Как полететь на самолёте (How to fly a plane)

      Иккинг дрожащими руками поднял железные ворота с красным винтом. Вечерний ветерок ворвался во мрак, принявшись в который раз катать по полу мусор и листать книги с чертежами. Парень уже в третий раз укорил себя тем, что не принёс сюда факелы. Раззява. Ну, ничего, переживём и сейчас. На улице был ясный вечер, солнце вот-вот зашло и белый диск луны уже перемешивался с остатками солнечных лучей, давай хоть какое-то освещение. До полуночи оставалось около часа — ночи были летние.       Иккинг зашёл в конец помещение, бросив последний взгляд на пятую марку, как бы оценивающий. Волнение продолжало жечь горло, а коленки дрожать. Собрав силы, парень зашёл за правое крыло и, упершись руками в элерон, начал толкать машину. Медленно, со скрипом и шорохом по каменному полу, марка сдвинулась с места и начала разворачиваться острым винтом к выходу. Благо, ширина базы позволяла спокойно протиснуть самолёт на улицу. Иккинг остановился, когда увидел выход из-за крыла. Затем он перешёл за хвост и налёг на рули высоты. Те чуть-чуть прогнулись под его натиском, но всё-таки машина начала двигаться вперёд. Это было тяжелее, ведь теперь ему приходилось выталкивать самолёт, а не крутить вокруг своей оси.       Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром — пятая марка медленно, но верно, выходила на свет. Сначала показался винт, играющий металлическими лопастями в ярко-лунном свете. Затем постепенно начал выезжать фюзеляж, расширяясь в крыльях, затем снова сужаясь и, наконец, показался хвост, в который упирался парень с каштановыми волосами и в зелёной тунике. Астрид видела всё это с дерева, растущего метрах в шести от начала большой бетонной полосы. Сейчас в ней начиналась последняя война чувств. Её просто захлёстывали чувства расположения к этому, чуть возмужавшему на фоне этих железок, одинокому доселе парню. Она просто боялась думать, что будет, выиграй она этот спор. Девушка не знала, что с ней будет и что она почувствует, когда парень полетит вниз, на голые камни, в пучину иссиня-чёрного ночного океана. Но другие чувства, которые ещё продолжали бороться с цунами расположения, говорили, что девушка, по своему обыкновению, не должна проиграть в этот раз и что конечно же она переживёт его смерть. Астрид в сердцах ударила кулаком по стволу дерева, продолжая наблюдение за парнем.       Иккинг, тем временем, выкатил пятую марку на центр полосы и за правое крыло развернул машину носом к морю. Сердце уже бешено колотилось. — Так, сколько тут… — он прищурил глаза, всматриваясь в конец полосы. — Метров пятьсот… Ему надо около двухсот для взлёта… При семидесяти процентах тяги… Как же там было… Ага, вроде метров четыреста. Или пятьсот?.. Парня бросило в жар — а вдруг не хватит? Книгу-то он не захватил. — Ладно, будем надеяться, что успею, — Иккинг залез на крыло и отодвинул фонарь. Его пальцы скользнули по холодному металлу и остановились на внешней стороне фюзеляжа. Он сглотнул и посмотрел наверх — луна была почти над головой. Затем посмотрел в сторону деревни и опять на океан. Где же Астрид? Уже скоро полночь, она вообще придёт?       Девушка, увидев, что юноша уже начал оглядываться, решила не томить с вылетом. Она ловко и тихо, как кошка, спустилась на землю и медленно пошла к парню. За десять метров перед ним она остановилась, скрестила руки на груди и, сделав обыденное выражение лица, произнесла: — Ну, я здесь. Иккинг вздрогнул и оглянулся. Всё-таки пришла. Его сердце ёкнуло и он, скрипнув ногтями по извёстке, сжал кулаки. — Привет, — парень слез с крыла и, зачесав локоть, впился в девушку глазами. — Э… Ты чего? — Астрид немного опешила от такого «жадного» взгляда парня. — А? Нет-нет, всё нормально. Начнём? — перед смертью не надышишься, решил тот и отвёл взгляд. — Ну, валяй. Дальше дело твоё, — девушка, борясь с подступавшим волнением, отошла в сторону, встав около входа в помещение.       Иккинг вздохнул и, закатав рукава, пошёл к винту. Положив руки на лопасть, он немного покачал их вверх-вниз и, на секунду бросив взгляд на Астрид, резко подпрыгнул, надавив на винт. Тот, под давлением, ухнул вниз, а парень тут-же отпрыгнул в сторону. В моторе что-то чихнуло пару раз, но ничего не произошло. Иккинг повторил процедуру ещё два раза и только на четвёртый раз, начавшийся разогреваться двигатель, «взялся». Раздались неравномерные хлопки, увеличивая темп, и, спустя три-четыре секунды, лопасти уже вращались на холостых оборотах, громко пострёкивая и сверкая металлом в сиянии луны.       Сердце парня в этот момент наполнялось предвкушением скорого полёта, в то же время разрывающееся от неуверенности. Грудную клетку пробивала звуковая волна взрывов топлива в двигателе, а волосы легонько трепетал ветерок, нагоняемый винтом. Иккинг, стараясь не смотреть на девушку, залез в кабину. Внутри всё подрагивало и полязгивало от мирного тарахтения четырнадцати поршней. Дрожащими руками парень застегнул ремень на поясе и последний раз проверил механизацию. Возможно, усмехнулся он, в последний раз в жизни.       Астрид смотрела на Иккинга недоверчивым, а затем восторженным и переполненным волнения взглядом. Недоверчивым до запуска двигателя. Она не ожидала от данного механизма чего-то подобного, но мощные звуковые волны, доходившие до неё довольно глухим эхом, невольно заставляли пропитаться симпатией к этому храбрецу, по повиновению которого на крыльях и в хвосте самолёта двигались какие-то плоскости. Она оглянулась на другие машины, стоявшие в помещении. А может, это всё-таки не так плохо? Теперь ей всё это казалось более реальным и надёжным, нежели при первой встрече.       Убедившись в исправности механизмов, Иккинг повернулся вперёд и надвинул над головой фонарь. У него появилось впечатление, будто он закрывает себя в гроб. Затем, пошарив ладонью по разгорячённому телу под туникой, он вынул рисунок Астрид и приладил его к скоростемеру. Тот тут же поймал частоту колебаний самолёта и висящий в воздухе уголок затрепетался. Иккинг перевёл взгляд с нарисованный девушки на настоящую. Она смотрела на него глазами, полными… Беспомощности? Как так? Астрид? Беспомощности? Но Астрид Хофферсон никогда в своей жизни не проявляла беспомощности! Точка волнения парня перевалила за допустимые пределы. Иккинг выдвинул закрылки и выпрямился, отрывая мокрую насквозь спину от кресла, крепко обхватывая правой рукой рычаг управления, а левую положив на рычаг тяги. Всё. Сейчас или никогда! — Ну, брат, не подведи! Поехали! — Иккинг медленно перевёл положение тяги с нуля до семидесяти процентов. Двигатель натужно заурчал, набирая обороты. В кабине начал подниматься вой и стрёкот, руль задрожал, а винт перед носом стал совсем невидимым от быстрого вращения. Самолёт тронулся и начал постепенно набирать скорость. Руки Иккинга сжимали руль, а пальцы полностью побелели. Пот уже лился ручьями по шее и скулам. — Сто… — выдохнул Иккинг, бросив взгляд на скоростемер, белая стрелка которого поднималась по штрижкам. Вдруг машину стало водить по полосе. Видимо, это были последствия сильно резонирующего двигателя. Парень был к этому готов, поэтому, когда самолёт повело влево, он надавил на правую педаль, возвращая его на прежний курс. То же самое он проделал, когда его по инерции повело в право.       Астрид же, отбросив в сторону все чувства, кроме волнения, подняла руки к лицу и, впившись ногтями в щёки, наблюдала синими глазами за разгоном самолёта и царапая себя каждый раз, когда машину уводило в сторону. Ей вдруг яро захотелось побежать наперерез машине, что бы парень остановился, бросил эту глупую затею… Чувства к парню победили последний очаг сопротивления девушки. Какие всё-таки люди странные существа. Кусок металла может изменить целую жизнь…       А показания прибора уже были за сто пятьдесят. Хвост самолёта оторвался от земли и теперь машина ехала по камню лишь передними шасси, выровнявшись в горизонте. В Иккинге забушевали чувства эйфории — ещё немного, ещё чуть-чуть. Вдруг он с ужасом заметил, что до конца полосы осталось не больше ста метров. Как так? Ещё целых пятьдесят километров… Неужели Безумный ошибся в расчётах? Душа парня ушла в пятки. Он с ужасом смотрел то на приближающийся край, то на стрелку скоростемера — та ползла около ста восьмидесяти.        Сердце девушки ёкнуло. Она вдруг ни с того ни с сего поняла, что что-то не так. Полоса уже почти закончилась, а самолёт как ехал на передних колёсах, так и продолжал двигаться к пучине. Сорок метров до обрыва. Двадцать. Десять. И вот, спустя секунду, машина сорвалась с края и плавно пошла вниз, уходя из поля зрения девушки. Астрид вскрикнула и, превозмогая боль на щеках да дрожь в коленях, бросилась бежать в сторону ушедшего вниз самолёта.       Все внутренности парня надавили снизу на грудную клетку, а перед глазами раскрылся бескрайний океан, воды которого начали медленно приближаться к носу самолёта. Всё. Не получилось… Значит, была какая-то ошибка. А кто её допустил — Гермонд или Иккинг, было уже всё равно. По крайней мере, ему. Боже, как же глупо так умереть. Он бросил последний взгляд на рисунок Астрид, сделанный им когда-то давно и, перед тем, как зажмуриться, глянул на скоростемер. Иккинг на мгновение обомлел — скорость стремительно росла. Дойдя до двухсот, стрелка начала карабкаться выше. Так вот оно что! Вот в чём ошибка была! Парень решился на свой последний спасительный шаг и, наконец-то закрыв глаза, вдавил ручку тяги до отказа на сто процентов, а рычаг управления высотой оттянул на себя так же, до предела.       Двигатель взревел ещё громче, самолёт завибрировал, но прижавшиеся внутренности к тазу, а всё его тело к сиденью, оповестили Иккинга о том, что машина пошла вверх. Он открыл глаза и, увидев перед собой уже не морские волны, а ясное ночное, усыпанное звёздами, небо, убрал руку с тяги, сбросив ту до девяноста, и заорал не своим голосом. Нет, Один всех вас дери. Они летают! Это возможно! — Это возможно… — прошептала Астрид, стоящая на средине полосы. Девушка, увидела, как машина, дико взревев, показалась из-за обрыва, пошла вверх и не поверила своим глазам. — Он смог… О, Тор… Ей было сложно поверить в то, что она видела, но многокилограммовый самолёт действительно поднималась вверх, словно птица. И управлял ею не кто иной, как самый, до недавнего времени, нелюдимый и малообщительный парень в деревне. Астрид продолжала стоять на холодном камне, раскрыв рот и смотря на удаляющуюся в ночь машину.       Иккинг же, придя наконец-то в себя, спохватился и принял управление. Закрутив барабан, он задвинул шасси. Затем убрал закрылки и, поправив съехавший лист на приборной панели, решился подняться ещё выше. Самолёт мирно рокотал в небесах, стабильно идя в горизонт. Парень, не без усилий, немного потянул на себя рычаг и машина послушно задрала нос, набирая высоту. Обтекающий поток воздуха затруднял выполнение манёвров, приходилось прилагать усилия. Поднявшись километра на полтора, Иккинг осмотрел горизонт на западе. Тёмно-бардовая полоска света шла вдоль линии горизонта, делая ночное небо похожим на слоёный пирог. Парень чувствовал просто неописуемый восторг, находясь в небе. Его будто охватила свобода, лёгкость. Он слился с этим слаженно работающим механизмом, стал с ним единым целым. Все тревоги и переживания будто остались там, внизу. На полосе, вместе с… — Астрид! — Парень совсем позабыл, что девушка там осталась совсем одна. — Сейчас, подожди… Он завалил самолёт на бок и начал разворот. Подруливая педалями, он высматривал базу. — Ох, батюшки… Я и не думал, что ты такой быстроходный, — Иккинг покачал головой, смотря на чёрные малюсенькие скалы Олуха. Остров отсюда был размером с небольшой кекс. К тому времени, как юноша развернулся, он уже отыскал глазами полосу для посадки и направил машину туда, начав сбрасывать тягу. Он помнил, что посадка — одна из самых сложнейших частей полётов. Его опять захватило волнение и, как ни странно, страх. Иккинг хорошо помнил, что надо делать и даже был уверен, что у него всё получится, ведь он смог взлететь. Значит и сядет. Но всё-таки немного парню было не по себе. Он взял себя в руки и, вытерев пот со лба, выкрутил шасси. Это оказалось быстрее, чем убирать, ведь теперь он просто придерживал их, что бы те не ударились о корпус. Затем он отодвинул рычаг воздушного тормоза, выдвинув два спойлера на крыльях. Приготовления к посадке закончились на выпуске закрылок и выравнивании машины ровно по-горизонтали. До полосы оставалось менее пятисот метров.       Астрид, как завороженная, смотрела на приближающийся из тьмы самолёт. Девушка нашла в себе силы встать и отойти в сторону. Её немного знобило, так как стоя на обрыве свежий ночной бриз пробирал до самих костей. Однако она не обращался внимания и с волнением смотрел на машину. Вот выдвинулись колёса. Произошли какие-то изменения с крыльями и он, однозначно, начал сбрасывать скорость. Метрах в трёхстах от полосы двигатель самолёта перестал громко клокотать и начал лишь тихонь тарахтеть, приближая машину с каждой секундой всё ближе. Нет, девушка не успокоится, пока аппарат не остановится окончательно. Волнение продолжало жечь её изнутри, сжигая всю ненависть и зависть к парню. Она уже поняла, что это было за чувство.       И вот, самолёт уже парил в десяти метров над полосой на скорости сто километров в час. Иккинг, с очередным за этот вечер ужасом в глазах, смотрел на приближающиеся к нему деревья и, переволновавшись, что не успеет остановиться, резко прижал машину к земле. Резкий удар — вот ещё одна недоработка, стойки шасси были жёсткими — заставил парня почувствовать, будто все внутренности разорвались. Плечо неприятно хрустнуло и он почувствовал резкую боль в ключице, от которой пошли круги перед глазами. Самолёт же, после такой жёсткой посадки, начало заносить на правое крыло. Иккинг, превозмогая боль, вдавил левую педаль управления рулём и, сложив спойлеры, перешёл к торможению колодками, здоровой рукой давя на рычаг. Машину перестало уводить в занос, но скорость её была около шестидесяти, в то время, как деревья в конце полосы были уже в ста метрах от него. Ещё сильнее вдавив педаль в пол, парень наконец-то почувствовал, как машина выровнялась. Сорок километров в час. В этот момент под ним раздался скрип — колёса остановились и ехали юзом. Скорость падала ещё стремительнее и, когда до ближайшей сосны было около десяти метров, самолёт остановился, мирно подрагивая и тарахтя двигателем. Здоровая рука Иккинга оторвалась от рычага тормоза и, нащупав ручку остановки двигателя, потянула её. Четырнадцать цилиндров по очереди последний раз чихнули и, не получая нового питания, заглохли. Винт сделал два последних оборота и тоже встал. Гнетущая тишина нарушалась лишь тяжёлым дыханием парня, который, спустя тридцать секунд, оставил комментарий о проделанной работе, вяло смотря вверх, на верхушки сосен. — Ювелирная работа… — затем, посидев ещё около двадцати секунд, он отодвинул фонарь и вдохнул свежий ночной воздух, перемешанный с запахом горючего, масла и гари от юзом ехавшего самолёта. Отстегнув ремень, Иккинг не без труда выкарабкался на крыло и, сев на него, прижался губами к фюзеляжу. Он не мог по другому выразить свои чувства именно сейчас. Он был рад, горд, счастлив. Он достиг своей цели. Он был наверху и это не последний раз. Теперь он знал, воочию видел, что это возможно. И не только он один…       Послышались быстро приближающиеся шаги. Астрид бежала к нему со всех ног. Волосы её растрепались, лицо было взволнованным. Иккинг посмотрел на приближающуюся девушку. На её щеках он заметил красные полумесяцы от ногтей. — Иккинг! — подбежав, выдохнула она. — Что ты… Как ты… Что это было в конце?! — Гхм… — парень проглотил ком, который стоял поперёк гора ещё с момента удара о каменную полосу. — Жёсткая посадка. — Ты не ранен? О, Тор, если с тобой что-то… — Всё в порядке, — он улыбнулся, видя в её глазах невиданную тревогу. — Кстати, ты проиграла спор. В этот миг девушка нахмурилась и, скрестив руки на груди, поджала губы. Может, конечно, она и чувствовала что-то к Иккингу, но тому явно не стоит указывать на её поражения и прочее. Она всё-таки воин, который никогда ещё не проигрывал. Её гордость была задета. — Не смешно, Хэддок, — она испепеляла его взглядом. — Ты мог погибнуть и вообще… — Но ведь не я поставил такие условия, — он развёл руками, забыв о сломанной ключице. — Ох… — Значит, всё-таки ранен! — девушка подошла к нему и осмотрела плечо. — Идём. — Куда? — К Готти! Иккинг посмотрел на неё осуждающим взглядом, а затем перевёл взгляд на самолёт. — Не волнуйся, я никому теперь не скажу об этом без твоего ведомства, — девушка помогла ему встать и добавила. — И да, ты же знаешь, целительница лишних вопросов не задаёт. — Ладно, — Иккинг сделал вид, что не горит особенным желанием идти, однако почувствовал, как нечто в животе приятно затеплилось от прикосновений Астрид. Он был готов хоть всю ночь шагать так с ней, ни о чём не думая и не заботясь, лишь бы держать за руку. — А с самолётом что? — А что с ним? Пусть стоит. Всё равно об этом месте никто не знает, куда он денется? Ты только что чуть не погиб вместе с ним и теперь заботишься не о своём плече, а о куске металла? — голос девушки, от волнения за Иккинга, начал расти и последние слова вырвались уже почти криком. Иккинг помедлил с ответом секунд десять и тихо произнёс: — Да. Астрид хотела что-то сказать, но тут же передумала и дала юноше хороший подзатыльник. — Эй! За что? — За то, что заставил меня нервничать и волноваться. Иккинг потёр здоровой рукой голову, растерянно глядя на девушку, которая ещё несколько секунд смотрела перед собой, а затем сделала то, чего парень от неё совсем не мог ожидать даже в своих самых смелых мечтах. Отбросив чёлку в сторону, Астрид подошла к нему и, обжигая дыханием, прижалась своими губами к его щеке. — А это… За всё остальное. Идём. Опьянённый поцелуем, чувствуя поднимающийся рёв тысячи самолётных моторов внутри себя, Иккинг, глупо ухмыляясь, помедлил несколько секунд, поднялся на пятую марку, задвинул фонарь и здоровым плечом еле-еле затолкал машину под деревья, что бы её хоть как-то было не заметно. После этого, морщась от боли в плече и держа руку на месте прикосновения губ девушки, двинулся за ней следом в темноту леса. Он ликовал. Первый (почти) удачный полёт и знак внимания Астрид… О чём ему ещё оставалось мечтать?