...
Еще в детстве я ненавидел спать. Все просто ложились в мягкую кровать и засыпали, некоторые ждали этих мгновений весь день, а мне было страшно. Всю мою жизнь – вечная схватка. Разум атаковал себя же, приходилось сражаться не только в жизни – с Тором и его друзьями, со всеми вокруг (и неважно, мысленно, на тренировках или словесно), но и в те минуты, что для всех являлись отдыхом. Драться с силуэтами и тенями за нечто призрачное, но почему-то слишком необходимое. Я ненавижу сны, и они пугают. Своим однообразием и своим искусственным изяществом; тем, что я всегда просыпаюсь разбитым. Я знаю, что сплю. Ничего не болит, наоборот, мне кажется, что энергия бурлит, переливается, вымывает все, и я, наконец, понимаю, что все находили во снах. Умиротворение, спокойствие, расслабленность. Плавная текучесть, переливчатость. Здесь не хочется ничего, никто и ничто не вытягивает душу, просто пустота, о которой мечтал. Я не желаю просыпаться, неужели не заслужил покоя? Но какая-то мысль на кромке создания бродит, бороздя и рассекая все доводы чем-то глупым, что звучит наподобие «брату нужен», именно так – не Тору, не отцу, не матери, не из-за гордости, не из-за желания показать/доказать, просто «брату нужен». Есть такие знания, которые приходят просто, не из-за опыта, не из-за того, что мог бы прочесть, просто ты знаешь, и точка. И я знаю, просто чувствую – не нужно просыпаться, приходить в себя, чего-то ждать, кого-то травмировать. Там буду не я, сейчас, здесь, в этом месте-мире, я настоящий. Там... будет оболочка, почти уверен, что изменился, что сейчас перестраиваюсь. Не хочу, мне не нужно подобие жизни, я всегда жил в этой стеклянной коробке, сейчас же еще... И что? Что еще?! Но я не привык прятаться, – «это спорный вопрос, Локи, милый» - бороться и не сдаваться. Еще ведь есть шанс. Да? Но не сейчас. Сейчас – не хочу. Чувство падения прекрасно. Обнадеживающе. Мне нравится убаюкивающий и размеренный шелест чего-то там......
Кровь. Внутри что-то гниет, заливает внутренности, хочется воткнуть лезвие ножа прямо в грудь, в легкие, чтобы жидкость уже начала вытекать, чтобы можно было дышать. Давит, будто Тор положил – снова? – свой молот, перед этим выбив все, что было в моем тщедушном тельце. Больно, но как-то не до конца, не так. Чего-то существенно не хватает. Потом это приходит – магия пытается влиться неким потоком, таким, что становится не просто больно, а обжигающе-раздирающе, напоминая что-то, но ухватиться за воспоминания не выходит. Забыться - как всегда - не получается, есть только я и моя боль. Опять наедине. Но самое страшное – тело не принимает магию, отталкивает, я чувствую это, но сделать ничего не могу. В голове набирает треск размах, напоминая звук догорания последних поленьев в самые холодные зимы прошлого. Мне всегда нравилось смотреть на огонь, даже когда я думал, что он меня ненавидит. Детство. Впрочем, все это можно посчитать предчувствием, – брат, слышишь, я начинаю верить во всю ту чушь, о которой ты любил говорить на охоте, про интуицию – етун внутри протестовал. Если я выживу, то никогда и никто не будет пытать никого. Я постараюсь, сделаю все. Но не смогу. Надо сглотнуть, как бы то ни было. Кровь....
По-другому. Мягкое касание, теплые пальцы, нежность – я чувствую. Это не сон, это ничто. Это я. Тело болит – я чувствую каждый ожог, каждый след от плети, каждую ноющую открытую рану и еще – прикосновения. Прохладные, неторопливые, не приносящие ничего, кроме спокойствия и надежды. И я не хочу. Я же перестал вырываться, пытаться что-то сделать, мне уже хватило. Это худшая будет пытка – дать мне призрачный намек, а затем забрать. Вполне в его духе. - Локи, слышите? Это не наш придворный лекарь, это моя иллюзия, магия, решившая почтить своего хозяина, пожелавшая подарить ему нечто сродни мечты. Не могу даже открыть глаза, развеять морок. Я думал, что магии не осталось. Ошибся? Он прав – я жалок. Крови нет во рту, видимо, сегодня – что сегодня? Где сегодня? – хороший день. Или ночь....
Взгляд. Чувствую его на коже. Почему же, придя в это место снова, – который раз, который опять? – он не разбудил меня, почему смотрит только? Неужели наслаждается… Боюсь представить, чем именно – и не хочу. Ресницы слиплись, открыть глаза невозможно, это больно. Мне кажется, что я – одна большая клеточка боли. Никогда – никогда не любил причинение физической боли, нет в этом изящества, нет в этом гармонии. Умение сломать стержень, то, на чем пытается – старается – держаться существо – это почти искусство, у него же, все это – только изобретение нового вида безобразия. Ломает тело, надеясь сломать душу. Которой у меня нет?... В горле застывшая кровь, капельки воздуха пробиваются, словно нехотя; чувствую, как воздух царапает нечто внутри. И не чувствую ничего еще. Будто парализован, снова. Но для чего на этот раз? Он уже забрал мою честь, я знаю. Пальцы – его пальцы – на шее. Не могу рвануться, не могу захрипеть, только смириться и висеть в цепях. Которые сегодня, странно, не тянут, но все же жгут, как всегда. Не так. Слишком трепетно, он что, решил насладиться? Пройти по местам своей славы? Открыть глаза твердит - почти свербит, - нечто внутри. И я пытаюсь, опять и опять, без надежды, просто так. Чтобы не бояться, ведь так устал. Тор. Это приходит сразу, пронзает ясностью, заставляет распахнуть глаза и попытаться пошевелиться. Оцепенение проходит, и это захватывает целиком. Я не жив и не мертв. У Тора голубые глаза. Кровь застывает в жилах, и снова все там же – густая и приторно-мерзкая, с ужасающим вкусом... чего-то....
Начиная захлебываться, почти уже готовясь глотать - ведь привычно, я чувствую руки, – это другие руки, это Тор: настоящий, живой, слишком яркий и невозможно приятный – переворачивающие со спины – раны от плетей жгут, будто нарывая вновь. Пронзает правый бок, но это не та, выворачивающая наружу, раскаливающая до пределов возможного, боль, всего лишь отголосок. Сильный, но все же он. Большие грубые пальцы давят на подбородок, – я уже чувствовал такое же касание? – а эта вязкость, смешиваясь со слюной, падает на пол. Я могу дышать, глотая пропахший моей магией и запахом - знакомым, забытым – силы Тора воздух. - Спасибо, - я знаю, что хочу сказать. Только с губ срывает нечто невообразимое, – это был я? – но перед поглощающим, уносящим, дарящим освобождение падением, я отчетливо вижу его глаза. И мне никогда не забыть – я буду баюкать воспоминания – то тепло в зрачках и такую сильную надежду, что не хватает слов. А ведь это все, что я могу сейчас. Снова слышатся - вдалеке еще - шаги, но другие. Это одни из тех двух, что не забыть никогда. Правда, всего лишь Один. Которому не сравниться с ним, но Тор... Тор всегда был Тором. Но я хочу. Хочу, проснувшись – не очнувшись, не вздрогнув, не разбуженным быв - увидеть его.