Как полететь на самолёте (How to fly a plane)

Солнце уже стояло в зените, когда Иккинг, дожёвывая очередной сухарь, сверялся с картой. Он изрядно устал, а от жары туника противно липла к спине. Одно дело медленно бродить по лесу, с большими передышками в тени кустов, а другое - три часа идти по лесу, карабкаясь через буреломы и овраги, да ещё и таща на себе арбалет с сумкой. Однако все эти факторы не сбивали с парня настроя найти наконец-таки место, обозначенное на карте красным винтом. Он ориентировался по солнцу, этому его давным-давно научил Плевака. Судя по правильно расположенной карте, ему надо было двигаться на запад, что он и делал. В этих лесах он часто бывал, а потому в этом направлении он двигался спокойно. Где-то часа полтора. Остальные же полтора часа ему приходилось идти с небольшими остановками для выравнивания курса - местность была незнакомой.       Лес играл красками, как и подобает в это время года на Олухе. Сочная зелень пропускала тонкие солнечные лучи, создавая приятное освещение между деревьев. В этой части острова, насколько знал Иккинг, не водились хищные животные, но всё-таки парень пару раз сдёргивал арбалет с плеча, реагируя то на птицу, порхнувшую из куста, то на промчавшегося наперерез ему зайца. Однако, если не считать эти два обстоятельства и отвлечение на карту, Иккинга не особо трогала окружающая красота леса. Большую часть пути он думал том, что произошло на арене сегодня утром. Точнее о том, как Астрид на него посмотрела. Девушка никогда не замечала парня, а тут её голубые глаза будто впились в него. И самое интересное - в нём не было отвращения, злобы или безразличности. Что-то другое, что Иккинг не видел никогда раньше, что-то тёплое. В этот момент парень не заметил корень и, запнувшись, пропахал носом мох. - Ах, что б тебя! - прорычал Иккинг вставая и отряхиваясь. Он обернулся посмотреть, что же стало причиной его падения и обомлел. Это был не корень, а средней длины металлическая палка. Она была странной формы - как будто её сплюснули в овал и немного начали сворачивать в трубочку.       Иккинг взялся за ржавый предмет и, не без труда, вытянул его из земли и мха. Несколько секунд он стоял в раздумьях, затем присел, достал из сумки книгу и, устроив её на колене, пролистал за середину. Остановившись на тяговых агрегатах, которые описывал Гермонд, он нашёл чертежи двигателей и винтов. Как человек, инженерно мыслящий, Иккинг осмотрел находку и начал сравнивать с деталями. Спусти минуту изучения чертежа двигателя с прикреплённым к нему валом винтом, он провёл пальцем по надписи "лопасть", именующей ту самую палку странной формы. Только от носа винта отходило три лопасти, а тут была одна... Что-то подсказывало парню - просто так быть здесь эта деталь не может.       Убрав книгу, Иккинг привстал на бугорок и осмотрел местность, но, к сожалению, в зоне видимости ничего необычного больше не было. Поэтому, вздохнув, парень двинулся дальше на запад. Лопасть брать он не решился - ему и так удавалось с трудом преодолевать пересечённую местность, а тут ещё тащить этот хлам. Да и по сути, зачем она ему?       Спустя двадцать минут продирания сквозь лес, Иккинг почувствовал, что идти стало легче. Парень решил, что открылось второе дыхание, но тут в нос ему ударил солёный запах, а впереди стал слышен шум морского прибоя, который смешивался с шумом листвы. Сердце подняло обороты, а ноги ещё быстрее понесли парня вперёд. Тут Иккинг почувствовал, что ноги уже не приятно пружинят об мох, а опускаются на жёсткую поверхность и в этот же миг закончились деревья.       Перед парнем предстало просто огромное открытое место. Он резко затормозил и огляделся. Пустая площадь, покрытая каменной породой, была прямоугольной формы, длинными рёбрами направляясь в сторону моря. Получалась своеобразная каменная дорога, причём, отметил парень, совершенно ровная и широкая. Глазомер Иккинга определил примерные размеры площади - сто на четыреста-пятьсот метров. Впечатляюще! Слева, примерно на сто метров, площадку будто бы обхватывал сосновый лес, сквозь деревья которого можно было увидеть океан, а справа возвышалась скала, на вид вроде самая обычная, но у самого её подножия была широкая и довольно высокая арка, закрытая металлическими, наполовину ржавыми, воротами. Также в этих воротах была дверь, находившаяся по центру, а на ней, местами облупившийся, но более-менее чётко видный, был нарисован, определённо, красный винт. - Ну дела... - протянул Иккинг, борясь с бешеным желанием разбежаться и удариться головой об скалу, чтобы проверить сон это или нет. - Если это то место... Он медленно подошёл к воротам, взяв арбалет на изготовку. Ручки у двери не было, поэтому юноша, не долго думая, ударил ногой по металлу. Дверь же явно не ожидала такого отношения к себе и резко открылась внутрь, заставив Иккинга кубарем закатиться в помещение. В нос ему ударил запах сырости, гнили, спирта и металла. Быстро поднявшись на ноги, юноша опять вскинул арбалет, услышав шуршание на полу. Сердце бешено колотилось, а дневной свет, немного проникающий внутрь через небольшое отверстие, выхватывал из темноты какие-то силуэты, строя в воображении страшных чудовищ, готовых разорвать парня на куски, едва тот произведёт лишнее движение.       Но шли секунды, на него никто и не думал нападать, а глаза уже более-менее привыкли к темноте. Тут внутри у него будто что-то взорвалось - в ближайшем из силуэтов он узнал... Нет, этого не может быть... Парень положил арбалет на пол и быстро, не слушающими руками, достал книгу. Полистав страницами, наклонившись к свету, он нашёл то, что искал. "Аппарат марки 1". Иккинг не верил своим глазам. Подняв книгу на уровень глаз и сделав несколько шагов к чёрному телу, парень сравнил чертёж с тем, что из темноты выхватывали дневные лучи света. Исполинских размеров фюзеляж, широкие, мощные крылья, два огромных двигателя, длинные лопасти винтов, закруглённый, задранный вверх нос и поблёскивающее остекление кабины явно принадлежали первой марке. - О Тор, какой же ты огромный! - невольно воскликнул Иккинг, продолжая с восхищением осматривать летательный аппарат. Эхо его слов разнеслось по помещению, говоря о его размерах. Положив книгу на крыло и подойдя к носу машины, он изогнулся и заглянул в темноту. Почти ничего не было видно, лишь некоторые кусочки лучей, преодолевая огромную первую марку, лишь поблёскивали на металле других машин, разобрать которые было трудно. Иккинг огляделся. В углу, около ворот, из тьмы выхватывался барабан с цепью. - Вот, кажется, и подъёмник... - парень посмотрел наверх: цепь от барабана действительно пропадала в породе около ворот. Запомнив, где располагался механизм, Иккинг захлопнул дверь и в темноте, на ощупь, подошёл к барабану. Найдя рычаг, парень навалился на него. После долгой раскачки Иккингу, наконец, удалось медленно, но верно, поднять ворота. В помещение тут же ворвался океанский ветерок, принявшийся гонять сор по полу и листать книгу, оставленную на крыле парнем.       Теперь, когда створка ворот была поднята, свет попадал далеко в помещение, которое оказалось действительно очень просторным. Пол везде ровный, как и на той площадке, а потолок был в форме арки. Слева длинным рядом стояли верстаки, наковальня, за ней печь и дальше шли стеллажи, заваленные какими-то железками, инструментами и бумагами. Около барабана, где стоял Иккинг, как оказалось, был проход, шириной как раз для одного человека. Сгорая от любопытства, парень заглянул во второе помещение.       Оно было совсем небольшим, всего где-то три на пять метра, где умещались кровать, стол и маленькая печурка, труба которой уходила куда-то в стену. В комнатушке было темновато и пахло сыростью. Иккинг пожалел, что не взял факел или фонарь.       Вернувшись обратно к аппаратам, стоявшим около правой стены, парень забрал книгу с крыла первого и пошёл по ряду, осматривая каждого из них и сравнивая с книгой.       Марка два. Вот он, точно как в книге - нелепый бочонок, с широким размахом крыльев, маленьким хвостовым оперением и открытой кабиной. Нос аппарата был тупорылым, а... - "...Для более интенсивного охлаждения рубашки цилиндров звездообразного двигателя не закрыты корпусом..." - это Иккинг уже вслух прочитал в пометках к машине и перевёл взгляд обратно на неё. Действительно, за винтом, от его центра, расходились тонкие листы металла, соединявшиеся на фюзеляже, а между этими самыми "рёбрами" были видны рифлёные цилиндры, обвитые какими-то трубками и различными выпирающими детальками. Иккинг, сгорая от любопытства, осторожно встал на крыло и заглянул в кабину. Там было кресло из тряпок с ремнём на месте, где должен был находиться таз сидящего человека. Перед креслом торчал рычаг рулевого управления, от которого шла передача куда-то назад и в крылья по боками. Внизу, где должны быть ноги, находились две педали, от которых также шла передача назад, в фюзеляж, к хвосту. Приборная панель, как догадался Иккинг, была не сильно информативной - одно табло с цифрами сто, двести, триста и так далее до пятисот. Между цифрами были маленькие белые штришки, по десять между каждой. Также было ещё множество рычагов, приводы которых уходили в самые разные части аппарата.       Иккинг не удержался и, затаив дыхание, нажал на основной рычаг управления. Тот очень туго, но всё-таки отклонился вперёд. Тихий скрип сзади привлёк внимание парня и тот посмотрел на хвост - задние части горизонтальных стабилизаторов опустились вниз. Парень отпустил рычаг. Те остались на месте. - Мда... - протянул ничуть не расстроенный парень. Он знал, что тут пружинная система возврата, а значит, надо смазывать. Однако перспектива восстанавливать эти машины его не огорчала, а только безумно радовала. Он не мог передать словами или даже жестами, как он был счастлив. Остаётся совсем немного времени до исполнения его главной мечты...       Спрыгнув с крыла, Иккинг дружески хлопнул фюзеляж и пошёл дальше. Вот и Третья марка. Хищный, как у ястреба, нос, с большим свесом под двигателем, крылья немного задраны в стороны, а фюзеляж и фонарь кабины действительно очень длинные и вытянутые. Хвостовое оперение здесь, кстати, было довольно большим. В самом носу винта было широкое отверстие, назначение которого парень никак не мог определить. Заглянув вниз, Иккинг увидел решётку, которая, как он решил, служила заборником воздуха. В книге говорилось, что двигателю этой машины необходимо большее количество воздуха, нежели подаётся предыдущим, ибо количество цилиндров одинаковое, а тяговые усилия разные. Парень заглянул в кабину и этого аппарата, однако в полумраке через стекло было трудно что-либо разглядеть. Он пытался его открыть, но всё тщетно. Вот вроде Гермонд всё расписал, а как открываются эти кабины - нет. Он просто садист.       Иккинг сел на крыло и немного отдышался. Волнение, усталость от пройденного пути и восторг от находки отняли у парня много сил. Ему надо было успокоиться. Самое интересное, что он уже забыл о том, что остался замещать вождя, что его могут искать. Правда, его забывчивость можно обусловить отношением к нему в деревне: его никогда никто не искал и никто никогда не волновался о том, где он может быть.       Наконец очнувшись, Иккинг встал и двинулся дальше в помещение. Вдруг он чуть не задохнулся от волнения. В самом конце, у стены, куда свет от входа уже еле-еле пробивался, стояли два, почти похожих самолёта. Ближе к нему - на своём шасси - стояла четвёртая марка. Это он определил по кабине, которая была почти у хвостового оперения, а передняя часть держала четыре длинные трубки, влитые в фюзеляж - пулемёты. А дальше, на маленьких лесах, с оголённым двигателем, без винта, фонаря и... левого горизонтального стабилизатора стояла марка пять. Та самая, которая ещё не была в небе. Та самая, чертёж которой Иккинг увидел в первый момент знакомства с записками Безумного. Та самая, которая полюбилась ему по виду и всем характеристикам.       Он даже не обратил внимание на четвёртую марку - так сильно было его желание в живую дотронуться до этого аппарата. Иккинг подбежал к нему, бросив книгу на пол рядом и начал осматривать, поглаживая по металлу, двигатель из четырнадцати цилиндров, систему трубок, тонкие механизмы распределения топлива. Затем медленно перешёл к корме и остановился. Его сбило с толку отсутствие стабилизатора - он точно знал, что так аппарат лететь не сможет. Иккинг огляделся в поисках маленького крыла, но наткнулся взглядом только на прислонённый к стене трёхлопастной винт. Шумно вздохнув, парень отошёл от машины и, окинув взглядом, удовлетворённо кивнул, представив, как будет парить на нём в облаках, а внизу на него будут взирать восхищённые лица викингов...       Иккинг оглянулся на вход - солнце, судя по всему, ещё даже не собиралось садиться. Затем перевёл взгляд на четвёртую марку. Вскарабкавшись к кабине, фонарь которой был открыт, юноша, напрягая зрение, начал рассматривать систему управления. Здесь, в отличии от бочкообразной второй марки, всё было скомпоновано намного плотнее, что могло затруднить управление викингам, превышающим средние размеры. В общих чертах ничего не изменилось, разве что на приборной панели было два рычага - справа и слева. Иккинг окинул общим взглядом кабину и фюзеляж, мысленно проводя линии, куда могли вести эти рычаги и остановился на мнении, что это управление оружием.       Покачивая головой, парень спустился и подобрал книгу. - А тут у нас что? - его взгляд упал на стеллажи с инструментами, которых он раньше не видел и чертежами с новыми книжками. - А мы, похоже, тебя домой вернули. Иккинг поднял записки и, подойдя к верстаку, положил их на деревянную, испещрённую поверхность. Затем ещё раз оглядел помещение на предмет стабилизатора и подошёл к стеллажам, начав осторожно рыться в них. Двигатели, крылья, корпус, рама, тяги, винты, пулемёты, шасси, марка один, инструкция по управлению аппаратами (кстати, пригодится. Книга была откинута на верстак). Всё не то. Уже отчаявшись найти то, что хотел, Иккинг пнул стеллаж. Зря. Сверху что-то сорвалось и с гулким стуком съездило парню по голове. Совсем разозлившись, парень хотел пнуть и злосчастную книгу, как вдруг его взгляд упал на открывшуюся страницу: там была общая схема пятой марки, с подробно описанными деталями, чего не было в записках Безумного. Нет, всё-таки не зря пнул. Подняв книгу, Иккинг быстро её пролистал и обрадованно воскликнул. - Есть! Не долго думая, парень уселся на верстак и углубился в изучение, то и дело подскакивая и подбегая к пятой марке, проверяя тот или иной механизм. Если начинать - то только сейчас.        Время летело быстро и парень не заметил, как наступили сумерки. Только когда глаза начало покалывать от напряжения, он очнулся и огляделся. На улице уже догорал закат - это было видно по тёмно-бардовому оттенку света на каменной поверхности площадки. Закрыв книгу и потянувшись, Иккинг достал флягу с водой и, жуя последние сухари (большую часть которых он умял, пока изучал устройство пятой марки), вышел на свежий воздух. Доев, он поболтал флягой, прислушиваясь к количеству воды. Глотка на два-три. Надо оставить. Потом уставился темноту леса, из которого пришёл. Тут его охватил страх. Одно дело - гулять ночью между деревьями около деревни, где каждый кустик тебе знаком (как часто бывало в последние года), а другое - идти три часа по местности, где ты первый раз. Парень закусил губу. Решение созрело не сразу, но выхода не было: надо было оставаться ночевать. Он оглянулся на океан и устремил взор в сторону последних багровых лучей заходящего солнца. Что-то едкое жгло его изнутри - как-никак тут он был чужаком, да неизвестно вообще, что за звери тут могут водиться...       Вздохнув, Иккинг вернулся к летательным аппаратам, вглядываясь в мрак помещения и в очередной раз проклиная себя, что не взял элементарного огнива. Но что поделать - раззява. Оглядевшись по сторонам, парень заметил несколько ящиков в углу около входа. Подойдя к одному, он попробовал его сдвинуть - с трудом, но получилось. Пыхтя от натуги, метр за метром, Иккинг всё-таки доволок лязгающий и шуршащий предмет на середину входной арки. Затем подошёл к механизму опускания ворот, начал их закрывать. Когда дело было сделано, парень, почти в кромешной тьме, приоткрыл дверь и подпёр тем самым ящиком. - Вот так. Теперь и воздух свежий будет, и зверь если что не проберётся. Вернувшись к верстаку, Иккинг улёгся на него, накрывшись жилеткой и подложив под голову сумку. Постель была так себе, но он привык, ведь дома спал на досках, а тут лишь подушка была более жёсткой, чем обычно. Бросив последний раз взгляд на марки и светлую полоску двери, парень закрыл глаза, мысленно пожелал спокойной ночи Астрид и, нервничая от предчувствия, что непременно получит хороший нагоняй от Плеваки, когда вернётся в деревню, начал погружаться в сон.

***

А буквально через несколько часов, как Иккинг Кровожадный Карасик III устроился на верстаке в убежище Гермонда Безумного, в деревне никто даже не думал о сне. Несмотря на поздний, почти предрассветный час, горящие точки факелов расходились от дверей Большого Зала, теряясь между домами и деревьями. Народ, пугая птиц и зверей, выкрикивал имя сына вождя. На запад шли четыре небольшие группы: три - взрослых викингов, и одна, состоявшая из Астрид, Сморкалы, Забияки, Задираки и Рыбьенога. - Вот скажите, зачем мы его ищем? Ну, откинет кости где-нибудь в овраге, никому хуже не станет, я вам гарантирую! - это вещал Сморкала, уныло плетясь позади всех. - Потому что он - сын вождя, - встревоженно и дрожащим голосом произнёс Рыбьеног. - Да заткнись ты, Рыбоголов, - Йоргенсон пнул огромную шишку, которая, пролетев между близнецами, угодила прямо в темя массивного парня. - Прекрати уже! Мы человека спасаем, между прочим! - срываясь на фальцет возопил Рыбьеног, оскорблённый ударом сзади и словами брюнета. Сморкала хотел что-то возразить, когда Астрид, идущая впереди, злобно прорычала. - Заткнитесь уже оба, или я вас закопаю под этим деревом! Парни притихли и, обменявшись злыми взглядами, продолжили поиски. Трудно было сказать, что чувствовала Астрид, ища этого непутёвого, тощего и нелюдимого парнишку. Она не понимала, почему его должна искать вся деревня? Он же бесполезен. Только потому, что он сын вождя? Это несправедливо. Так мог пропасть любой и его отправились искать только его родственники и то не факт. А тут всех подняли... Вдруг в её памяти всплыл взгляд, которым он смотрел на неё накануне утром. Потом вспомнила, что Иккинг отказался нанести по ней удар и какое-то чувство, совершенно непонятно откуда взявшееся, на мгновение прошло сквозь девушку разрядом электричества, оставив приятное "послевкусие". Тут Астрид передёрнулась, накрывая всё, что произошло за эти три секунды, своим железным "я". Никаких послаблений. Он просто изнеженный недотёпа... А в это время, возглавляя толпу, двигающуюся на восточное побережье, стремительно ковылял старый кузнец с факелом в здоровой руке и топором вместо крюка. - Иккинг! Где ты!? - надрывал горло Плевака, осматривая каждый куст и овраг, мимо которого проходил, подправляя поиски отборным ругательством и коря себя на чём свет стоит. - Вот же упырёнок, Один его подери. Куда он девался... Эх, старая дубина, не надо было мне так увлекаться делом вождя, совсем спятил... Стоик вернётся - голову открутит.. ИККИНГ!!!