Stairway to Heaven

      Вот наступил последний день, когда Джиму надо было пить таблетки и колоть лекарства. Он просто не мог сесть на задницу, потому что она болела от уколов. Каждый божий день, по два укола. Утром и на ночь. Кирку оставалось только бегать или ходить, но врач не разрешала. Из-за этого мягкое место Джеймса страдало больше. Но сегодня, последний день, черт возьми. Последние два укола. Это радовало, но больше радовало то, что завтра он сможет навестить МакКоя. Оставалось всего несколько часов.       Итак, первый укол прошел. Ощущения были, скажем так, не очень. Лекарства и шприц будто чувствовали радость Кирка, поэтому напоследок решили оставить синяки в два раза больше размером.       — Почему сегодня больнее обычного? — завыл от боли Джим.       — Не имею ни малейшего понятия, капитан, — девушка улыбнулась, — Возможно, лекарства чувствуют, что вы прощаетесь с ними, — она тихо засмеялась.       — Я подумал о том же самом, — Джим задумался, а потом будто завис, уставившись в одну точку. Он думал, что будет говорить Лену, хоть тот еще и не пришел в себя. « — Может просто молчать, наблюдать и ждать? Слишком глупо. А может, приносить ему фрукты? Нет, он редко их ест. Возможно цветы хороший вариант. Но Боунс скажет, что я идиот. Буду искать приключения на задницу и рассказывать их МакКою, отлично.»       Джим улыбнулся сам себе, все так же продолжая смотреть в одну точку. Это ни капельки не пугало его врача. Шэн осторожно одернула его о белую футболку, которая была, как дресс-код для пациентов, чтобы тот вернулся обратно из своих мыслей и выпил таблетки.       — Капитан, пора, — она приготовила уже воду и три капсулы разных цветов. Разные по цвету, но предназначены для одного, просто прекрасно.       Врач уходит, Кирк ждет обеда и едет в столовую. Неделю назад, ему разрешили ездить на коляске на обед. Там Джим познакомился с очаровательной бабушкой, у которой всегда была история для «светловолосого мальчугана». Так она звала серьезного тридцати однолетнего бывшего капитана корабля Энтерпрайз.       Сегодня она ждала его за тем же столиком, с тем же подносом желтого цвета, а так же, все с той же едой. Кирку нравился ее настрой и взгляды. Он спросил почему именно желтый поднос, а старушка лишь улыбнулась и указала на солнце и цвет волос Джима. Тот немного засмущался и засмеялся.       — Странная и добрая, — сказал однажды в палате при докторе Шэн парень.       — Эту женщину любит вся больница. Она не такая, как остальные пожилые люди. В этой есть что-то особенное.       День пролетел незаметно, даже очень. Вечерние уколы уже не были такие больные. Поэтому быстро заснуть капитану не заставило труда.       Наконец-то настал этот день, когда Джим может сломя голову нестись в палату к МакКою, посмотреть, как он там, все ли стабильно, ничего не произошло ли. Проснулся Тиберий с улыбкой на лице. Даже своего врача встретил с улыбкой, потому что сегодня нет уколов и таблеток. Девушка тогда улыбнулась в ответ и сказала, что забирает коляску для других пациентов, а особенно пять слов, которые он так сильно ждал.       — Ты можешь навестить доктора МакКоя, — после этого врач скрылась за дверью, а Джим продолжал сидеть с глупой улыбкой на лице, все так же смотря в одну точку.       После обеда, Кирк попрощался со старушкой, пошел в другое крыло здания, где находился МакКой. Тиберий чувствовал, что дверь была все ближе и ближе, напряжение росло и пульс начинал учащаться. Хотелось просто зайти и увидеть улыбку, глаза полные жизни… Вот она дверь. Осталось опустить ручку двери и все. Долгожданный момент, который он ждал больше трех недель.       Осторожно положил свою ладонь. Начал медленно опускать ее вниз. Прозвучал щелчок, что дверь открыта.Так как дверь открывалось внутрь комнаты, то Джим смог сразу увидел Боунса. Каковы были его ощущения? Парень был удивлен, испуган, потому что Леонард был похож на зомби. Бледный, полуживой, да еще и почти отовсюду торчат трубки. Картина не самая лучшая.       Кирк сразу подбежал к кровати, даже не взял стул, и сел рядом с кроватью беря холодную руку доктора. Пытался согреть? Нет, просто хотел почувствовать пульс, технике капитан не верил, она бывает не права. Но к счастью, все было хорошо, почти, Джим еле нащупал пульс. От такого просто хотелось реветь, но Джеймс взял себя в руки и просто был рад тому, что увидел его, теперь-то он не отделается от его историй. Первые слова дались трудно, голос будто пропал и в горле пересохло, вышло не очень. Но вторая попытка была лучше.       — Привет, Боунс, — прокашлялся блондин, — Рад, что ты еще жив, — он осмотрел его полностью, — Комфортно устроился ты, я две недели терпел уколы в свою задницу, — Кирк искал глазами стул и нашел, но руку доктора так и не отпустил, пододвинул кресло с помощью ноги. Присев и расслабившись, Джим улыбнулся и начал рассказывать все, что случилось с ним за эти три недели. Не забыв упомянуть знакомство со старушкой, которая ждет его в столовой каждый обед. Как успел на перегонки кататься на коляске. Как устроил битву едой за что ему запретили ужинать и обедать три дня в столовой. Рассказал все до мельчайшей подробности.       За время разговора так и не отпускал его руку, но, когда пришло время на боковую, Джеймс посмотрел на сплетение их рук и ждал, когда МакКой сожмет в ответ его и откроет глаза, но этого не случилось. Встав со стула, парень окинул взглядом всего доктора, потом посмотрел на его лицо, которое было таким спокойным, впервые за все время знакомства, Джим видит его таким.       На прощание капитан наклоняется к лицу Леонарда и целует его в лоб своими пухлыми теплыми губами, а потом отпускает руку.       — До завтра, Боунс. Надеюсь, успею еще найти приключений, чтобы рассказать их тебе, — он улыбнулся, но это была грустная улыбка.