкая дрожь. Сноу обернулся, ища глазами дядю Бенджана. Тот стоял, полу-свесившись с перил лестничного балкона и с интересом вглядывался вниз.  — Племяш! Ты должен это видеть! — позвал его первый разведчик. Сноу бережно положил полу-живую, полу-мертвую Хэледис на доски и присоединился к Старку. Дядька не соврал. Зрелище стоило того, чтобы посмотреть. „Жидкость“ в бассейне забурлила, запенилась, окрасилась ядовито-зеленым свечением, и Pegasus медленно выплывал на поверхность. Он с мучительным скрипом и скрежетом пытался расправить свои гигантские крылья. Раздался громкий всплеск воды, и капли вязкой коллоидной жидкости обрызгали лица дозорных. Исполинский крылатый конь… или лошадь по имени Гелио, если верить центауросу, дала первый взмах и повисла над своей бурлящей „колыбелью“ — FACTUM! — Стены храма задрожали от жуткого громоподобного гласа чудовища. Хотя, нет, ничего чудовищного в Пегасе не было. Наоборот, существо было прекрасно в своей истинной природе. Кожа Гелио буквально сияла, озаряя это мрачное место своей ослепительной белизной. Размах крыльев ее был, по истине, впечатляющим. Морда лошади, хотя язык не поворачивался назвать этот изящный, мускулистый плавный изгиб шеи с восхитительной золотистой гривой, переходящий собственно в белоснежный лик Пегаса с пылающим взором „апельсиновых“ глаз, устремилась в сторону Старка и полу-Старка. Гелио повисла примерно над уровнем лестничного балкона, делая осторожные взмахи крыльями, дабы не задеть несущие сваи, чтобы дозорные не упали вниз, прямиком — в белковый „бульон“ — Прощай, Хлор! Не поминай лихом! — весело закричал Бенджан Старк, и отчего-то стал пританцовывать от внезапно нахлынувшей на него радости, — Джон! Иди сюда! Мы сделали это! Дядька обнял племянника, так, словно те выиграли битву с превосходящими силами противника. А Сноу тем временем не сводил глаз с пегасиды. Он был уверен, что Гелио смотрела прямо на него и…улыбалась. Хотя, нет, это невозможно! Лошади, с крыльями или без, не могут улыбаться!  — Homo amorem quaerit! — еще раз прогремел голос Гелио, и Джон, к своему нескрываемому удивлению, отчетливо услышал и понял каждое слово в этой фразе на неведомом языке. Глас пегасиды был странный, словно говорили одновременно двое или, даже, трое. — И вам не хворать! — все же ответил наставник Сноу, смущенно улыбнулся и добавил от себя, — Идите с миром, центауросы! Пегас резко взмыл ввысь, разбил витражные стекла куполов Септы и устремился прочь, в бело- серые "кудели" снежных облаков Крайнего Севера. Несущие сваи лестницы угрожающе зашатались, сверху сыпались осколки витража, сгнившие деревянные балки, на которых когда-то висели колокола. Нужно было торопиться. — Сваливаем отсюда ко всем Иным! — закричал Бен, — Забирай свою кралю и уходим! Джон взвалил на плечи Хэледис, крякнул от непривычной тяжести ее тела и поспешил за дядькой. — Давай, пособлю! — пришел тот на выручку, - Что-то больно разъелась ты, Первая Леди-командующая Ночного дозора, — закряхтел, заворчал первый разведчик, — Странно сие! Племяш! Ты когда-нибудь вообще видел, как она принимает пищу? Я — ни разу. „Племяш“ молчал, как всегда думая о своем. А думы его были невеселыми, несмотря на чудесный, словно сюжет детской сказки, исход всего произошедшего с ним за последние несколько месяцев. „Она будет находиться в таком состоянии — как минимум несколько дней“ — Джон вспомнил про свой „первый раз“, когда он „влез“ в ее голову по велению ненавистной мачехи. И ему снова стало стыдно за себя, хотя и не понимал почему. Он, Бенджан, и даже центаурос — все приложили усилия, чтобы вернуть Хэледис. Но куда? В мир, в котором ей нигде нет места? В мир, который ее отринул и проклял? Старки перенесли почти бездыханное тело женщины в лабораторию Травницы, положили на стол, перевели дух и весело перемигивались друг с другом. — Как ты думаешь, дядя, нам поверят? — спросил Бена бастард его старшего брата. — Да вот не по хуй! — выматерился словно деревенщина, первый разведчик, — Главное, что все живы — здоровы. Где эта Лилли, задери ее лютоволк?! Где вино? Я хочу надраться как свинья! — Жаль, что Сэм не видел того, что видели мы, — лишь ответил на это технический лорд-командующий. Они переглянулись и громко расхохотались. Сэмвелл Тарли был далеко отсюда, наверняка в тысячах милях от Стены. Леди — командующая Хэледис написала рекомендацию и отправила своего лучшего ученика в Старомест, в Цитадель - учиться на мейстера. **** Гелио забиралась на средние слои атмосферы — стратосферы и стратоопаузы, и абсолютно не чувствуя обжигающего холода и недостатка кислорода, пикировала вниз со скоростью ветра. И это было волшебно! Гелио не ощущала себя Гелио, как не ощущали себя чем-то „отдельным“ ни Хлор, ни Астат. Они были единым целым организмом. Единым и неделимым. Они стали настоящей Семьей, о которой оба мечтали много лет, после стольких тщетных попыток зачать потомство, восстановить преемственность всех семи кланов, и возродить расу кентавроидов, вступая в противоестественные связи с людьми, драконами и другими животными. Та часть Гелио, которую раньше называли Хлор рыскала по всему свету в поисках другой ее части — Астат, дабы исполнить предначертанное и стать основоположниками Первого Клана - родителями Гелио и ее брата — Гидраргиума. Но этому воспротивились сами Боги. Время от времени Гелио слышала голоса своих "Инь" и "Янь", что бурлили в ее крови. Те постоянно спорили, ругались, дрались, но всегда — примирялись, и вновь сливались в блаженное Триединство. Пегасида снисходительно заглядывала в собственную душу и „ставила к стенке провинившихся детей“. Астат и Хлор на время замолкали, но вскоре, убедившись, что "матери" нет до них никакого дела, вновь продолжали свои бесконечные "дискуссии" - Почему именно так, а не иначе? — кричала Инь? — Потому что это ТАК, А НЕ ИНАЧЕ! — ответствовала Янь — Чего ищут кентавры? — доносился откуда-то сверху строгий голос Гелио, снова застав своих „детей“ за шалостями. — Centaures veritatem quaerit! — хором пищали Инь и Янь. И Гелио обнимала обеих, прижимала к своему пылающему сердцу, и те на сутки забывали Quid est veritas. И вот, они достигли Портала. Пегасида изящно спланировала на малюсенький островок посреди бездны великого океана, что они пересекали целую неделю. — CLAUSA! — приказала своим "непослушным детям" Гелио и стала оценивающе разглядывать заветную Дверь в другой мир. Она была несколько разочарована. Портал оказался всего лишь маленьким шариком черно-матового цвета, размером с голову "гомосапиенса". Шар висел в воздухе неподвижно, опять же - приблизительно на расстоянии человеческого роста относительно земли, и издавал еле слышное жужжание. Все в этом шарике говорило о том, что он был создан "мартышками" и предназначался "для мартышек" Гелио просунула свою любопытную мордочку в глубь шара и не ощутила ничего, кроме мертвого вакуума и всепоглощающей тишины. Она осторожно обошла Портал и заглянула в него с другой стороны. На этот раз картинка была куда занимательней. Она видела слепящий серебристый свет "сбегающихся" в одну точку мириад звезд и галактик. Гелио высунулась обратно. Она все поняла, когда еще раз заглянула в шар из того же самого места. Портал - был всего лишь дверью, ведущей в тоннель, соединяющий два параллельных мира, связанных меж собой "пуповиной Мироздания". Те, кто построил эту машину, знал толк в квантовой физике и рассчитывал путешествовать во времени, но, как всегда, упустил нечто тривиальное, но - важное... "Стало быть, однозначно, высшие приматы из параллельного будущего! - улыбнулась себе пегасида Гелио и взмахнула золотистой гривой, - "Ну, что ж, по-крайней мере есть цель у моего бесконечного существования - запечатать эти Врата, никого не впускать и не выпускать, ни людей, ни богов. Теперь я - бог и страж обоих миров! ***** Пегасида Гелио не спешила. Ей некуда было торопиться. Она ЗНАЛА. Знала до единой миллисекунды, когда закроется Портал лишь с "этой стороны" - и в этом мире наступит Долгая Зима. Инь и янь снова „закопошились“ в ее кровяных тельцах, и она чувствовала, что не сможет обмануть Провидение. Ее "дети" не понимали, почему она не может пройти через Портал. Она не могла этого сделать, не сбросив неприкаянные мятежные души, что она несла в себе. Сделай она это - то уничтожила бы части себя самой. Можно отрезать руку, ногу, но те голоса, что звучат в ее голове, крови, невозможно заглушить, как невозможно заглушить крики разыгравшихся детей. А по сему Пегасида Гелио выбрала единственное правильное решение. Она сложил крылья за спиной и примостилась буквально в нескольких сантиметрах от Портала. Она решила вздремнуть. Ненадолго. Всего лишь на какую-то "жалкую" Вечность. А в это время Инь и Янь, бывшие Астат и Хлор, истошно кричали, испытывая настоящие „танталовы муки“. Казалось бы, вот она заветная Дверь в иные миры! Но они могли лишь беспомощно взывать к своим богам, придуманных, по их недоразумению, „мартышками“. Но как, известно „мартышкины боги“ — тоже смертны, поэтому глухи, слепы и равнодушны к их мольбам…