— И кто этот бездарный демон, стащивший приглашения и засунувший их к черту на кулички?! Да где в этом доме они вообще могут быть?
Утро у Дженнифер началось так себе, учитывая донесшийся из ближайшей комнаты истошный вопль Мартина. И, кажется, он был чем-то раздражен, да нет, просто взбешен! Еще бы: заблаговременно тщательно рассортированные им приглашения на благотворительный бал Дженнифер, еще вчера мирно лежавшие на столике (Скорсезе сам их проверял, честное магическое!), куда-то пропали. А самое ужасное, что Мартин мог и не заметить пропажи, если бы не зашел в комнату в поисках образца какой-то ленты для украшения сцены. И, разумеется, эта ленточка стоила чуть ли не как целый стол, но разве кого-нибудь из магов это останавливало? Конечно же нет, видимо, как и суматошный беспорядок в доме. Тогда-то Мартину и пришла идея занести к Дженнифер еще и приглашения, чтобы она лично оценила его работу, и тогда-то он и узрел весь масштаб катастрофы: они пропали! К счастью для мага, больше испытывать его терпение сегодня не стали: из-за неплотно прикрытой двери пришёл незамедлительный и возбуждённый ответ.
— Поищи во-он в той вазе, — беспечно заявила дверь, явно забыв, что прозрачной не является, и жесты сквозь нее не видны. — Кажется, они сами туда закинулись… Случайно, — Шарлиз (а раздавшийся из соседней комнаты голос принадлежал именно ей) слегка замялась на последней фразе, нервно хихикнула и постарались побыстрее скрыться с места преступления. По крайней мере, судя по торопливым удаляющимся постукиваниям каблуков, дело обстояло именно так. Или же она просто незаметно телепортировалась, нарочно для вида перед тем позвенев каблуками. С нее станется, тем более, что сталкиваться с праведным гневом Мартина не хотел никто.
Скорсезе чертыхнулся и, проклиная всех новых и старых врагов, направился к вышеупомянутой вазе, нарочито угрюмо шаркая, чтобы его услышала Шарлиз. Только вот не сразу осознал, что понятия не имеет где ее искать. Нет, обыскать весь дом Лоуренс — идея несомненно занятная и привлекательная, но Роберт точно ее не одобрит. Как и сама Джен. «Да и то, что ты роешься в ее вазах — тоже», — усмехнулся про себя Мартин, волчком крутясь на одном месте, как попавший в лабиринт-ловушку маленький зверек, и немного растерянно осматриваясь по сторонам. Поговорить с Шарлиз, что ли? Но тут же себя осек: пока рядом Энн он зарекся не использовать любую магию. Пусть она и не знает о существовании телепатии и почувствовать ее не в силах, но мероприятия все равно выходило крайне рискованным. И раз уж дал обещание, хотя бы с ней побыть обычным человеком, почему бы его не выполнить? Это же сродни приказу. Приказу весьма привлекательной и излучающей доброту девушки.
Мысли об Энн, которая сейчас где-то на первом этажа обсуждает с Джен все тонкости предстоящего бала, вызвали у него легкую, ностальгическую улыбку. Как же была прекрасна жизнь, пока он не подозревал ни о магии, ни о чудовищах, ни о том, что является одним из них… Скользнув взглядом по зеркалу, он заметил, что нахмурился, и торопливо одернул себя, встряхнув кистями рук. В душе что-то екнуло, как у улученного в преступлении, и он, натянув улыбку, поспешил вернуться к поискам вазы. Спину пару раз передергивало от чувства, будто за ним постоянно кто-то следит. Кто-то влиятельный, властный, чья власть распространяется намного дальше привычного ему мира, а главное — эфемерный. Будто он здесь и не здесь одновременно. И почему-то у него были светлые волосы, густо накрашенные черным глаза и по-королевски пренебрежительная улыбка пухлых губ. А еще странное ощущение постоянного бегства, бегства длиною в жизнь не отпускало.
К счастью, небольшая бежевая ваза нашлась быстро в углу комнаты, среди других горшков с цветами, и Мартин разом повеселел. Сзади словно исчезла невидимая рука, почти дотянувшаяся до него, невеселые мысли улетели. Вместо них появился плохо сдерживаемый смех. Иначе смотреть на представшее перед ни «творение искусства», гордо именующее себя вазой. было невозможно. Из неё живописно торчали искусственные ярко-оранжевые веточки с претензией на экзотическое растение — броское пятно всей обстановки. Мартин тяжко вздохнул. Эх, неужели теперь придётся выуживать их оттуда? Хорошо хоть эта вазочка чисто декоративная, возни меньше. А то перспектива быть мокрым и исколотым с утра пораньше его вообще не радовала.
Тем временем из коридора внизу раздался грохот чего-то упавшего, затем последовали приглушённая ругань, раздраженное шипение и многозначительное «Черт…» Лоуренс. Причем сказанное очень красноречивым тоном, включающим в себя все нецензурные слова на свете. Мартин не удержался от лёгкой и немного злорадной улыбки: хотя бы не у него одного сегодня с делами не ладится. Ладно, пошутить над друзьями он еще успеет, когда спустится вниз, а пока стоит приступить к операции «Возвращение украденных драгоценностей, то есть приглашений». И Мартин, сокрушенно вздохнув («Ну, почему заниматься этим делом должен именно я»?) с деловитым видом запустил руку в вазу, наивно надеясь скоро нащупать там дорогую лоснящуюся бумагу.
Так что же сегодня происходило в доме Дженнифер, раз суматоха поставила на уши всю округу? Всё до банальности просто и прозаично: Джен с головой нырнула в подготовку благотворительного бала, а вместе с ней и свита Тёмных в полном составе (куда им деваться-то было). Энн тоже не смогла остаться в стороне («Пропустить такое громкое событие — выше моих сил», — она патетически всплеснула руками, умилительно закатив глаза) и включилась в работу с ещё большим энтузиазмом, чем Джен. Каждый день уже в течении двух недель весь «Комитет по организации праздников, или Орден ангела» (так нарек весь состав волшебников (и не очень) находчивый Джош, на что Эмбер закатила глаза) собирался у Джен дома, выбрав его как секретную штаб-квартиру. Первым вариантом был замок Темных, но Роберт ту же отверг это предложение: он еще помнил, как иногда передергивало Джен при виде устрашающей махины. А вот само жилище молодой актрисы нашел весьма комфортабельным вариантом. Джош с трудом удержался от комментария по поводу виду этого комфорта, но его прервал испепеляющий взгляд Роберта. И непроницаемый — Киану (да, и он с согласия Шарлиз был тут же, как и почти на всех собраниях Темных), который ясно намекал, что мечется между Светлыми и Темными не для того, чтобы слушать о чьих-то любовных похождениях. Кстати о них: на время пребывания Энн было решено ограничить использование магии, чтобы она ни о чем не догадалась. Впрочем, Хэтуэй и сама несла в себе капельки противоречивой аристократической магии, о которой Джен убедилась с первой совместной планерки бала.
Энн учла прошлые уроки и теперь чуть ли не с самого утра дежурила у дома Джен, нетерпеливо постукивая каблуками по тротуару в ожидании хозяйки. Хэтуэй то и дело бросала завистливые взгляды на прохожих с мороженным, маячивших перед носом. Ещё бы, ведь температура с каждой минутой всё повышалась, а заявилась на место действия Энн аж на час раньше. Девушка тихо хмыкнула, впившись глазами в мелькнувшую у соседнего дома блондинку: она попивала прохладный лимонад.
Черт, ну, почему ей в голову пришла дурацкая идея поиграть в паиньку? Надо было как обычно культурно опоздать. Ничего, Мартин-то привык, значит, и Джен свыкнется тоже. Но нет почему-то она решила, что стоит извиниться перед Джен и всё-таки прийти вовремя. Ей так понравилось общаться с этой оптимистичной пацанкой, на удивление сочетающей в себе хороший вкус и острый язычок. Она выглядела настолько чуждой этому выкрашенному ложью миру, что тут же привлекла внимание Энн.
Именно в таком состоянии её и застала изумлённая Джен, вынырнувшая из-за поворота под руку с Робертом.
Они остолбенели, ошарашенно глядя на пытающуюся казаться беззаботной Энн. На самом деле она уже была готова грызть локти от скуки, невыносимой жары и злости на свой глупыйй порыв сделать кому-то приятное. Боже, и какой момент упустили родители в её аристократическом воспитании? Заметив наконец Дженнифер, она встрепенулась (даже воодушевленное выражение лица не пришлось строить, эмоции были абсолютно искренними) — крупные глаза вспыхнули искрами — и чуть ли не бросилась на шею Джен. Но в конечно итоге всё же решила, что, сгорая от энтузиазма, броситься в дом — более обдуманное решение.
Примерно так началась первая «рабочая» смена совместно с Энн, и Джен с каждым днём всё больше и больше впадала в легкий ступор от её настроя. В хорошем смысле, разумеется.
Она встречала мало хороших людей среди богатеев, а особенно среди детей богатеньких родителей, так что никак не могла свыкся с мыслью, что Энн Хэтуэй — одна из них. Слишком непривычно видеть сочетание изнеженности и самоиронии, избалованности и страстного желания помочь.
Правда, не все разделяли восторгов Джен. Особенно не входящие в круги актеров люди.
Некоторые сотрудники кампании по организации банкетов начинали заметно нервничать, когда в их поле зрения попадала Энн: тушевались, никли, начинали что-то мямлить, чуть ли не дрожа от страха, и стремиться поскорее убраться отсюда. Нужного эффекта эти манипуляции обычно не возымели. Энн раздражалась ещё больше и ни капельки этого не скрывала, превращаясь в настоящую сумасбродную и тщеславную мадам. Губы обиженно кривились, глаза сужались, и в них вспыхивал испепеляющий огонёк, а на хорошеньком лобике пролегала угрожающая морщинка — Энн злилась, очень злилась и спуску никому не давала. Мартин нарочито печально вздыхал, закатывая глаза и делая своей девушке бодрящие намёки, а Джен тихо хихикала в ладошку, наблюдая за этими милыми странностями.
У Энн их вообще было много, а подмечать их — одно удовольствие для Джен. Она всегда сначала обращала внимание на поведение людей, их внешний вид, пытаясь заранее считать всю нужную информацию и узнать нового знакомого получше. И чем больше она узнавала Джен, тем больше она к ней привязывалась. В копилку забавных воспоминаний Лоуренс добавилась ещё дюжина.
А уж как Энн бралась за работу… О, это достойно отдельной песни. Лоуренс просто поражалась энергии Хэтуэй, которая была готова без отдыха носиться туда-сюда, уверенно командовать и окидывать всех и вся оценивающим и слегка капризным взглядом. Она могла замереть перед фрагментом ткани для занавеса у сцены, пристально изучая каждый миллиметр с таким серьёзным видом, словно над диссертацией работает.
Дальше — больше. Внимательный взгляд на модель, выпытывающий на работника (с лёгким оттенком презрения и обещания испепелить на месте, если ей Энн не понравится), снова на модель, снова на работника, чуть похмуриться, деланно задуматься — и всё, теперь можно выносить вердикт. Если Энн применяла эту схему — решение однозначно было положительным. Она обожала поломаться перед тем, как снизойти до умилительно-снисходительного «Нам это подходит». А вот отказывать предпочиталась громко и с размахом. Чтобы наглец понял, насколько глубоко он оскорбил чувство стиля её и Джен.
И Мартин в такие моменты любовался ей, как самым лучшим чудом в своей жизни. На радужке застывала улыбка, расходясь тонкими морщинками в уголках глаз, губы восторженно приподымались — он был счастлив. Когда он был рядом с Энн, то забывал обо всех неприятностях, о своём тёмном прошлом, чувствовал себя обыкновенным и самым лучшим на свете человеком. И именно сейчас ему хотелось снова её увидеть и гордо продемонстрировать добытые в бою приглашения.
Сбежать вниз не составило труда — всего-то пару минут торопливым шагом. Мартин шёл, забавно перескакивая через ступеньку, и на его лице сама собой появилась торжествующая улыбка. Он уже предвкушал, как Энн посмотрит на него широко раскрытыми, с сияющими звёздами, глазами, хлопнет в ладоши и тут же деловито примется за дело. Разумеется, с его приглашениями. Окрылённый этими мыслями, Мартин спрыгнул на пол широкого холла и направился к ближайшей приоткрытой двери. Резко замер перед ней, оправляя рубашку и элегантный галстук-бабочку: решил прихорошиться перед тем, как встретит Хэтуэй. Глубоко вздохнул, встряхнулся, постучав пальцами по бедру, и, собравшись с мыслями, решительно распахнул дверь.
Нога уверено ступила на пушистый ковёр цвета кофе, прикрывавший пол «под дерево». Яркий свет из широко открытых окон осветлялся ещё больше благодаря цвету стен: белым со специально размытой росписью в виде кирпича на двух из них. Потолок будто бы сколдованный из отделанных снежных досок придавал комнате какой-то особый доверительный шарм, люстра в виде скрученной изумрудно-золотой спирали позвякивала от порывов легкого ветра… В общем, помещение, как и весь дом был типичным зданием в стиле лофт, но со своей изюминкой. Возможно, Джен за пару месяцев уже успела передать ему свою энергию. Скорсезе нечаянно улыбнулся: ему, как и Роберту, всегда нравилась такая уютная обстановка, веющая стариной.
Где-то рядом слух резанул взбешенный голос, явно в сотый раз втолковывающий кому-то одно и тоже.
— Какого черта вы принесли нам этот занавес, если мы заказывали бордовый? Вы там все ослепли, что ли? А что за цвет у сцены? Да я вашему умельцу руки оторву! За что мы платим деньги? — вопль Леонардо был слышен за километр, а может, даже дальше.
— Лео, милый, успокойся, дыши, — постаралась поддержать его Кейт, подняв обеспокоенный взгляд из-за папки с эскизами. Лео замолчал на мгновение, сделал вид, что задумался, и… снова начал ругаться, заметив в украшении ещё что-то не то.
Впечатлительный Скорсезе аж вздрогнул. Прямо на благородно-сером диване, уголочком разместившимся аккурат посередине комнаты, в окружении салатовых и бежевых подушек расположился перед компьютером сосредоточенный Леонардо. Он с такой силой вцепился, стиснув зубы, в белый журнальный столик с ноутбуком, так что он иногда подрагивал. Кейт иногда бросала на него многозначительные взгляды, нарочито громко вздыхала и закатывала глаза, качая головой: видимо, Лео часто бывал близок к провалу. Мартин удивлённо вскинул бровь. Серьезность и Леонардо живут на разных полюсах и никогда не встречаются (и думают о такой возможности наверняка с ужасом), разве что по праздникам за выпивкой у гигантского стола. И что на его голову упало сейчас? А всё просто: ДиКаприо вёл переговоры с компанией украшающей сцену и зрительный зал через Интернет и решил подойти к делу со всей ответственностью (по крайней мере, внимательный надзор Кейт не давал ему возможности оплошать).
Позади дивана находился коричневатый столик, где Дэвид, сидя на бело-серебряных стульях с широкими сиденьями, придирчиво рассматривал только что поступившие из фирмы цветочные кашне. Они вперемешку стояли и на столе, и на белоснежном комоде с верхом цвета соседнего столика, создавая причудливое сооружение вроде Пизанской башни. Эмбер с Джошем под прикрытием бедновато-палевой жалюзи изучали разложенные на подоконнике модели салфеток. Джош ежеминутно поднимал обеспокоенный взгляд вверх: шторы символически держалась на двух чёрных тесемках и грозились при любом случайном прикосновении (достаточно было слегка дёрнуть за одну из ниточек, чтобы привести в движение механизм) упасть прямо магам на голову. Эмбер, заметив это, легонько толкала его в бок и подсовывала ему очередную салфетку в форме леденящей или другой неведомой зверушки. Притом очень странной, дизайнеры постарались на славу своей больной фантазии и больших денег. А вот Энн, к сожалению, пока было не видать.
Но это были ещё цветочки. Прямо перед Мартином открылась весьма занятная картина. Прямо посреди комнаты возвышался импровизированный подиум. Ярко-красный, он сиял в пересечении солнечных лучей и бликов люстр, а по краям его украшали матовые лампочки. Они горели мягким, успокаивающим светом, как и все лампы в этой комнате. И на этом подиуме стояла Дженнифер, облачённая в новое платье, а вокруг неё суматошно хлопотала Эмма. Она тоже примчалась вместе с Дэвидом, как только услышала о готовящейся шикарной вечеринке. О. Рассел сначала поупирался для вида, попытался отшутиться, что его растения или завянут (в худшем случае) или (в лучшем случае) кого-нибудь съедят, но потом всё же сдался на милость жены. Его услуги флориста очень приходились для создания экзотических цветочных композиций прямо из ничего. Разумеется, Мартин замер у стены и чуть усмехнулся: Энн всегда умела вписать нужный аксессуар в любую обстановку. И не важно, это предмет интерьера, модная штучка или человек.
Но сейчас Энн благородно отступила в сторону, предоставив Эмме полную свободу действий. Все-таки у Уотсон, как у настоящей француженки, был вкус в одежде, да и дизайном девушка увлекалась. Как, наверное, поголовно и все во Франции. Она безошибочно подбирала нужные аксессуары, подчёркивающие и скрывающие ровно то, что нужно, пристально оценивала качество ткани и была готова хоть день напролёт сидеть за кропотливой работой. Правда, Кейт — она сама разрабатывала новую линию одежды — с трудом смогла поделить трудовое время с Эммой. Пару раз они врывали работу друг у друга, но позже пришли к соглашению: Эмма вносит французский изысканный шарм, а Кейт следит за практической составляющей.
И, судя по картине, которую наблюдал Мартин, план сработал как нельзя лучше. Эмма с напряжённо закушенной губой, пригнувшись почти к самому полу, «колдовала» над подолом платья Джен: втыкала в него булавки, то уменьшая, то увеличивая длину юбки. В её по-лисьи лукавых глазах плескался азарт и непоколебимая решимость закончить-таки платье до конца дня. Руки Эммы работали, как запрограмированные, мелькали в воздухе быстро-быстро, подобно фехтовальной шпаге; казалось, они существуют отдельно от неё. А Кейт следила за работой издалека, прислонившись к стене с ободряющим видом, будто в любой момент была готова дать нужный совет. Изредка она наклоняла голову и сверялась с эскизом — её аристократичные пальцы уверено сжимали открытую на середине красную папку.
Вокруг царила полнейшая суматоха. Остальные члены команды Тёмных сновали туда-сюда, мельтешили перед глазами и усиленно старались перекричать друг друга. Воздух буквально трещал по швам от переполнявшего его гвалта и напряжения, так что казалось, стоит случайно вытянуть слишком далеко руку — и он разлетится на атомы. Всё двигалось, бежало, говорило и возмущалось, что вот это и ещё вон то идёт не так, это нужно улучшить, а это вообще выкинуть к скиту и от греха подальше.
— Так, подожди немного, ещё пару минуточек… — сосредоточенно пробормотала Эмма, уткнувшись носом в ткань и в очередной раз приподымая подол. Уотсон уже целый час как старалась выбрать оптимальную длину, но её требовательная всё никак не сопла определиться.
— Эмма, я не сомневаюсь, что беседовать с моим платьем — очень увлекательное занятие, но я я как-то больше по части общения с живыми людьми, — весело подколола её Джен, чуть обернувшись к ней. Уголки губ приподнялись в улыбке, а на лице сверкнул неподдельный задор.
— Я больше по части работы с людьми, не мешающими мне, — по-доброму укорила её Эмма, резким движением возвращая голову Лоуренс в первоначальное положение. Ой.
— Ау… — зашипела Джен от неожиданности, передернув плечиками. Прикусив губу, она провела рукой по затёкшей шее, которая теперь ещё и болела. В ответ Эмма ощутимо дёрнула её за платье, призывав к порядку. — Ладно-ладно, я снова превращаюсь в милую девочку и постараюсь продержаться больше пятнадцать минут.
Вздохнув, запрокинула голову, полностью отдавшись под власть Эммы. Господи, кто же знал, что работать моделью так сложно? А ведь она только пару часов постояла в одной позе, а как же тогда изводятся профессиональные модели? Они же целый день так крутятся, бедные… Хотя крутиться правда было бы легче, чем постоянно пытаться сохранить одно и тоже положение, когда твоя спина уже нещадно ноет. Ещё и шея затекает, и ноги устают… От этой мысли плечи отозвались легкой ноющей болью, и Джен осторожно потоптала носком подиум. Хорошо ещё, что Эмма с Кейт — асы своего дела и ни разу не воткнули в неё булавку. Джен тихо прыснула, прикрыв рот ладошкой, и тряхнула светлыми волосами. Тогда бы примерка превратилась в настоящую игру на выживание.
Внезапно дверь широко распахнулась и в неё ядерной ракетой влетел молодой человек, неся на галантно вытянутой руке поднос с несколькими полными бокалами.
— Прибыла дегустация шампанского! — торжественно объявил вошедший официант и выпятил вперёд грудь. «Точно на параде», — усмехнулась про себя Джен.
— Я пытался их остановить, честно! — из-за плеча чопорного официанта вдруг выглянул Роберт, виновато улыбаясь. И, кажется, за ним сковалась ещё несколько человек. — Но тут даже я не в силах, прости Джен.
Эмма вскрикнула и быстро-незаметно щелкнула пальцами: роскошное платье для бала мгновенно сменилось обычным повседневным: конспирация как раз на подобные случаи всеобщего невежества. Красные пионы в синей вазе незаметно для присутствующих выпустили тоненькую струйку пальцы забвения (вообще-то она вызывала одурманивающее действие, но эксцентричный Дэвид решил придумать название поэпичнее): О.Рассел тоже обзавёлся парочкой ноу-хау. Теперь даже если кто-то и успел заметить чудесное преображение Джен, толку от этого было ноль. Память моментально стиралась. Роберт ни в коем случае не должен был увидеть Дженнифер в её, разумеется, сногсшибательном образе, так что стратегию с быстрым переодеванием разработали в считанные дни.
Идейными вдохновителями стали Эмма с Дэвидом. Во-первых, Уотсон приходилось скрывать своё свадебное платье от Дэвида, который, вопреки предрассудкам, всячески желал её узреть в день свадьбы в прекрасном наряде. Во-вторых, чета Расселов нашла способ затмевать абсолютно всех знаменитостей на светских раутах. Как чертовски практичный метод воздействия — заявись на вечеринку в оригинальном платье из эксклюзивной коллекции на глазах недругов, и дело в шляпе. Иногда для успеха нужна не так много: легонько проучить врагов и поставить их на место, причём обставившись при этом полной невинностью. А держать свои финальные наряды в секрете семейной паре как раз помогало то самое заклинание.
И к счастью, не только ей.
— Наконец-то, явились! — раздался раздраженно-патетический голос из другого угла комнаты.
Послышался звонкий стук высоких каблуков по полу, отчётливо медленный, звучный, чтобы возмутители спокойствия прочувствовали всю глубину своей вины: на горизонте появилась Энн. Она невозмутимо прошествовала к Джен и, деланно натянуто улыбнувшись гостям, остановилась подле. В её прищуренных глазах читалось легкое презрение и желание сейчас же испепелить нахала прямо на месте. Джен-то знала, что всё это напускное, а вот официанты с поваром заметно напряглись.
У них разом вытянулись лица и вытаращились глаза при виде ещё одной капризной хозяйки будущего мероприятия. Официант вытянулся по струнке, стремясь выказать полную готовность исполнять все возложенные на него обязанности. Но только на него, на другие ему наплевать. Весь его вид кричал: «Какая там разница, что за вкус у этого шампанского? Главное — я его великолепно подам». Видимо, остальные гости уже успели ознакомиться с манерой Энн вести дела, поэтому шеф-повар начал медленно пятиться к выходу. Правда, оказался мгновенно остановлен уже Джен.
— Кто-то боится таких прекрасных созданий, как мы? Неужели вы думаете, что, стоит вам отвернуться, как мы превратимся в жутких крылатых чудовищ? — совершенно невинным голоском пропела она, наклоняя голову, и одна из прядок очаровательно упала ей на лоб. Она лучезарно улыбнулась, обнажив ряд белых зубов. Рванулась было вперёд, к бокалам, но тут же вспомнила про Эмму, и усилием воли заставила себя застыть на месте. Тем более, что Эмма уже собиралась возмутится и особенно сильно сжала одну из ленточек, явно приготовившись в случае чего дернуть посильнее. Черт. Теперь даже не подойти! Джен с досады чуть не топнула ногой по подиуму. Но неожиданно ей в голову взбрела интересная мысль, и губы сами собой изогнулись в заинтересованной и немного интригующей улыбке. Она страстно захотела что-то проверить, хотя сама понятия не имела, что из этого выйдет, но интуитивно чувствовала: нечто любопытное. И забавное. Джен встрепенулась — лицо её точно засияло изнутри — и поманила пальчиком официанта поближе к себе. — Да не стой ты, как тотем, иди сюда, медная твоя башка!
Паренёк несколько опешил от такого обращения и глупо завертел головой, суматошно озираясь по сторонам, будто не понимая, что от него хотят, что он вообще здесь делает и не пора ли ему домой.
— Да ты, ты, — уголок губ Джен дёрнулся в добродушной усмешке, и девушка едва удержалась, чтобы не расхохотаться в голос. Какой же он расфуфыренный смешной индюк. Господи, и где агенство таких находит? — Видишь здесь ещё кого-нибудь с рыжими волосами?
Смирившись со своей участью парень подлетел к Дженнифер, как на ковре-самолете: невесомо и завидно быстро. Джен просияла и торопливо выхватила один из бокалов. Повертела его в пальчиках, поднося поближе к глазам, мельком окинула оценивающим взглядом испещрённую яркими бликами светлую жидкость с всплывающими на поверхность пузырьками. Как крохотные искорки в золотистом океане. Завораживает. Победно посмотрев на Роберта, а затем и на официанта, отсалютовала им бокалом и залпом осушила целую половину. Зажмурилась, пробуя напиток на вкус, задумчиво провела языком по губам и… ужасно закашлялась, отвернувшись в сторону и разбрызгивая оставшееся в бокале шампанское.
— Черт… возьми… Боже мой… — вырывалось у неё в перерывах между кашлем. — Какой идиот называет эту бурду шампанским?! Чем вы её разбавляете?!
Официант с недоумением и даже, можно сказать, с паникой взирал на раскрасневшуюся и кашляющую Дженнифер, однако упорно продолжал ничего не делать. Наконец Джен отдышалась, быстро поправила одной рукой прическу (во второй все еще был несчастный напиток) и обернулась на сей раз к повару, сверкая испепеляющим взглядом.
— Простите, мисс Лоуренс, я думал, что… — он отчаянно запинался, пытаясь одновременно незаметно пятиться к выходу и сохранить на лице заискивающую улыбку. Неожиданно накаляющуюся ситуация спас не кто иной, как… Леонардо.
— Постойте-постойте! — он вскочил с дивана с такой готовностью, словно давно подслушивал разговор и ждал своей очереди повежливее и без вреда для репутации в него вмешаться. Поправим тщательно отрепетированным движением бабочку, мазнул взглядом по зеркалу — рубашка сидит ровно? — убедившись, что все просто идеально, — разумеется, он красавец — крутанулся на носках ботинок к повару, широко улыбаясь. — Перед вами же сам эксперт по элитным напиткам, вы, что, забыли? — он несколько капризно поморщился, чем вызвал тихий странно-дребезжащий смех Кейт, означающий только одно: все пропало. — Сейчас мы быстренько проверим, кто из вас прав.
Никто не успел и пикнуть, как Лео вальяжно-легким шагом преодолел расстояние до официанта (к слову, занервничавшего еще больше в присутствии ДиКаприо: даже тут о нем слава разнеслась) и, непринужденно хмыкнув, схватил еще один бокал. Моментально вылил его в себя, не став любоваться и на игру пузырьков в лучах света, хотя дома и на вечеринках всегда соблюдал этот моветон. Все присутствующие остолбенели в немом ожидании ответа, приковав свои взоры к Леонардо. Бурная деятельность тут же затихла, на миг комнату накрыл купол тишины. Напряженной, дребезжащей, непробиваемой. И…
Оглушительно выругавшись, Лео выплюнул шампанское обратно в бокал, абсолютно не стесняясь никого и ничего.
— Чем его разбавляете, бездари? И какие хоть идиоты платят вам за эту муть бешеные деньги, ей только котов поить! — продолжал изгырать проклятия ДиКаприо, сверкая озверевшим взглядом, как взбесившийся гепард, а повар с официантом моментально поспешили ретироваться куда подальше. Кажется, больше обслуживать вечеринки в этом доме их не позовут.
Пока Кейт пыталась успокоить Лео и снова вернуть ему какой никакой рабочий настрой, Джен, улучив свободную минутку, легко подбежала к Роберту.
— Робби, помнишь, ты хотел выставить на аукцион для бала одну редкую картину? — старательно изображая святую невинность, Джен похлопала ресницами. Она решительно встала перед магом, загородив ему обзор в полной уверенности, что он бросит все свои дела ради нее. И не прогадала. Внутри все бешено колотилось, однако девушка пыталась не подать виду. Не зря же ее все-таки в Голливуд взяли, нужно оправдывать звание актрисы!
— Да, а что? — мимоходом отозвался Роберт, в замешательстве вертя в руках два абсолютно одинаковых образца бокалов для будущего торжества, о которых Шарлиз полчаса назад утверждала: «Выбери, пожалуйста, из них самый лучший. Не смотри на меня, как на дуру, разве ты не видишь, они ведь абсолютно разные?». Хоть убейте, но Де Ниро этого не видел. Он просто не понимал, в чем между ними разница. Они же как близнецы, черт возьми! Что же, варианта два: либо он отстал от жизни и растерял остатки хорошего вкуса, либо у Шарлиз под влиянием Киану помутился рассудок.
— Мне показалось, я видела одну такую в антикварной лавке неподалеку, — как бы нечаянно протянула Лоуренс, опустив взор и скрепя носком туфли по полу: я тут ни при чем просто совпадение. Украдкой глядя из-под опущенных ресниц, она с предвкушением следила за реакцией Роберта, стараясь унять бешеное сердцебиение. Господи. Даже не верится, что она провернет такое! Не верится, что вообще задумала нечто подобное, и если все пройдет гладко, то… Джен с трудом подавила в себе желание завизжать от восторга и кинуться Роберту прямо на шею с поцелуями. Боже, уже совсем нет терпения ждать, до горячего покалывания в пальцах хочется действовать! Подняв голову и заметив в глазах Де Ниро мелькнувший интерес, тут же продолжила. — И даже договорилась о встрече с хозяином, представляешь! так что ты бросаешь свои стекляшки, и мы сейчас же летим туда, иначе я исполню свою угрозу о серной кислоте, — деланно сурово сдвинув брови, пожурила она мужчину пальчиком, и, схватив его, озадаченного, под руку, быстро потащила к выходу. Все еще не совсем понимая, что происходит, Роберт не заметил, как на ее личике заиграла радостно-предвкушающая улыбка, а в глазах зажегся хитроватый задорный огонек.
***
Дверь в антикварную лавку чуть приоткрылась, впуская внутрь Джен и Роберта. Старинный колокольчик визгливо-тонко что-то пропел, и Джен передернула плечами от неприятного звука.
— Они его, что, с позапрошлого века не меняли? — Лоуренс, подозрительно прищурившись, глянула исподлобья на «музыкальный» инструмент. Рецепторы тепло защекотал приятный запах старины, уюта и чего-то загадочного. Так обычно пахло на чердаке у нее дома или в стареньких магазинчиках под Рождество, где она обожала покупать необычные подарки.
— Надеюсь хотя бы хозяин лавки выглядит посовременнее, — хохотнул Роберт, с интересом оглядываясь по сторонам.
На первый взгляд помещение казалось абсолютно пустым, за исключением дальней комнаты, почему-то закрытой темно-изумрудной занавеской: оттуда доносился приглушённый разговор, а сквозь тонкую щель между покрывалом и полом пролегла тонкая ниточка света. Стоило раздаться звону колокольчика, как голоса стали громче, оживленнее и как-то веселее, будто они только и ждали прихода посетителей.
Вдруг кто-то отодвинул импровизированный занавес, и из-за него появился темноволосый мужчина средних лет, опирающийся на трость, — судя по всему, владелец лавки. А также — немаленького дохода, если обратить внимание на роскошную ткань его синего, будто посыпанного пеплом, пиджака. Степенным шагом он, выскочкой подняв голову и приветливо улыбаясь, направился к гостям. Следом за ним вынырнула миниатюрная миловидная брюнетка младше него где-то лет на десять и, торопливо поправив подол насыщенно-синего платья, бросилась догонять мужчину. От бега ее распущенные до плче густые волосы слегка растрепались, а глаза загорелись неподдельным весельем и согревающим теплом. Заметив её, он замедлил шаг (практически остановился), как-то странно мечтательно, совершенно непохоже на прошлую свою усмешку, улыбнулся одними уголками губ и продолжил путь только после того, как девушка поравнялась с ним. Достигли пункта назначения — гостей — они уже вместе.
Только за занавеской почему-то всё также продолжал гореть свет и ощущалось присутствие ещё одного человека.
— Добрый день, мистер и миссис Голд, — уверено взяла на себя право первого голоса Джен. Стремление Роберта поздороваться первым (а он ведь уже даже приоткрыл рот) было полностью проигнорировано. Он ошарашенно посмотрел на Джен, изумлённо поморгав, но тут же смирился с её порывом. Всё-таки это её бал. Дженнифер с облегчением выдохнула: кажется, Де Ниро ещё ничего не заподозрил.
— Здравствуй, душа моя, — отозвался мистер Голд, мягко улыбаясь и в то же время сверля посетителей орлиным взглядом. Джен слегка поёжилась: от него становилось не по себе. Казалось, он видит тебя насквозь, как вон ту голубоватую вазу на тумбочке. Словно дьявол смотрит в душу. — Я так понимаю, вы заинтересовались нашим предложением?
Только Роберт хотел сказать, что сгорает от нетерпения увидеть эту картину и требует поскорее отвести их к ней, не отвлекаясь на бессмысленные разговоры, как… Джен его опередила. Снова.
— Вы ещё спрашиваете, мистер Голд! — восторженно воскликнула она, всплеснув руками, и предостерегающе толкнула Роберта в бок: не влезай, я сама со всем разберусь. — Да это его мечта! Он спит и грезит об этой картине, жить мне просто не даёт, — она могла бы продолжать свой сумбурный рассказ до бесконечности, если бы не заметила, как Роберт непонимающе нахмурился, теряя терпение. Прикусив язычок, она поняла, что тянуть дальше не имеет смысла, и несколько невпопад, но с таким же энтузиазмом выпалила: — Ведите же нас скорее!
К удивлению Роберта, который бывал в подобных антикварных лавках не раз и не два, чета Голдов повела их не в какой-нибудь дальний закуток лавки и даже не в зал для особо ценных предметов, а прямо к той комнате за занавеской. Де Ниро задумчиво хмурился, пробегая расфокусированным взглядом по витрине магазина, и лишь сильнее сжимал ладонь Джен в своих пальцах. Интересно, эти антиквары всегда хранят самые лучшие вещи для клиентов в подсобке, или что это там у них? Странные они какие-то. Жизнь научила Роберта обращать вписание на детали, и сейчас интуиция билась в мозгу, иступленно крича, что тут что-то не так и желательно поскорее ретироваться. Но хозяева вели себя более чем радушно (разумеется, не считая хищного взора мистера Голда, от которого даже у Роберта по спине пробегал холодок), и в лавке не наблюдалось ни малейшего признака магии. Может, у него просто нервы разыгрались от предстоящего торжества Джен и последующей церемонии её превращения в Тёмную?
Погруженный в свои мысли Роберт не заметил, что они достигли цели. Окончательно успокоившись, он с улыбкой приподнял занавес, пропуская вперёд Голдов и Джен. На ощупь он показался сделанным из бархата: пальцы аж утопали в плотной, безумно приятной на ощупь ткани. «Тяжелый зараза», — усмехнулся Роберт, глядя на занавес, и, дождавшись, когда Джен исчезнет под пологом, сам проскользнул внутрь.
В первую секунду он не поверил своим глазам. Во вторую проморгался, силясь прогнать наваждение. В третью решил, что у него галлюцинации от слишком яркого света. Ну, а в четвертую… пришлось смириться с увиденным. Прямо в центре освещённой яркой люстрой комнаты, на большом тёмном стуле перед черным столом на старинный манер (видимо, комната представляла собой все-таки больше подобие кабинета, чем подсобки), вальяжно положив ногу на ногу, беспечно восседал Стивен Спилберг.
— Стивен?!
— Роберт?!
Оба этих возгласа прозвучали одновременно и, сиреной отразившись от стен и потолка, сотрясли всю лавку, как ураган. Казалось, даже украшения на люстре угрожающие покачнулись. Стивен резко вскочил с места, чуть не опрокинув заскрежетавший по полу стул, а Роберт отшатнулся в сторону, тут же оцепенев на месте.
— Какого черта ты тут делаешь? Хочешь украсть мою картину? — напустился на Де Ниро Спилберг, сверкая обезумевшими глазами. Его руки непроизвольно сжались в кулаки, рот изогнулся в кривой усмешке, и в голосе звучало столько жгучей ненависти, что, казалось, она готова выплеснуться кислотой на Роберта.
— Твою картину? — Роберт задохнулся от возмущения. Мозг начал медленно отключаться, заволакиваясь дымкой злобы, и в груди что-то заклокотало, закипело. Это его картина. Для его Джен. И пусть Спилберг только попробует в очередной раз разрушить то, что ему непосильным трудом удалось собрать, пусть только попробует снова прикоснуться к самому святому в его жизни. — Извини, но, кажется, пару секунд назад она была моей картиной…
Вот-вот грозившую начаться ссору остановил деланно капризный голос с блеснувшими в нём нотками беспокойства. Мужчины обернулись и увидели сидевшую в дальнем углу Крис.
— Мальчики, мальчики, сейчас же прекратите! — воскликнула она тоном учительницы, заставшей ребят за очередной дракой. Встала и не спеша направилась к ним, с одной стороны, изо всех сил корча из себя обиженную, а с другой — наслаждаясь вниманием. — Ну что это такое, уже и поговорить нормально не можете?
— Кристен? — Роберт не нашёл в себе сил больше не ни на что, кроме как выдавить её имя. Господи, за что ему это? Неужели Стив снова взялся за старое и решил по доброй вражде у него что-нибудь отбить? — Вы, что, сговорились напасти на меня вместе и силой отбить ту несчастную картину? Правильно, нас же с Джен тоже двое, будет честно! — патетически вскрикнул Роберт.
— Робб, ты не понял, — аккуратно встряла в разговор Джен, пока он не начал набирать серьёзные обороты. Девушка нежно коснулась его плеча и словила на себе озадаченный взгляд мужчины. Даже сквозь ткань одежды она чувствовала, насколько напряжённо его тело; казалось, стоит прикоснуться — и ударит током. — Мы это специально придумали, чтобы помирить вас.
— Мы? — теперь Роберт окончательно выпал в осадок. Он переводил шокированный взгляд с Джен на Крис и обратно, пытаясь собрать в кучку стремительно убегающие мысли.
В подтверждение своих слов Крис, победно улыбнувшись, дала пять Джен. Никто из прославленных Королей двух сторон магии даже не подумал, что девушки могли быть заодно и заманили их в эту лавку не просто так.
— Да, мы. Неужели ты думал, что я позволю тебе с кем-то ссориться в день нашего дебюта? — Джен деланно угрожающе вскинула бровь и прищелкнула языком. В её сияющих глазах плясали чертенята и гордость, что смогла провернуть такую авантюру, а Роберт ничего и не заподозрил. Они с Кристен давно договорились вызвать упёртых мужчин на душещипательный разговор и наконец помирить их, а тут как раз представился удобный случай.
— А я — испортить кому-нибудь день и позволить мне пропустить лучшее мероприятие года, — не упустила возобновил ввернуть шпильку в адрес Стивена Крис.
Спилберг и Де Ниро не нашлись, что ответить, и лишь тупо смотрели на своих девушек, упорно стараясь понять, что они упустили? А главное — когда. Крис же такой возможности магам не дала и, получив согласный кивок Лоуренс, безапелляционно заявила:
— В общем, мы оставим вас одних на часик-два, — как бы мимоходом отчеканила девушка, шаркнув каблуком по полу. Взяла под руку Дженнифер, явно намереваясь уйти. — Надеемся, за это время вы не поубиваете друг друга, и мы вас найдём здесь же в целости и сохранности.
— Кстати о нас. Мы — на шопинг, — Джен, остановившись у выхода, обернулась и сверкнула лучезарной улыбкой. «Точно дразнит, что смогла так легко-играючи обыграть», — с легкой усмешкой подумал Роберт, мысленно чертыхаясь. Вот же ведьма, обвела-таки его вокруг пальца. Да как изящно обвела, черт возьми. На губах Роберта расцвела мечтательная улыбка. Иногда он сам себе завидовал.
Тем временем Джен с Крис помахали кавалерам ручкой и исчезли в вихре зеленоватых искр. Чета Голдов вдруг тоже куда-то испарилась, но уже в насыщенно фиолетовой полупрозрачной дымке. Напоследок мистер Голд лишь извиняюще ухмыльнулся: мол, простите, что так вышло, я не виноват. Его жена, восторженно улыбаясь и сверкая ясно голубыми глазами, помахала всем на прощание: кажется, желала удачи, терпения и просила не держать зла на ее благоверного. Стивен и Роберт остались одни в совершенном замешательстве. Больше всего их поразил трюк Голдов. Они, что, черт возьми, тоже маги?
***
Лавку мгновенно окутала звенящая тишина, да такая пронзительная, что, казалось, барабанные перепонки порвутся. Ни Роберт, ни Стивен не произнесли ни слова, они лишь потерянно оглядывались по сторонам, как будто искали ближайшего убежища, старательно игнорируя факт их совместного присутствия в замкнутом, маленьком пространстве. Роберт попытался телепортироваться: не вышло, щелчок пальцами не подействовал. Спилберг, заметив неутешительную реакцию своего «друга», чертыхнулся: девушки наложили специальное заклинание. А значит, им отсюда не выбраться, пока они не помирятся и Джен с Крис не убедятся в этом лично. Он хмыкнул: может, тут еще и камеры стоят для пущего эффекта. Этот Голд выглядел подозрительно. С исчезновением девушек и странных хозяев магазина стало как-то неуютно, слегка зябко, непривычно — хотелось нет-нет да передернуть плечами, точно от озноба. А еще лучше — встать и сбежать долой. До ужаса неловко. В конце концов Стивен как известная особа, привыкшая работать на публику, даже если этой самой публики поблизости нет, первый не выдержал молчания:
— Что ж, поздравляю, Роберт, твоя девушка нас облапошила, — он ухмыльнулся, глубоко вздохнул, и, прикрыв глаза, откинулся на спинку стула. Раз уж они ничего не могут поделать, хоть расслабиться можно. Правда, отдых и мельтешащий рядом Роберт — понятия диаметрально противоположные и взрывоопасные.
— Твоя тоже в стороне не осталась, Стивен, — брезгливо выделив обращение, проскрежетал в ответ Роберт и пару задумчиво постучал пальцами по столешнице. По пустой лавке, эхом разбиваясь о стены, пролетел глухой звук, разорвав тишину, как громкое тиканье старинных часов. Де Ниро замер на секунду, напряженно вслушиваясь в него, а после принялся отбивать какой-то ему одному известный ритм. Хорошо отвлекало от плохих мыслей, кстати.
— Считай это подарком судьбы: у нас есть хоть что-то общее. Чудеса существуют, правда? — Спилберг не сдержался от едкого комментария, он буквально с наслаждением выплюнул его в лицо Роберта. Он лишь криво усмехнулся в ответ и постарался не рассмеяться: кто бы мог подумать, что их девушки объединятся в попытке… помирить их? Черт возьми, даже в голове это звучит пугающе. Как и то, что Спилберг серьезно заговорил про чудеса. Светлые всегда твердили про надежду, про чудо, которое обязательно случится, если в него верить, только Стивена эти обещания оставляли равнодушным. Светлые давно вешают всем лапшу на уши этими приторно-сахарными словами, а никто и не замечает. Вот дураки, честное слово.
— Что-то в твоём голосе не слышно энтузиазма, — фыркнув, заметил Роберт. Он отвёл взгляд в сторону окна, продолжая меланхолично выстукивать ритм по столу в попытке абстрагироваться от странно-затуманенных глаз Стивена. Де Ниро все не хотел признавать, но что-то в них проскакивало знакомое, не фальшивое, настоящее. Светлые никогда не овладеют искусством обмана так же, как Темные, потому что у них иная природа, иная сущность, которая проскальзывает даже в самом гнусном характере. И, кажется, он только что увидел ее в Стивене Спилберге. — Думал, ты научился врать поискуснее. Но все-таки переиграть нас, Темных, на нашем родном поле — убийственный матч.
Слух Стивена резанули эти сказанные мимоходом, с каким-то оттенком горечи-сладости слова, как нож. В груди что-то кольнуло, миг — и вспыхнуло, щекоча нервы. Самодовольство. Гордость. И… обида. Он явно преуспел во лжи больше, чем Роберт, да он почти всю свою жизнь построил на ней! С каждым годом, постепенно, кирпичик за кирпичиком он уничтожал прежнего молодого и наивного себя, чтобы выжить в жестоком мире, а стоило одной особе слегка толкнуть этот домик, как он почти разлетелся вдребезги. Неужели Роберт так и увидел истины: и Королю Светлых такой исход не всегда на руку.
— Считаешь это так приятно? — внезапно Стивен чуть не вскрикнул, сжав край стола побелевшими пальцами, и Роберт вздрогнул, словно от удара хлыстом по спине. Вовремя опомнился, глубоко вздохнул, прикрывая глаза и сглатывая ядовитую слюну. Черт. Сболтнул лишнего. Не надо было давать волю эмоций, в случае с врагами они всегда все портят. Но в ту долю секунды, пока звучала роковая фраза, Стивен успел заметить взгляд Роберта. Шокированный, ничего не понимающий, растерянный и… сочувствующий. Захотелось выговориться, высказать полностью все чувства, которые он безуспешно пытался похоронить в себе все эти годы. Рассказать, кому-то, кто бы понял. Кому-то равному себе. Такому же королю самообмана. И, открыв глаза и мысленно коря себя за каждое будущее слово, перешел на звенящий полушепот.
— Да, я вру, — сухо, как констатация факта, — Крис врет, ты врешь, твоя любимая Джен врет, да все на свете врут, старик! — вдруг воскликнул он, рывком подняв голову и почти рассмеявшись странно-безмятежным смехом, точно наконец дошел до простого ответа на такой сложный вопрос. — Только знаешь, что? Некоторые из-за такого вранья теряют свою жизнь, запутываются в придуманной ими реальности, как в чертовой паутине, и, как думаешь, почему? Потому что им так удобно, им так проще, не нужно думать, не нужно прикладывать лишних усилий, вообще ничего не нужно, — Стивен проговорил это скороговоркой и как можно отстраненнее, стараясь скрыть, что речь тут идет о нем самом. — А затем — бац! — и мир ломается, когда ты сталкиваешься с правдой. Если бы я прожил среди этой лжи хоть чуть-чуть дольше, я бы потерялся, застрял навсегда с Джулией в каком-нибудь шикарном особняке, у нас все было бы отлично, мы бы улыбались на камеру, шутили на интервью, а на самом деле она бы каждый день меня душила своим дрянным стремлением к свету.
Спилберг сам от себя не ожидал такого количества яда, вылившегося с его губ, яда, которым от первой до последней страницы была пропитана его жизнь. Презрение заставляло губы изгибаться в злобно-глупой усмешке, и язык уже творил, что хотел, выплевывая правду-матку без согласия владельца. Быстро оборвав себя, пока не сморозил еще что-нибудь похуже, Стивен наконец-то поднял голову. Он впал в легкий ступор от своего откровения. Он даже Кристен никогда не говорил с такой ненавистью о Джулии, а тут…
И напоследок окончательно отключившийся мозг безаппеляционно выдал:
— Так что не говори, что я не знаю цену лжи.
И Спилберг торопливо отвернулся, подперев рукой щеку, будто бы пытался эти детским жестом защититься от нападок Роберта. Но со стороны Короля Темных последовала совсем другая реакция.
— Стив, я и не говорю, — тихо отозвался Роберт, низко поворачиваясь к Спилбергу, и уголок его губ дёрнулся. В усмешке блеснуло нескрываемое изумление. Его голос прозвучал приглушённо, доверительно и одновременно ободряюще. — Я лгал всем, только чтобы защитить их от самого себя, нового и Темного себя, но ничего хорошего это не принесло. Не думал, что ты поймешь, пока сам не услышал твои слова пару секунд назад, — Де Ниро подавил короткий смешок. Да уж, он и в самых смелых снах такого не мог представить, вести задушевные беседы со Стивеном после всего пережитого, — но я тоже каждый день висел на волоске. Любой, кто дорог мне, мог запросто от меня отвернуться, услышав лишь одно проклятое слово «Темный». Стать им было моим решением и только моим, только с каждым днем я убеждался, что я шел к этому всю жизнь. Я сначала обманывал и Джен, не открывал ей своего прошлого, потому что боялся, что ставший нереально близким мне всего за пару дней человек сбежит, как только узнает. Я ошибался и сам создал в глазах людей образ монстра, я…
Роберта с головой захватили негативные эмоции, он периодически нервно сглатывал. Раз за разом перед его глазами кроваво-красными вспышками мелькали ужасные воспоминания. В первое время он винил во всех своих бедах Стивена, и только потом осознал, что иного пути, кроме Тьмы, ему и не было предназначено. Роберт столько лет старался защищать всех и вся от нового себя, что забыл об истинном значении любви: принимать близкого человека таким, какой он есть.
— Это ты сейчас пытаешься оправдаться за наши совместные ошибки или воссоздать атмосферу былой дружбы? — неожиданно дружелюбно проскрипел Спилберг, взъерошив волосы, но так и не развернувшись к Роберту.
— Я пытаюсь сказать, что никому из на жизнь не предоставила поездку налегке до Майами с несколькими миллионами долларов на банковской карте, но выбор-то у каждого остается. Я не говорю, что я святой, само словесное клеймо Темного говорит само за себя…
— Да неужели? — повернувшись, Стивен иронично вскинул кверху бровь. В его голосе прозвучали нотки смеха.На губах режиссёра совершенно независимо от его воли заиграла лёгкая полуулыбка. Почему-то вспомнилось о тех временах, когда они с Робертом были Светлыми в полном понимании этого слова: безрассудными, творящими добро и верящими в чудо. Хотя, что уж тут говорить, Стивен таким никогда не был, он просто умело играл. А вот Роберт не утратил лучших качеств, даже став Тёмным. Чертовски наивный темный. Стив больше не старался сдерживать улыбку, она выливалась на губы помимо его воли. Дышать стало легче, словно после этого необычного разговора наступило внезапное облегчение. — Дай угадаю, сейчас последуют долгие разговоры о смысле жизни, треклятом выборе и бла-бла-бла…
Стивен тихо хохотнул, вызвав откровенный смешок у Роберта. Король Темных с интересом посмотрел на него, и хотя рот у него приоткрылся в немом изумлении, с языка не сорвалось ни звука. Роберт лишь молча продолжал глазеть на Стивена ничего не понимающим взглядом. Будто не веря своим глазам, будто не понимая, что перед ним сейчас действительно Стивен Спилберг. Последний поспешил закончить фразу на как можно более непринужденной ноте:
— Ты не подумай ничего такого, но я и без тебя это прекрасно знаю, а к подобным беседам я не готов даже с Крис. Так что давай не будем забывать, кто мы есть друг для друга и зарекаться в вечной дружбе, знаю, ты это любишь, — понизив голос до нарочито угрожающего шёпота, заявил Спилберг, метнул в сторону Де Ниро испепеляющий взгляд и продолжил, — как бы это странно не прозвучало по отношению к Темному. Мы всегда были слишком разными, и по щелчку пальцев изменить ничего не можем, как и простить то, что вообще-то нормальные люди никогда бы не простили, — и что-то дрогнуло в тоне голоса. Кажется, там прозвучала плохо скрываемая под ворохом сарказма улыбка. Они никогда не скажут друг другу «Прости», пусть и всё ещё чувствуют, что их связывают дружеские узы.
— Если тебя это утешит: твоя речь прозвучало странно, но, кажется, она больше похожа на правду, чем все твои предыдущие попытки соврать, — Роберт наклонил голову и весело усмехнулся: к нему окончательно вернулось расслабленное состояние духа.
— И поэтому, если ты не против, мы допьем бутылку вон того бурбона, подождем, пока девочки нас вытащат, и попробуем хотя бы временно не убивать друг друга, — Стивен махнул рукой в сторону привлекательно блестевшего сосуда на тумбочке, на самом деле скрывающей мини-бар. Он уже давно его заприметил, решив скоротать минуты (или часы) заключения с Робертом Де Ниро. — И начнем, пожалуй, наш вроде как временный мир с благотворительного бала твой блондиночки. Крис права: она меня убьет, если не попадет туда, — он не выдержал и рассмеялся, слегка подрагивая всем телом. Искренне, радужно, совсем по-человечески. Ох уж и хитрая у него девушка, врагу такую не пожелаешь. Но уж точно без боя не отдашь.
А тем временем где-то в самом центре Лос-Анджелеса, среди модных магазинов и изысканных бутиков, одна милая блондинка восторженно хлопнула в ладоши, взглянув в карманное зеркальце. На его бездонной ледяной поверхности виднелось изображение двух старых врагов, двух бывших друзей, на время забывших невзгоды и выпивающих вместе. Дженнифер (а это была именно она) вздохнула с нескрываемой улыбкой: надо срочно сообщить Крис, что скоро ребят можно выпускать. Пока они не передумали и все-таки не устроили драку, иначе мистер и миссис Голд их точно убьют.
