***
— А-а-а-а! — Фриск резко подскакивает, хватаясь руками за ткань свитера и тяжело дыша. Страх липким желе всё ещё царил внутри, заставляя ёжиться. — Как так… — непонимающе прошептала девушка, уставившись пустым взглядом в снег. Некоторое время просидев на земле, она встала, быстро отдаляясь от фиолетовых ворот Руин. Перед глазами до сих пор мелькало с заботой остро заточенное лезвие топора. Поёжившись и отгоняя мысли о последних секундах перед смертью, девочка снова встретила палку. Фриск попыталась взять её в качестве орудия для самообороны, в случае если подобная встреча со скелетом повторится, но ветка была слишком тяжёлой для хрупкой девчушки. От досады закусив губу, она отправилась дальше. Никаких звуков не было слышно, что навевало чувство одиночества. Раньше у Фриск был Флауи, любящий сидеть на её плече и своим ворчливо-заботливым характером поднимающим настроение девочки. Но теперь, кроме безэмоционального призрака, маячившего перед глазами перед каждым пробуждением, у неё никого не осталось. Скоро и решимость уйдёт, растоптанная, как и Флауи под гнётом тоски и страха… Снова. Неожиданные шаги, весьма громко отдающиеся эхом в тишине этого мёртвого леса, приближались сзади. И без того трясущееся от непривычного холода подземелья тело ещё больше задрожало и напряглось, готовясь реагировать защитой на любую атаку. Хотя как можно защититься от топора?.. — Хей, мелкая, — для перепуганной девушки голос знакомого скелета звучал ещё громче и страшнее, нежели в их прошлый раз. И дело возможно даже не в том, что его череп чуть ли не покоился на плече человека, а единственный глаз с особой внимательностью изучал эмоции Фриск. — Разве ты не знаешь, как нужно приветствовать старого приятеля? — слова «старого приятеля» насторожили девочку. Откуда этот монстр мог знать её, ведь Фриск вернулась к своей точке сохранения, где они ещё не встречались? — Видимо не знаешь. Как интересно, — череп с дырой в голове исчез с плеча девушки, отчего ей стало несколько легче. — Значит, теперь будешь знать. Сердце пропустило удар от этого замогильного голоса. Гонимая инстинктами повернуться и убедиться в том, что никаких неожиданных сюрпризов снова не будет, Фриск только повернула голову, как в ушах раздался глухой стук. Перед глазами всё поплыло, голова словно трещала, отдаваясь волной тупой боли, а из тела словно выжали все силы. Ещё секунда и тело падает на снег, словно мешок картошки. Перед тем как погрузиться во тьму, Фриск видит те самые синие окровавленные тапочки и широкую улыбку скелета, довольного своими действиями. А затем темнота. Но привычного серебряного света, озаряющего тьму после каждой потери сознания не появилось. — Эй, цветик, просыпайся, — голос настойчиво растягивался, словно напевая, а в плечо что-то вцепилось железной хваткой, впиваясь в кожу словно нож. Тяжело простонав из-за боли во всём теле, Фриск попробовала разлепить веки, что давалось с огромным трудом. Промычав что-то нечленораздельное, девушка снова успокоилась и перестала дёргаться, надеясь снова погрузиться в успокаивающую тьму, в которой не было боли и надоедливого голоса. — Ты меня и так уже бесишь, так что живо вставай! — внезапно рявкнул голос, а затем что-то твёрдое и холодное ударило по лицу девочки, мгновенно приведя её в чувство. От неожиданной боли против воли выступили слёзы, а глаза сами собой раскрылись, уставившись в глазницы скелета, нависшего над человеком. Сердце девушки пустилось в пляс, руки задрожали и потянулись к лицу, в попытке защитить тело и спрятаться от этого прожигающего взгляда. Она не хотела снова чувствовать боль. Она устала. Она не заслужила этого. Она ничего и никому плохого не сделала. Не успела Фриск и закрыть лицо, как вдруг мрак, царивший в неизвестном помещении, расступился из-за мягкого красного света, появившегося между монстром и человеком. Заинтересованный взгляд ширококостного спустился с лица к груди девочки, отчего-то покрасневшей. Странная неловкость и смущение заполнили её, заставляя руками прикрыть ярко-красную душу, пульсирующую и отзывающуюся на страх девушки, приняв его как сигнал к бою. Скелет быстрым движением отдёрнул руки человека, чуть ли не вывернув их и взирая на чудо, на которое он не мог взглянуть раньше. Слишком быстро убивал. Острые костлявые пальцы осторожно, словно боясь спугнуть, дотронулись до магической субстанции, проверяя её на прочность. По телу Фриск прошла волна холодных мурашек, заставляя немую панику нарастать в геометрической прогрессии. Девушка прекрасно знала, насколько уязвимы человеческие души перед монстрами, не подготовленные из-за отсутствия магии на поверхности. Ториель попыталась как можно лучше сохранить своё дитя. Несколько секунд наблюдая за реакцией красного огонька и испуганного человека на прикосновения, монстр шире улыбнулся, хмыкнув. Красный зрачок ярче засиял, будто призывая магию. Словно поддавшись мимолётному порыву, или же злости, ширококостный скелет с нечеловеческой силой сжал человеческую душу, с жадностью наблюдая за вскрикнувшей от острой боли девочкой, сжавшейся в комочек из-за ощущений. Слишком больно, неприятно и страшно. Из пунцовых глаз пошли прозрачные дорожки слёз, руки вцепились в кулак скелета, пытаясь ослабить его хватку вокруг магического сгустка. Сердце словно пронзило ножом, воздух поступал в лёгкие с трудом, а всхлипы сами собой вырывались из девушки, разрывая горло. Очень больно. Упругая форма души быстро теряла себя, твердея и покрываясь мелкими трещинами. От отчаянья Фриск вцепилась зубами в руку ширококостного монстра, на что он довольно усмехнулся, почти ничего не почувствовав, кроме щекочущих ощущений. Сильнее вонзив пальцы в красный сгусток, скелет довольно зарычал, наблюдая, как трещины в душе увеличиваются, а само «сердце» темнеет, меняя цвет от ярко-алого к кроваво-бордовому. Необходимость причинить боль человеку брала верх, туманя разум и принося сладость от одного вида страдающей девочки. Ещё секунда и душа сломалась, с характерным звуком рассыпавшись на множество кусочков и оставив после небольшое магическое испарение красного цвета в воздухе. Тело девушки безжизненно обмякло, а глаза остекленели, что очень понравилось человекоубийце, наблюдающему за каждым очертанием мёртвого тела. Сладкая, сладкая месть.***
«Оставайся решительной».***
Снова неприятное пробуждение. Снова предсмертный крик. Снова новый золотой цветок. Уже седьмой. Рука прикасается к новому бутончику, неприятно щекочущему левое ухо. Даже от мороза эти странные растения не исчезают, закрываясь и зарываясь в каштановых прядях волос. Вырывать их бесполезно и слишком больно.***
Новые смерти, не приносящие никакой пользы. В следующий раз монстр-скелет проткнул Фриск костями, когда она попыталась поговорить с ним. На второй раз девушка умерла от болевого шока, когда с её тела по какой-то надобности живьём сдирали кожу. В третий раз девочка снова не выдержала боли из-за вырываемых с тела монстром цветов. В четвёртый раз всё было проще, и Фриск убил монстр не очень приятной наружной внешности и приплюснутой формы, называющий себя Джерри. Теперь отчаявшаяся девушка сидела у небольшого деревянного сооружения, думая о чём-то своём и осторожно поглаживая пальцами золотые лепестки у виска, что медленно входило в привычку. Что она делала не так? Почему именно она? Откуда эти цветы? Чем она заслужила особую «любовь» этого сумасшедшего скелета? Есть ли конец этому холодному снежному царству? Есть ли конец этим цветам? Почему они вообще на ней проросли? Вопросы начинают заходить в тупик, образуя круг и возвращаясь к началу с вопросом «что она делала не так?». Монотонно что-то напевая и увлёкшись процессом, Фриск не заметила равномерного постукивания о поверхность тёмного дерева, появляющегося каждые пять секунд. И с таким же успехом не заметила звука затачиваемого металла. — Хей, цветик, — знакомые слова раздались в тишине, нарушая ход мыслей человека. — Не желаешь попробовать хот-дог? — спокойным тоном спросил ширококостный монстр. — Нет, — за словами скелета последовал тихий ответ девочки, наученной тем, что на каждом шагу её может поджидать смерть. То, что пытался донести до неё Флауи. — Ну же, малыш, я сам его приготовил, — откровенно наигранно-расстроенным тоном продолжил монстр, шире улыбнувшись, как и всегда. Фриск не любила кого-либо расстраивать, да и отказывать не привыкла — это не входило в её воспитание. Поэтому поджала губы, настойчиво пряча взгляд и внутренне ненавидя себя за такую доверчивость. — Хорошо… Но только один, — дрожащим голосом выдавила девчушка, протягивая руку к булке, кое-где покрывшейся плесенью и с вставленной в неё сосиской, с которой капало что-то красное. Наверное кетчуп. Наверное… Монстр шире улыбается, если такое возможно, и подпирает голову рукой, с ожиданием наблюдая за колеблющейся девушкой. Её руки мелко трясутся, а во рту образуется слюна, несмотря на не очень эстетичный вид еды. Фриск уверена, что в неожиданной доброте скелета кроется какой-то подвох, но она успокаивает себя тем, что простым хот-догом нельзя убить. Наверное… — Сделано с любовью, цветик, — улыбчивый монстр не унимается в убеждениях. Фриск вдыхает полной грудью, решаясь съесть несчастный хот-дог, а потом отправиться дальше в путь. В конце концов, может на этот раз ей повезёт?.. Этот вкус… Этот изысканный вкус чудеснейшей сосиски и твердейшей булки… Он ужасен. Фриск давится, закрывая рот ладонью и зажмуривая глаза из-за слёз. Язык болел из-за кусочков отвердевшей булки, да и привкус какого-то камня не добавлял удовольствия. Кислая сосиска добивала вкусовые рецепторы, но решимость не называлась бы решимостью, если бы не позволила бедняге проглотить «угощение». Человека передёргивает, а лицо искажается в гримасе отвращения. Даже появляется желание вытереть язык о рукав свитера… — Неужели я настолько ужасно готовлю, малыш? — усмехается скелет, получая в ответ взгляд, полный желания убить кого-нибудь. Ну, или запихнуть тот самый хот-дог в «счастливчика»? — С-спасибо за-а уг-гощение… — выдавливая из себя слова, пропыхтела Фриск, возвращая недоеденный хот-дог и облокачиваясь о доску, с трудом поднимаясь. После кислой сосиски остались жжение во рту и тошнота, из-за которых хотелось выпить много холодной-холодной воды. — Хе-хе, куда же ты, цветик? (*) Посмотри на себя, ты побелела словно кость, — монстр вцепился в человеческую руку, обращая на себя взгляд девушки. Скелет так же улыбается, но сам невольно засматривается на небольшое скопление золотых цветов, словно живые существа, прижавшиеся к друг другу от холода. Он знает, что на людях не должны расти цветы. Или же они не должны расти на людях, подобным тем, что проходили тут когда-то? Подумать об этом не дал хриплый стон Фриск, схватившейся за живот и зажмурившейся. Словно по команде скелет отпускает её руку, расслабляясь и даже позволяя себе откинуться немного назад. Монстр спокойно дожидается того момента, когда девочка теряет сознание, падая на снег. Что ж, теперь можно идти и за топором. Сквозь плотную пелену тьмы, словно через толстую подушку доносились звуки, голоса и неприятный звук крови, приливающей к ушам. Тяжело охнув, Фриск медленно открыла глаза, потянувшись руками к животу, который болел. Не такое уж и забытое чувство тошноты. — Санс, пожалуйста, не надо, — просил чей-то хриплый, несмотря на мольбу громкий голос. И он точно не принадлежал ширококостному. — Папайрус, посмотри на себя, от тебя же только кости остались, — неосознанно скаламбурил другой голос, до боли знакомый. В буквальном смысле до боли. — Где я… — смогла выдавить девчушка, закрывая глаза из-за невыносимого головокружения, мучащего организм похлеще каруселей. — О, человек, нье-хе-хе… — девочка всё-таки открыла глаза. Голос второго монстра, названного Папайрусом, не смотря на его взволнованно-радостный взгляд, звучал болезненно и слабо. Грязный и потрёпанный шарф, окровавленные кривые зубы и выражение лица, словно искажённое в попытке справиться с безумием создавали образ несчастной, побитой и голодной собаки, борющейся с инстинктами… В отличие от ширококостного монстра, походящего на разъярённого медведя, только проснувшегося от спячки. Санс (до Фриск только сейчас дошло, что это его имя) стоял рядом с кроватью, формой напоминающей человеческий автомобиль, в которой лежал Папайрус. Девушка же валялась на полу, то ли забытая, то ли оставленная для какого-то дела. Вскочив, девочка инстинктивно прижала руки к груди, во все глаза уставившись на двух монстров. Рот сам собой открывался, и человек пыталась хоть что-то сказать, глотая воздух, словно выброшенная на берег рыба. — Человек, пожалуйста, не бойся, — всполошившись, замахал руками лежащий в постели скелет. — Мы не причиним тебе вреда, — Папайрус широко улыбнулся, в попытках успокоить гостя (даже если это не очень походило на улыбку нормального), что не понравилось другому. — Как раз таки причиним: это твой ужин, — недовольно рыкнул Санс, глянув на Папайруса и сузив глазницы, придав тем самым своим словам больше твёрдости. — Санс, но я не хочу есть человека, — улыбка Папайруса сразу ушла, как и его взбудораженный тон. Эта картина вызывала ужасное чувство жалости к нему и желание выгнать Санса подальше и с материнской любовью дать любую еду бедному скелету. — Папайрус, тогда ты умрёшь от голода! Как ты этого не понимаешь?! — слишком непривычно для Фриск вскипел ширококостный, а его голос на мгновение задрожал. — Санс, не надо, — почти расстроенным голосом протянул монстр, и выражение его лица слишком уж сильно впивало в сердце девушки острые иголки. Скелет с дырой в черепе прикрыл глазницы, сжав руки в кулаки, от чего хрустнули костяшки. — Не надо делать больно человеку. — Хорошо, — на лицо монстра снова натянулась привычная улыбка, хоть и фальшивая. Он стальной хваткой вцепился в руку Фриск, под вопросительный взгляд Папайруса быстро вытаскивая её из комнаты. — Куда мы идём? — несмело пролепетала девочка, пискнув из-за резкого движения, сделанного ширококостным, дабы он видел её перед собой. Скелет ей не ответил. Он чуть ли не скинул её с лестницы в порыве злости, от нахлынувших эмоций только сильнее сжимая человеческую руку, которая, кажется, онемела. Санс завёл Фриск на кухню (судя по мебели) и ненадолго отпустил растерявшуюся девушку, после чего открыл дверь, которая открывала вид на ещё одну лестницу, ведущую куда-то вниз. — Располагайся, — скелет, не прилагая усилий, толкнул человека в спину, от чего она споткнулась, ободрав колени о ступеньки, из которых кое-где торчали покорёженные ржавые гвозди, и с негромким вскриком упав на пол. — Санс… — не успела Фриск сказать ещё одного слова, как дверь с громким гневным хлопком закрылась. Странное помещение было таким же холодным, как и то место, где ширококостный монстр собственноручно сломал красную душу девушки. Спустя несколько секунд тишину разрезал щелчок запираемой двери, и шаги уходящего монстра были последними звуками, которые Фриск смогла услышать в тишине тёмного подвала.